Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
шательства государства»1. Возникновение закона стоимости вообще не может быть выведено из правовой нормы (ни из закона, ни из обычая). Но государство, опираясь на свой аппарат принуждения (суд), имеет возможность воспретить использование «денежных суррогатов» в качестве средства обращения, рассматривать выпуск таких суррогатов как уголовное преступление и во всяком случае не признавать погашенными денежные обязательства даже в тех случаях, когда «платеж» при помощи таких частных денег состоялся с согласия кредитора.
Не подлежит сомнению, что «частные деньги», или «денежные суррогаты», обращение которых запрещено по закону, не могут считаться деньгами в юридическом смысле – и в частности – не служат средством погашения денежных обязательств.
§ 7. Злоупотребление правом при совершении платежей
Наблюдение над ролью различных средств исполнения денежных обязательств в гражданском обороте позывает, что платежи посредством денежных знаков, обладающих по закону платежной силой, фактически обслуживают главным образом лишь сферу так называемого бытового оборота, в области же крупных торговых сделок платежи совершаются при посредстве векселей, чеков, безналичных расчетов. Эти торговые обыкновения не создают нормы права, делающей такие способы платежа «обязательными» для кредитора в том смысле, в каком для него является «обязательным» принятие денег, снабженных законной платежной силой. Но, с другой стороны, такие торговые обыкновения не могут не иметь юридического значения: если бы, например, кредитор отказался от принятия чека на банк, предложенного ему в соответствии с принятой в данной отрасли торговли практикой расчетов, не указав при этом оснований своего отказа, и затем сослался бы на просрочку должника в качестве основания для отказа от двустороннего договора (купли-продажи или поставки), то подобные действия при известных условиях, с точки зрения континентального права, можно было бы признать шиканою или злоупотреблением правом, направленным на то, чтобы избежать поставки или производства работ, ставших невыгодными для продавца или подрядчика вследствие изменившейся конъюнктуры.
Таково же по существу разрешение вопроса в американском праве, хотя оно и не знает учения о злоупотреблении правом.
В § 305 Restatement of the Law of Contracts сказано, что «если испол-
нение обязательства (одной стороны) обусловлено платежом денег (дру-
1 М а р к с, стр. 101.
293
Л. А. Лунц
гой стороны) и (последняя) предлагает действительный чек или какиелибо денежные знаки, не являющиеся законным платежным средством, а кредитор отвергает такое предложение, не указав, однако, что он требует платежа посредством законного платежного средства, то он потом не может ссылаться на неуплату денег…».
§ 8. Исполнение обязательств в иностранной валюте. Французское и германское право
Обращаясь к вопросам, связанным с исполнением обязательств в иностранной валюте, следует отметить, что речь идет о денежных обязательствах в иностранной валюте, а не о валютных сделках1.
Далее необходимо различать:
(1) денежные обязательства, направленные на уплату местной валюты в сумме, равной стоимости определенной суммы определенной иностранной валюты;
(2) денежные обязательства, направленные на уплату иностранной валюты.
В первом случае иностранная валюта не составляет валюты платежа, она лишь служит единицею исчисления суммы долга, направленного на уплату местной валюты; исчисление суммы долга в иностранной валюте здесь не вытекает из каких-либо международных расчетов, оно вызвано только недоверием сторон к стабильности собственной валюты. Подобный метод исчисления суммы долга по чисто «внутренним» сделкам пользовался широким распространением в Германии не только в эпоху инфляции 1919 – 1924 гг., но и после введения новой денежной единицы – рейхсмарки; кредитор в этом случае не имел права требовать платежа в иностранной валюте, а должник не имел права платить в такой валюте.
Настоящими денежными обязательствами в иностранной валюте являются лишь те, которые относятся к группе «б»; как правило, такие обязательства связаны с международными расчетами по внешней торговле и по заграничным кредитным операциям.
