Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. - Духовная культура Китая. Том 4 - 2009

Конфуцианство и легизм в политической культуре КНР

В КПК с момента ее зарождения сложилась традиция уважительного отношения к Конфуцию и гуманистическому ядру его учения. Один из лидеров партии — Лю Шао-ци, бывший одно время председателем КНР,

базировал свои лекции о «Самовоспитании коммуниста», впервые прочитанные в июле 1939 г. в Янъаньском институте марксизма-ленинизма, на конфуцианской концепции личности, обильно цитируя «Лунь юй» и «Мэн-цзы». Сотни тысяч китайских коммунистов воспитывались на идеале цзюнь цзы, но в 1972 г. эта традиция была насильственно прервана: вслед за началом «великой пролетарской культурной революции» для наследия Конфуция наступили мрачные времена, ознаменовавшиеся восхвалением Шан Яна.

Несмотря на кажущиеся успехи, «культурная революция» охватила только города и не затронула сельскую глубинку. Стремление лидеров жесткой административной командной системы как можно скорее воспитать новую личность, образно именуемую «листом чистой белой бумаги» (либо «винтиком»), наталкивалось на глухое сопротивление масс, особенно в крестьянской среде. Воспитание молодежи в духе доносительства на родителей, пренебрежительного отношения к старшим по возрасту давало весьма чахлые ростки. Организаторы «культурной революции» понимали, что формирование новой, угодной им личности невозможно без пересмотра национальных стереотипов поведения, целого комплекса традиционных нравственных ценностей. Логика политической жизни неизбежно влекла к конфронтации с наследием Конфуция, так как именно Конфуций был тем утесом, о который разбивались все стремления переделать человека, заставить его отрешиться от лучших черт китайского национального характера. Была еще одна причина, обусловливавшая необходимость свержения Конфуция с национального пьедестала. Дело в том, что официальный преемник Мао Цзэ-дуна — маршал Линь Бяо в борьбе за власть, по утверждениям пропаганды КНР, обращался непосредственно к идеям Конфуция, насыщая его суждения новым политическим толкованием. В этом значительном эпизоде «культурной революции» наглядно проявилось действие института «история—политика», игравшего большую роль в политической культуре Китая.

К моменту начала кампании «критики Линь Бяо и Конфуция» (1972) маршала уже не было в живых — он погиб в авиационной катастрофе в 1971 г. В политической культуре Китая XX в. сложилась традиция использовать имена умерших деятелей для борьбы с реальными политическими оппонентами, занимающими высокие государственные посты. Народным массам было неизвестно о гибели Линь Бяо, информация о ней держалась в тайне. Фактически же данная политическая кампания была направлена против Чжоу Энь-лая и Дэн Сяо-пина, к ним присоединили и Конфуция, ибо его авторитет был жив в сознании масс.

На XII съезде ЦК КПК (сентябрь 1982 г.) «культурная революция» была осуждена как «десятилетняя смута, нанесшая партии серьезный урон», были вскрыты «серьезные левацкие ошибки, допущенные Мао Цзэ-дуном в последние годы жизни», особенно в период «культурной революции». На съезде был подвергнут критике его культ личности, одновременно съезд констатировал, что «заслуги Мао Цзэ-дуна перед китайской революцией далеко превосходят его просчеты: его заслуги стоят на первом месте, а ошибки — на втором».

Одной из таких «левацких ошибок» являлась кампания «критики Линь Бяо и Конфуция». Ее активными проводниками были тогдашние члены Политбюро ЦК КПК: Цзян Цин (супруга Мао Цзэ-дуна), Ван Хун-вэнь, Яо Вэнь-юань и Чжан Чунь-цяо (известные впоследствии как «группа четырех» — сы жэнь бан). Именно данная группа в тот период фактически держала в руках бразды правления в КНР.

