Белов В.А. - Корпоративное право
.pdfголосовало ли оно за такое решение, против ли него либо вовсе не принимало участия в голосовании (собрании). Законодательство может предоставить акционеру, "недовольному" решением большинства, право требовать от акционерного общества выкупа принадлежащих ему акций*(82), но, ясное дело, что даже такой шаг не отменяет необходимости подчиняться неустраивающему решению по крайней мере до тех пор, пока "недовольный" остается акционером. Статус акционера слагается не только из прав (юридических возможностей действовать от собственного имени и в своем интересе), но и из известной компетенции - таких юридических возможностей, которые признаются за акционером не для удовлетворения его собственных эгоистических интересов, а для служения интересам акционерного общества в целом*(83).
Точно так же происходит и с лицами, исполняющими корпоративные функции, в частности с теми из них, кто занимает должности в органах управления юридических лиц - корпораций. Все их юридические возможности - это уже не права, а элементы компетенции. Генеральный директор, управляющая компания, члены правления или совета директоров, ревизионной или счетной комиссий, независимый регистратор, ведущий реестр акционеров соответствующего акционерного общества, и т.д. - все это лица, действующие в интересах всей организации в целом, а иногда и от ее имени, т.е. лица, рассматриваемые со стороны лишь как составные части (структурные элементы) корпорации, не имеющие самостоятельного юридического статуса. Лицо, занявшее должность генерального директора акционерного общества, не может отправлять ее без учета границ признанной за ним компетенции, в том числе тех, что установлены решениями вышестоящих органов управления корпорации - общего собрания акционеров, совета директоров и правления (при их наличии). Лицо, облеченное компетенцией члена совета директоров, связывается границами компетенции не только иных органов управления, но и других членов данного органа. Над всеми ними довлеет интерес юридического лица. В силу того, что все действия предполагаются разумными и добросовестными, презюмируется, что и действия лиц, облеченных компетенцией по выполнению корпоративных функций, соответствуют интересам корпорации; обратное в каждом конкретном случае следует доказать.
Несколько выбиваются из предложенного "волевого" объяснения отношения, складывающиеся между материнским и дочерним хозяйственными обществами. Одно дело, когда они основываются на заключенном меж ними договоре, - тут волевой элемент по-прежнему налицо; но чаще бывает, что основой таких отношений является преобладающее (а то и 100%-ное) участие материнского общества в капитале дочернего*(84). Вряд ли можно рассуждать о "воле" хозяйственного общества стать или быть "дочерним" - его никто об этом не спрашивает (а если бы и спрашивали, то это ничего бы не изменило, ибо решение вопроса о приобретении преобладающего участия в корпорации от воли хотя бы и спрошенной об этом корпорации никак не зависит). Думается, что именно в этом соображении и заключен ответ как на поставленный, так и на другой - значительно более широкий и универсальный, чем тот, что обсуждается здесь, - вопрос об источнике и границах правоспособности юридического лица.
Если допустить, что юридическое лицо не только может быть "недовольно" теми целями, которые поставлены ему учредителями при создании, содержанием либо объемом той правоспособности, которой они его наделили, но и закрепить какие-то правовые формы этого "недовольства", то вопрос о том, насколько отношения, связанные с созданием юридического лица и участием в его делах, вписываются в предмет гражданско-правового регулирования, имеет почву для постановки и (просто констатируем этот тезис, опустив его обоснование) действительно не может получить своего решения. Но в действительности никаких юридических возможностей для того, чтобы "бороться" с собственными участниками (учредителями), действующими в
нормативных рамках, у юридического лица, конечно, нет: оно просто создано и существует именно в том виде, в котором создано; ему ничего не остается, кроме как принять это обстоятельство как данность, недоступную изменениям с его стороны. Зависимость корпорации от одного или нескольких своих участников либо третьих (не являющихся ее участниками) лиц, равно как и большая либо меньшая степень такой зависимости, - это вопрос исключительно факта, а не права. Можно усомниться в целесообразности исполнения тех или иных конкретных решений, навязанных корпорации контролирующими ее участниками, можно сетовать на неразумность поставленных этой корпорации ограничений в целях деятельности и средствах их достижения, однако это будут упреки, подобные тем, которые люди бросают собственной судьбе - даме, которая, вероятно, тоже не может быть названа воплощением высшей справедливости, но любые дискуссии с которой заведомо бесполезны и бессмысленны.
