3_Aliev_Sh_M_Pravovye_posledstvia_nachala_i_okonchania_vooruzhennykh_konfliktov

111

международному праву. Противники такого подхода настаивают на том, что данная позиция явилась результатом искаженного понимания смысла ст. 82

вследствие неправильного перевода текста конвенции на русский язык.

Представители обеих групп ссылаются на неофициальный перевод конвенции, хранящийся в материалах Центра хранения историко-

документальных коллекций (ЦХИДК) (ныне – Российский государственный военный архив). Аналогичный текст, как и аутентичные тексты на английском и французском языках, хранится в папке Управления внешних отношений Исполкома Союза Советских обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в Государственном архиве РФ.234

Содержание ст. 82 Женевской конвенции по аутентичному тексту на английском языке выглядит следующим образом: «The provisions of the present Convention shall be respected by the High Contracting Parties in all circumstances. In time of war if one of the belligerents is not a party to the Convention, its provisions shall, nevertheless, remain binding as between the belligerents who are parties thereto».

Неофициальный перевод на русский язык, осуществленный Союзом Советских Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, передает содержание ст. 82 так: «Положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах. Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее, положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших».

Как видим, неофициальный перевод конвенции является близким по содержанию к аутентичному англоязычному тексту документа и достаточно полно передает смысл данной нормы. Это означает, что в случае возникновения состояния войны или иного вооруженного конфликта государство-сторона конфликта, являющаяся участником Конвенции, должна

234 ГА РФ. Ф. 9501, оп. 5, ед. хр.7. Л. 142-163.

112

была в полной мере соблюдать все правила, установленные Конвенцией, в

отношении противоборствующей стороны, даже если конфликтующая сторона тем или иным образом не высказала согласия на обязательность для себя положений Конвенции. На этом фоне попытки историков и иных исследователей представить дело так, будто жестокое обращение с советскими военнопленными в немецко-фашистских концлагерях может быть оправдано с юридической точки зрения ссылкой на отказ ратифицировать Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными, не соответствуют действовавшим на тот период нормам права вооруженных конфликтов и, прежде всего, нормам самой конвенции об обращении с военнопленными. Заметим, что аналогичные ст. 82 конвенции об обращении с военнопленными положения содержались и в ст. 25 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях от 27 июля

1929 года, к которой СССР присоединился. Следовательно, с даты принятия указанных конвенций прекратила свое действие клаузула «si omnes».

Диссертанту удалось встретить лишь единичные упоминания в правовой литературе по этому вопросу, хотя и в этом случае авторы ссылались лишь на уникальность формулировки «соблюдать при всех обстоятельствах»,

напрямую не констатируя отмены клаузулы «si omnes» и сводя прекращение ее действия к периоду принятия Женевских конвенций о защите жертв войны

1949 г.235

Несмотря на указанные выше обстоятельства, в начале Великой Отечественной войны продолжались попытки членов антигитлеровской коалиции поднять вопрос о необходимости подписания Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1929 г. Так, 19 ноября 1941 г.

состоялась беседа заместителя Наркома иностранных дел СССР А.

Вышинского с руководителем шведской дипломатической миссии в СССР В.

Ассарссоном. Речь шла о создании организации, которая бы занималась

235См., например: Эрик Давид. Принципы права вооруженных конфликтов. С.618.

113

всеми вопросами, касающимися режима военного плена на условиях взаимности. Правительства США, Англии и Швеции предлагали Советскому Союзу присоединиться к Женевской конвенции, поскольку, по их мнению,

так было бы легче требовать ее выполнения от германского руководства в отношении советских военнопленных. Однако, по мнению А. Вышинского,

зверский режим нацистских лагерей, установленный в отношении пленных,

исключал какую-либо возможность говорить о взаимности. А после того, как советское правительство дважды заявило о своей готовности выполнять обязательства Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны,

основные положения которой, по официальной позиции, озвученной А.

