Iz_arkhiva_Izbrannye_trudy_V_G_Bogoraza_po_shamanstvu_1934-1936_gg

Первая часть. Определение шаманства

Глава XIII

ШАМАНСТВО В СРЕДНЕЙ АЗИИ

В главе «Определение шаманства» при анализе социальных этапов его развития в качестве заключительного этапа было указано так называемое загнивание или отмирание шаманства, которое характерно для мусульманских народов, обитающих в западной части Средней Азии, принадлежащей к Советскому Союзу. Таковы казаки, киргизы, туркмены и другие. Здесь шаманство отступило на задний план отчасти под давлением мусульманской религии, получившей преобладание в течение последнего тысячелетия.

С другой стороны, шаманство у этих народов наполнилось элементами мусульманского верования и представляет, в сущности, своеобразную синкретическую смесь этих двух религиозных систем.

Однако в обширной сибирской полосе среднеазиатских территорий, лежащей к востоку от вышеуказанных советских областей

ив общем издавна включенною в обширную систему китайского государства, мы встречаем иное видоизменение шаманства, еще более своеобразное, — можно сказать, единственное в своем роде. Оно наблюдается уже среди народностей Восточного Туркестана, каковы, например, уйгуры и так называемые восточные сарты, описанные С. Е. Маловым, которые по нашей терминологии должны бы называться узбеками, а также у монголов, у манчжуров и у северных китайцев.

Древняя религиозная система, существовавшая у этих народностей, сохранилась сравнительно лучше, но подвергалась обычному давлению со стороны классовых религий: на западе — ислама, на востоке — буддизма-ламаизма.

Буддизм-ламаизм, как известно, является более пассивной системой, не очень свирепо ревнующей о чистоте своего учения и менее способной к притеснению древних систем, которые существовали у разных народностей в предшествующую эпоху.

Таким образом, в Восточном Туркестане, в Монголии, в Манчжурии шаманская система, существовавшая раньше, получила возможность некоторого дальнейшего развития. К сожалению, формы этого развития изучены мало, и мы располагаем весьма скудным

иотрывочным материалом.

Шаманство у сартов восточного Туркестана связано с шаманством узбеков и казаков советской Средней Азии. Так, например,

211

I. В. Г. Богораз. Стадии развития шаманства [1934–1936 гг.]

в заклинаниях восточных сартов мы встречаем обращение к дивам и пери. Мужские духи — дивы и женские духи — пери арабского происхождения и связаны с исламом. В то же время они вошли в употребление у узбекских и киргизских шаманов — баксы и фольбин.

Материалы по восточным сартам собраны Е. С. Маловым, и самое название «восточные сарты» заимствовано у него же. В советской Средней Азии, как известно, сарты слились воедино с узбеками, но в Восточном Туркестане, находящемся под властью Китая, старое разграничение между узбеками и сартами не исчезло.

Наиболее интересный факт, относящийся к восточным сартам, состоит в том, что «каждый шаман и шаманка имеют у себя рукописную книжечку, написанную с соблюдением туземной орфографии. Это своего рода шаманские катехизисы. По своему плану они вполне похожи на обычные среднеазиатские цеховые послания — рисоля. Таковы рисоля мясников, ювелиров, шерстобитов и проч.»200. Здесь, так же как и там, сначала излагается история шаманства: обычно бог посылает ангела Гавриила и через него научает людей шаманским действиям. Излагаются молитвы при разных шаманских действиях: например, если хочешь ступать на раскаленное железо, то читай такую-то молитву. Если хочешь глотать нож, то читай такую-то молитву и т. д.