Таким образом, с точки зрения тех принципов, на которых базируются отношения, являющиеся предметом регулирования корпоративного права, последнее вполне вписывается в классические признаки права частного. Не гражданского - вопрос о котором, по нашему мнению, сегодня если и не утратил своего значения, то отошел по крайней мере на второй план - а именно частного права. Корпоративные отношения - это частные отношения частных лиц друг с другом, направленные на достижение общей цели. Облечение последней в форму субъекта частного права позволяет участникам этой деятельности противопоставить себя такому субъекту. Отношения, складывающиеся в сфере такого противопоставления, также остаются частными отношениями, несмотря на то, что в ряде случаев право считает возможным подчинить волю одних участников этих отношений воле других, поскольку самое вступление в эти отношения происходит исключительно по воле их будущих участников и потому, что правоотношения участия во всякое время могут быть прекращены односторонним волеизъявлением участника. Отношения, складывающиеся в сфере определения содержания и объема правосубъектности юридических лиц, олицетворяющих общие цели, определяются односторонним усмотрением их участников (учредителей). Будучи следствием не столько собственно правового регулирования, сколько выполнения правом одной из своих предварительных задач (п. 1 ст. 2 ГК), такие отношения регламентируются императивным образом, что, однако, само по себе не свидетельствует о привнесении в корпоративное право элементов права публичного.
Чтобы сделать противоположный вывод, необходимо указать такие юридические формы корпоративных отношений, которые составляют достояние публично-правового регулирования и несвойственны праву частному. Выше (в одной из сносок) мы упоминали о том, что к двум уже описанным в литературе юридическим формам корпоративных отношений, состоящим из, во-первых, субъективного права и юридической обязанности, а во-вторых - из секундарного права и состояния связанности, должна быть добавлена и третья, состоящая из полномочия и состояния связанности. Полномочие же, в свою очередь, традиционно рассматривается в литературе как элемент компетенции - юридическая возможность действовать от имени и в интересах другого лица. Это - качество, разительно отличающее полномочие от субъективных и секундарных прав - юридических возможностей их обладателей действовать от собственного имени и в собственных интересах. Вопрос о том, принадлежат ли понятия о полномочиях и компетенции к числу частноправовых форм или же представляют собой инструменты публичного права, будет обсуждаться в очерке 4 (о понятии и видах корпоративных правоотношений).
7. Вопрос о системе корпоративного права не должен подменяться, с одной стороны, вопросом о системе корпоративного законодательства, с другой - вопросом о системе права гражданского. Как ни странно, но во всех без исключения современных
публикациях мы встречаем попытки систематизировать нормы, составляющие корпоративное право, приняв за основу ту систематизацию, которая предложена законодателем (фактически - одним лишь ГК), и "присоединив" к ней смежные вопросы, регламентируемые специальными нормативными актами. Примером такого рода является, в частности, следующая систематизация корпоративного права (нумерация наша):
"1) общие положения о корпорациях как коммерческих юридических лицах с функцией отделения управления от собственности (хозяйственные общества);
2)правовое положение общества с ограниченной ответственностью;
3)правовое положение общества с дополнительной ответственностью;
4)правовое положение акционерного общества;
5)правовое положение дочерних и зависимых обществ;
6)правовое положение объединений корпораций;
7)корпоративное управление;
8)государственное регулирование корпоративной деятельности;
9)договорная работа в корпорациях;
10)регулирование труда в корпорациях"*(85).
Нетрудно заметить, что так называемые общие положения о корпорациях - это часть материала из отдела 1 § 2 гл. 4 ГК (общие положения о хозяйственных товариществах и обществах), относящаяся к хозяйственным обществам, а пять следующих элементов системы соответствуют отделам 4-7 § 2 гл. 4 и ст. 121-123 ГК*(86). Четыре части, завершающие систему, резко дисгармонируют как друг с другом*(87), так и со всеми предыдущими ее элементами*(88), вследствие чего можно утверждать, что их выделение объясняется волюнтаристским авторским подходом к проблематике и носит случайный характер.