Вышинским, полностью совпадают с основными положениями Женевской конвенции 1929 г., присоединение СССР к последней не вызывается никакой необходимостью. Поэтому разговоры германского правительства о Женевской конвенции являлись лживыми, рассчитанными на то, чтобы ввести всех в заблуждение касательно преступного обращения с пленными. В

конце беседы Ассарссон прямо заявил: «Да, я теперь понимаю, что вопрос о Женевской конвенции не имеет никакого отношения к вопросу о положении советских военнопленных».236

Своего рода финальным аккордом в обсуждении вопроса присоединения к Женевской конвенции выступила беседа заместителя Наркома иностранных дел СССР А. Вышинского с поверенным в делах США в СССР У. Торстоном,

состоявшейся 9 декабря 1941 г. Двумя неделями ранее, 25 ноября 1941 г. У.

Торстон передал в Народный комиссариат иностранных дел СССР

письменное сообщение Госдепартамента с предложением о выступлении Советского Союза с декларацией о согласии применять статьи 1-88

Женевской конвенции о военнопленных 1929 г. В ответной ноте НКИД

СССР посольству США в Москве отказ от присоединения к конвенции

236 Запись беседы заместителя Народного комиссара иностранных дел А. Вышинского с руководителем шведской миссии в СССР В. Ассарссоном от 19 ноября 1941 года// Документы внешней политики. Т.24.

С.436-437.

114

объяснялся тем, что статья 9 конвенции устанавливает размещение в лагерях для военнопленных по расовому признаку, что противоречит статье 123

Конституции (Основного закона) СССР, поэтому советское правительство,

поддерживая все положения и принципы Женевской конвенции 1929 г., не может дать своего согласия на присоединение к ней. В ответ на сделанное предложение У. Торстона, в ходе беседы с ним 9 декабря А. Вышинский заявил, что согласие применять указанные статьи означало бы согласие применять статью 9, по поводу чего уже в прошлый раз был дан отрицательный ответ, и что он считает этот вопрос исчерпанным. У. Торстон заметил, что можно было бы оговорить не применение данной статьи, а сама декларация целесообразна в целях улучшения положения советских пленных,

поскольку окажет свое действие на немцев. Возразив на эти доводы,

Вышинский подчеркнул, что «на немцев не действуют декларации и что ожидать от такой декларации подобного рода эффекта не приходится».237

Содержание приведенных документов неизбежно ставит перед исследователями вопрос о том, существовала ли действительно необходимость присоединения СССР к Женевской конвенции об обращении с военнопленными, если Советский Союз признал обязательной Гаагскую конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны при условии, что их положения в отношении правового режима военного плена совпадают. Как упоминалось выше, режиму содержания военнопленных отведена глава II

Приложения к Гаагской конвенции (ст. 4-20), по сравнению с которой сама по себе Женевская конвенция об обращении с военнопленными выглядит более развернутой и не содержит упоминания о том, что ее положения тем или иным образом ограничивают, изменяют или отменяют соответствующие нормы Гаагской конвенции. Сравнительный анализ двух международно-

правовых актов подтверждает тот факт, что нормы Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны не расходятся в своей основе с

237 Запись беседы заместителя Народного комиссара иностранных дел А. Вышинского с поверенным в делах США в СССР У. Торнстоном от 25 ноября 1941 года// Документы внешней политики. Т.24. С.488-489.

115

Женевской конвенцией об обращении с военнопленными, следовательно, для

СССР отсутствовала принципиальная необходимость в присоединении к Женевской конвенции 1929 г.

В то же время непримиримая позиция СССР касательно отношения к Женевской конвенции об обращении с военнопленными отнюдь не означала,

что Советский Союз совершенно игнорировал действующие нормы международного права и не обратил внимания на указанный международно-

правовой акт. Более того, обнаруженные в Государственном архиве РФ рассекреченные недавно акты органов государственной власти СССР дают основание полагать, что СССР имплементировал основные положения Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1929 г., что необходимо расценивать как признание Советским Союзом положений конвенции в качестве обычной нормы международного права.

Хотя СССР и не принимал участия в разработке Женевских конвенций,

руководством страны было принято решение о подготовке специального нормативно-правового акта, регулирующего режим обращения с военнопленными. Экспертно-консультативная группа СНК СССР

подготовила проект Постановления ЦИК СССР и СНК СССР по принятию

«Положения о военнопленных», основными целями которого являлись: -

создание для военнопленных режима, не уступающего режиму военного плена по Женевской конвенции 1929 г. (п.1 проекта);

- «принять краткий закон… чтобы детали (положения Женевской конвенции 1929 г., прим. автора – Ш.А.) составили предмет исполнительных к закону инструкций» (п.2 проекта) – т.е., осуществить имплементацию Женевской конвенции 1929 г. во внутригосударственное право.238

В целях согласования этого Положения с общими принципами советского права в Положение вводились следующие отличия от Женевской конвенции:

238ГА РФ. Ф. 3316, оп. 64, д. 1049. Л.1.

