Л. А. Лунц
ния, гласящие на иностранную валюту; но если должник добровольно не совершит исполнения, то судебный исполнитель взыщет с него по исполнительному листу такую сумму германской валюты, которая на момент взыскания эквивалентна сумме иностранной валюты, указанной в исполнительном листе; характерно, что германская практика в этом случае не применяет мер, предусмотренных в Z.P.O., § 887 и сл. и направленных на то, чтобы побудить должника исполнить в натуре1; однако в порядке исполнения решения принимаются меры к тому, чтобы кредитор получил полный эквивалент по официальному курсу (amtlicher Kurs). Так, если вследствие повышения курса соответствующей иностранной валюты вырученная судебным исполнителем сумма оказалась недостаточной, то возможно дополнительное обращение взыскания на имущество должника
вобщем порядке, установленном для исполнения решения по взысканию денежных сумм2.
Французские суды по сделкам об эффективном платеже в иностранной валюте выносят решения, направленные не на уплату иностранной валюты in specie, а на уплату франков в сумме, эквивалентной указанной
врешении сумме иностранной валюты.
Таким образом, требования на иностранную валюту, вытекающие из денежного обязательства, в процессе своей реализации через судебные органы подвергаются трансформации.
Нормы гражданского процесса, имеющие целью обеспечить для истца исполнение в натуре, в данном случае не получают применения. Очевидно, считается, что для принятия подобных мер в отношении обязательств в иностранной валюте нет достаточно серьезных хозяйственных оснований; ведь лица, получающие иностранную валюту по сделкам внешней торговли или по иностранным кредитным операциям, как правило, превращают эту валюту в местные деньги. Поэтому считается достаточным, если порядок принудительного исполнения обеспечивает истцу получение по таким обязательствам эквивалента в местной валюте.
§ 9. Исполнение обязательств в иностранной валюте. Англо-американское право
Мы рассмотрели вопросы об исполнении и о принудительном исполнении денежных обязательств в иностранной валюте по континентальному праву; при этом мы элиминировали из поля нашего зрения весь
1 |
M e l c h i o r, стр. 291. |
2 |
Z.P.O., § 803 и сл.; N u s s b a u m. Geld, стр. 195 и сл. |
|
298 |
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
тот нормативный материал по этому вопросу, который вытекает из валютных ограничений, начавшихся в странах капитализма в 1931 г. Вопрос о влиянии этих ограничений на договорную ответственность будет рассмотрен нами особо в главе V.
Нам необходимо теперь рассмотреть тот же вопрос об исполнении денежных обязательств в иностранной валюте по англо-американскому праву. Мы увидим, что в «общем праве» весь вопрос из сферы материального права переносится в область гражданского процесса.
Как уже отмечалось выше, в англо-американском праве omnis condemnatio pecuniaria est: принуждение должника к реальному исполнению допускается лишь в прядке исключения. Всякое судебное решение об уплате денег (если только оно не ограничивается признанием долга) может быть выражено лишь в форме приказа уплатить определенную сумму британской (в США – американской) валюты. Вследствие этого по иску, вытекающему из обязательства в иностранной валюте, суд не может вынести решения, обязывающего к уплате определенной суммы иностранной валюты in specie или обязывающего к уплате британской (в США – американской) валюты в сумме, эквивалентной определенной сумме иностранной валюты: суд сам должен перечислить долг в иностранной валюте на moneta fori так, что шерифу дается приказ взыскать с ответчика точно определенную сумму фунтов стерлингов (в США – долларов).
Этот давнишний принцип common law получил в отношении обязательств в иностранной валюте наиболее четкую формулировку в решении британского суда 1898 г. по делу Manners v. Pearson, где было сказано: «Британские суды не имеют права предписать уплату денег иначе как в британской валюте. Идет ли речь о приказе уплатить капитал, проценты или о возмещении убытков – сумма, подлежащая плате, всегда должна быть выражена в британской денежной единице, – иначе судебный приказ не может быть обращен к принудительному исполнению в порядке обычного writ of execution»1.
Тот же принцип повторен в британских решениях по делу Di Fernando v. Simons Smith and Co, 1920 г.2, где речь шла о взыскании убытков,
которые покупатель (итальянская ферма) потерпел вследствие непоставки товара английским продавцом, и по делу The Volturno3, где ставился вопрос о взыскании с виновного судна убытков, причиненных столкновением судов на море и выразившихся в том, что потерпевшее судно недопо-
1 |
Приведено у N u s s b a u m'a. Geld, стр. 218 – 219. |
2 |
Clunet, 1921, стр. 611; D i c e y, стр. 730. |
3 |
Clunet, 1922, стр. 436; M a n n, стр. 289 и сл. |
|
299 |
Л. А. Лунц
лучило фрахта; в обоих случаях убытки, выраженные в лирах, были конвертированы судом в фунты стерлингов.