Почти идентичную и, на этот раз, полностью совпадающую с систематикой ГК систему корпоративного права "как подотрасли гражданского права" предлагает нашему вниманию И.М. Хужокова:
"1) общие положения о хозяйственных обществах;
2)правовое положение полного товарищества;
3)правовое положение товарищества на вере;
4)правовое положение общества с ограниченной ответственностью;
5)правовое положение общества с дополнительной ответственностью;
6)правовое положение акционерного общества;
7)правовое положение дочерних и зависимых обществ"*(89).
В лучшем случае перед нами - система субъектов корпоративного права (да и то откровенно неполная), но не самого корпоративного права в целом. Отсутствие в этой "системе" "хвостика", подобного тому, что завершает "систему", рассмотренную прежде, только подтверждает ее искусственность и надуманность.
Главная ошибка всех попыток построения системы корпоративного права заключается в неправильном определении круга корпоративных отношений - предмета корпоративного права. Считая таковым все отношения, складывающиеся с участием корпораций, а корпорациями - одни только хозяйственные товарищества - юридические лица и хозяйственные общества (либо даже одни только эти последние), авторы невольно поддаются вполне естественному искушению свести совокупность институтов корпоративного права к совокупности различных организационно-правовых форм, признаваемых ими корпорациями. Системы здесь, однако, не образуется. С тем же успехом можно было бы объявить "системой гражданского права" следующее субъектное нагромождение: (1) гражданско-правовое положение физических лиц, (2) гражданско-правовое положение юридических лиц и (3) гражданско-правовое положение
публично-правовых образований. Очертить субъектные рамки корпоративных отношений (объяснить, кто именно может принимать участие в этих отношениях) и описать правовое положение этих субъектов - отнюдь не то же самое, что описать систему правовых институтов (форм, средств или методов), применяемых для регулирования корпоративных отношений. Правовое положение (или правовой статус) - предпосылка для участия лица в определенных правоотношениях (в нашем случае - корпоративных); это характеристика, если угодно, одной только правосубъектности лица (в нашем случае - корпоративной правосубъектности), но не более того! А где же сами корпоративные правоотношения? их субъекты? объекты? содержание? основания их возникновения, изменения и прекращения? порядок и пределы осуществления корпоративных прав? где, наконец, способы защиты корпоративных прав? Все эти вопросы - вопросы о собственно институтах корпоративного права (да и о части корпоративных правоотношений тоже) - остаются без постановки и ответа, если мы сводим корпоративное право к совокупности норм о правовом положении корпораций.
Вместе с тем постановка вопроса о правовом положении, скажем, акционерного общества, с определенной точки зрения является даже более общей, чем та, что действительно требуется для построения системы корпоративного права. В самом деле, акционерное общество способно участвовать в целом ряде самых разнообразных правоотношений - не обязательно корпоративных! Вряд ли существует какой-то смысл рассуждать в рамках корпоративного права о, скажем, способностях акционерного общества заниматься предпринимательской деятельностью, быть собственником, совершать сделки, участвовать в обязательствах и т.д. - все эти вопросы вполне охватываются более общим (родовым) понятием о гражданско-правовом положении любого юридического лица (не обязательно корпорации и уж тем паче - не обязательно акционерного общества).
Можно было бы в общем согласиться с тем (общепризнанным в науке) взглядом, что "исходным звеном корпоративного права является норма права; группы норм объединяются в правовой институт..."*(90). Из этих самых институтов и выстраивается система корпоративного права. Но как происходит объединение норм в группы (институты)? Взгляд, согласно которому такое объединение осуществляется по признаку однородности общественных отношений, урегулированных нормами одной "группы"*(91), нуждается в некотором разъяснении. Если имеется в виду предметная однородность, то правовой институт становится явлением того же порядка, что и отрасль права; но поскольку ценность отраслевой теории нами была подвергнута сомнению, согласиться с подобным понятием правового института было бы не вполне логичным. Представляется, что следует говорить об однородности функционально-технологической; в таком случае институтом права оказывается совокупность норм, служащих достижению одной юридической цели (возникновению, изменению или прекращению определенных правоотношений) и сводимых к одной правовой категории. Простая технологическая однородность норм, не привязанная к цели, которой эти нормы служат, дает юридическую конструкцию. Можно, таким образом, утверждать, что правовой институт - это одна или несколько юридических конструкций, подчиненных определенному целевому назначению. Правосубъектность, субъективное право, юридическая обязанность, юридический факт, сделка, договор и т.д. - все это юридические (гражданско-правовые) конструкции; а вот правосубъектность физического лица, субъективное право требования, обязанность совершения определенного действия, договор купли-продажи и т.д. - это уже институты гражданского права.
