304

распространения использовался в большинстве случаев, как сегодня сказали бы, «административный ресурс», т.е. воз-

можности государственного насилия. Однако особенностью православия на долгое время оставалось «двоеверие», включающее в себя многие элементы языческого мировоззрения151.

Последующий период древнерусской истории (XΙ–XΙV вв.)

формировался в условиях феодальной раздробленности, что объяснялось неравномерностью экономического и политического развития отдельных регионов государства. Борьба новых, экономически развитых центров (Новгородские земли, Владимиро-Суздальское и Галицко-Волынское княжества) за политическое господство (титул великого княжения) отражала общемировую закономерность раздробленности государственного строительства. В ряде исследований это время называют периодом «интеграции и диффузии»152. Не вызывает сомнения тот факт, что в этот период не наблюдалось упадка значения государства как особого социального института. Это был этап его развития, в результате которого возникает но-

вый тип объединения – национальное государство, с иным,

в ряде случаев, национальным центром (столицей).

Тесно связанное с политическим фактором информаци- онно-коммуникационное пространство переживало аналогич-

151На это обстоятельство указывают многие ученые и богословы. См.: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 1. М., 1997. С. 168–169; Зосимовский З.В. Есть ли у русских религия? СПб., 1911; Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. 2. Церковь и школа (вера, творчество, образование). СПб., 1897. С. 8–15; Хомяков А.С. Церковь одна // Собр. соч. Т. 2. Сочинения богословские. М., 1907. С. 21–22 и др.

152Франклин С., Шепард Д. Начало Руси. 750–1200. СПб., 2000. С. 463–

465.

111

ный процесс преодоления трудностей в своём развитии, но не имело таких фатальных последствий, как государственное строительство. Разрыв единого государственного пространства из-за таможенных «заборов», хотя и препятствовал свободному распространению информации, сдерживался благодаря единству церковной структуры.

Вцелом можно полагать, что генезис информационнокоммуникационного пространства древнерусского государства до XΙΙΙ в. по основным параметрам совпадал с общеевропейскими тенденциями. Но в дальнейшем этот естественный исторический процесс был нарушен в связи с татаро-монголь- ским завоеванием, оказавшим огромное влияние на всю последующую историю страны. Больше всего пострадали города, которые становились центрами сопротивления и поэтому подвергались тотальному уничтожению. Практически полностью была разрушена вся городская инфраструктура, погибла или была взята в плен основная масса ремесленников. Тем самым ликвидировались узловые структурные центры информационно-коммуникационного пространства. Причём большая часть бывших городских поселений так и не смогли возродиться как города.

Вэтих сложных условиях возобновление разрушенных экономических, политических и социальных связей стало возможным благодаря православным монастырям. Именно они воссоединяли разорванное информационно-коммуникацион- ное пространство, сохраняли историческую память Киевской

112

Руси и русских княжеств. Они сыграли такую же роль, как и монастыри Западной Европы в период феодальной «вольницы». Не случайно этот период в ряде исследований западноевропейских и отечественных социологов получил образное на-

звание «Время соборов»153.

Социальный смысл деятельности этих очагов культуры и народной памяти заключался не только в их просветительской роли, но также и в том, что они поддерживали в людях надежду в сложных жизненных условиях, выступали посредниками в конфликтах между удельными князьями, формировали общественную идею национальной независимости. Важно иметь в виду, что символами средневековой Руси являются четыре исторические фигуры: князья Александр Невский и Дмитрий Донской, олицетворяющие военный и политический талант, а рядом с ними преподобный Сергий Радонежский и иконописец Андрей Рублёв. Идея борьбы за возрождение единства государства становится доминирующей в идеологическом содержании информационно-коммуникаци- онного пространства, а к православной церкви переходят все функции управления им, и ей же принадлежала монополия на информацию.

К концу XV в. Русское государство так и не смогло восстановить роль городов как центров зарождения новых форм

153 См. напр.: Гуревич А.Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего большинства. М., 1990; Дюби Ж. Время соборов: Искусство и об-

щество 980–1420. М., 2002; Дэвис Н. История Европы. М., 2005; Ле Гофф Ж.

ДругоеСредневековье: время, труди культура Запада. Екатеринбург, 2002 идр.

