Arkhangelskiy_A_Gumanitarnaya_politika_M_2006
.pdfли больше не будет, Юрий Владимирович. Простите. Царствие вам небесное.
i8 января
Дуракам везде у нас дорога.
И почему-то только им
Акции «Идущих вместе» настолько прими тивны, что издеваться над ними легче легкого. Именно поэтому не хочется. Еще меньше хо чется пускаться в умственные рассуждения. Например, о том, что на самом деле нет прин ципиальной разницы между «правильным» реалистом Борисом Васильевым и «непра вильным» постмодернистом Виктором Пеле виным. Поскольку оба одинаково профессио нально работали с массовыми читательскими ожиданиями своей эпохи. Один ориентиро вался на чувствительный запрос шестидесят ников, другой — на холодновато-безответст венный запрос поколения 90-х. Вообще мимо этой саморекламной акции активистов «югенда» можно было бы пройти, ее не заметив.
Если бы не одно «но». Прежние молодеж ные шоу «Идущих» слишком часто доводили до логического итога — он же абсурд — впол не серьезные тенденции «взрослой» полити ческой жизни. А потому стоит присмотреться повнимательнее и к затеянному ими книго обмену.
40
Что делают блудящие вместе, демонстра тивно разменивая книги Васильева на Пелеви на и Сорокина? Они символически обесцени вают безыдейный постмодерн и столь же искусственно возвращают ценность военнопатриотической литературе. Они отменяют смутную аморальность 90-х годов и рывком пе ребрасывают современное российское общест во в совестливые 70-е. Они противопоставляют гражданственный пафос — пофигизму, сенти ментальный надрыв — цинической ухмылке, верность идеалу — пустоте бессмыслицы. Что же до Маркса... у тех политиков нового призы ва, на которых «Идущие» ориентируются, Маркс давно уже не в чести.
Да, форма, избранная якеменковцами, па родийна до идиотизма. Инициаторы акции просто-напросто не понимают, что они волейневолей превращают ненавистного Пелевина во всеобщий эквивалент духовности. Цена Ва сильева в их товарно-денежной системе равна двум Пелевиным. Симонов, наверное, обой дется в три, а Эдуард Асадов в одну целую пять десятых. Но разве — по существу — весь этот бредовый замысел противоречит тому, что де лалось в последние годы российскими поли тиками и чиновниками? Разве не было пере писывания михалковского гимна, череды процессов над реальными и мнимыми шпио нами, красного знамени у армии, выходного
41
дня на 23 февраля, всей этой игры в перемену политических знаков? Чтобы возникла паро дия, нужно иметь что пародировать.
Все это тем более неприятно, что «Идущие вместе» постоянно демонстрируют свою сверх лояльность, свою особую приближенность к власти. И, хочет она того или нет, дискредити руют ее самим фактом своего существования. Эта дискредитация будет неизбежной до тех пор, пока «оригинал» не найдет в себе силы и желание дистанцироваться от навязчивой пародии.
Кстати сказать, ровно через неделю мы от метим день памяти еще одного шедшего вме сте со своей эпохой, своей политикой и своей литературой. 26 января 1863 года (по новому стилю) перестало биться чуткое сердце Козь мы Петровича Пруткова, автора бессмертного проекта «О введении единомыслия в России». Жаль, что Козьма Петрович не дожил до реа лизации своего проекта. Исторического вре мени не хватило.
19 января
Наследники без наследия
Всю минувшую неделю педагогическая об щественность ждала, что будут опубликованы условия нового конкурса — на создание учеб ников по истории для старших классов. И что
42
игра, начатая образовательными чиновника ми (когда на стол премьеру Касьянову легли аккуратно подобранные дразнилки — цитаты из учебников, в которых он не упоминался), перейдет в новую стадию. Отказ от вариатив ности образования станет свершившимся фактом, федеральный статус получат лишь три программы.