С функционально-технологической точки зрения корпоративное право, понимаемое как корпорационное право или право корпораций (юридических лиц корпоративного устройства), было бы логично выстраивать в соответствии с
систематикой отделов 1-7 § 2 гл. 4 ГК либо в соответствии с систематикой специальных федеральных законов, регламентирующих правовое положение хозяйственных обществ - об ООО и об АО, преломленной через призму понятия о правоотношении - центрального понятия гражданско-правовой науки:
1)об участниках общей деятельности, в том числе о членах корпорации, т.е. о субъектах правоотношений, возникающих в связи с участием в корпорации, или о субъектах - носителях корпоративной правоспособности, а также содержании, объеме, возникновении, изменении и прекращении такой правоспособности;
2)о юридических фактах и составах корпоративного права (договорах о различных видах совместной деятельности и образовании общего имущества, единоличных и коллективных корпоративных актах (волеизъявлениях), неправомерных действиях; специально-корпоративных фактах и составах - актах учреждения, реорганизации и ликвидации корпораций; актах вытеснения и исключения лиц из состава участников (членов) корпораций) - корпоративно-правовых юридических фактах;
3)о юридическом значении корпоративно-правовых юридических фактов - о тех гражданских правоотношениях, которые связывают участников общей деятельности с корпорацией и (или) друг с другом и возникают в связи с реализацией участниками общей деятельности (членами корпорации) принадлежащей им корпоративной правоспособности, а также в результате совершения неправомерных действий, направленных на воспрепятствование реализации корпоративной правоспособности;
4)об особенностях осуществления и защиты корпоративной правоспособности и субъективных гражданских прав, возникающих в связи с участием в общей деятельности (в том числе корпорациях).
Очерк 2. Проблемы состава и систематизации корпоративного законодательства
Понятие корпоративного законодательства. Модели корпоративного законодательства в отдельных странах: историко-систематический экскурс на примере а) Англии, б) Франции, в) Германии; г) три модели корпоративного законодательства (английская, завершенная и незавершенная континентальная). Отечественное корпоративное законодательство: а) об артелях и б) хозяйственных обществах и товариществах до революции, в) советского и постсоветского периода перехода к рыночным отношениям, г) современное. Последовательное выстраивание отечественного корпоративного законодательства по завершенной континентальной модели ("кодекс + специальный закон") как основное направление его реформы.
Изучение юристами историко-юридического опыта других стран может служить как минимум двум целям: общепознавательной ("а как там у них?") и сравнительно-методологической ("а получится ли у нас сделать так же, как у них"?). В связи с этим всякое добросовестное юридическое сочинение последних лет (по крайней мере в сфере цивилистики) неизменно содержит раздел историко-сравнительный (или, если угодно, историко-компаративистский) аспект.
Не может быть исключением и работа, предлагаемая читателю. В настоящем очерке речь пойдет о составе и систематизации отечественного корпоративного законодательства с точки зрения историко-сравнительного подхода. Мы также постараемся описать наше собственное представление о желаемом направлении реформы российского корпоративного законодательства. При этом мы не имели цели дать сколько-нибудь подробное, развернутое изложение как исторического развития корпоративного законодательства, так и состояния корпоративного законодательства в
других странах (для этого существует масса работ, специально посвященных этому вопросу).