113

взаимоотношений власти и личности, как на Западе, – гражданские отношения, которые постепенно сформировали гражданское общество в условиях Нового времени. Крестьянство, придавленное непомерными налогами в пользу княжеской казны и Золотой Орды, представляло собой безмолвную массу, не способную оказать влияние на государственную власть, не имевшее никаких институтов выражения собственных интересов. Экономическая беззащитность крестьянского хозяйства, постоянная военная опасность (набеги), обязанность выплачивать дань создают условия для утверждения внеэкономических форм принуждения, позднее принявших вид

крепостного права. Купечество («торговые люди») также на-

ходилось в полной зависимости от власти, к тому же его развитие сдерживалось наличием массы таможенных препятствий на границах удельных княжеств. Властные структуры удельных княжеств, взаимодействуя с Золотой Ордой, перенимают практику государственного управления на своих территориях, позднее получившего название «восточный деспотизм».

Таким образом, вектор социального развития Русского государства всё дальше отходил от магистрального пути Западной Европы и приобретал характер своеобразного симбиоза двух типов развития: восточного и западного при доминировании первого. Своеобразная информационно-коммуникативная изоляция дополнялась противостоянием двух ветвей христианства: православия и католичества, принимавшим подчас военный характер (продвижение религиозных католических орденов на славянские

114

территории), что затрудняло взаимовлияние и взаимодействие. А большие пространства неосвоенных русских земель, отсутст-

вие нормальных дорог («на Руси нет дорог, есть только на-

правления») создавали дополнительные трудности в осуществлении коммуникаций.

Московское царство является второй исторической формой российской государственности, пришедшей на смену Киевской Руси. Это был этап окончания феодальной раздробленности и создания государства нового типа – национального, централизованного, отражающего общемировые тенденции политического развития. В результате конкурентной борьбы с Новгородом, Тверью, Владимиром столичным центром становится Москва, появляется новое европейское название страны – Московия.

Процесс создания нового государства связан со стремлением удельных князей, крупного боярства (земельной олигархии) сохранить феодальную раздробленность в стране и возрастающей военной опасностью со стороны Речи Посполитой (унии Литвы и Польши), Швеции, усиливших наступление на русские земли. Уже к XΙV в. некогда единая древнерусская народность начинает оформляться в три больших этноса, каждый из которых, имея разные государственных границы, приобретал свои черты развития: великороссы (русские), малороссы (украинцы) и белороссы (белорусы).

Инициативу к объединению проявляли еще в 30-е гг. XΙV в. московские князья, начиная от Ивана Ι Калиты, получившего

115

от Золотой Орды ярлык (право) на великое княжение. С этого времени московские правители становятся во главе Русских земель (в большинстве случаев формально) и получают исключительное право сбора дани на её территории. И только с начала великого княжения Василия Ι (1371–1425) процесс «собирания земель» приобретает целенаправленный и необратимый характер.

В связи с этими преобразованиями важным содержанием информационно-коммуникационного пространства становится идеология объединения русских земель под рукой Москвы, а ключевой институализированной структурой – православная церковь. Её преимущества в данный период развития заключались прежде всего в церковной вертикальной централизованной системе управления, охватывающей практически всё государство.

По подсчетам известного советского слависта Б.В. Сапунова, к началу Московского царства 251 русский город насчитывал около 1 000 церквей, в сельской местности их количество достигало 6 000; к ним можно прибавить около 200 монастырей, для оборудования которых требовалось, в общей сложности, около 85 000 церковных рукописных книг154.

К концу XVΙΙ в. количество приходов и монастырей увеличилось прежде всего за счёт новых земель на востоке стра-

154Сапунов Б.В. Некоторые соображения о древнерусской книжности

вXΙ–XΙΙΙ веках // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 11. М.-Л., 1955. С. 319, 322, 323.

116

ны, завоёванных Поволжья и Сибири. Только 478 монастырям принадлежало 118 000 крестьянских дворов155.

Литература для чтения этого периода была достаточно разнообразна по содержанию. Исследователи отмечают, что существовало пять основных видов рукописных произведений: Священное писание; богослужебные книги; летописи; «жития» святых, сказания, имеющие назидательный характер; повести и сказки156. Кроме того, источником информации выступали «калики перехожие» – странствующие люди, рассказывающие различные заученные истории. Особую роль выполняла Псалтирь – книга, широко используемая в богослужениях, ставшая не только источником молитв на все случаи жизни, но и образцом для создания других литературных жанров. Долгое время Псалтырь являлась основным пособием для обучения грамоте русского народа.

В середине XVΙ в. в Московском государстве происходит знаменательное событие: по указу Ивана ΙV (Грозного) в 1564 г. основывается первая печатная типография Ивана Фёдорова. Отсюда в нашей стране ведёт свою историю книгопечатание. В 1574 г. выпускается первая напечатанная кириллическим шрифтом славянская азбука, которая становится широко известной. В 1694 г. вышел богато иллюстрированный букварь К. Истомина – произведение не столько религиозного, сколько светского характера. Продолжает развиваться рукописная кни-

155Макарий (Булгаков). Митрополит Московский и Коломенский. Ис-

тория Русской церкви. М., 1994–1996. Кн. 6. Т. 11. С. 2446–2449.