Общегосударственный поход против Конфуция был задуман как состоящий из нескольких этапов: на первом должны были поработать специалисты — историки и философы; на втором — соответственно подготовленные теоретики «из народа», и, наконец, на третьем намечалось включить в кампанию «широкие массы», которым надлежало завершить тщательно спланированную операцию. Обращение к массам при проведении масштабных политических кампаний стало неотъемлемым компонентом политической культуры КНР.

209

Устранение с политической арены группировки Цзян Цин, Яо Вэнь-юаня, Ван Хун-вэня, Чжан Чунь-цяо и публичный суд над ними ознаменовали начало новой массовой кампании — по переоценке культурного и исторического наследия, особенно конфуцианства и легизма, которые активно использовались в политической борьбе последних пятнадцати лет, когда искажалось не только конфуцианство, но и легизм. Дэн Сяо-пин и его сподвижники спешили наверстать упущенное, элиминировать наиболее вопиющее насилие над историей.

В первую очередь была пересмотрена концепция извечной борьбы двух линий в истории Китая и в КПК, имеющей своим истоком борьбу конфуцианцев и легистов в VI—IV вв. до н.э. История этой борьбы ограничивалась отныне только эпохой древности, что соответствовало исторической действительности Одновременно началась политическая кампания по реабилитации основной легистской кон-

цепции о верховенстве Закона, которая была подменена в период «культурной революции», маоистской доктриной «управления посредством людей».

«На протяжении длительного периода времени в нашей стране бытовала формулировка — „нужно стремиться к управлению посредством людей, а не к управлению посредством законов". Считалось, что тот, кто выступает за управление посредством людей, выступает с марксистских позиций, а тот, кто выступает за управление посредством законов, выступает с буржуазных ревизионистских позиций... Практика показала, что данная формулировка лишена научной базы», — отмечала «Жэньминь жибао» (18.01.1980).

Вскоре после знаменитого III пленума ЦК КПК 11-го созыва (1978), внесшего кардинальные изменения в методы строительства социализма, вдохновитель и руководитель политики реформ Дэн Сяо-пин провозгласил, что целью социализма с китайской спецификой является достижение к 2000 г. уровня общества «малого благоденствия» (сяо кан шуйпин). Согласно его разъяснениям, практически это означало обеспечение национального дохода на душу населения в размере 800—1000 долл. XIII съезд КПК (1987) внес уточнение в формулировку Дэн Сяо-пина — сяо кан шэнхо (достижение жизни общества «малого благоденствия») вместо сяо кан шуйпин.

Обращение к понятию «общество малого благоденствия» — одно из проявлений функционирования традиций в политической культуре КНР. Провозглашенный Дэн Сяо-пином, пострадавшим в период кампании «критики Линь Бяо и Конфуция», синтез социализма с китайской спецификой и социальной утопии Конфуция (первой в истории Китая) означал своего рода историческое обязательство одного из признанных лидеров КПК реализовать эту национальную мечту, соотнеся ее с реальными возможностями страны.

Сам факт обращения «отца реформ» к идее сяо кан как символу завершения начальной стадии построения социализма свидетельствует о политической мудрости Дэн Сяо-пина и о совершенном владении им традиционными национальными ценностями, где одним из главных сокровищ является стратагемность мышления. По оценке академика М.Л. Титаренко, «в новейшей истории Китая мастерами составления стратагем были Чан Кай-ши и его красавица жена Сун Мэй-линь, Мао Цзэ-дун, Чжоу Энь-лай, Дэн Сяо-пин <...> Яркий пример использования стратагемности мышления дает Дэн Сяо-пин. Когда он в конце 70-х годов выдвинул курс реформ и политику открытости вовне, многие в руководстве КПК обвиняли его в том, что он собирается „продавать Китай империалистам" и „отступает от принципов социализма". Чтобы склонить оппонентов на свою сторону, Дэн Сяо-пин и его сторонники использовали стратагему: „Сливовое дерево засыхает вместо персикового", российский эквивалент этого цветистого выражения — „Пожертвовать малым ради большой победы". Сторонники реформ Дэн Сяопина в Гуанчжоу писали в газете „Наньфан жибао" о необходимости открытия Китая для внешних инвесторов: „Чтобы в короткое время превратить (КНР) в современное сильное социалистическое государство, мы должны заплатить определенную цену 'за учение'.

