serdyuk_ea_sost_iskusstvo_vostoka_vypusk_4_sokhrannost_i_sak

Н.В. Кияченко

Вечное обновление синтоистского святилища

Жилые, хозяйственные, сакральные постройки традиционнойЯпонииобъединяютнетолькоконструкцияистроительные приемы. Все они искони строились из нестойких растительных материаловиносилипринципиальновременныйхарактер.Святилищам постоянного типа стадиально предшествовали временныепостройки,сооружаемыедляпроведенияопределенной церемонии в рамках циклической обрядности или по исключительному поводу (например перед началом строительства нового дома). Появление первых временных святилищ принято относить еще к доисторическому периоду Яёй (ок. 300 г. до н.э. – 300 г. н.э.), важному этапу активных контактов с раннекорейскими государствами, восприятия «культуры риса» и основ государственного устройства. Об их архитектурных формах позволяют судить залы и поныне возводимые для церемонии восшествия императора на престол: это прямоугольное в плане здание, разделенное перегородкой на две части по продольной оси, на которой находится и вход с ведущей к нему простой широкой лестницей. Большие круглые столбы из цельных стволов дерева, очищенных от коры и более никак не обработанных, служили и сваями, приподнимающими постройку над уровнем земли, и опорами двускатной крыши, крытой кипарисовой дранкой или соломой. Главный строительный материал для дворцовисвятилищ–хиноки,японскийкипарис,дереводо40м высотой и 3 м в диаметре, с прямым стволом, свободным от ветвей почти по всей длине, и светлой розовато-желтой ароматной древесиной. Это медленно растущее дерево достигает полного развития к 120 годам, благодаря чему имеет исключительно плотную мелковолокнистую древесину, которая обладает водоотталкивающими свойствами, идеально шлифуется, а имеющиеся в древесине антисептики и фунгициды предохраняют

152

ее от гниения. Традиционная японская архитектура – исключительно деревянная. Легкие каркасные «времянки» под широкими, распростертыми по горизонтали крышами и с облегченным плетеным или дощатым заполнением простенков, больше похожие на навесы от дождя, – очевидный ответ на природные особенности центральной части архипелага, с теплым и влажным приморским климатом и высокой сейсмической опасностью. Во всех типах ранних построек опоры, кронштейны, балки, дверные рамы скреплялись травяными веревками, из-за чего здания оказывались очень шаткими и могли простоять не более двух десятков лет1. Но от них и не требовалось большей прочности. В условиях завоевательных походов и отсутствия постоянной столицы воинское сословие могло рассчитывать лишь на посмертный покой в прочном доме-гробнице. Всякий раз при смене правителя, после похорон его предшественника, дворец строили заново, немного изменив его место. В этом проявились синтоистские представления о смерти как сильнейшем источнике загрязнения.

Понятие «загрязнения» (кэгарэ) – одна из основополагающих, формообразующих концепций в комплексе традиционных верований жителей Японского архипелага. Они около VI в. н.э. начали оформляться под названием «синто» (букв. «путь божеств-ками»). Как предполагается, изначально под кэгарэ понималось любое необычное, «неправильное» проявление, а также, по некоторым толкованиям, истощение жизненных сил2. Путь от «необычного» к «недолжному», проделанный этим понятием, не вызовет удивления при верном понимании сущности синто, которое мы, пользуясь привычной терминологией, называем «религией». Дж. К. Нельсон, проживший год в святилище Сува-дзиндзя около г. Нагасаки, описывает синто как способ интерпретации опыта и руководство, как надлежит действовать, утверждая: «Это не советы, как следует людям жить, а то, как они обязаны были жить»3. В синто кэгарэ есть источник несчастий и зла и препятствие для проведения религиозной церемонии. Согласно традиционному пониманию,

1 Jon C., Cowell A. Korean Impact on the Japanese Culture. 1998, 1 ed. 1984.

2 См. Basic Terms of Shinto. http://www2.kokugakuin.ac.jp/ijcc/wp/ bts/bts_s.html.