Однако различие между двумя видами обязательств в иностранной валюте в значительной мере ослабляется – хотя и не устраняется вовсе – тем, что по обязательствам, относящимся к группе «б», должнику (при отсутствии выраженного в договоре иного условия) предоставлено право субституции, т. е. право заменить иностранную валюту уплатою соответствующего эквивалента в местной валюте. Это право субституции есть льгота для должников по обязательствам в иностранной валюте, которая
1 См. гл. I, § 7.
294
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
ведет свое происхождение от ярмарочной торговли в средние века, откуда она была перенесена в вексельные законодательства большинства стран1.
Оно сохранилось в действующем вексельном и чековом праве, получив свое выражение в ст. 41 Женевской вексельной конвенции и ст. 36 Женевской чековой конвенции2.
Из вексельного права указанная льгота была перенесена в гражданские кодексы некоторых стран: Г. Г. У., § 244 и Швейцарский кодекс обязательственного права ст. 84, абз. 2. Во французской доктрине вопрос о названном праве субституции представляется спорным. Thaller3 высказывается против наличия такой льготы, поскольку она не предусмотрена данным договором, а Lacour et Bouteron4 полагают, что право субституции исключается при наличии условия об эффективном платеже в иностранной валюте.
Во французском законе такое право в виде общего принципа нигде не формулировано. Статья 143 Французского торгового кодекса, говоря о векселях, подчеркивает: «La lettre de change doit être payée dans la monnaie qu’elle indique», а ст. 338 того же кодекса предусматривает, что при морском страховании, если страховая сумма выражена в иностранной валюте, то последняя (при исчислении суммы страхового вознаграждения) переводится на французскую валюту по курсу дня подписания полиса. Обе статьи касаются специальных случаев и не дают оснований для разрешения общего вопроса о праве субституции ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Судебная практика к концу первой мировой войны склонилась к тому, чтобы признать за должником это право. Кассационный суд в решении 1 июля 1917 г. установил, что в принципе всякий платеж во Франции должен происходить во французской валюте, поскольку из договора не вытекает иное; однако вместе с тем Кассационный суд неоднократно подчеркивал, что вопрос о том, есть ли в договоре условие эффективного платежа в иностранной валюте или нет, относится к вопросам факта, которые решает juge de fond5.
Экономические предпосылки права должника ясны: государство стремится по возможности уменьшить спрос на иностранную валюту в целях поддержания курса собственной валюты. Для должника такая субституция связана с экономией: он экономит на «комиссии», которую банк взимает при продаже девиз; эти расходы он перелагает на кредитора, ко-
1 M a y e r. Weltwechselrecht, т. I, стр. 290.
2Ср. также ст. 72, п. 4 британского закона о векселях 1882 г.
3№ 1252.
4№ 1312.
5См. решения, приведенные у Hubrecht'a, стр. 310.
295
Л. А. Лунц
торый, кроме того, несет также риск возможных изменений курса до момента приобретения иностранной валюты.
Таким образом, указанная субституция есть льгота для должников, вызванная интересами денежного обращения. Льгота эта не создает альтернативного обязательства с правом выбора для должника предмета исполнения; она создает лишь альтернативное правомочие (facultas alternativa). Обязательство, направленное на уплату иностранной валюты, остается в силе; иностранная валюта находится in obligatione; местная же валюта, которою должник вправе заменить предмет исполнения, находится только in solutione1.