116

а) отсутствие льгот для офицерского состава, с указанием на возможность содержания их отдельно от других военнопленных (ст. 3

Положения).

б) Распространение на военнопленных гражданского, а не военного режима (ст. 8 и 9). Ст. 8 и 9 Положения определяли, что на военнопленных распространяются «общие законы, действующие на территории Союза ССР,

с теми особенностями, которые установлены настоящим положением и изданными в развитие его специальными правилами и инструкциями» (ст.8)

и что «военнопленные пользуются гражданской правоспособностью на общих основаниях с другими находящимися на территории Союза ССР иностранцами» (ст.9). Женевская же конвенция устанавливала специальный режим военного плена.

в) Предоставление политических прав военнопленным,

принадлежащим к рабочему классу или не эксплуатирующему чужого труда крестьянства, на общих основаниях с другими находящимися на территории

СССР иностранцами (ст. 10).

г) Предоставление возможности военнопленным одинаковой национальности по их желанию помещаться вместе. Отчасти именно этот пункт и стал камнем преткновения в переговорах СССР с иностранными государствами относительно присоединения к Женевской конвенции, так как ч.3 ст. 9 конвенции сформулировала противоположный принцип: «воюющие стороны по мере возможности избегают соединения в одном лагере людей разных рас и национальностей».

д) Право избрания собственных органов «для представительства интересов военнопленных, а также для целей хозяйственных,

просветительных и физической культуры» (ст. 14).

е) Запрет ношения знаков отличия и неуказание на правила об отдании чести (ст. 18).

ж) Воспрещение денщичества (ст. 34)

117

з) Назначение жалования не только для офицеров, но для всех военнопленных (ст. 32).

и) Привлечение военнопленных к работам лишь с их на то согласия (ст. 34) и с применением к ним общего законодательства об охране и условиях труда (ст. 36), а равно распространение на них заработанной платы в размере не ниже существующей в данной местности для соответствующей категории трудящихся и т.д.239

Далее по тексту следует: «принимая во внимание, что данный законопроект устанавливает режим для содержания военнопленных не хуже,

чем Женевская конвенция, что поэтому принцип взаимности может быть распространен без ущерба как для СССР, так и для отдельных военнопленных, что количество статей положения сведено к 45 вместо 97 в

Женевской конвенции, что в Положении проведены принципы советского права, к принятию данного законопроекта возражений не усматривается».

Положение о военнопленных было утверждено постановлением ЦИК

СССР и СНК СССР 19 марта 1931 г. В соответствии со ст.1 Положения военнопленными признавались захваченные вооруженными силами СССР:

«а) лица, принадлежащие к составу вооруженных сил государств, -

находящихся в состоянии войны с СССР;

б) лица, входящие в состав вооруженных отрядов, не принадлежащих к указанным в п. «а» вооруженным силам, если эти отряды возникли на незанятой войсками РККА территории противника, имеют признаки военной организации, определенный отличительный знак, открыто носят оружие и соблюдают в своих действиях законы и обычаи войны;

в) лица, принадлежащие к населению незанятой войсками РККА территории противника, поднявшемуся для вооруженной борьбы против РККА при ее приближении, если эти лица открыто носят оружие и

239ГА РФ. Ф. 3316, оп.64, д. 1049. Л. 4-12.

118

соблюдают законы и обычаи войны. Хотя бы они еще не соорганизовались в отряды, предусмотренные в п. «б»».

Представленное определение не лишено недостатков, важнейшим из которых является отнесение придание статуса военнопленного только лицам из состава вооруженных сил тех государств, в отношениях которых с СССР

существует официально объявленное состояние войны. Следовательно, в

случае осуществления боевых действий между СССР и третьим государством в отсутствие состояния войны захваченные войсками СССР

лица из состава вооруженных сил противника не могут рассматриваться в качестве военнопленных, поскольку приведенное в Положении определение военнопленных не содержит разъяснений на этот счет.

