serdyuk_ea_sost_iskusstvo_vostoka_vypusk_4_sokhrannost_i_sak

И далее:

«Не случайно заключительный этап практики песочной мандалы предполагает раздачу песка (пепла как субстанции осуществленного света) всем живым существам как вручение “света познания”, как напоминание об изначальном свете на материальном уровне.

Обряд завершается сбрасыванием песка мандалы в реку при чтении молитв благопожелания, что запускает следующий круг (уровень, масштаб) разворачивания мандалы, когда ясный свет пустоты (символизируемый серым, то есть до цветовой дисперсии, песком) в соединении с энергией – звуком молитвы, лучами пятицветных искр крупных окрашенных песчинок (тигле, как аспектов пяти основных светов) начинает снова проявлять свои более конкретные аспекты через соединение с первоэлементами, символизируемыми элементами природными, сначала, когда песок подбрасывают в воздух, с пространством, потом, когда он попадает в реку, с водой и т.д. по кругу элементов с его светоцветовой основой (пространство (белое), вода (синее), ветер (зеленое), огонь (красное), земля (желтое))» (с. 106).

В статье Д.В. Ванюковой наглядно представлен феномен воспроизведения, или реконструкции, в древнеегипетских царских статуях стиля предшествующих эпох как средство целенаправленного манипулирования временем. Обновление с полной заменой материала анализируется в статье Н.В. Кияченко об архитектуре синтоизма.

Отметим также и феномен поновления, представленного, в частности, в практике окрашивания статуй индуистских божеств (преимущественно Кали и Ханумана) ритуально значимым красителем синдуром. Парадоксальный эффект ритуального поновления сказывается в том, что оно скрывает, размывает форму скульптур и в то же время сохраняет и даже усиливает впечатление ценности, почитаемости сакрального объекта. Противоположным образом сказывается на сакральности объектов музеефикация.

Музеефикация отодвигает в прошлое сакральный статус произведения и придает ему новую ценность – значимость музейного объекта. Этому сложному и длительному процессу посвящены статьи А.М. Гусейновой и Д.Н. Воробьевой. Он затрагивается также Ц.-Б. Бадмажаповым, который продемонстрировал традиционный эссеистский подход к проблеме, и другими авторами статей сборника.

Думается, что методическая проблематика Сборника выходит за рамки культуры только стран Азии и Африки. Многие вопросы в Сборнике только поставлены и обещают дальнейшие исследовательские перспективы.

Елена Сердюк

П.А. Куценков

Другая жизнь памятника

Скопления наскальных изображений рассыпаны по всему миру. Нет их только в Антарктиде, где и человека не было до самого недавнего времени. Сейчас известно около 50 млн. наскальных изображений, и нет никаких сомнений в том, что эта астрономическая цифра будет только расти.

В январе 2008 года появились сообщения о том, что в Западной Сахаре испорчены наскальные изображения – доисторические изображения животных и фигур людей, созданные 6 тыс. лет назад.

Бесценные для археологов образцы древней живописи и петроглифы с фигурами жирафов, буйволов и слонов разрисованы за последние два года вандалами из Миссии ООН по проведению референдума в Западной Сахаре, которую чаще именуют французским акронимом Minurso.

Теперь образчики наскального искусства в Ладжуаде, изолированном месте, также известном как Дьявольская гора, которое считается местным народом сахрави мистическим местом огромной культурной значимости, покрывают граффити – некоторые надписи достигают метра в длину и нанесены краской, предназначенной для маркировки маршрутов1.

Словом, совершено преступление против человечества. Однако не все так просто. Как нетрудно заметить, рядом

со следами последней безобразной выходки просматриваются следы другой, не менее безобразной, но несколько более ранней: арабские надписи.

1 UN vandals spray graffiti on Sahara’s prehistoric art. The Times. 31.01.2008.

14

Рис. 1. Современные и старинные граффити на петроглифах (см. примечание 1)

Следовательно, одному варварству предшествовало другое. Если же размотать в глубь веков всю цепочку последовательных нанесений изображений и/или надписей, то придется признать, что варварским актом по отношению к памятнику не было только самое первое изображение.