Какие? Вопрос риторический. В своем пер воначальном виде положение о конкурсе напо минало диалог гоголевского Ивана Ивановича с нищенкой: «Гм! что ж, тебе разве хочется хле ба?» — «Как не хотеть! голодна, как собака». — «Гм!., так тебе, может, и мяса хочется?» — «Да все, что милость ваша даст, всем буду доволь на». — «Гм! разве мясо лучше хлеба?» — «Где ж голодному разбирать...» — «Ну, ступай же с бо гом... Чего же ты стоишь? Ведь я тебя не бью!» Конкурс собирались объявить в начале января, пробную главу на сложнейшую тему: «Великая Отечественная война» — соискатели должны были представить уже в феврале, а те, кого до пустят до второго тура, обязывались предста вить готовый учебник к лету. Это как если бы разработчику новых автомобилей предложили за полгода реализовать полный цикл, от замыс ла до конвейера.
Ясно, что в таких условиях мог выиграть только тот, кого давно уже назначили в побе дители и пустили по конкурсному следу. Заку
43
лисно, а возможно, что и небезвозмездно. Заранее было жаль уважаемых людей, руково дителей отборочной комиссии, академиче ских директоров Сахарова и Чубарьяна, кото рых втянули в столь двусмысленное дело. Но больше всего было жаль самих себя. Почему? Да потому что начала выстраиваться цепочка, слишком знакомая по опыту застойных лет. Основные ее звенья: идеологическая предвзя тость — госзаказ — теневая борьба интересов.
Давайте, как говорят конкретные люди, прикинем.
Усекновение программ по истории — жест, очевидно, идеологический; он стоит в том же ряду, что и учреждение эклектичного гимна, и официальное возвращение красного знамени армии, и борьба староноворусского право славного банкира Пугачева за канал ТВ-6. (О чем впервые откровенно сказал министр по делам печати Лесин в субботнем выпуске программы «Зеркало».) Что следует за этим жестом? Неизбежное нарушение принципа экономической свободы; трем учебным посо биям искусственно создается режим наиболь шего благоприятствования, остальные тихо
инезаметно идут ко дну. Как отбираются сча стливчики? Как вычисляется слабое звено? Кто будет последним учебным героем? А тот
ибудет, кому подмигнут. На каких условиях подмигнут? Ну кто же нам об этом сообщит...
44
И тут, увы, приходится обобщать. Новая по литическая элита России демонстрирует ясное
ижестко либеральное экономическое мышле ние; она рыночна не на словах, а на деле. В то же самое время эта элита — по крайней мере один из мощных ее кланов — столь же ясно де монстрирует идеологическую предвзятость
итотальную ангажированность. Расставшись с марксизмом, она лихорадочно заполняет ва куум смысла обломками и обмылками самых разных учений, от национальных до религиоз ных. Как всякие новообращенные, они с яро стью готовы приводить реальность в соответ ствие с приоткрывшейся истиной. Так некогда вело себя декадентское поколение, к которому принадлежал великий религиозный публицист
иученый отец Павел Флоренский, чье 120-ле- тие мы отмечаем сегодня; болезненно обретая веру, оно не просто и спокойно распространя ло эту веру, как распространяют свет, а им пульсивно пыталось распространить вокруг се бя протуберанцы истины. России это, как знает каждый читатель школьных учебников (что действующих, что тех, которые победят в конкурсе), не помогло.
Так «что же будет с Родиной и с нами», ес ли эта опасная тенденция победит? То и бу дет, что происходит с учебниками. Идеологи ческая заданность на входе. Антилиберальная
ипотому заведомо неэффективная экономика
45
на выходе. Отказ от конкуренции смыслов — при согласии на конкуренцию товаров, исчез новение и того и другого как конечный ре зультат. Одно радует: за последние десять лет некоторые механизмы самоуправляемого от крытого общества начали работать. В частно сти, механизм публичных дискуссий. Еще полгода назад министр образования Филип пов подписал бы положение о конкурсе исто рических учебников не глядя. Сегодня, столк нувшись со шквальной критикой проекта на подготовительной стадии, он задержал бума гу у себя на столе. И взвешивает. Уже хорошо. Осторожность чиновника, порожденная об щественной реакцией, — лучшее, что может предложить России новая бюрократия.
