Учебное пособие 800402

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

The final section of the journal «Theory and Practice of Translation» contains three articles. The article by PhD of Philology, Associate Professor Elena A. Yukhmina (Chelyabinsk State University), PhD of Philology, Associate Professor Nadezhda V. Obvintseva (Ural Federal University) and student of the Faculty of Linguistics and Translation Viktoria K. Tsisar (Chelyabinsk State University) analyzes the features of the representation and translation of hidden advertising posts in the English-language Instagram. When creating their qualification, the authors distinguish a number of lexical and lexical-and-grammatical transformations. The specific emotive marking of the posts is noted, as well as the use of paralinguistic means in order to create expressiveness to achieve a communicative goal. In the next article by PhD of Philology, Associate Professor Liudmila A. Borbotko (Moscow City University) the author analyzes the translation texts of cinema discourse with the identification of types of transformations. The original cinema text undergoes significant changes in the process of translation, in fact, a new secondary text is created, and extralinguistic factors play an important role, taking into account the importance of documentary demonstration of the movie author intention. Undoubtedly, such films require special attention to them, since they have a strong pragmatic effect on the viewer. The final article of the section by PhD of Philology, Associate Professor Elena I. Abramova (Moscow State Regional University) turns to the study of vocabulary of tourist sites, which as a rule serve to attract potential tourists. Studying foreign inclusions and exotic vocabulary, the author comes to the conclusion that they are used for marketing purposes and advertise the local charm and attractiveness of places of interest by applying special lexical units and graphics.

The scientific overview is presented by two publications. The first one is by Doctor of Philology, Professor of the Southern Federal University Sergey M. Kravtsov about the fifth allRussian summer school of French language teachers, organized in Rostov-on-Don by the French Institute and the Embassy of France, based on the Southern Federal University with the participation of the French Alliance of the Rostov region. The second publication of the section is by PhD of Philology, Associate Professor Lyudmila V. Lukina (Voronezh State Technical University) and by Doctor of Philology, Professor Marina A. Sternina (the Voronezh State University) about international scientific-and-practical conference “Linguistic Education: Traditions and Modern Time”, held 12-13 December, 2019, in the National Research University “High School of Economics” to the memory of Doctor of Pedagogy, Head of the Foreign Languages Department of the High School of Economics, Professor Elena N. Solovova.

The current issue of the Journal publishes relevant works of domestic scientists working in 14 Russian universities: Moscow city (Moscow State Linguistic University, Moscow City Pedagogical University, Moscow State Regional University), Samara (Samara National Research University named after S.P. Korolev), Rostov-on-Don (Rostov Federal University, Don State Technical University), Tomsk (Tomsk National Research University, Tomsk State University of Architecture and Building, Tomsk Polytechnic University), Chelyabinsk (Chelyabinsk State University), Voronezh (Voronezh State Pedagogical University, Voronezh State Technical University, Voronezh State University of Engineering Technology). The list of the authors from Russian Universities whose works are included in the issue is completed with the article of the scientist from University of Algiers (Algiers University 2 named after Abu Elkassem Saad Allah).

We believe that this issue of the Journal № 2 (46), 2020 will be interesting and useful for a wide number of specialists, taking into consideration a wide thematic range of the presented articles. We invite domestic and foreign scientists (post-graduate students, applicants, PhDs and Doctors of sciences, specialists) to publish the results of their researches in the following issues of our journal.

Editor-in-chief of the Scientific Journal “Modern linguistic and methodical-and-didactic researches” of Voronezh State Technical University, Doctor of Philology, Associate Professor,

Head of the chair of foreign languages and translation technology

Valery A. Fedorov

17

ЛИНГВИСТИКА

LINGUISTICS

DOI 10.25987/VSTU.2020.73.41.001

УДК 811.112.2ʼ272ʼ373.45ʼ06

СЕГМЕНТЫ ПСЕВДОЗАИМСТВОВАНИЙ В СОВРЕМЕННОМ НЕМЕЦКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ: ИСТОРИКО-

СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ И СИСТЕМНО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ

Ю.В. Кобенко, Н.А. Карпова, Е.С. Рябова

Национальный исследовательский Томский политехнический университет

доктор филологических наук, профессор отделения иностранных языков Юрий Викторович Кобенко

e-mail: serpentis@list.ru

Национальный исследовательский Томский государственный университет

кандидат филологических наук, доцент кафедры английской филологии Наталия Александровна Карпова

e-mail: nataliyak@mail.ru

Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королёва

кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных языков и русского как иностранного Елена Сергеевна Рябова

e-mail: es.ryabova@mail.ru

Постановка задачи. В системе современного немецкого литературного языка сформировался класс лексических единиц, традиционно обозначаемых псевдозаимствованиями, однако отсутствующих синхронно в языках-донорах. Данные лексические единицы были получены различными способами словообразования в языке-реципиенте из морфологического материала заимствованных пластов лексики.

Результаты. Словарный класс псевдозаимствований в указанном языке представлен семью этимологически гетерогенными сегментами: псевдогаллицизмами (94), псевдоанглицизмами (57), псевдогельветизмами (4), псевдоитальянизмами (9), псевдолатинизмами (14), псевдогрецизмами (2) и псевдославизмами (5). В составе 185 зафиксированных лексических единиц наиболее обширным является класс имён существительных (145; 78,37%), наименьшим – класс междометий (2; 1,08%). По ономатологическому (предметно-тематическому) признаку преобладают обозначения одежды и тканей, термины из сфер техники и спорта, финансов и гастрономии. Основными сегментами выступают псевдогалльский (94; 50,81%) и псевдоанглийский (57; 30,81%), обязанные своей распространённостью продолжительности галло- и соответственно англо-германских языковых контактов. Ведущими способами словообразования псевдозаимствований в составе современного немецкого литературного языка синхронно являются лексические с превалирующими моделями суффиксации (129; 69,72%) и словосложения (31; 16,75%). К анализу не привлекались онимные единицы (прагматонимы, финонимы, артионимы и пр.), а также бывшие псевдозаимствования, т.е. единицы, обретшие слова-прототипы в ходе развития словарного строя языка-донора (die Parfümerie).

Выводы. Псевдозаимствования являются выражением неэквивалентного языкового смешения и тенденции к гибридизации, свойственной всем современным литературным языкам. Экстралингвистический детерминизм выступает главным признаком данных единиц, для которых терминологически более корректным следует признать обозначение «апостериорные дериваты». Сегменты сформировались в условиях влияния более престижных языков (французского, английского) и устойчивых языковых контактов, выступающих главным условием для апостериорной деривации. Статус последней в ряду лексических явлений современного немецкого литературного языка определён не до конца и граничит с такими явлениями, как ассимиляция, гибридизация и деэтимологизация.

Ключевые слова: современный немецкий литературный язык, псевдозаимствование, апостериорная

______________________________________________

© Кобенко Ю.В., Карпова Н.А., Рябова Е.С., 2020

18

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

деривация, словообразовательная модель, класс лексических единиц, словарный сегмент, адстрат, эстралингвистический детерминизм, этимология.

Введение.