По курсу на какой день происходит перечисление иностранной валюты на местную валюту в случаях, когда должник зявляет о своем желании использовать предоставление ему права субституции? Германское гражданское уложение предусматрвает на этот случай применение «курса дня платежа»2; однако несмотря на полную ясность в этом отношении формулировки, практика и комментаторы долгое время толковали этот абзац в том смысле, что речь идет о курсе «на момент наступления срока платежа» (Oertmann) и понадобилось специальное решение пленума Рейхсгерихта 1921 г., чтобы разъяснить, что речь идет о курсе дня фактического платежа3. Швейцарский кодекс обязательственного права4 на этот случай прямо предусматривает применение курса дня наступления просрочки. Если местная валюта стабильна, а иностранная валюта, в которой исчислен долг, с момента просрочки обесценивается, то принцип Г. Г. У. переносит риск такого обесценения на кредитора и поощряет кредитора к задержке платежа. К таким же результатам приводит изложенный «швейцарский» принцип, если местная валюта находится в процессе обесценения, а иностранная валюта, в которой исчислен долг, стабильна. Nussbaum5 полагает, что практически обе точки зрения приводят к одинаковым результатам, ибо разница в курсе покрывается в порядке дополнительного возмещения убытков за просрочку. Однако такое возмещение возможно лишь в случае виновной просрочки должника и в этом случае требует обычно доказательства конкретных убытков.
Французская практика в этом вопросе принимает за основу то курс дня, когда кредитор формально потребовал платежа, то курс дня годности обязательства ко взысканию, то курс дня судебного решения, то курс дня
1 |
O e r t m a n n, op. cit., § 244; T u h r. Schweizerisches Obligationenrecht, стр. 54, прим. 14. |
2 |
§ 244, абз. 2. |
3 |
S c a d u t o, стр. 44; N u s s b a u m. Geld, стр. 212. |
4Ст. 84, абз. 2.
5Money, стр. 424.
296
Денежноеобязательствовгражданскомиколлизионномправекапиталистическихстран
фактического платежа; но общая тенденция ее направлена к тому, чтобы избрать курс, который в данном конкретном случае является «наименее благоприятным для должника, допустившего виновную просрочку»1. Такой подход не обеспечивает определенности в праве. Наиболее последовательным разрешением данного вопроса в условиях той неустойчивости курсов, которая господствует в настоящее время, является сочетание ряда принципов в ст. 41 Женевского вексельного и ст. 36 Женевского чекового уставов: (1) за основу принимается курс на день наступления срока платежа; (2) если должник просрочил платеж, то кредитор может по своему усмотрению требовать, чтобы сумма была ему выплачена в местной валюте по курсу либо на день наступления срока платежа, либо на день платежа.
Таким путем должник не получит выгоды от своей просрочки.
От вопроса об альтернативном правомочии должника заменить иностранную валюту соответствующим эквивалентом в местной валюте следует отличать вопрос о том, при каких обстоятельствах к р е д и т о р по обязательству в иностранной валюте может требовать уплаты эквивалента в местной валюте.
Французская практика предоставляет кредитору такое право как нечто само собою разумеющееся, стирая таким образом всякую границу между двумя рассмотренными выше видами денежных обязательств в иностранной валюте2.
Германская практика допускает требования кредитора на конвертирование иностранной валюты в местную, как правило, лишь в случае, когда платеж в данной иностранной валюте становится невозможным, исходя из того, что обязательство в иностранной валюте есть вид денежного обязательства вообще и что по денежному обязательству не может быть освобождения должника вследствие невозможности исполнения3.
Право должника предложить кредитору местную валюту взамен иностранной отпадает, если стороны expressis verbis обусловили эффективный платеж в иностранной валюте, что обычно имеет место путем оговорки «effectiv» или «et non autrement»4.
При наличии такой оговорки, а также в случае, если должник не использовал своего права субституции, германские суды выносили реше-
1 Комментарий Perroud к решению Касс. суда 16 июля 1929 г., Clunet, 1931, стр. 646; P l a - n i o l - R i p e r t , № 1161.
2Clunet, 1924, стр. 683.
3N u s s b a u m. Geld, стр. 72 – 73, 191.
4Г.Г.У., § 244; Швейцарский кодекс обязательственного права, ст. 84; Женевский вексельный устав, ст. 41 и чековый устав, ст. 36; британский акт о векселях 1882 г., 72, 4.
297