1. Что же представляет собой корпоративное законодательство? Это совокупность норм законодательных (а в широком смысле слова - нормативных вообще)*(92) актов, регулирующих создание, деятельность и ликвидацию корпораций (см. очерк 1), в первую очередь таких субъектов предпринимательской деятельности, в основе которых лежит объединение либо предпринимательской деятельности (хозяйственные товарищества), либо капитала (хозяйственные общества). Корпоративные начала организации и деятельности присущи также таким трудовым и (или) имущественным объединениям, как производственные и потребительские кооперативы*(93), некоммерческие партнерства, общественные организации и объединения, союзы и ассоциации; наконец, не будучи корпоративной по форме, является таковой по сути деятельность ряда лично-имущественных объединений, не имеющих статуса юридического лица. Законодательство обо всех видах корпораций - безотносительно к их юридической личности - это и есть корпоративное законодательство.
Такой подход может показаться не вполне логичным в свете содержания очерка, посвященного понятию корпоративного права, красной нитью которого была мысль о недопустимости отождествления (необходимости разграничения) понятий о корпоративном и корпорационном. Но нужно учитывать, что там шла речь о корпоративном праве - понятии, отталкивающемся от понятий права (правовой формы или правопорядка), в то время как здесь мы рассуждаем о корпоративном законодательстве - понятии, "единицей" (клеточкой) которого является норма (формально определенное правило поведения). Корпоративная деятельность облекается в целый ряд самых разнообразных правовых форм, в том числе и тех, которые используются для обрамления общественных отношений, никак не соприкасающихся с корпоративной деятельностью. Такие правовые формы, конечно, тоже могут быть названы корпоративными, но в не меньшей степени они заслуживают и того, чтобы называться и как-нибудь иначе, например (в противоположность корпоративным) индивидуальными. Отсюда-то и проистекало наше стремление обнаружить и назвать собственно корпоративной такую правовую форму, которая встречается только при регламентации корпоративной деятельности и больше не применяется нигде. А что касается корпоративного законодательства, то к числу составляющих его актов вполне могут быть отнесены те, которые содержат в себе нормы о корпорациях и корпоративной деятельности, поскольку таковые касаются только тех общественных отношений, которым они прямо посвящены. В отличие от "корпоративных" правовых форм, с равным успехом используемых для обрамления как корпоративных отношений, так и отношений, не являющихся корпоративными, корпоративные законодательные нормы регулируют исключительно те отношения, о которых в них прямо сказано, и для регламентации иных (хотя бы и содержательно сходных) социальных явлений не применяются.
Не являются корпорациями (объединениями) унитарные предприятия, казенные предприятия и так называемые "государственные корпорации", так как они не основаны ни на объединении личного трудового вклада в предпринимательскую деятельность, ни на объединении финансовых ресурсов нескольких лиц. Поэтому нормы, регулирующие создание, деятельность и ликвидацию таких лиц, не могут быть квалифицированы как нормы корпоративного права. Конечно, здесь может быть выказано следующее возражение - если унитарное предприятие не является корпорацией, то может ли быть признана таковой компания одного лица, например акционерное общество или общество с ограниченной ответственностью, имеющее одного (состоящее из единственного) участника? Никакой общей для нескольких лиц деятельности здесь не ведется, никаких
общих целей не преследуется; соответственно, не происходит и никакого объединения - ни личного, ни имущественного. И все же, по всей видимости, следует признать, что последнее время в отношении корпораций главным является не столько признак объединения (лиц ли, имущества ли - неважно), сколько сам по себе факт создания юридического лица в корпоративной организационно-правовой форме, т.е. в такой форме, которая принципиально допускает объединение усилий и (или) имущества нескольких лиц. До некоторых пор единственный (100%-ный) участник хозяйственного общества однажды может продать часть принадлежащих ему акций (долей) другому лицу, в результате чего хозяйственное общество перестанет быть компанией одного лица и превратится в объединение лиц. В случае с унитарным предприятием или государственной корпорацией что-либо подобное осуществить в принципе невозможно.
