serdyuk_ea_sost_iskusstvo_vostoka_vypusk_4_sokhrannost_i_sak

детельству, приводимому в эссе Грэма Грина “The Paradox of a Pope”, на интронизации Пия XII (1939) посол гитлеровской Германии вслух сказал: “Впечатляющая и красивая церемония – но это в последний раз”»24.

Интронизация, т.е. возведение на престол, завершалась коронацией, увенчанием тройной папской тиарой. В торжественной процессии Папу в предписанных каноническими правилами облачениях, драгоценной тиаре и туфлях с рубиновым крестом несли по собору Св. Петра в осененных опахалами тронных носилках, так называемых sedia gestatoria, гвардейцы – буссолянты, набираемые из дворян. Кортеж понтифика эскортировала швейцарская гвардия Ватикана. Папа благословлял католический клир и аристократию25.

Впапской коронационной процессии проходили кардиналы, восточные католические патриархи, примасы, митрополиты, архиепископы и епископы, прелаты, монсеньоры, монашеские ордены с их приорами и генералами, аббаты, мальтийские рыцари, другую, светскую часть составляли представители бывших и царствующих императорских и королевских домов католической Европы: Габсбурги, Бурбоны, Браганса-Кобурги, один раз даже Гогенцоллерн, итальянская аристократия в полном составе, французская, бельгийская – большими группами, официальные делегации.

Господа в раззолоченных мундирах всех цветов, фраках, орденах и лентах, дамы в черных вуалях, сверкающие бриллиантами, обрамляли центр, где возвышался Папа в золотых ризах в окружении кардиналов в серебряных ризах.

Звуки органа, пение гимна Te Deum («Тебя, Бога [хвалим]»), свет сотен свечей, благоухание ладана и мирры – и среди этого великолепия дым от сжигаемых под речитатив Sic transit Gloria mundi («Так проходит слава мирская») листьев сухого тимьяна как напоминание о тщете всего земного.

Ввизантийском коронационном церемониале присутствовала акакша, сумка праха, призванная напоминать о смертности всего живущего.

24См.: Аверинцев С. Собрание сочинений. София – Логос. Сло-

варь. К., 2006.

25См.: Dué A., Laboa J.M. Atlas Histórico del Cristianismo. San

Pablo, 1998.

312

После Второго Ватиканского собора обряд коронования в последний раз проходил при интронизации Павла VI, но он отказался от ношения тиары.

В средневековом и ренессанском decorum’e тиара изготовлялась с баснословным богатством; так, одна из тиар была из голубого бархата с навершием из чистого золота, в самый центр тиары был вставлен большой изумруд, украшали ее множество драгоценных камней, в том числе 18 тысяч алмазов; другая сакральная инсигния – корона императора Священной Римской империи византийской работы, была украшена 144 жемчужинами и чистым, снежно-белым опалом с краснорозовым сиянием, так называемым «Сиротой (Орфанус)», восточного происхождения.

Sacrum palatium: Гугун; Сисиндэн

В пространственно-сакральном модусе имперская планиметрия Пурпурного Запретного города наделена космологическими значениями как местопребывание «Сына Неба», олицетворявшего своей персоной империю.

Декоративный покров архитектурного «тела» – дворца Гугун – складывался тысячелетиями. В позднем имперском искусстве Китая слились аристократический («орнаментальный»), натуралистический («дескриптивный») и классический («риторический») стили древних династийных периодов26.

Для decorum’а дворца характерна утонченная простота архитектурного типа, изощренность деталей и драгоценность предметовинтерьера.Стариннаясложносоставнаярезьбакронштейнов с фениксами и драконами, кессонированные потолки, роскошные пурпурно-фиолетовые и краснолаковые колонны обрамляют интерьеры, в которых сочетаются жадеит с дивными переливами цветов, от густых до полупрозрачных, белый, как «бараний жир», нефрит, тонкий фарфор и древняя бронза или искусные имитации, многоцветие эмали, подобной парче, ширмы из эбенового дерева, инкрустированные перламутром, слоновая кость и рог носорога, панцирь черепахи и перья зимородка, вышитый шелк и блестящий атлас желто-золотого, «императорского» цвета, кусты кораллов и необработанные камни причудливой формы и – живописные свитки и каллиграфия.

26 См.: Powers M.J. Art and political expression in Early China. New Haven, London, 1991.

313

Тонко орнаментированный, внутренне насыщенный decorum китайского эстетического чувства находит наиболее совершенное преломление в изящной структуре живописного свитка: «Однажды Ми Фу показывал Ли Гунлиню свиток Гу Кайчжи с изображением Вималакирти, стержень для монтирования этого исключительного произведения был из слоновой кости, украшен тонкой резьбой эпохи Тан, оправа была из пурпурной парчи»27.