«Вот несколько шаманских стихов-молитв из рукописных туземных шаманских обрядников и из моих записей (в русском переводе):

1) Из шаманского обрядника из г. Урумчи: Во имя Бога милостивого и милосердного! Я заклинаю вас, о, дивы, о, пери! Скачущие на белых конях! С плетками как змея! С золотыми султанами! Сидящие на серебряных престолах! Со стальными копьями! О, вы, пахнущие мускусом! Жемчугозубые! С камфарными волосами! С длинными и тонкими бровями (буквально «как калям» — камышовое перо, заостренная палочка для писания)! С темными, как нарцисс, глазами! Сладкоречивые! Имею­ щие зеленые облака! Благовонные! Подобные быстрым иноходцам! Со змееподобными плетками! Восходящие на облака! Взлетающие на небо! Поднимающиеся на горы! Переплывающие реки! Спускающиеся на луга! Живущие на высотах! Низводящие бедствия на мужчин и женщин! И закрывающие семь отверстий в теле (человека)! Я пришел про-

200С. Е. Малов. Шаманство у сартов Восточного Туркестана. Сборник Музея антропологии и этнографии Академии Наук, том V, выпуск I, 1918.

Что касается рисале, см. перевод нескольких рисале и примечания к ним в сочинении М. Гаврилова: «Рисоля сартовских ремесленников», Ташкент, 1912.

212

Первая часть. Определение шаманства

извести над вами заклинание! Я пришел с повелением Славимого (Бога) перевести вас (т. е. из больного человека в предлагаемое животное или в какую-либо вещь)! Я пришел унести болезнь из 360 жил, 444 костей и из 244 мускулов! Выселяйтесь и уходите из головы и глаз, из семи отверстий! О, проклятые, находящиеся на востоке, западе, юге и севре! Нет силы и нет могущества кроме как у Бога Высокого и Великого!

2) Из хатанских призываний шамана Нур-ахуна: …О, пери! Быстрыми шагами (дамбас кадам/сейчас/ко мне) явитесь по приказанию Бога Высокого и Великого! Явитесь сию же минуту! Пришло повеление пророка Сулеймана! Пришло повеление пророка Мусы (Моисея): быстрыми шагами сейчас же явитесь! Если не явитесь — у меня есть стальной нож, зарежу! У меня есть ядовитый кинжал заҳарли — поражу. Теперь же явитесь! У меня есть пушка — я выстрелю! У меня есть крепкий ящик (сундук) — я пришел, чтобы заключить вас туда!201

Такое же полуразрушенное шаманство существует у желтых уйгуров. Турецкое племя желтых уйгуров живет в провинции Хань-су в Китае, около городов Суджоу, Готей и Ганькоу в северных отрогах Наншаньских гор»202.

Уйгуры — буддисты, но придерживаются шаманства. С. Е. Малов наблюдал в 1910–1911 году и сообщает, что шаманство разрушается и недалеко уже то время, когда оно вовсе уничтожится под влиянием буддизма и его носителей — лам.

Так, например, домохозяин С. Е. Малова, Санышкан, старик шестидесяти лет, раньше был шаманом, а потом бросил это занятие, желая почетной формы погребения — через сожжение. Шаманы же по смерти не сжигаются, а оставляются в степи, где их съедают дикие звери.

В настоящее время у степных уйгуров есть только один шаман Нансерчап. Он не пользуется никаким влиянием у своих сородичей, это совершенно опустившийся человек лет сорока пяти, алкоголик и курильщик опиума.

Буддийское духовенство сильно влияет на уничтожение шаманства. Однажды Малов спросил у мальчика-ламы лет десяти, кушал ли он мясо барана, заколотого при шаманском молении. Он с нежностью покачал головой и сказал: «Мен ахка, мен jигмесï» («Я не могу есть, я — духовная особа»).

201С. Е. Малов. Шаманство у сартов Восточного Туркестана, сборник Музея Антропологии и Этнографии Академии Наук, том V, выпуск I, 1918, стр. 2–4.

202С. Е. Малов. Остатки шаманства у желтых уйгуров, Живая старина, 1912, вып. 1, стр. 60.

213

I. В. Г. Богораз. Стадии развития шаманства [1934–1936 гг.]

По преданиям уйгуров шаманство основано женщиной. Главное высшее шаманское божество сначала появилось среди тангутов. Тангуты плохо обращались с божеством и даже прогнали его от себя, бросая в него камни из пращей. Небесное божество удалилось в Зурские горы и там остановилось у одной реки, предполагая, что вблизи есть жилье человека. Божество отправилось на поиски и с вершины Зурских гор спустилось в местечко по имени Колодезь Паи. В это время здесь одна старуха сбивала из молока масло и заснула. Божество выхватило из рук старухи мех с молоком и с силою ударило им в стену жилья.