Корпоративным следует считать законодательство, нормы которого касаются лишь той части общественных отношений с участием корпораций, которые являются по своему характеру гражданско-правовыми, т.е. такими отношениями, которые складываются в процессе реализации их участниками своих частных интересов и основываются на принципах диспозитивности и свободы волеизъявления (договора)*(94), юридического равенства, а также неприкосновенности субъективных прав (правовой сферы). Поэтому не могут рассматриваться в качестве актов корпоративного законодательства законодательные акты, регулирующие общественные отношения публичного характера, хотя бы и с участием корпораций (например, налоговые, таможенные, валютные и т.п. отношения). По всей видимости, собственно корпоративное законодательство следует отличать от законодательства о корпорациях вообще: в то время как состав первого ограничивается актами, содержащими нормы одного только частного (гражданского) права, законодательство о корпорациях в целом обнимает собою все нормативно-правовые акты, являющиеся источниками норм о правовом положении корпораций во всех сферах общественных отношений.
Таким образом, в целом мы держимся исторически проторенного русла, согласно которому законодательство о корпорациях рассматривалось как составная часть торгового (частного торгового) законодательства, более конкретно - часть законодательства о субъектах торговой деятельности. Стало быть, говоря об историческом развитии корпоративного законодательства, мы будем освещать прежде всего развитие законодательства о субъектах торговой деятельности.
2. Для современного корпоративного законодательства характерно господствующее положение, занимаемое им среди источников корпоративного права. Но так было далеко не всегда. Хронологически первым, поначалу - единственным источником норм корпоративного права является торговый обычай. Раннефеодальный торговый обычай (обыкновение) - это правило поведения, выработанное замкнутым сообществом (а именно - торговым) и применяемое только внутри данного сообщества*(95). Это прежде всего обычаи, связанные с совместной торговлей (морской, сухопутной), которая осуществляется в форме товарищества. Господство торгового обычая как единственного источника норм торгового права было относительно недолгим. Исторически доказанным фактом является следующее обстоятельство: всякая предпринимаемая государством систематизация частного права всегда в первую очередь охватывает право торговое (коммерческое), т.е. нормы, регулирующие отношения с участием предпринимателей. С чем это связано?
Кажется, причина заключается в том, что предприниматели, больше, чем кто бы то ни было, нуждаются в определенности и прочности права. Пока предпринимательская (торговая, купеческая) деятельность носит ограниченный (сословный, замкнутый) характер, такая определенность и прочность вполне обеспечивается и обычаем. Но как только круг субъектов торговой деятельности хоть сколько-нибудь расширяется, едва
лишь занятие торговлей перестает быть сословной привилегией, одного обычая для достижения определенности и прочности правового статуса становится недостаточно. Что уж говорить о ситуации, когда торговлей занимается каждый желающий (а именно так было в древней Руси)! Наконец, преодоление торговлей (коммерческой деятельностью) национальных границ и обретение ею международного (межгосударственного) характера становится той самой "последней каплей", с которой чаша терпения участников торгового оборота переполняется*(96). Незнание местных торговых обычаев иностранными предпринимателями - главное препятствие развитию коммерции - оказывается преодолимым только при помощи самой широкой огласки их содержания. Самым лучшим инструментом такой огласки оказывается весьма своевременно изобретенное книгопечатание, создающее возможность не просто письменного изложения обычаев, но относительно оперативного и недорогого тиражирования полученных таким образом текстов. Человечество приходит к заключению, что определенность и прочность универсального (не сословного) права может быть достигнута посредством санкции централизованной государственной властью систематического писаного права. Только в этих условиях могут быть установлены и обеспечены к соблюдению "единые правила игры" в сфере коммерческого оборота, предположительно известные (или, во всяком случае, должные быть известными) всем его участникам и соблюдаемые ими. Весьма характерно высказывание на этот счет раннего правового памятника liber consuetudinum Mediolani anni 1216 г.: "...но так как купцы и их консулы имеют свои собственные (специальные) обычаи, которые соблюдаются у нас с давних пор и доныне, то необходимо и их внести в эту книгу"*(97).