3 Nelson J.K. A Year in the Life of a Shinto Shrine. University of Washington Press, 1996. Р. 9.

153

загрязнение носит очень конкретный и физический характер: оно связано с определенными событиями и деяниями, выпадающими из «нормального» течения жизни – смертью людей и домашних животных, рождением ребенка, болезнью, менструацией, употреблением в пищу мяса и т.д. Загрязнение способно накапливатьсяипередаваться, из-зачегоносителю загрязнения необходимо определенное время воздерживаться от участия в религиозной и общественной жизни. Избавиться же от загрязнения можно путем очищения (хараэ), которое также носит во многом буквальный характер – кэгарэ смывается водой, удаляется разбрасыванием соли или взмахами ритуального жезла с пучком бумажных полосок в верхней части (хараигуси)4.

Показательный пример – один из древнейших синтоистских комплексов, храм Ицукусима на острове Миядзима во внутренней акватории Японского моря. Первые храмовые постройки появились здесь, предположительно, в VI в. (документально подтверждено существование святилища в 811 г.) и многократно перестраивались. Существующая композиция ансамбля была заложена в 1168 г., когда попечениями дома Тайра были отстроены прославленные ныне павильоны, стоящие на сваях в воде бухты и ярко выделяющиеся благодаря сочетанию белого и красного цветов. С древних времен сам остров почитался как божество, и селиться на нем было запрещено. Некоторые исконные запреты действуют до сих пор. Здесь нельзя тревожить землю сельхозобработкой, сюда нельзя привозить собак. Чтобы защитить остров от осквернения кровью родов или смертью, беременных женщин, глубоких стариков и тяжело больных людей отправляли на материк. И по сей день покойников хоронят на материке, а их родственники, прежде чем вернуться на остров, проходят церемонию очищения.

Если загрязнение вызывается отступлением от должного порядка вещей, то очищение есть возврат к нормальному состоянию предметов, человеческого тела и ума. «Основоположником» традиции смывания загрязнения водой – мисоги –

4 При описании одной из церемоний Дж. К. Нельсон отмечает, что, по мнению некоторых особенно просвещенных и традиционно настроенных священнослужителей, хараигуси после совершения церемониальных взмахов нельзя класть обратно на алтарь, поскольку он уже принял на себя загрязнение, и его необходимо сжечь или погру-

зить в воду (Nelson J.K. A Year in the Life of a Shinto Shrine. Р. 46).

154

почитается бог Идзанаги-но микото, омывшийся в реке после посещения страны мертвых5. Ритуальное очищение – обязательная составляющая любого синтоистского ритуала, от индивидуального посещения святилища до массового традиционного празднества, мацури. О-хараэ, «великое очищение» всей нации, проводится по всей стране дважды в год6, а также в исключительных случаях общенационального значения. Непременный элемент любого синтоистского святилища или комплекса – место для ритуального омовения. Даже японские традиции частого мытья и посещения бани связаны с глубоко укоренившимся в культуре представлением о необходимости мисоги: «… можно утверждать, что любовь японцев (к мытью. – Н.К.) <…> родилась из представлений о чистоте и нечистоте»7. Полное омовение в естественном водоеме практикуется в настоящее время лишь в немногих местах и по особым случаям. Как правило, первое, что встречает паломников и посетителей, – это емкость с водой, обычно каменная, нередко защищенная крышей небольшого павильона (тэмидзуя). Ритуал очищения водой (тэмидзу) в простейшей форме обязан пройти каждый, прежде чем приблизиться к основным постройкам комплекса и обратиться к божествам. Выразительные детали «малого» очищения перед рядовой службой раскрываются в описании Дж. К. Нельсона: священнослужитель «подходит к деревянной бадье, по сторонам которой стоят две мико, которые сегодня будут танцевать, и получает от одной ковшик воды. Он обмывает руки, сначала левую, потом правую, затем набирает в левую горсть воду и полощет рот, и очень внима-

5 Любопытный штрих: Дж. К. Нельсон говорит о расхождении во взглядах некоторых священнослужителей святилища Сува на традицию добавления соли к воде, разбрызгиваемой для очищения места проведения церемоний. Некоторые считали нужным заменить подсоленную воду пресной, поскольку неизбежные брызги портят дорогие шелковые облачения, подкрепляя свою позицию тем, что Идзанаги совершил омовение в водах реки, а не моря, но большинство настаивали на сохранении традиции в неизменном виде (Nelson J.K. A Year in the Life of a Shinto Shrine. Р. 47).

6 В настоящее время – в последний день июня и декабря.

7 Nelson J.K. A Year in the Life of a Shinto Shrine. University of Washington Press, 1996. Р. 38; см. также: Basic Terms of Shinto. http:// www2.kokugakuin.ac.jp/ijcc/wp/bts/bts_s.html.