Вот при каких обстоятельствах шаманское божество вселилось в старуху, и с того времени появились женщины-шаманки.

Шаман по-угурийски называется двояко: общим турецким именем «кам» и также другим именем — «ильчи».

Угурийский шаман не имеет специального костюма. У уйгуров нет ни бубна, ни колотушки. Принадлежностью шамана является только деревянная ложечка для кропления шаманским божествам. Кроме того, бывает еще кожаная сумка, наполненная шерстью.

Общественных молений у уйгуров не бывает. Шаманское домашнее моление устраивается во второй месяц года по китайскому календарю. Для такого моления приглашают шамана.

Шаманские боги у уйгуров разделяются по рангам. Есть тридцать божеств первого ранга, девять божеств второго ранга и еще ниже их — семь, еще ниже — пять, а потом — четыре. Дальше есть множество меньших божеств и китайское божество.

Малову удалось записать несколько текстов камлания. Некоторые из них чрезвычайно характерны для особого шаманско-буддий- ского, уйгурско-китайского синкретизма, например:

«Белая водка и голубая водка преподносятся.

Есть божество — чиновник с шапкой, имеющей султан. Есть божество — женщина со скошенными глазами. Сегодня открылась пестрая дверь Млечного Пути.

Вот посылается в управление Млечного Пути три ложки простокваши.

О, Божество, посылающее гром! О, старец на белом коне!

О, переговаривающиеся и переглядывающиеся божества (Солнце и Луна)!

214

Первая часть. Определение шаманства

О, Инджан (буддийская кумирня около города Суджоу)! Чин-Курлун, Пейран, сумакчы (все три — названия кумирен)».

Шаманское моление по обыкновению продолжается долго и сопровождается принесением в жертву овцы и водки, муки и хлебных зерен.

Обыкновенно к концу моления к тому дому, где оно происходит, подъезжает на ишаке маленький сын шамана. Это его послала мать — жена шамана, чтобы получить какую-либо долю из мяса, из муки, из зерен за труды мужа по совершению моления. Сам шаман ничего не принесет домой, а истратит на водку и опиум.

Сибо — это часть манчжурского народа, переселенная в начале XVII века манчжурскими императорами в Илийский край и Тарбагатай. Общая численность сибо до тридцати тысяч душ. Они до сих пор говорят на чистом манчжурском языке, так как влияние китайцев и китайского языка здесь довольно слабо. Они исповедуют буддизм, но в то же самое время сибинцы в значительной мере удержали остатки шаманства. У них до сих пор есть шаманы, к помощи которых население охотно прибегает

Материалы по шаманству у сибо собраны Н. Н. Кротковым.

«…Всякий, кому предстоит быть шаманом, должен предварительно в течение известного срока обучаться шаманскому искусству под руководством старого и опытного шамана. С помощью своего наставника обучаемый затверживает заклинания, усваивает приемы, необходимые для призывания духов, учится пляске, обращению с бубном и т. п. Обучение происходит в доме обучаемого и непременно ночью. Во время обучения­ совершаются моления духам, покровителям шамана и его предкам, сжигаются в честь их разные благовония и, наконец, приносится в жертву козел.

…При лечении легких болезней шаман не пляшет (“самдара байтааку”); из вещей, составляющих его шаманский костюм, он пользуется только одним бубном; самое лечение продолжается от трех до пяти ночей.

…Если шаман, придя в дом, куда его позвали, и осмотрев больного, найдет, что болезнь незначительна, то происходит следующее: шаман, взявши несколько листов белой бумаги, покрывает этою бумагою стол и возжигает на столе курения. Потом, ударяя в бубен, он молится духам, покровительствующим ему. При этом шаман два или три раза подходит к двери, ведущей из дома во двор, и, бормоча непонятные для присутствующих слова, произносит заклинания. Родственники больного по-

215

I. В. Г. Богораз. Стадии развития шаманства [1934–1936 гг.]

могают шаману призывать духов. Когда шаман, произнося заклинания, сделает остановку, они громко кричат (“сурэмби”) те слова, которым заранее научил их шаман. Если в доме больного людей мало, то на помощь шаману приглашают из соседних домов»203.