Немаловажным представляется и то обстоятельство, что Женевская конвенция 1929 г., раскрывая в ст. 1 круг лиц, на которых Конвенция распространяет свое действие, содержит отсылку к кругу лиц,

установленному в ст. 1,2,3 Гаагского положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г., дополняя лицами, принадлежащими к

«вооруженным силам воюющих сторон и взятых в плен неприятелем при военно-морских и военно-воздушных операциях, исключая отклонения,

неизбежные в условиях данного пленения» (п.2 ст.1).

Проведя сравнительный анализ представленных выше двух нормативно-правовых актов, автор полагает целесообразным согласиться с тем, что Положение о военнопленных 1931 г. практически полностью соответствует Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1929

г., а с учетом озвученных выше норм устанавливает более облегченный режим военного плена.

Однако с началом Великой Отечественной войны данное Положение утратило силу. Взамен указанного документа СНК СССР 1 июля 1941 г.

119

принимает Постановление №1798-800с «Об утверждении Положения о военнопленных».240

В результате ввода в действие указанного нормативно-правового акта определение круга лиц, на которых распространяется режим военного плена, а также присущие этим категориям отличительные признаки, претерпели существенные изменения.

Так, в соответствии со ст. 1 Положения, военнопленными признавались: «а) лица, принадлежащие к составу вооруженных сил государств, находящихся в состоянии войны с СССР, захваченные при военных действиях, а также граждане этих государств, интернированные на территории СССР241;

б) лица входящие в состав вооруженных отрядов, не принадлежащих к вооруженным силам противника, если они открыто носят оружие;

в) гражданские лица, сопровождающие с соответствующего разрешения армию и флот неприятеля, как-то корреспонденты, поставщики и другие лица, захваченные при военных действиях».

Как видим, режим военного плена, по сравнению с нормами предыдущего Положения, был расширен посредством распространения на интернированных на территории СССР гражданских лиц государств-

противников, находящихся в состоянии войны с СССР, вновь обойдя вниманием вопрос о захвате лиц из состава вооруженных сил воюющего государства при отсутствии состояния войны между СССР и этим государством.

Кроме того, из определения были исключены лица, принадлежащие к населению незанятой территории, поднявшемуся для вооруженной борьбы при приближении войск РККА. Вместо указанной категории был включен пункт об отнесении к числу военнопленных гражданских лиц, следующих за

240 Постановление СНК СССР от 1 июля 1941 года №1798-800с «Об утверждении Положения о военнопленных»// ГА РФ. Ф. 9401, оп.1, д. 619. Л.297-299.

241 Таким образом, на гражданских лиц государства-противника, помимо режима интернирования, мог распространяться и режим военного плена.

120

неприятельской армией. Положение 1931 г. содержало примечание к ст.1,

которое предусматривало возможность признания таких лиц военнопленными только путем издания распоряжения главного военного командования.

В отношении членов вооруженных отрядов противника, не относящихся к регулярным вооруженным силам государств, были исключены такие важные признаки, как ношение отличительного знака и обязанность соблюдать законы и обычаи войны.

Положение устанавливало более строгий, по сравнению с предыдущим, режим содержания военнопленных. Это выражалось в ужесточении обращения, начиная с условий содержания военнопленных и заканчивая вопросами уголовной и дисциплинарной ответственности военнопленных. Так, абз. 2 ст. 21 Положения 1931 г. предусматривал, что дела по обвинению военнопленных за совершенные ими преступления

«рассматриваются военными трибуналами в случаях, указанных в положении об этих трибуналах», в остальных случаях «дела по обвинению военнопленных рассматриваются в общем порядке». В соответствии же со ст. 26 Положения 1941 г., дела по обвинению военнопленных в совершении ими преступлений подлежали рассмотрению только «военными трибуналами по законам Союза ССР и союзных республик».

Положение 1941 г. не содержало установленных предыдущим Положением 1931 г. норм о предоставлении военнопленным гражданской правоспособности на общих основаниях с проживавшими на территории

СССР иностранцами; норм о предоставлении политических прав на территории СССР обнаружившим полную лояльность по отношению к СССР

военнопленным из числа лиц, принадлежащих к рабочему классу или крестьянству.

Если Положение о военнопленных 1931 г. предусматривало, что приговор, «осуждающий военнопленного к высшей мере социальной защиты