Эдмунд Гуссерль (1859-1938). Феноменология

Феноменология Гуссерля повлияла так или иначе на все последующие философские концепции XX века. У Гуссерля мы найдем много похожего с Кантом. Гуссерлеву феноменологию в некотором смысле можно рассматривать как разновидность позитивизма, и в то же время позитивизм – ее ближайший оппонент.

Гуссерль понимает философию как науку, свою главную задачу он видит в прояснении истоков и возрождении подлинной рациональности.

Гуссерль стремится вернуть мышление на почву опыта (чтобы человек мыслил, исходя из того, что дано ему на опыте, ничего к этому не примешивая). В этом смысле Гуссерль, как и позитивисты, борец с метафизикой (со «взятыми с потолка» и произвольно принятыми на веру положениями, знанием, не следующим из опыта).

И в то же время Гуссерля категорически не устраивает позитивистский идеал научности, поскольку позитивисты выносят за пределы рационального рассмотрения (за пределы научного дискурса) все «последние вопросы», вопросы, связанные со смыслом (мира, вещей, человека). Человеку, как он есть, необходимо жить в осмысленном мире (а не просто в универсуме фактов), вещи, с которыми он имеет дело, должны иметь для него смысл и значение.

Замысел новой науки

Гуссерль пишет, что необходимо вернуть человеческое мышление на почву опыта, но под «опытом» можно понимать разное.

Ученый, как он фактически существует (реальный исследователь прежде всего естествоиспытатель, поскольку наука всегда ориентировалась как на свой образец на естествознание), понимает под «опытом» опыт неких внешних вещей (чего-то, что можно пронаблюдать, провести эксперимент, что можно потрогать). А это – не единственная форма опыта. Есть еще внутренний опыт (но его ученый «опытом» не назовет). То есть, говоря об «опыте», ученый уже произвел некую выборку, что будет включено в понятие «опыт», а что заведомо (apriori) опытом считаться не будет.

Позитивизм, грубо говоря, и есть такая философия ученых, исключающая из сферы научного рассмотрения все, связанное с человеческой субъективностью (изначальный пласт опыта).

Гуссерль в статье «Феноменология», написанной им для британской энциклопедии, объясняя смысл своего проекта (то есть, что такое феноменология), пишет, что нужна еще наука, которая занималась бы собственно сознанием. Не тем или иным видом предметного бытия, а тем, как сознание воспринимает вещи.

«Феномен» дословно – «то, что видно», «феноменология» - «наука о том, что видно», о том, как все дано сознанию. Феноменология – разновидность гносеологии, а не какая-либо онтология. Она говорит не о том, как что-либо есть, а о том, как что-либо воспринимается сознанием¹.

Естественная и феноменологическая установки сознания

Epoche (эпохе), или феноменологическая редукция

И если мы обратимся к тому, как сознание воспринимает вещи, то мы заметим, что само бытие вещей на опыте не дано.

На опыте вещь дана как такая-то и такая-то (обладающая определенным набором качеств), а реальность (существование) мы приписываем ей отдельным актом сознания, у нормального человека в нормальной ситуации всегда следующим за актом восприятия.

В какой-то ситуации мы можем видеть что-то и при этом полагать, что этого не существует (допустим, что это мираж, сон, что это смоделировано на компьютере²).

Гуссерль говорит о двух установках сознания. Вот это обычное действие сознания Гуссерль называет «естественной установкой» сознания: когда мы видим (воспринимаем) вещь и оцениваем ее как реальную или кажущуюся.

Гуссерль предлагает (для того, чтобы начать феноменологическое описание) перейти из естественной установки сознания в феноменологическую, в которой первое действие совершается, а от второго мы воздерживаемся: вещи рассматриваются, как так-то и так-то данные сознанию, а на приписывание им значения существования (или несуществования) накладывается запрет.

Гуссерль говорит, что феноменолог в феноменологической установке должен соблюдать эпохе (epoche)³, воздерживаться от полагания существования (или же несуществования) вещей и рассматривать их только постольку, поскольку они даны сознанию.

Из сказанного ясно, что Гуссерль вовсе не утверждает, что данные нам на опыте вещи не существуют (являются только кажимостью), он лишь говорит, что (пока длится феноменологическое описание) нам должно стать как бы все равно, существует ли вещь, или она только представляется.

На уровне языка феноменологическое epoche проявляется очень просто: в замене глагола «есть» (и всех его форм) на «дано», «полагается», «воспринимается как»⁴ и т. п. (речь феноменолога становится более окольной, чем естественная речь).

Это воздержание от полагания вещей в качестве существующих (несуществующих) Гуссерль иначе называет «феноменологической редукцией»: мы «заключаем мир в скобки» в качестве существующего независимо от сознания и остаемся со сферой собственно субъективного.

Но это не означает, что сознание остается наедине с собой: после проведения феноменологической редукции у меня остается весь мир, но в модусе «как он дан сознанию». Говоря кантовским языком, мы остаемся с вещами как феноменами.

Также Гуссерль говорит о «трансцендентальной редукции». Грубо говоря, это – та же самая операция, совершенная не над вещами (мира), а над собственным «я»: я должен абстрагироваться от себя как от человека, реально живущего в мире, от фактичности своего существования и рассматривать себя лишь постольку, поскольку я дан себе в моем собственном опыте⁵.