156Бахтиаров А.А. История книги на Руси. СПб., 1890. С. 53.

117

га, все больше наполняясь универсальным содержанием. Так, наряду с традиционными религиозными текстами появляются «азбуковники», представляющие собой готовые шаблоны для обучения грамоте и содержащие разнообразные сведения из мировой и отечественной истории назидательного характера, а также образцы написания наиболее распространённых документов157. О степени востребованности этой литературы можно судить по тому факту, что тираж азбуки в 2900 экземпляров был продан за май-август 1650 г., а в 1651 г. только за один день, 19 июня, было продано 2400 азбук158. Все это формирует новый уровень информационно-коммуникационного пространства – в него органично вливается печатная книжная продукция.

Новацией в XVΙ–XVΙΙ вв. стало возрождение системы образования, прерванное в своё время татаро-монгольским завоеванием. Созданные ранее школы при монастырях Новгородской, Псковской, Казанской епархий существовали очень недолго и не оказали существенного влияния на образование жителей страны. Первые постоянные учебные заведения создаются благодаря содействию церковного руководства и поддержке царской власти. В начале 30-х гг. XVΙΙ в. при Чудовом монастыре на Патриаршем дворе организуется греколатинская школа, аналогичная школа при Богословской церк-

157См. более подробно: От азбуки Ивана Фёдорова до современного букваря: сб. текстов; подред. В.П. Богданова, Г.В. Карпюк. М., 1974. С. 11–13.

158История Европы. Т. 4. Европа нового времени (XVΙΙ–XVΙΙΙ века).

М., 1994. С. 229.

118

академия – первое в стране публичное учебное заведение, где обучались не только лица духовного звания, но и светских сословий159. Тем самым формируются первые элементы регулярного образования в стране.

В XVΙ в. завершается процесс создания национального государства нового типа – централизованного Московского царства. Это событие обычно связывают с реформаторской деятельностью Ивана ΙV (Грозного) во второй половине века. Важно заметить, что даже в специальной литературе период создания Московского царства оценивается в большинстве случаев с акцентом на террористических методах царя, особенно в период опричнины (1565–1572). Несомненно, что стране с точки зрения экономики, социального смысла, нравственного состояния общества был нанесён удар. Вместе с тем эти события укладывались в рамки методов государственного управления того времени (вспомним хотя бы знаменитую Варфоломеевскую ночь 1572 г. во Франции, когда в результате религиозных столкновений погибло около 40 тыс. человек). Как отмечают исследователи, «монархия периода раннего Ренессанса опиралась на образную систему, пропагандировавшую насилие и направленную на создание некоего символического пространства, которое по-своему легитимировало отноше-

159 История Российской иерархии, собранной Новгородской семинарии префектом, философии учителем, соборным иеромонахом Амвросием. Ч. 1. М.: Синодальная типография, 1807. С. 419–421.

119

ния господства и подчинения»160. Добавим к этому последствия европейского завоевания Американского континента в тот период времени, которое квалифицируется как «колоссальный биологический крах», сокративший коренное население в 10 раз161.

Негативное отношение к действиям государственной власти в России, определённую «демонологизацию» исторических деятелей можно объяснить традицией, заложенной «отцамиоснователями» российской исторической науки XΙX в. В. Соловьёвым, В. Ключевским и др. Это можно считать одним из примеров роли «лидеров влияния» на формирование общественного мнения. Они придерживались методологического подхода к определению содержания восточных цивилизаций как «деспотических», подобно наиболее авторитетному в то время Ш. Монтескьё162. В современных исследованиях это направление было усилено в работах К. Виттфогеля, А. Янова и др.163

При всех условиях создание централизованного государства являлось единственно возможным вариантом даль-

160Крузе Д. Король и насилие: из истории французского абсолютизма XVΙ в. // Французский ежегодник 2005. М., 2005. С. 151.

161Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV–XVΙΙΙ вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное.

М., 1986. С. 47.

162См.: Монтескьё Ш. О духе законов // Избранные произведения. М.,

1955.

163См.: Wittfogel K. A. Oriental despotism: a comparative study of total power. New Haven, London: Yale University Press, 1957; Радаев В.В., Шкара-

тан О.И. Власть и собственность // Социологические исследования. 1991,

№1; Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993; Янов А. Истоки автократии // Октябрь. 1991. № 8 и др.

120