Здесь необходимо сделать одну существенную оговорку: автор очень далек от намерения оправдать создателей этих и многих других подобных надписей в разных частях земного шара. Речь идет о другом: мы попытаемся ответить на вопрос, почему вообще возможны вторжения в суверенную жизнь памятников наскального искусства.

Такие вторжения иной раз осуществляются и с самыми благими целями. В этом отношении показательна печальная судьба петроглифов в Альте (Норвегия), выкрашенных красной краской – чтобы публике удобнее было их рассматривать2. Это типичный случай «просвещенного европейского идиотизма»,

2 Об этом деянии на сайте музея Альты говорится с совершенно неподражаемою невинною простотой: «Сейчас многие изображения трудно рассмотреть, и поэтому некоторые фигуры вдоль деревянных мостков выкрашены красной краской, по цвету напоминающей наскальную живопись Скандинавии. Однако бóльшая часть петроглифов в Альте осталась незакрашенной» (http://www.alta.museum.no/ Publisering.asp?Id=39).

15

аналогичный распространенным в XIX в. попыткам подправить «неграмотных» строителей готических соборов, незнакомых, по убожеству своему, с «правильной» архитектурой. Такие случаи мы рассматривать не будем – они стоят в том же ряду, что и политкорректность, то есть полностью выпадают за рамки нашей темы.

Преждевсегонадоповнимательнееприсмотретьсякодному свойству наскального искусства, которое пока что не получило достаточного объяснения: тенденции к скоплению изображений разного времени в определенных, строго ограниченных в пространстве местах. Чаще всего их объявляют святилищами.

Спору нет, в некоторых случаях так оно и есть. Вероятно, к числу классических святилищ, посещавшихся на протяжении нескольких тысячелетий, можно отнести Кобыстан (Гобыстан) в Азербайджане и Тамгалы в Казахстане.

Но отнюдь не всегда скопления наскальных рисунков связаны со святилищами. К примеру, урочище Нгомокурира в Зимбабве изобилует изображениями, выполненными в характерной для Южной Африки живописной технике, однако нет никаких признаков того, что там некогда было святилище. Скорее тут другое – это место очень удобно для охотничьей стоянки, и служило таковой на протяжении, вероятно, нескольких десятков тысячелетий3.

Изображения в Нгомокурира относятся к разным временам – очень показательна для нас группа зебр из шести фигур, где первое изображение было выполнено, вероятно, около 10 тыс. лет назад, а последнее – не позднее тысячи лет назад. Таким образом, и в этом случае первоначальный памятник был «испорчен» последующими дополнениями. Но с течением веков дополнения сами становятся частью памятника – и теперь уже никто не решится обвинить древних бушменов в порче памятника, созданного еще более древними бушменами.

Однако вовсе не обязательно позднейшие изображения наносятся непосредственно на ранние. Такие «палимпсесты» в наибольшей степени характерны для палеолита, и относи-

3 Homo sapiens sapiens появился в Северо-Восточной Африке около 200 тыс. лет назад; судя по находкам в пещере Бломбос на крайнем юге континента, Homo sapiens sapiens пришел в Южную Африку не менее 120 тыс. лет назад.

16

Рис. 2. Петроглиф с мыса Бесов Нос, Онежское озеро

тельно редко встречаются в более поздних памятниках. Причем в ряде случаев позднейшие дополнения сделаны совершенно осознанно и преследуют цель «нейтрализации» ранних изображений. Наиболее известен в этом смысле «Бес» с мыса Бесов Нос на Онежском озере, «запечатанный» православным крестом (см. рис. 2). Совершенно то же самое можно видеть на скале Пенья Эскрита в Кочубамба в Боливии – разница только в том, что боливийское изображение выполнено в технике живописи, и крест там католический, а не православный. Мы вернемся к этим, по-своему очень показательным, памятникам несколько позже.