Американское право усвоило, как уже отмечено, то же процессуальное начало «общего права»1. Принцип этот был формулирован еще в американском монетном законе2, где сказано: «All proceedings in the court shall be kept and had in dollars».
Таким образом, в странах «общего права» судебное решение об уплате денег, вытекающее из обязательства в иностранной валюте, по необходимостисвязано сперечислением суммыдолгана «валютусуда» (moneta fori).
Спорным представляется происхождение этого правила гражданского процесса. Высказано было предположение, что оно вытекает из новирующей силы судебного решения по английскому праву3. Действительно «общее право» рассматривает судебное решение об убытках, оцененных в деньгах, как «contract of record», как квазиконтракт, заменяющий собой первоначальное правоотношение: создается как бы «mérger», укрепляющий правовую позицию кредитора4. Но почему merger связан с принудительной конверсией долга – перечислением его суммы на местную валюту – это остается неясным.
Указывалось на то, что здесь налицо результат эволюции исковых формул общего права. Некогда посредством исковой формулы, носившей наименование «action of detinue», истец мог требовать вещи, которые несправедливо удерживал ответчик.
В частности, этот иск мог быть использован также для требования выдачи иностранных денег. Обычный же иск, вытекающий из debt (action of debt) был направлен лишь на возмещение убытков в фунтах стерлингов. С выходом из употребления формулярных исков отпала первая альтернатива (action of detinue) и сохранилась лишь вторая – возможность искать убытки в британской валюте на общих основаниях5.
Несомненно, что «старые исковые формулы хотя и похоронены, но все же из могил своих управляют британскими судами»; несомненно также, что в интересующем нас вопросе сказалось принципиально отрицательное отношение «общего права» к тому, чтобы понуждать ответчиков к реальному исполнению. Но правовые отношения не могут быть по-
1См. многочисленные решения: M a n n, стр. 282 – 287 г. и в особенности решение Верхов-
ного суда США по делу Deutsche Bank v. Humphrey.
2Coinage Act, 1792 г., ст. 20.
3 Голландский автор V a n P r a a g, цитируемый у N u s s b a u m'a. Geld, стр. 219.
4Bouvier, verbo «iudgement», стр. 1722 – 1723.
5Ср.: N u s s b a u m. Money, стр. 427; он же ранее в Geld, стр. 219 выводил рассматриваемую нами практику в отношении обязательств в иностранной валюте из отрицательного отношения общего права к реальному исполнению.
300
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
няты из самих себя. По поводу старых форм права один из членов судебного присутствия Палаты лордов Аткин недавно сказал: «Когда духи прошлого стоят на пути правосудия, звеня своими средневековыми цепями, то суду надлежит бесстрашно пройти мимо них»1, и мы видели, что действительно британский суд в последнее время особенно легко отступал от своей пресловутой приверженности к традициям прошлого, когда это диктовалось интересами господствующего класса.
Сохранение в силе старого принципа common law в его применении к обязательствам, выраженным в иностранной валюте, отвечает, очевидно, этим интересам. Судебное решение в определенной сумме фунтов стерлингов (в США – долларов) с р а з у ж е (еще до приведения его в исполнение) делает долг «ликвидным», приспособленным для погашения путем зачета, удобным для того, чтобы составить статью актива или пассива в наследственной или конкурсной массе; взыскание по исполнительному листу, выраженному в определенной сумме местной валюты, значительно упрощает задачу шерифа. То обстоятельство, что права сторон при этом могут значительно видоизмениться (вследствие изменения курса местной или иностранной валюты после вынесения решения), до недавнего времени не могло служить для британского суда серьезным аргументом: «Английская торговля велась преимущественно в английской валюте. Это значит, что, выступая покупателем заграничных товаров, Англия предлагала в уплату свою валюту, выступая продавцом, она требовала уплаты также своей валютой»2. Вследствие этого весь вопрос об обязательствах в иностранной валюте далеко не имел в Англии того значения, что на континенте Европы. Ныне, когда Лондон уступил свое первенство в капиталистическом мире Нью-Йорку, инерция сознания все еще препятствует изменению правовых начал, выработавшихся при совершенно иных условиях.
Совокупность всех указанных обстоятельств привела к тому, что до настоящего времени не получил также окончательного разрешения вопрос о том, к какому моменту суд должен приурочить перечисление иностранной валюты на собственную валюту (moneta fori).
Английская и американская практика в основном руководствуется курсом на день нарушения договора (breach day rule), а по обязательствам из правонарушений – курсом дня причинения ущерба. Руководящим британским решением по вопросу об исчислении убытков от правонарушения считается ныне решение по делу The Volturno3, в котором сумма утрачен-
1 Modern Law Review, 1945, Nov., стр. 186.
2 Е л и н и Ц ы п к и н. Техника международных расчетов, 1936, стр. 23. 3 См. выше, стр. 193.