Императорский дворец в Японии – место сакральности («трон солнца небесного»). Сисиндэн репрезентирует архитектурный тип, восходящий к храму-дворцу. Символизация двора императора (тэнно) по китайскому образцу, при всех выразительных различиях, и связанный с ней decorum атрибутивно дифференцированы и орнаментированы.

Сисиндэн,воснованиикотороголежитпластическаяипоэтическая метафора храма-дворца, отражает ряд архитектоническосакральных подтипов основного ритуального комплекса, оформленного в пространстве «священности» любой формы жизни.

Дворцы японских императоров представляют вереницу decorum’а, заново воссоздаваемую ритуально и окказионально. При том что Сисиндэн подражает китайским эталонным формам, в decorum’е наряду с обилием лака, красно-пурпурных тоновприсутствуютизысканнорасцвеченныедрапировки,ширмы, отполированное дерево коричневатого и золотистого оттенков, старинное золото. Рафинированная обработка и безупречный вкус в применении дерева и золота типичны для японской художественной традиции. Выразительна и неповторима игра градаций тонов туши, используемой в придворном обиходе японской знати: матово-черный, жирный черный, мягкий золотистокоричневый, мягкий и жирный, прозрачный и холодный.

Paradisus delitiarum: храм Феникса в Бёдоин;

Тадж-Махал; Версаль

Духовная сложность и поэтическая ценность сакрального эстетически многоформно отражается в монументах, метафорически идентифицируемых как paradisus delitiarum («рай наслаждений»).

27 См.: Го Жосюй. Записки о живописи: что видел и слышал. М., 1978.

314

Храм Феникса (Хоодо) в Бёдоин близ Киото первоначально был загородной резиденцией аристократического рода Фудзивара, который затем был переделан в буддийский храм, посвященный Западному раю Сукхавати.

Храм получил свое название по фигуркам фениксов на коньке центральной крыши, хотя и все здание целиком, с его симметричными крыльями с каждой стороны и выступающим «хвостом» сзади, воспроизводят очертания мифической птицы28.

Decorum храма Феникса совершенен. Изящный силуэт Хоодо отражается в зеркале пруда («пруд с золотой водой» из описаний рая), вокруг густой сад, напоминающий о «шелесте алмазных деревьев» (Ю. Мисима) в райском саду. Внутри храма – прекрасный образец придворного искусства эпохи Хэйан: сидящий Будда Амитабха из листового золота и лакированного дерева, окруженный ослепительной мандорлой.

Раскрашенные деревянные фигуры пуджа-бодхисаттв и небесных музыкантов высоко на стенах вокруг центрального образа, на дверях и стенах росписи, изображающие Западный рай как четыре времени года, – канонический сюжет в японской поэзии и живописи создают гармонию decorum’а, завершая монументальность всей фигуры Будды Неизмеримого Света.

Искусствовед Р. Фишер высказал предположение, что интерьер Хоодо с изображением Амитабхи и его окружения, возможно, является трехмерным райго («Сошествие Амиды на гору»), часто воспроизводимым в живописи.

Индо-персидский синтез создал шедевры искусства эпохи Великих Моголов в Индии. К драгоценным во всех культурных, эстетических и художественных смыслах монументам относится мавзолей Тадж-Махал в Агре.

Тадж-Махал воссоздает образ рая на земле. Богатейшим эстетическим средством создания «райского» decorum’а является использование драгоценных материалов. Тадж-Махал в этом плане совершенно уникален, в его decorum’е редкостной белизны мрамор, бирюза из Тибета, сердолик из Багдада, ляпис-лазурь с острова Шри Ланка, хризолит из Египта, рубины из горного Бадахшана и уральский малахит. Резьба по мрамору с инкрустацией агатами, ониксом, аметистом, яшмой, янтарем, кораллами, топазами тонко проработана, графически

28 См.: Фишер Р. Искусство буддизма. М., 2001.

315

невесома, в отличие от густой изобильной роскоши арабесок персидских дворцов. Светлая расчлененность ажурных, грациозных орнаментов в технике, сближающейся с pietra dura (флорентийская мозаика из цветного камня), создана тем, что фоном служит белый мрамор, уподобленный нежелтеющей слоновой кости из Африки. В отделке мавзолея помимо мрамора разных сортов употреблены алебастр, разные виды кварца. Каллиграфический орнамент выполнен черным сланцем (вариант: черным мрамором) по белому мрамору.

Во времена Шах Джахана изголовье надгробия императрицы Мумтаз Махал украшал голубой бриллиант «Кох-и-нур» («Гора света»), у гробницы стояла унизанная драгоценными камнями ширма из чистого золота с эмалью, сверху свисал навес из черного дерева, почти полностью покрытый сверкающими россыпями перламутра.