155

тельно следит, чтобы вода, теперь уже нечистая, вся оказалась на небольшом подносе из кедра, стоящем возле его ног, не попав на безукоризненно чистую обувь. Ему подают бумажную салфетку в форме веера, чтобы промокнуть руки и рот, и, во избежание смешения двух видов нечистоты, которое дало бы им новое место для распространения, предлагается отдельная емкость для использованной салфетки»8.

Традиция сжигания новогодних храмовых украшений также очень показательна в плане представления синто о чистоте. Каждый год около 15 января проводится популярный праздник огня – досодзин (сай-но-ками, сагитё, дондо-яки). Украшения святилищ, талисманы и другие предметы, используемые во время местного празднования встречи нового года, собираются и сжигаются. Их прикрепляют к стеблям бамбука, веткам деревьев, пучкам соломы и бросают в костер, чтобы обеспечить себе здоровье и богатый урожай в наступившем году.

Несмотря на все меры по охранению ритуальной чистоты, считалось,чтозагрязнениепостепеннонакапливаетсянатерритории храмовых комплексов. Накопление ритуального загрязнения имеет и очевидные физические проявления: темнеют от сырости бревна, ветшают постройки, здания утрачивают идеальную четкость формы. Знаменитый комплекс Идзумо-тайся (преф. Симанэ), соперничающий с центром «императорского синто» Исэ-дзингу (преф. Миэ) за звание самого старого синтоистского комплекса, резко отличается от последнего в колористическом плане. Для строений комплекса Идзумо характерен серый цвет потемневшей от времени и непогоды древесины. Безусловно, в глазах стороннего наблюдателя этот тон старины придает святилищу особое благородство. При отсутствии достоверных сведений о том, как воспринимают эту ауру древности современные японцы, можно, однако, предположить, что их давние предки ценили приметы времени гораздо меньше, чем мы, воспитанные на идее музея. Мировоззрению синто, основанному на поклонении природным силам и проникнутому идеями природного, циклического обновления, изначально чужда идея консервации и охранения «трупа вещи». Вкупе с вышеописанными представлениями о загрязнении и очище-

8 Nelson J.K. A Year in the Life of a Shinto Shrine. University of Washington Press, 1996.

156

нии это породило феномен регулярной перестройки святилищ – полного уничтожения прежнего сооружения / предмета и материалов, из которого тот был сделан, и точного воссоздания его в прежних формах из нового материала. С этой целью рядом с территорией, на которой стоит культовое сооружение, соседствует пустое пространство тех же размеров и формы, защищенное оградой и никем не посещаемое. На этом чистом месте и возводится сакральная постройка, после чего прежняя разбирается, а опустевшее место остается «отдыхать», аккумулировать ритуальную чистоту. Материалы, оставшиеся после разборки строения, увозятся и сжигаются в ритуальных целях. Наиболее полно этот процесс можно наблюдать в комплексе Исэ-дзингу, где в ходе двухлетнего цикла церемоний сикинэнсэнгу обновляются не только здания двух главных комплексов, но и 109 вспомогательных построек, в том числе хозяйственного назначения, а также буквально каждый предмет, используемый в оформлении или при проведении церемоний, – так каждые двадцать лет. Традиция перестройки синтоистских святилищ сложилась постепенно. «Большинство ученых сходятся на том, что изначально культовые сооружения возобновлялись ежегодно во время проведения церемоний, призванных “освежить” энергию почитаемого божества. Однако когда началось строительство постоянных зданий, переселение в новое здание пришлось осуществлять лишь один раз в предписанное число лет. <…> Касуга-тайся в Нара перестраивается каждые тридцать лет; Камо-мёя-дзиндзя в Киото – каждые пятьдесят лет; Нукисаки-дзиндзя в преф. Гумма – каждые тринадцать лет»9. Цветовая гамма Идзумо-тайся, столь явно отличающая его от Исэ-дзингу, обусловлена тем, что последнюю перестройку этот почитаемый храмовый комплекс прошел в 1744 г., тогда как комплекс в Исэ обновлялся в 1993 г., и следующая перестройка должна состояться в 2013 г.