210

Но в интересах достижения светлого будущего мы должны позволить зарубежным инвесторам получить определенную прибыль". Очевидно, что здесь „цена за учебу", т.е. прибыль внешних инвесторов, — это и есть „жертвенный агнец" — сливовое дерево, а построение сильного Китая — цель, отождествляемая с персиковым деревом».

К сказанному надлежит добавить, что сам факт обращения к сяо кан следует оценивать как существенный вклад Дэн Сяо-пина в теорию стратагемности мышления.

Как известно, поначалу Дэн Сяо-пин объявил лишь об экономической составляющей сяо кан, не раскрывая всей глубины и возможностей своего замысла перед недоброжелателями усиления Китая на Западе, прежде всего США. На самом же деле, вводя первую социальную утопию Конфуция, зафиксированную в отредактированном им трактате «Ли цзи» («Трактат о правилах поведения»), мудрый политик весьма своевременно провозгласил новую национальную идею, сумевшую, в отличие от китаизированного марксизма, объединить всех жителей КНР, от простолюдина до высшей партийной элиты. Эта восстановленная в правах доктрина Конфуция способна также мобилизовать весь многочисленный китайский этнос за рубежами КНР на построение могущественной мировой державы.

Одной из составляющих сяо кан является возвращение Конфуцию традиционного звания Учителя нации.

Этапное значение в процессе возрождения авторитета Конфуция сыграл международный научный конгресс, посвященный 2540-й годовщине со дня его рождения (1989). Результаты проходившего в его рамках Международного симпозиума «Историческое место Конфуция и конфуцианской школы и их влияние на современное общество», организованного в Пекине Фондом Конфуция и ЮНЕСКО, говорят о том, что большинство современных культурологов и синологов — специалистов по конфуцианству и китайской традиции — сходятся в признании того факта, что конфуцианская духовная традиция как основной формант идейно-политиче- ских стереотипов и «стиля жизни» китайцев оказывает существенное влияние на все те неоднозначные процессы, которые происходят сегодня в китайском обществе, самым непосредственным образом определяя специфику его модернизации. В рамках симпозиума неоднократно высказывалось мнение о том, что адекватное осмысление конфуцианства способствует лучшему пониманию прошлого и настоящего Китая, а также прогнозированию его будущего. Поэтому ретроспективный и компаративистский анализ китайской традиции служит средством улучшения взаимопонимания и поиска точек соприкосновения между Востоком и Западом. В то же время изучение конфуцианства помогает самопознанию других цивилизаций и народов, поскольку дает возможность взглянуть на себя под иным углом зрения. Наконец, на симпозиуме прозвучала мысль о том, что конфуцианство и марксизм если и не равноправные, то во всяком случае параллельно существующие, взаимодействующие и обогащающие друг друга компоненты современной китайской цивилизации.

С приветствием в адрес участников симпозиума обратился почетный президент Фонда Конфуция Гу Му — бывший заместитель премьера Госсовета и член ЦК КПК. Он назвал «огромной» позитивную роль конфуцианства в истории Китая и отметил, что Конфуций и конфуцианство оказали «глубокое влияние» на развитие не только собственно китайской цивилизации, но

икультуры всех народов Восточной Азии. Гу Му особо подчеркнул объективную необходимость освоения и рационального применения национальной традиционной культуры в современных условиях, без чего невозможен ни прогресс общества, ни развитие нации, ни осуществление реформ. Говоря о прогрессивных элементах конфуцианства, Гу Му отметил его приверженность идеям «мира» и «гармонии», «охране окружающей среды», поддержания «равновесия в мире»

истабильности в обществе, что имеет большое актуальное значение для нашего времени. Не был обойден вниманием и такой глобальный вопрос, как взаимовлияние и взаимообогащение культур. Отметив, что Китай является сторонником цивилизационного взаимодействия, Гу Му в то же время уточнил, что основу национального возрождения и строительства должна составлять самобытная отечественная культура.