Мы имеем здесь весьма характерный случай участия коллектива слушателей в работе шамана. Такое участие встречается в шаманстве у различных народов Сибири.

«При болезнях, трудно поддающихся лечению, шаманы нередко подвергают себя истязаниям: обнаживши свое тело, они наносят себе удары копьем или мечом по руке или животу, заставляют других колоть их ножами, топчут босыми ногами огонь, прикладывают к разным частям своего тела накаленное докрасна железо и т. п. Иногда таким образом шаман наносит себе серьезные раны. Цель этих самоистязаний — нагнать страх на беса, вошедшего в тело больного человека. Если больной, глядя на такие истязания, испугается, то считают, что злой дух, мучащий больного, испугался шамана»204.

Если сопоставить, например, эти самоистязания сибинского шамана с так называемой шаманской хирургией, которая у разных сибирских народностей либо отступила на задний план, либо совершенно исчезла, то мы видим у племени сибо элементы ее дальнейшего развития.

«В это время на шамане все принадлежности его шаманского одеяния; в руке он держит бубен. Другие бубны находятся в руках некоторых из числа присутствующих здесь же и помогающих шаману, последние колотят в бубны соответственно указаниям шамана, сообразуясь с тем, как он бьет в бубен».

Также в подготовке молодого шамана мы встречаем у племени сибо элементы истязаний, идущие довольно далеко и представляющие даже прямую опасность для жизни.

«…Когда ученик шамана надлежащим образом подготовлен, его подвергают испытанию. Берут два очень длинных шеста и посредством острых мечей соединяют их друг с другом так, что получается весьма высокая лестница, у которой поперечными перекладинами или ступень-

216

Первая часть. Определение шаманства

ками являются мечи205. Такая лестница называется у сибинцев “чжакурань” или “чжакоронь” и даже, как приходилось слышать, “чакурань”206. Ночью эту лестницу ставят совершенно прямо в открытом месте; для того чтобы она не упала, нижний конец ее зарывают в землю. К месту испытания собирается обыкновенно множество народа. Родственники испытуемого приводят туда белого быка. Испытуемый, надев на себя шаманский костюм своего наставника и разувшись, копьем наносит быку удар в живот и, припавши к ране ртом, пьет теплую кровь животного. Затем он медленно поднимается вверх по опасной лестнице (“чжакурань де тафамби”).

Талию его охватывает веревка, один конец которой в руках у находящихся внизу людей. Достигнув верхней ступени, он молится духам, покровительствующим шаманам; если же в роду испытуемого уже были шаманы, то он молится также и этим умершим родственникам своим

ипризывает их себе на помощь. Когда моления духам-покровителям

ипредкам окончены, тянут за веревку, которой опоясан испытуемый,

итот падает на землю. Хотя около лестницы положено для ослабления силы удара о землю немного соломы, тем не менее последствием падения с такой высоты нередко бывают сильные удары тела и головы, повреждения рук или ног и иногда даже смерть на месте. Но зато, если падение с лестницы обошлось благополучно, испытуемый становится в глазах всех присутствующих настоящим шаманом. По объяснению сибинцев, испытуемый, поднимаясь по описанной выше лестнице, представляется духам. Если последние довольны им и согласны видеть его шаманом, то с помощью их он достигает земли невредимым; в противном же случае падение с лестницы испытуемого несчастливо.

Вту же ночь новый шаман поднимается по второй лестнице, поставленной уже у него в доме. Лестница эта небольшая, всего о девяти ступенях; называется она также “чжакорань” или “чакурань”. Опоясанный, как раньше, веревкою, длинный конец которой держат присутст­

205Изображение подобной лестницы имеется в таблице, представляющей фотографический снимок с одной шаманской картины, виденной мною в Чугучаке (примечание Н. Н. Кроткова).