Символом баснословного богатства и блеска придворной жизни при Великих Моголах стал трон «Павлин», изготовленныйпоприказуимператораШахДжахана.Тронсостоялизплоской поверхности, установленной на четырех золотых ножках и покрытой балдахином, украшенным художественной эмалью. Вверху находился павлин, туловище которого было сделано из золота и инкрустировано бриллиантами, рубинами, изумрудами и жемчугом. Рубин и грушевидная жемчужина красовались на груди птицы, перья и хвост были изготовлены из сапфиров.

Саксонский курфюрст Август I заказал в 1701 г. у мастера Мельхиора Диллингера макет, в котором должен был быть представлен весь двор могольского императора: 132 фигуры, изготовленные из золота и других ценных материалов. Использование благородных металлов и драгоценных камней (4909 бриллиантов, 160 рубинов, 12 жемчужин и 2 камеи) соответствовало представлениям о пышности могольского двора29.

Глорификация «короля-солнца» Людовика XIV, эстетически выделенная выраженность сакрализованного центра, апофеозаполлонической(«солнечной»)мифологиицарятвВерсале. Регулярность санкционированного миропорядка, основанного на разработанном до мелочей этикете, определяемом волей короля статусе, получает пространственно-архитектоническое воплощение во дворце, в котором центрами придворной жизни

29 См.: Беренстен В. Империя Великих Моголов. М., 2005.

316

являлись Мраморный двор, куда выходили окна личных покоев короля, королевская спальня, дворцовая церковь.

Дворцовая церковь Версаля подобна пространственной реплике Сент-Шапель вытянутостью вдоль продольной оси, ведущей к алтарной части, контрастами света, камня и голубоватой основы фресок30. «Секуляризованная мистика света» (выражение Х. Зедльмайра) вместо многоцветных витражей готического собора претворяется в изумительной игре световых потоков – из семнадцати громадных выходящих в парк окон, соответствующих им зеркал, семнадцати колоссальных люстр центрального павильона дворца.

Рафинирование decorum’a: вилла Кацура под Киото; отель Субиз в Париже

Бесконечно недостижимый идеал изысканной простоты в архитектуре становится очевидно достижимым в японской вилле Кацура под Киото. Восходя к атмосфере естественнодуховного, не обусловленного этически, столь свойственного синтоизму, архитектура виллы с лаконичной сложностью простоты-расчлененности предъявляет квинтэссенцию эстетики императорской столицы Киото. Террасно-галерейная конструкция виллы при равновесии и декоративном строе гармонично вписывается, сливается в асимметричное, «произвольное» композиционное единство с окружающим парком.

Стиль жизни высшей аристократии Киото (XVII–XVIII вв.) выражен поэтически в «пресно-бескрасочной» фактуре дерева в интерьере их жилищ, канонизированных приемах музыки «гагаку»31. Абрис decorum’а очерчен старинным золотом, отношения хэйанских «людей-цветов» пронизаны «меланхолией, элегантностью, недеянием» (по выражению Т.П. Григорьевой).

В «Записках из дворца Такэмуки» (Такэмуки га ки) придворной дамы о коронации императора Когона в 1333 г. сказано: «Выражение лица Его Величества, облаченного в императорские одежды, головной убор, украшенный драгоценными камнями, символ власти, который он держал точно под пря-

30См.: Baroque. Architecture. Sculpture. Painting / Ed. by Rolf Toman. Cologne, 1998.

31Masataro Togi. Gagaku. Court music and dance. New York; Tokio;

Kyoto, 1971.

317

мым углом, подчеркивали необыкновенное величие его одеяния в китайском духе…»32

Отель Субиз принца де Роган-Субиз в Париже контрапунктирует монументальный внешний вид с рокайльным декором интерьера.

Эстетически свободная жизнь аристократии в XVIII в. сосредоточена в грациозных интерьерах рококо с их рефлексами зеркал, деликатными тонами пастельного, серо-зеленого и бирюзового, белого с золотом, гобеленами, занавесями и мебельной обивкой, выраженными в единой цветовой гамме.

Если в придворной среде публичное превалирует над приватным, то аристократические салоны Парижа XVIII в. создали среду, о которой князь Ш.-М. де Талейран-Перигор писал, что те, кто не жил в это время, «n’a pas connu la douceur de vivre» («…не познали сладости жизни»).

К XX в. десакрализация decorum’а в секулярном обществе была исчерпана, decorum застыл в предписанных позах и заученных жестах, вступала в свои права «тирания» модных тенденций.

Г.К. Честертон с присущей ему острой наблюдательностью писал: «Общество соблюдало целый ряд церемоний и ритуалов, но не имело ни цели, ни истории, в чем и заключалась высшая степень его аристократизма».

В Новое время высокосакральное попадает в секуляризованный горизонт эстетики. Сакральное искусство становится предметом переживания, начинает расцениваться как выражение жизни человека, этноса, Бог в храме становится «отсутствующим» Богом, что не отменяет интенсивности религиозного переживания.

32 См.: Кин Д. Странники в веках. М., 1996.