Та же идея актуальности главных просветительских идей Конфуция и конфуцианства прозвучала как лейтмотив в беседе генерального секретаря ЦК КПК Цзян Цзэ-миня с главами

ориентиров Конфуция в новую формирующуюся государственную доктрину активно развивается. В качестве примера можно привести ст. 6 постановления Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины «Относительно партийных дисциплинарных наказаний членов КПК, нарушивших социалистическую мораль» (опубликованного в газете «Жэньминь жибао» 18 января 1990 г.): «Лица, не выполняющие обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних детей или по содержанию родителей, при сравнительно серьезных обстоятельствах наказываются предупреждением, при серьезных обстоятельствах — смещением с партийных должностей. Лица, жестокое обращение которых с членами семьи носит сравнительно серьезный характер или отказавшиеся от членов семьи, наказываются смещением со всех постов в партии или же получают в партии испытательный срок, при серьезных обстоятельствах исключаются из партии».

Провозглашенная Дэн Сяо-пином идея создания общества «малого благоденствия» возродила в кругах китайских обществоведов интерес к конфуцианству как основе политической культуры страны. Активизировались научные разработки в этой области, о чем свидетельствовала проведенная в 1999 г. в Пекине международная конференция, посвященная 2550-й годовщине со дня рождения Конфуция. Во время заключительной беседы с делегатами конференции в зале Народных представителей член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК председатель НПКСК Ли Жуй-хуань в ответ на вопрос: «Как Вы оцениваете конфуцианство?» — сказал, что конфуцианство является одним из важнейших элементов китайской духовной традиции.

Что касается самого понятия сяо кан, то оно уже заняло ведущее место в политической культуре КНР. О своей приверженности принципу сяо кан Дэн Сяо-пин заявил в 1979 г., вскоре после знаменитого III пленума ЦК КПК 11-го созыва, внесшего кардинальные изменения в методы строительства социализма. Эта установка, проистекающая из названия первой социальной утопии Конфуция, была закреплена затем в материалах XII (сентябрь 1982 г.), XIII (октябрь 1987 г.), XIV (октябрь 1992 г.) и XV (сентябрь 1997 г.) съездов КПК, решениях ЦК КПК и постановлениях ВСНП по развитию экономики Китая в 90-е годы, а также в планах КНР на 8-ю и 9-ю пятилетки и решениях XVII съезда КПК.

Поскольку Дэн Сяо-пин во главу угла своей трактовки принципа сяо кан поставил сугубо экономические цели, то первыми ее разработчиками стали китайские экономисты во главе с Президентом АОН Китая, экономистом Ма Хуном: «Мы будем стремиться при не очень высоком уровне доходов сравнительно хорошо удовлетворять потребности населения, побуждать его создавать социалистическую модель потребления, китайский сяо кан».

За годы реформ Китай увеличил ВВП в 6,4 раза. По мнению российских синологов, в городах приближаются к созданию общества сяо кан, иное дело в деревне, где проживают более 800 млн. населения. Китайский крестьянин начал реформы с очень низкого материального уровня. И хотя за 20 лет реформ доходы сельского населения выросли в 3—4 раза и количество голодающих снизилось с 30 до 3%, все же «китайский крестьянин живет безумно бедно и скромно, но там нет нищих, там сыты. Программа сяо кан полностью не выполнена, она выполнена наполовину., к 2010 году наиболее сильные провинции ставят задачу полностью решить проблему сяо кан».