Как представляется, традиционному японскому сознанию чужда идея древности как залога сакральности, например священного предмета или постройки. Это, впрочем, относится только к рукотворным объектам, совсем иное дело – объекты природного происхождения, в частности деревья. Они, напро-

9 Basic Terms of Shinto. http://www2.kokugakuin.ac.jp/ijcc/wp/bts/ bts_s.html.

157

тив, чем древнее становятся, тем больше ценятся, и даже пни от погибших от старости исполинов почитаются как священные на территории святилищ и оберегаются. Это совершенно закономерно, учитывая характер того комплекса представлений и практик, которые впоследствии получили наименование «синто»: «Так вот что синто считает божественным! Не текст, не сомнительные чудеса, не что-то, кем-то сказанное, и не какое-то сооружение, а реальные феномены [физического] мира, как такового»10. Для такого сознания нет иной реальности, помимо данной в непосредственно-чувственном опыте, нет «иномирья», а значит, нет и оторванного от этой реальности «божественного» и, соответственно, невозможен сакральный «символ» подобного идеального, в платоновском смысле, начала. В западной «предмет-центрированной культуре» вещь со временем старится, и чем старше становится, тем больше почитается, причем признаки возраста неизбежно накладываются на ее облик, в силу чего начинают цениться почитателями. Природные феномены не стареют. «Живое божество», в том числе рукотворный объект, не может и не должно покрываться отметинами времени. Среди множества собранных японскими этнографами предметов есть не только бытовые, но и культовые, символические объекты. Их общая характерная черта – изготовление из подручных природных материалов, которые в силу самой своей природы носят временный, быстро разрушающийся характер, причем техники изготовления не требуют специализированных инструментов. Эта черта была унаследована и национальной синтоистской архитектурой, органично вырастающей из народной традиции создания культовых предметов, сакральность которых неотделима от их преходящего характера. В Японии, где почти нет природных ископаемых, издавна доминируют природные материалы, которые по самой своей сути являются недолговечными. Это, естественно, сказалось и на способах производства объектов, в том числе ритуальных, и на эстетических и духовных концепциях. Цикличная возобновляемость «жизни» объекта, относительная краткость его существования получила постоянную прописку в культуре и стала одной из основ материальной традиции в самом широ-

10 Nelson J.K. A Year in the Life of a Shinto Shrine. University of Washington Press, 1996. Р. 26.

158

ком смысле. Теперь уже мы, сторонние наблюдатели, не мыслим себе традиционной японской культуры без ряда эстетических категорий, воспринимая уже их как источник, а не как следствие, как то было, в какой-то мере, изначально. Эстетика и традиция, продиктованные необходимостью, теперь сами диктуют необходимость.

Важный оттенок здесь – сакральная постройка не должна выглядеть новой, она должна быть живой. Залог вечной молодости всего в природе – циклическое обновление. Синтоистские объекты и сооружения также были встроены в природоподобный цикл возрождения. Ритуалы синто – в том числе и ритуалы перестройки святилищ – не столько средство, сколько самоцель. Каждая строительная процедура сама есть религиозный праздник (сай) или церемония, что отражено и в их названиях. Вера в божеств синто предстает скорее как череда физических и духовных актов, чем как умопостижение. Высший смысл возведения святилищ и других сооружений храмового комплекса – не проведение в них ритуалов и вознесение молитв (хотя, безусловно, они используются для этого), а само их рождение и существование как таковое, уподобляющее храмовый комплекс как некий живой организм природному феномену. Как всякий природный феномен, святилище переживает циклы обновления, только не годичные (годичным циклам подчинены ритуалы в нем), а более протяженные. Цикл «рождение – старение – смерть – возрождение» напрашивается, но в данном контексте ощущается как уводящий от понимания основ синто в сторону западного мифологического мышления. Разве «природное божество» может стареть? Античность, составившая одну из основ западной цивилизации, породила образ птицы Феникс, сгорающей на костре, чтобы возродиться из пепла, что как будто служит параллелью сожжению разобранной синтоистской постройки и строительству новой. Однако Феникс дряхлеет, он восходит на костер потому, что не может существовать в изношенном теле, чтобы начать жизнь сначала птенцом. Так же «ведет себя» любой единичный объект растительного царства – колос, дерево… Но имеет смысл сравнить синтоистское святилище не с колосом, а с полем, не с одним деревом, а с лесом, с рощей как единым организмом, который никогда не дряхлеет, поскольку не имеет возраста. Отдельные деревья старятся и гибнут, роща вечна и молода.