17

Обычно изображения разного времени концентрируются на более или менее ограниченном пространстве, мирно соседствуя друг с другом. Таковы, например, петроглифы в долине реки Коксу в Казахстане: несмотря на то что скалы обрывистого правого берега реки изобилуют петроглифами, бóльшая их часть сконцентрирована в строго определенных местах. В таких местах плотность изображений очень велика. Там соседствуют петроглифы раннего бронзового века, изображения

вскифо-сибирском зверином стиле, древнетюркские изображения катафрактариев, казахские условные изображения горных баранов (теке) и надписи на русском языке.

Есть действительно уникальный памятник, где «наскальная деятельность» началась еще в нижнем палеолите и продолжалась вплоть до Средних веков (возможно, продолжается до сих пор). Это скальный комплекс Бхимбетка. Он находится

вИндии, примерно в 45 км к юго-западу от Бхопала, столицы штата Мадхья Прадеш. Там изображения разного времени сконцентрированы в разных пещерах и скальных навесах.

Даже этот по необходимости краткий обзор некоторых скоплений наскальных изображений достаточно наглядно показывает, что авторами многочисленных позднейших изображений и надписей двигало вовсе не желание во что бы то ни стало испортить памятник – скорее можно говорить о неодолимом инстинкте, заставлявшем их добавлять нечто свое туда, где уже что-то было.

Но что это за инстинкт, и откуда он взялся? Это пока не ясно, но то, что тут задействованы самые глубокие пласты человеческой (может быть, еще и дочеловеческой) психики, сомнений не вызывает. Нанесение изображений или надписей на скалы – один из самых древних видов деятельности, сохранившийся до наших дней практически без изменений; менялись стили и сюжеты. Но способы изображения (гравировка и живопись) оставались на протяжении тысячелетий неизменными. Основные действующие лица также остались теми же, что и в палеолите: человек и необработанная скальная поверхность.

Одочеловеческой психике я упомянул неслучайно: есть очень веские основания полагать, что некоторые специфические черты наскального искусства унаследованы человеком от тех времен, когда не существовало еще ни искусства, ни самого человека.

18

В разных частях ойкумены, от Европы до Индии и Австралии, обнаружены разновременные, но поразительно схожие между собой артефакты. Это чашевидные углубления в поверхности камня из пещеры Ла Ферраси во Франции, с реки Муррей в Южной Австралии и из уже упоминавшегося комплекса Бхимбетка в Индии. Кстати, последний памятник датируется чуть ли не ашельским временем (300–200 тыс. лет назад). В двух случаях (Ла Ферраси и река Муррей) чашевидные углубления сочетаются с крайне грубыми петроглифами, изображающими животных. Аналогичные углубления обнаружены и в Гобыстане (Кобыстане), но там, как и во множестве других мест, они явно сделаны в поздние времена и имеют нередко ясное ритуальное, а иногда и вполне утилитарное значение4 (чего не скажешь об углублениях в Бхимбетке или Ла Ферраси).

Вероятно, к глубокой древности восходят и отпечатки рук на скальной поверхности. Этот тип артефактов тоже оказался удивительно живучим: он встречается в разных частях света и относится к самым разным временам5.

Первый тип памятников трудно привязать к какому-то конкретному биологическому виду. Углубления в Бхимбетке относятся к нижнему и/или началу среднего палеолита – это значит, что сделать их мог бы и архантроп, и палеоантроп. Авторство артефакта из Ла Феррасси может принадлежать и палеоантропу, и неоантропу. Чашевидные углубления на реке Муррей мог исполнить только Homo sapiens sapiens, поскольку пока что в

4 «В некоторых странах небольшие углубления-лунки отчетливо расшифровываются. Так, например, в Швеции в местах с наскальными изображениями бронзового века можно встретить лункиуглубления, представляющие символ женского полового органа. Такого рода знаки, выражающие половой признак, можно встретить и в Гобустане на горе Беюкдаш… То же самое происходит в Италии в Валкамонике…» (Фараджева М.Н. Чашечные углубления Гобустана.

Баку, 2007. С. 138).

5 Подобные совпадения приводят к постоянно возобновляемым рассуждениям о существовании «изначального материнского языка», от которого произошли все мировые языки. Этой гипотезы придерживается, в частности, Эммануэль Анати, основатель Всемирного архива наскального искусства (World Archive of Rock Art). См.:

Lorenzi R. Is Rock Art a Sign of Universal Language? Discovery Channel. http://dsc.discovery.com/news/briefs/20020902/caveart.html

19

Австралии не зафиксированы следы пребывания архантропов или палеоантропов.