Одновременно с грандиозными успехами в деле реализации масштабной программы сяо кан в стране разрослась коррупция. Одним из эффективных средств борьбы с коррупцией является чистка партийных рядов, известная как чжэн фэн (исправление стиля), истоком которой является кофуцианская концепция чжэн мин (исправление названий).

Если Дэн Сяо-пин связал свои реформы с первой социальной утопией Конфуция в трактовке Мэн-цзы, то Цзян Цзэ-минь ввел в политический лексикон современного Китая возрожденный

212

«сплочение, строительство, движение вперед». И внутри КПК, и в демократических партиях в тот период имели место сомнения, недовольство и разногласия по поводу взаимного сотрудничества. Для выработки курса в отношении демократических партий в тот период несколько раз созывались всекитайские рабочие совещания по Единому фронту. Руководители КПК — Мао Цзэ-дун и Чжоу Энь-лай заняли в этом вопросе твердую позицию: они критиковали пренебрежительное отношение к демократическим партиям, заявляли о необходимости их существования и об их особой роли в КНР. В «Решении о работе демократических партий», принятом на 3-м Всекитайском совещании в 1952 г., были определены курс и политика КПК в отношении демократических партий. В Решении говорилось, что демократические партии занимаются законной деятельностью, в ходе которой их следует сплачивать, воспитывать и перевоспитывать, намечались рамки их деятельности, говорилось о руководстве ими со стороны КПК и необходимости курирования их работы партийными комитетами.

Курс КПК на сотрудничество с демократическими партиями был сформулирован на VIII съезде КПК в 1956 г. В документах съезда было зафиксировано, что «демократические партии... уже давно установили отношения сотрудничества с КПК», что «необходимо придерживаться курса на длительное сосуществование и взаимный контроль между КПК и всеми демократическими партиями».

Несмотря на установки съезда, развитие отношений сотрудничества КПК с демократическими партиями в последующие годы не было ровным и гладким. Продолжали существовать настроения непонимания и недовольства как внутри КПК, так и внутри демократических партий, а временами — в 1957-1958, 1962 гг. — демократические партии становились объектом критики и борьбы со стороны КПК. В годы «культурной революции» деятельность демократических партий была практически парализована, однако как организации они не были разрушены.

Лишь во второй половине 70-х годов демократические партии стали возрождаться к жизни в соответствии с установками КПК. В Отчетном докладе XI съезду КПК (1977) прозвучало заявление о необходимости «развивать Единый фронт... включающий патриотические демократические партии...».

В октябре 1977 г. ЦК КПК утвердил доклад Отдела Единого фронта ЦК КПК «К вопросу о патриотических демократических партиях», в котором повторялась установка на «длительное сосуществование и взаимный контроль» и говорилось, что КПК усиливает партийное руководство демократическими партиями.

Решающую роль для дальнейшего развития демократических партий, как и Единого фронта Китая в целом, сыграли два выступления Дэн Сяо-пина в 1979 г. Отметив славную историю и важные заслуги этих партий, он заявил, что «они уже стали политическими союзами, состоящими частью из социалистических тружеников и частью из патриотов, поддерживающих социализм, политической силой, служащей делу социализма под руководством КПК». Дэн Сяо-пин подчеркивал, что демократические партии и Всекитайская федерация промышленников и торговцев (ВФПТ) являются важной составной частью Единого фронта, имеют длительную историю сотрудничества с КПК, являются «близкими друзьями партии», что и в новый исторический период они по-прежнему занимают важное место и играют роль, которую нельзя игнорировать.

Эти «установочные» речи Дэн Сяо-пина легли в основу всей дальнейшей политики К П К в отношении демократических партий. Каждая из них стала определяться как «политический союз, состоящий частью из социалистических тружеников и частью из патриотов, поддерживающих социализм, политическая партия, служащая социализму», а многопартийное сотрудничество под руководством К П К стало называться частью политической системы с китайской

218