159

Это социальное, коллективное начало – также фундаментальная концепция традиционного японского мировосприятия. Аллюзии с социумом, с общиной здесь очевидны. Святилище – это рукотворная роща, мори, созданная общиной для того, чтобы облегчить контакт с божественным началом мира, и не случайно слово мори использовалось как одно из первых обозначений святилища. Самый близкий ему рукотворноприродный объект – рисовое поле, циклически засаживаемое ростками, чтобы быть сжатым и вновь засаженным на новом витке цикла.

Коснемся вопроса о том, как складывался этот своеобразнейший культурный и архитектурный феномен – синтоистское святилище. В Японии «[с приходом рисосеяния в период Яёй] сформировалась традиция во время урожайного обряда ставить химороги – небольшой столб, окруженный воткнутыми в землю ветками вечнозеленого дерева сакаки (<…> этот обычай ставить химороги отражен в мифологических сводах как ранняя стадия почитания божества)»11. Можно сказать, святилище началось со священного места, а его архитектурное решение – с центрального столба. «Священный центральный столб» син-но михасира по сей день является самым главным (и тщательно оберегаемым от взглядов) сакральным объектом «внутреннего святилища» Найку – главного комплекса Исэ-Дзингу, посвященного солнечной богине Аматэрасу. Его установка – одна из важнейших тайных церемоний в цикле перестройки святилища. «Особое значение син-но михасира, скрытого под полом главного святилища в Исэ, связано с тем, что он [изначально] представляет собой ёрисиро12, местообитание божества»13. В древности обращение членов общины к божеству

11 Ермакова Л.М. Храмовый комплекс в Исэ и архаические веро-

вания. http://www.ruthenia.ru/folklore/ermakova4.htm.

12 Также митамасиро (в записи китайскими иероглифами – синтай) – букв. «заместитель / заменитель [божественного] духа (тама)», «почитаемый объект, в котором, согласно убеждению верующих, пребывает дух божества. Символ или посредник духа божества»

(Basic Terms of Shinto. http://www2.kokugakuin.ac.jp/ijcc/wp/bts/bts_s. html).

13 Bharne V., Shimomura I. Wood and Transience. http://www.asianart. com/articles/wood/index.html.

160

происходило в уединенных местах, в горах или в глубине леса, где в качестве митамасиро первоначально выступал природный объект, который, как верили люди, привлекал божеств ками. Судя по всему, типичными митамасиро являлись старые могучие деревья. Многие святилища имеют на своей земле такой изначальный ёрисиро: это большое дерево, окруженное соломенной веревкой симэнава, которое теперь само по себе является объектом поклонения. Син-но михасира в Найку заставляет вспомнить о традиции подобного контакта с божеством и его почитания. О том, что «священный центральный столб» святилища Исэ – не уникальная, а типичная деталь, свидетельствует и традиционное японское жилище: «…деревянный столб – структурное ядро традиционной японской архитектуры, символическое выражение ритуалов древнего поклонения деревьям. Древнее земляночное жилище опиралось на один ряд столбов по центру, которые были заглублены в землю, <…> обеспечивая гибкость и устойчивость [каркаса] во время землетрясений. Эта конструктивная идея пронизывала всю жилую архитектуру: типичные минка (сельские дома) и матия (городские дома) имели в центре главный столб, называемый дайкокубасира, несущий основную тяжесть крыши. Что символично, этот столб имел статус объекта почитания в качестве местообитания божества дома. Даже сегодня в старых домах детям не позволяют опираться на центральный столб и в каждый Новый год украшают его ветками сосны и соломенными веревками. Ему совершают подношения – сакэ и моти»14. В син-но михасира можно видеть упомянутый выше химороги или ветку священного дерева сакаки, воткнутую в землю. «Возведение одиночного столба в центре священного места, засыпанного камнем, представляет собой форму, которую приняли японские места поклонения в очень древние времена. Таким образом, син-но михасира есть пример выживания древнейшей примитивной символики»15. Об этом убедительно свидетельствуют данные этнографии, поскольку эта изначальная форма смогла дожить до наших дней в ритуалах и празднествах так

14 BharneV.,ShimomuraI.WoodandTransience.http://www.asianart. com/articles/wood/index.html.

15 Tange K., Kawazoe N. Ise: Prototype of Japanese Architecture. Cambridge, Massachusetts: m.i.t. press, 1965.

161