206Для обозначения лестницы вообще сибинцы употребляют теперь обыкновенное слово «вань», лестница же, служащая для испытания желающего сделаться шаманом, означается исключительно словами «чжокорань», «чжакурань» и «чакурань». Первые две формы, чжокорань и чжакурань, являются, видимо, изменением третьей формы — «чакура», последнее же означает чернокорую березу (белокорая береза — «фямао», см.; Ив. Захаров, Полный манчжурско-русский словарь, стр. 981). Этот обычай называть лестницу, о которой идет здесь речь, березою («чакурань») указывает, по всей вероятности, на то, что в древности при испытании на звание шамана лестницу заменяла береза (примечание Н. Н. Кроткова).

217

I. В. Г. Богораз. Стадии развития шаманства [1934–1936 гг.]

вующие­ в доме люди, новый шаман при звуках бубнов подходит к лестнице. Вот он вспрыгнул (фэкучэха) на первую ступень. Бывший наставник его, старый шаман, спрашивает в это время: “До какого места достиг ты?” Новый шаман отвечает: “Я достиг до первой заставы!” Вскочив на вторую ступень лестницы, новый шаман отвечает бывшему своему учителю, что достиг второй заставы. Таких прыжков новый шаман делает пять; в промежутках между прыжками на лестницу он играет на бубне и пляшет. По объяснению, данному мне сибинцами, девять ступенек лестницы соответствуют девяти областям неба. Таким образом, выше пятой области неба новый сибинский шаман не поднимается. Для обозначения того, что шаман внутри дома скачет на лестницу и пляшет, употребляется особое выражение: “билхир ябумби”207.

На другой день после испытания новый шаман в сопровождении своего ближайшего наставника обходит дома своих односельчан. Войдя во двор каждого дома, шаман бьет в бубен и поет: “Пусть сундуки ваши будут полны всякого добра! Да наполнятся хлевы ваши скотом! Пусть жатва будет обильна, а торговля прибыльна! Да родится у вас сын — ловкий наездник и дочь — искусная рукодельница” и т. д. Много другого в том же роде поет шаман, и ни с одного двора не отпускают его с пустыми руками: в одном месте в ответ на его пожелания хозяевам дома счастья и благополучия подают ему денег или хлеба, в другом — кусок материи, в третьем — сколько-нибудь пеньки или хлопка и т. д. Все, что собрал таким образом новый шаман, он продает и на вырученные деньги заводит особое шаманское одеяние»208.

Любопытно отметить, что также и у сартов в Восточном Туркестане имеются в употреблении шаманские мечи.

«Шаманский меч (кылыш) грубой местной работы бывает в Турфане четверти две с половиной длины, в южной же Кашгарии и на Лобноре употребляются мечи небольшие, в форме кинжала четверти полторы длиной…

В Ничане у шамана я видел два меча: один — с шестью кольцами, другой — с пятью. Как оказалось, этим вторым мечом оперирует над больными жена шамана, т. е. прикасается мечом к больным местам в экстренных, неотложных случаях, когда самого шамана заполучить

207Все сибинцы, к которым я обращался с просьбой растолковать мне это выражение, говорили, что «билхир», или «билхири», слово монгольское, но что оно значит, никто из них мне объяснить не мог. В монгольско-французском словаре О. Ковалевского упомянутого слова не оказалось.

208 Н. Н. Кротков. Краткие заметки о современном состоянии шаманства у сибо, живущих в Илийской области и Тарабагатае. Зап. Вост. отд. Русск. археол. общ., 1912, т. XXI, вып. II–III, стр. 123–126.

218

Первая часть. Определение шаманства

немедленно к тяжкому больному бывает совершенно невозможно. Сам шаман пляшет с мечом и плетью»209.

Всего любопытнее в шаманстве сибо специальные принадлежности шамана, в том числе картина, изображающая предков — его духов-покровителей.

«Отправляясь в дом тяжело больного, лечить которого он взялся, шаман берёт с собою весь свой шаманский наряд, четыре или пять бубнов, божницу с кумирами (“вэчэку”, “эньдури вэчэку” или “вэчэку соко”) и, наконец, картину (“ниругань”) с изображением всех своих предков. Такая картина есть у каждого шамана. На ней нарисованы красками предки шамана, начиная с самых отдаленных и некоторых из сравнительно недавно умерших ближайших родственников его, преимущественно же те, которые были при жизни шаманами; тут же изображены духи, покровительствующие шаману».