Разумеется, поначалу не может идти речи о содержательном пересмотре правил, составляющих торговые обычаи; соответственно, какое-то время нет возможности рассуждать и об их кодификации - процессе, неизбежно предполагающем определенные новации кодифицируемых правил. Приходящее на смену неписаным торговым обычаям торговое законодательство первоначально представляет собой обыкновенные (между прочим, не всегда даже должным образом систематизированные) своды торговых обычаев. Одним из самых первых в историческом отношении и известных примеров такого рода законодательных актов может быть назван сборник морских законов, изданный (примерно) во время первого крестового похода (1095 г.) Республикой Амальфи на итальянском побережье Тирренского моря (Амальфийская таблица); другим
-компиляция из решений по морским делам, вынесенных судом Олерона, острова в прибрежных водах Франции (около 1150 г.). Еще более известный (хотя и более поздний
-около 1350 г.) пример представляет собой так называемое Consolate del Mare - собрание морских торговых обычаев, применяемых в консульском суде Барселоны*(98). Подобного рода законодательные акты на протяжении длительного времени вполне мирно сосуществуют с неписаными торговыми обычаями, которые либо сохраняют местное значение, либо регламентируют различного рода новые отношения, темпы возникновения которых оказываются столь стремительными, а ход развития столь неоднозначным, что их не сразу успевают, да и не сразу рискуют закрывать "рамками" какого-либо закона*(99).
Исследователи торгового права выделяют три этапа развития торгового законодательства: итальянский, французский и германский. Однако в отношении развития корпоративного законодательства такая периодизация не вполне точна. Ведь вполне общепризнанным является тот факт, что первый период развития правовых представлений о корпорациях (и прежде всего об акционерных обществах) приходится на время создания английских и голландских морских торговых компаний (Ост-Индских, Вест-Индской, Суринамской и т.д.). В этой связи будет точнее говорить о том, что
историческое первенство принадлежит англо-голландскому периоду становления и развития корпораций. Вместе с тем сказать то же самое и в отношении корпоративного законодательства было бы большой ошибкой, поскольку регулирование корпоративных отношений в данных компаниях осуществлялось в основном внутренними актами самих компаний либо королевскими декретами, посвященными тому или иному вопросу деятельности каждой конкретной компании. Очевидно, что подобные акты - посвященные конкретным правоотношениям с участием конкретных корпораций - не обладали признаком нормативности*(100), а ведь именно нормативность - важнейший признак любого законодательства.
Мы, разумеется, не претендуем на сколько-нибудь полную характеристику исторического процесса эволюции и современного состояния иностранного корпоративного законодательства - это не является и не может быть нашей задачей, ибо в рамках настоящего очерка ее решение просто невозможно ни с какой точки зрения. Наша цель другая - постараться выявить определенные закономерности в таком развитии и возможные модели построения корпоративного законодательства, присутствующие сегодня в развитых (в экономическом и правовом отношении) странах.
I. Первое же, по всей видимости, именно нормативное и, стало быть, законодательное упоминание акционерных компаний составляет знаменитый английский закон о "мыльных пузырях" (Bubbles Act) 1720 г., появление которого было вызвано грандиозными спекуляциями акциями уже ставших многочисленными к тому времени акционерных корпораций, номинально - торговых и промышленных, а в действительности рассчитывавших на получение прибыли от одного только распространения акций. Такие акционерные компании и получили название "bubbles" - мыльные пузыри. По свидетельству одного из английских историков, стоимость фигурировавших на лондонском фондовом рынке акций, выпущенных такого рода корпорациями, составляла 300 млн. фунтов стерлингов, что превосходило стоимость всей поземельной собственности в Англии*(101). Большая часть Bubbles Act была посвящена, вообще говоря, бодмерейным займам*(102) и морскому страхованию, об акционерных компаниях упоминалось только в одной из статей этого закона. Однако практическое значение этого упоминания оказалось несоизмеримо более ценным, чем значение всех других, гораздо более многочисленных законодательных норм - настолько более ценным, что самое свое обиходное название закон этот приобрел именно благодаря этой самой единственной норме. Впрочем, норму эту было бы трудно считать нормой права, регулирующей общественные отношения в сегодняшнем понимании этого термина, ибо непосредственной и основной ее целью было пресечение деятельности "...зловредных предприятий, чьи учредители без всякого разрешения со стороны государства присваивают корпоративные права и дают право свободного отчуждения долей участия... ко вреду и гибели многих добрых подданных Его Величества". Такие предприятия, созданные после 24 июня 1718 г., равно как и подписки на их акции, а также всякого рода сделки с такими акциями объявлялись недействительными; на будущее время выпуск акций допускался либо в силу специального парламентского акта, либо в силу королевской привилегии. В продолжение более чем 100 лет (до своей отмены, последовавшей только в 1825 г.) Bubbles Act оставался единственным английским законом, содержащим хоть какое-то постановление по вопросу об акционерных корпорациях. Первоначально вызвав биржевое потрясение и послужив причиной множества банкротств, данное законоположение вскоре было значительно смягчено судебной практикой; последующее влияние этого закона на английские корпорации оценивается учеными весьма неоднозначно*(103).