301
Л. А. Лунц
ного фрахта в итальянских лирах была перечислена на фунты стерлингов по курсу последнего дня задержки рейса, вызванной столкновением судов (т. е. по курсу на момент причинения ущерба); в отношении контрактов таким ведущим прецедентом считается решение по делу Di Fernando1, где сумма убытков в той же валюте была перечислена на фунты по курсу дня, когда наступила просрочка в поставке товара. Практика британских судов по данному вопросу подытожена в таких авторитетных частных кодификациях, как «Свод английского гражданского права» Дженкса, § 258 и Dicey. Conflict of Laws2. Дайси при этом отмечает, что после некоторых колебаний британская практика усвоила этот принцип (breach day rule), так как противоположный принцип judgement day rule – перечисление по курсу на день вынесения решения – поощряет должника к затягиванию процесса для того, чтобы использовать выгоды от продолжающегося обесценения иностранной валюты.
Перечисление иностранной валюты на фунты стерлингов по курсу на день нарушения договора или на день правонарушения является по существу формой ревалоризации долга, выраженного в иностранной валюте. Принцип «breach day rule» стоит поэтому в прямом противоречии с принципом номинализма.
Это особенно ясно видно из дела Banco de Portugal v. Waterlow Sons, 1932 г. В решении по этому делу Палата лордов обсуждала вопрос об убытках, которые потерпел истец вследствие неосторожности ответчика. Последний в течение ряда лет исполнял заказы истца на изготовление для него банкнот с портретом Васко да Гамы. В 1925 г. группе преступников путем ловкого мошеннического маневра удалось побудить названную английскую фирму использовать сохранившиеся клише для изготовления дополнительного количества «банкнот» и получить эти «банкноты» всего на сумму до 100 млн эскудо; все это количество преступникам удалось выпустить в обращение через специально организованный ими в Лиссабоне банк (в 1925 г.).
В декабре того же года преступление открылось, и Банк Португалии – во избежание денежной катастрофы – изъял из обращения все билеты с портретом Васко да Гамы как выпущенные им самим, так и выпущенные преступниками – в обмен на банкноты нового типа. После этого Банк Португалии предъявил в британском суде иск и к Waterlow Sons об убытках. При обсуждении этого дела в трех инстанциях возникло много сложнейших вопросов, но основной вопрос заключался в том, должен ли убыток Банка Португалии быть определен в номинальной сумме тех под-
1См. выше, стр. 198.
21932, cтр. 728 – 729.
302
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
линных банкнот нового образца, которые пришлось выпустить банку в обмен на незаконно выпущенные банкноты (такова была позиция истца), или убыток истца ограничивался расходами на печатание банкнот нового выпуска и на организацию обмена их – такова была позиция ответчика, который при этом ссылался на то, что размен банкнот Банка Португалии на звонкую монету не производился с 1891 г., что «банкноты» эти – бумажные деньги чистого типа и что в руках эмитента эти знаки не имели стоимости более высокой, нежели расходы по их напечатанию. Палата лордов стала на точку зрения истца, признав, что он имеет право получить эквивалент 100 млн эскудо (вывод, который подвергся решительному осуждению в юридической литературе1).
Мало того, палата перечислила 100 млн эскудо на фунты стерлингов по курсу дня совершения правонарушения (по курсу 1925 г.) несмотря на то, что с того времени до дня вынесения решения (1932 г.) португальский эскудо стремительно падал в силу использования Банком Португалии бумажноденежной эмиссии для финансирования бюджета. Таким путем Банк Португалии получил еще дополнительную выгоду, которую он не получил бы, если бы ответчик присужден был возместить ему израсходованные эскудо в натуре. Таким образом, перечисление суммы иностранной валюты на британскую валюту в данном случае привело к изменению содержания долга.
Суды США в общем придерживаются того же порядка, что и британские суды2. Однако в одном из руководящих решений Верховный суд отcтупил от «breach day rule» в пользу judgement day rule. В деле Deutsche Bank F., Nürnberg v. Humphrey, 1926 г., которое мы цитировали выше,
Верховный суд США в лице авторитетного своего тогдашнего председа-
теля Oliver’a Holmes’a (автора известного труда «The Common Law», 1882) решил, что в случае, когда речь идет о долге, по которому платеж обусловлен за границей и фактически происходит в США, применяется перечисление по курсу дня, когда американский суд выносит свое решение, ибо в этом случае только решение американского суда превращает долг в иностранной валюте в долг, выраженный в долларах, тогда как по аналогичному обязательству с местом платежа в США нарушение договора ipso facto прекращает первоначальное обязательство, заменяя его обязательством возместить убытки в местной валюте; это обоснование справедливо оспаривается Nussbaum’ом3, который указывает, что и после нарушения договора должник не лишается права предложить исполнение
1 См.: N u s s b a u m. Money, стр. 95.
2См. перечень многочисленных решений у М а н н а, стр. 285, прим. 3, где приведена практика по штату Нью-Йорка.
3Money, стр. 433 – 434.
303