Мы имеем исторические сведения о сибинском шаманстве, которые связывают его с элементами китайского шаманства:

«Главной покровительницей сибинских шаманов считается Сянь, знаменитая шаманка древности. По преданию, когда китайский император Ди-яо тяжело заболел, Сянь была приглашена лечить его. Избавившись, благодаря искусству шаманки, от болезни, император стал обходиться с Сянь “как со своей высокопочтенной гостьей”. Гору Дэн-бао (“дан-бао шань-алинь”), на которой жила шаманка, он подарил ей. С тех пор гора эта стала называться У-шань, т. е. горой шаманки или шаманкиной; она считается теперь местопребыванием всех умерших шаманок

ишаманов. Когда Сянь умерла, Ди-яо пожаловал ей титул “мэргэнь эндурингэ”, что значит “мудрая и святая”. Вот к этой-то знаменитой прапрабабке своей (“да мама”) и обращается шаман с просьбой о помощи при лечении болезней; к ее защите и покровительству прибегает он

итогда, когда, не имея еще звания шамана и подвергаясь испытанию, поднимается по описанной выше лестнице. Что же касается божницы (“семьдэхэнь”), то она имеется у каждого шамана. В ней находятся кумиры шамана и дощечки, на которых написаны имена чествуемых шаманом духов».

Мы имеем указания о существовании письменных памятников по шаманству у монголов и манчжуров. Манчжурские памятники

209С. Е. Малов. Шаманство у сартов Восточного Туркестана, сборник Музея антропологии и этнографии Академии Наук, том V, выпуск I, 1918, стр. 7–8.

219

I. В. Г. Богораз. Стадии развития шаманства [1934–1936 гг.]

были напечатаны в Китае. Так, например, в 1748 году был издан «Хесен токтобуха манджусей вечере метере кооли битхе» — «Высочайше утвержденный жертвенный устав манджуров», в шести книгах с рисунками.

А. В. Гребенщиков210 в своей любопытной книге «Краткий очерк образцов манчжурской литературы» дает такое описание этой книжке: «“Жертвенный требник манчжуров”. Рукопись, пять тетрадей. В первых четырех описываются обряды и молитвы при жертвоприношениях. В пятой перечисляются различного рода сосуды и утварь в количестве 118; в шестой, печатной, помещены рисунки. Значительная часть этого сочинения переведена у Langlès “Rituel des Tatars-Mandchous” (перепечатано из Notices et Extraits), VII, стр. 241–308 и у C. de Harlez “La religion nationale des Tartares orientaux Mandchous et Mongols, comparée à la religion des anciens Chinois, d’après les textes indigènes, avec le rituel tartare de l’empereur K’ien-Long”».

При ближайшем рассмотрении вышеуказанных тетрадей оказалось, однако, что и обряды и утварь представляют такую степень сложности, которая далеко отошла от связи с шаманством или, во всяком случае, для установления этой связи требуется подробное систематическое объяснение.

В другом месте в этой книжке помещено описание другого произведения211, которое имеет к шаманству более непосредственное отношение. Дело идет о работе под заглавием «Ныцан саман (заман) битхе». «Данное сочинение (автор неизвестен) является в настоящее время единственным письменным памятником, представляющим собой род апокрифического сказания, которое ярко обрисовывает религиозное обоснование шаманизма и, в значительной мере, обрядовую его сторону. Произведение это, несмотря на весьма ограниченное количество экземпляров, очень популярно в Северной Манчжурии, как среди самих манчжуров (в деревнях), так и среди слонов и дахуров. Передаваясь зачастую из уст в уста, оно живет в памяти и сердце многих еще тысяч обитателей глухих местностей Хэйлунцзянской и северной части Гиринской провинций.

210А. В. Гребенщиков. Краткий очерк образцов манчжурской литературы, Владивосток, 1909, стр. 34.

211Там же, стр. 12.

220