Обычно в чашевидных углублениях видят самые ранние проявления «символического поведения» «знаковой деятельности», а то и просто изобразительного искусства. Но насколько оправданны подобные допущения?

Дело в том, что неоспоримым признаком изобразительного искусства (как и авторства Homo sapiens sapiens) служит только наличие изображения. Ни чашевидные углубления в камне, ни даже отпечатки ладони на поверхности скал изображениями еще не являются. Они могли быть оставлены кем угодно, и это, между прочим, косвенно свидетельствует в пользу предполо-

жения об отсутствии существенной поведенческой разницы

между палеоантропами и ранними неоантропами.

Тут придется совершенно определенно заявить, что к искусству и к категориям эстетики чашевидные углубления, как и отпечатки ладони на скале, никакого отношения не имеют. Однако такая деятельность явно не была утилитарной: невозможно представить, каким образом долбление углублений на вертикальной скальной поверхности в Бхимбетке способствовало добыванию пищи.

Но не исключено, что эта деятельность все же имела отношение к чему-то такому, что в отдаленном будущем действительно могло стать частью того сложного психического комплекса, что лежит в основе явления, именуемого теперь «изобразительным искусством». Рискнем утверждать, что, несмотря на невозможность наполнить чашевидные углубления Бхимбетки водой или использовать их во время охоты, они имели именно утилитарный характер, но такой, который далеко выходил за пределы непосредственных физиологических нужд архантропов.

Конечно, нет никакой возможности определить, кто выдолбил первое углубление в пещере Аудиториум в Бхимбетке; неизвестно, какое место занимает в родословной современного человека некогда обитавший на территории современного штата Мадхья Прадеш архантроп. Однако можно довольно точно сказать, как и почему появились последующие чашевидные углубления, и почему высшие троглодитиды в разных частях Старого Света упорно долбили эти бессмысленные углубления.

20

Тут нам придется на некоторое время обратиться к вещам, далеким от искусствоведческой проблематики, – речь, в частности, пойдет о природе действий, приводивших к появлению чашевидных углублений…

Начать следует с так называемого «труда» высших троглодитид, бывшего настоящим бедствием всей советской антропологии: совершенно обезьяньи физиономии «тружеников» абсолютно не сочетались с самим понятием человеческого труда. При этом не было никакой особой нужды (кроме сугубо идеологической) пускаться в поиск объяснения однотипности изделий нижнего и среднего палеолита и явно нечеловеческого облика их создателей.

Объяснение «орудийной деятельности» и животных, и высших гоминид (возможно, и кроманьонцев) предложил Л.С. Выготский. Еще в 1930 г. (!) он пришел к выводу, что оперирование орудиями у высших обезьян объясняется явлениями эйдетизма и происходит не на уровне представлений, но только в сенсорном поле, то есть является сугубо оптическим разрешением задачи:

оптическая связь, устанавливаемая между двумя предметами, является истинной основой всех ‘разумных’ действий шимпанзе <…> все действия животных происходят под прямым воздействием и руководством оптического поля… решения наступают не слепо, а в зависимости от оптической структуры поля6.

Мысль о «нечеловеческом» характере труда в нижнем и среднем палеолите получила развитие в трудах Б.Ф. Поршнева. Он полагал, что в основе изготовления каменных орудий даже у высших гоминид лежал не «план», но имитативный рефлекс (то есть имитативный рефлекс, реализованный в зрительном поле):

Первым этажом палеолитической имитации, который мы можем наблюдать в более или менее изолированном или чистом виде на «олдовайской» стадии галечных орудий, на чопперах, на дошелльских изделиях, впрочем и вообще

6 Выготский Л.С. Эйдетика // Психология памяти. М., 2002.

С. 193. (Первая публикация – Выготский Л., Геллерштейн С., Фин-

герт Б., Ширвиндт М. Основные теории современной психологии / Под ред. Б.А. Фингерта и М.Л. Ширвиндта. М.; Л. 1930).

21