В 1844 г. в Англии принимается закон, известный под наименованием Закон Роберта Пиля, который вводил государственную регистрацию акционерных корпораций.
Целью ее виделось обеспечение действительной полной оплаты уставного капитала; достижение таковой осуществлялось посредством введения двойной - предварительной и окончательной - регистрации. Предварительная регистрация приводила к созданию весьма странного (с гражданско-правовой точки зрения) субъекта - лица, в правоспособность которого входил единственный элемент - способность приобретать имущество, вносимое в оплату уставного капитала в обмен на акции или заменяющие их временные свидетельства. Обращение как акций, так и временных свидетельств в период одной только предварительной регистрации запрещалось; запрещение это, впрочем, мало кем соблюдалось. Нормальная юридическая личность доставлялась компании посредством окончательной регистрации, которая осуществлялась по заявлению учредителей, оплативших не менее 25% капитала компании. Подобная система, однако, несмотря на свою относительную сложность, успеха не имела; результаты ее применения были признаны неудовлетворительными, что и вызвало появление нового Закона о компаниях 1856 г. Впоследствии (в 1857, 1858, 1862, 1867, 1877, 1879, 1880, 1883, 1886, 1890, 1908 и 1929 гг.) дополненный рядом актов, устанавливающих отдельные правила создания и функционирования акционерных компаний*(104) и превративших его в обширный "Акт о компаниях и других ассоциациях", он в течение более чем 80 лет (!) составлял основу корпоративного законодательства Британии, после чего был заменен подобным себе как по наименованию, так и по содержанию консолидирующим Актом 1948 г.*(105)
Основным источником современного корпоративного права Англии является Акт о компаниях 1985 г.*(106), действующий в совокупности с некоторыми другими (специализированными) нормативными актами. Основное свое внимание этот Акт уделяет акционерным компаниям - company limited by shares, разделяемым на публичные (public) и частные (private); кроме того, имеются нормы, посвященные компаниям с неограниченной ответственностью (unlimitaed company) и компаниям с дополнительной ответственностью участников (company limited by garantee). Правовое регулирование создания и деятельности торговых товариществ осуществляется актами 1890 г. (традиционные товарищества, т.е. товарищества с неограниченной ответственностью своих членов - полное и коммандитное - partnerships) и 1907 г. (товарищества с ограниченной ответственностью - limited partnership).
II. Французское корпоративное законодательство ведет свою историю с революционной эпохи, а именно - с известнейшего Декрета от 2 марта 1791 г., провозгласившего, в числе прочих гражданских прав и свобод, свободу промыслов и тем самым способствовавшего не только известному оживлению корпоративных форм торговли и промышленности, но и возникновению многочисленных "компаний" чисто спекулятивного направления. С целью пресечения деятельности последних вскоре (24 августа 1793 г.) был издан Декрет, обязывавший компании, капитал которых состоял из акций на предъявителя или хотя бы и именных, но свободно передаваемых долей, ликвидироваться к 1 января 1794 г.; возникновение новых подобных предприятий допускалось исключительно с разрешения Законодательного собрания. Закон от 15 апреля 1794 г. вовсе запретил создание подобных компаний, впрочем, ненадолго: запрещение это было отменено 21 ноября 1795 г., актом, не установившим, однако, никаких правил относительно условий возникновения акционерных корпораций*(107). Неопределенность сохранялась вплоть до составления и принятия Торгового кодекса 1807 г. - первого нормативного акта, содержавшего настоящее позитивное правовое регулирование процессов создания и деятельности корпораций в форме акционерных товариществ и акционерных коммандит*(108). Впрочем, общепризнанным является тот факт, что Code de commerce лишь наметил основные признаки акционерной формы организации юридического лица, но не содержал хоть сколько-нибудь подробного