21 января
Умер Александр Носов
Сегодня гуманитарная Москва простится с одним из самых ярких историков и публици стов поколения 40-летних — Александром Алексеевичем Носовым. В отличие от боль шинства перестроечных «специалистов» по русской религиозной философии (которые не чувствительно переключились с Чернышев ского на Бердяева) он сразу выбрал свою эпо ху и своих героев. Это эпоха болезненного расцвета русской культуры рубежа XIX и XX ве
46
ков; это мыслители, создававшие глубинные смыслы. Прежде всего — Владимир Сергеевич Соловьев; недаром Носов стал главным редак тором первого академического собрания соловьевских сочинений. Одновременно он активно занимался современной публицисти кой: заведовал публицистическим отделом «Нового мира», преподавал социальную исто рию в Московской консерватории, был авто ром «Известий».
19 февраля
Младогогельянство
Сегодня исполняется 150 лет со дня смерти Николая Васильевича Гоголя. А в конце ми нувшей недели мы отмечали 80-летие велико го гуманитария Юрия Михайловича Лотмана. Который о Гоголе писал много, охотно и, как водится, глубоко. Слава Тебе, Господи: нако нец-то есть информационный повод, позво ляющий говорить в ежедневной политиче ской газете не только об олигархах, переделах собственности, медийных скандалах и амери канской экспансии.
Ао главном. То есть о старом. То есть
овечно новом.
Удивительным образом бывают связаны между собой писатель — и его исследователь. Гоголь прорвался в центр русской жизни с ма
47
лороссийской окраины — вместе с молодой энергией украинского национального духа. Лотман сначала полуэмигрировал из града Петрова в протестантскую Эстонию, а затем вернулся в российскую культурную реаль ность — вместе с демонстративной рацио нальностью, со спокойной западной оснаст кой тартуской университетской традиции. И как Украина могла встретиться с Эстонией только в рамках Российской империи, так и они, украинизованный классик и эстонизированный ученый, могли встретиться в однойединственной точке.
Точка эта — русская культура, открытая настежь, способная с одинаковой приязнью воспринять восточный порыв и западный ба ланс, бурсу и кампус, писательскую припрыж ку и профессорскую трость.
Разумеется, задачи, которые ставили пе ред собой великий автор и его не менее вели кий исследователь, были принципиально разными. С формальной точки зрения — не совместимыми. К счастью, культура, равно как история, не всегда считается с законами формальной логики.
Когда Гоголь работал над «Ревизором»
и«Мертвыми душами», он думал не только
охудожестве, но и о России. А может статься, не столько о художестве, сколько о России. По добно персонажу скандинавского мифа, он де
48
лал пением лодку, надеялся пересоздать отече ственную реальность. Удалось ему решить эту неразрешимую задачу или нет — вопрос от дельный, но она явно была поставлена.
Когда Лотман работал над своими статья ми о капитане Копейкине или о Хлестакове (суть этого сложного образа первым, кажется, уловил именно он), то вряд ли думал о чем-то, кроме гоголевского текста. Но — невольно — тоже пересоздавал российскую жизнь, закла дывал смысловые основы грядущих историче ских перемен.
Потому что лотмановский научный мир — это не просто ученые штудии (хотя в основе всего лежат именно они, и без них — никуда). Это — сознательная или нет, но культуртре герская установка, пронизывающая все его писания, от самых сложных до самых попу лярных. Это — медленное, аккуратное, с лег ким эстонским акцентом заговаривание боль ных мест русской истории, дипломатичное выстраивание новой культурно-политиче ской традиции, основанной на академиче ских свободах и вольных, при всей их под черкнутой осторожности, остзейских нравах.
Лотмановский научный мир — это ясное сознание, системная рациональность. Но она, эта рациональность, нуждается в эмоциональ ном подъеме, в хаотическом вдохновении — как регулярно вращающийся мотор нуждает
49