Немецкий литературный язык является высокогетерогенным образованием, система которого складывалась свыше полутора тысяч лет в условиях заимствования ресурсов статусно более престижных языков. Следует отметить, что терминологическое обозначение таких языков в историческом языкознании и его ветви контактной лингвистике так и не выработано. Ранее нами было предложено называть их «языками-стандартами» [1, c. 28, 34], однако при переводе на немецкий язык данный термин наталкивается на deceptive cognates «Standardsprache» и «Kultursprache», традиционно использующихся в западной германистике в качестве синонимов термина «Schriftsprache». Уточнение данных понятий, вызванное исторической и ресурсной неоднородностью немецкого языка, с одной стороны, и отсутствием солитарной теории литературного языка, с другой стороны, стало катализатором масштабной дискуссии о статусе немецкого языка в кругах европейских германистов в последней четверти XX века. Одной из наиболее интересных интерпретаций его статуса с учётом произошедших исторических трансформаций следует признать точку зрения Р. Мюллера о существовании «некоего национального языка, эволюционирующего на территории немецкоговорящих стран» [2, c. 425–434], красноречиво свидетельствующую о преобладании в германском языкознании функциональных аспектов над системными в описании истории и эволюции немецкого языка. В данной работе мы придерживаемся термина отечественного языкознания «литературный язык», определяемого по ряду дифференциальных признаков: 1) обработанность и селективность; 2) полифункциональность (поливалентность); 3) тенденция к регламентации, соотнесенная с селективностью; 4) гомогенность и 5) наддиалектность [3, c. 5]. Отмечаемая классиками советской германистики гомогенность немецкого литературного языка не должна восприниматься как противоречие указанной выше ресурсной гетерогенности, а скорее как аргумент в пользу наддиалектности и надрегиональности указанного языка, которой тот обязан нормотворческой деятельности М. Лютера. Ресурсная же гетерогенность, единодушно отмечаемая рядом германских и российских германистов, должна быть признана, по-видимому, его шестым дифференциальным признаком, позволяющим различать в его системе не только собственные и заимствованные ресурсы, но и сегментировать сами заимствования по этимологической родственности.

Слияние аппаратов контактной лингвистики и этимологии привело к необходимости уточнения терминов «язык-донор» и «язык-стандарт», а также отграничения их от понятий «язык-источник» и «язык-посредник». Контактологическая антиномия «язык-донор vs. языкреципиент» используется в контексте лишь определённой языковой ситуации, в которой наблюдается неэквивалентное смешение языков и статусная неоднородность контактных идиомов, один из которых, как правило, выступает импортированным экзоглоссным металектом, ср. (американский) английский в языковой ситуации в ФРГ с 1945 года, включая так называемые «нулевые годы» до образования республики. Под языком-источником понимается такой язык, который завершает ретроспективный анализ этимологии, например, арабский для заимствования «der Admiral», в то время как французский является лишь языком-посредником, благодаря которому данное слово оказалось в составе немецкого языка. Языком-стандартом может быть любой язык-донор и язык-посредник, который выступает на протяжении определённого периода времени, зачастую превосходящего даже формации литературного языка, в качестве эталона для образования и развития новых словарных ресурсов.

Языки-стандарты, из которых немецкий литературный язык на протяжении всей своей истории с разной степенью интенсивности (волнообразно или дисперсно) заимствовал коммуникативно полезные средства, оставили в его системе отпечатки в виде относительно обособленных адстратов, образующих своего рода историолекты: латинский адстрат – как отпечаток эпох Золотого и Серебряного латинизма, галльский адстрат – почти тысячелетней

19

галлизации, английский – как наследие англизации и более поздней американизации словарного состава немецкого литературного языка. Данное наблюдение перекликается с выводами Н.В. Васильевой о том, что «в разные эпохи наблюдались различные типы (фонетической) мотивированности: «романские» названия, вызывающие приятные ассоциации со старыми заимствованиями типа espresso; «латинские» (ср. Hexal), ассоциируемые с наукой; во времена Третьего рейха наблюдалась тенденция к псевдолатинизмам, вызывающим ассоциации с научностью, поскольку военное время и господствующая пропаганда не допускали иных положительных ассоциаций (например, с роскошью или экзотикой)» [4, c. 179]. Безусловно, разделение данных пластов носит условный характер: скорее заимствуемые ресурсы образуют словарные пласты, по мере агрегации которых совершенствуются словообразовательные и выразительные возможности системы немецкого литературного языка, ср. лексическую единицу «die Disponibilität», полученную за счёт усложнения заимствованного материала следующего характера: латинский → французский → немецкий.

Методология исследования.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования являются единицы, образованные однозначно из материала языков-доноров, однако неизвестные их носителям, как минимум, в их словарном значении. К сожалению, в работах последних лет как отечественных, так и зарубежных германистов сложилась традиция рассмотрения таких единиц исключительно в типологическом ключе, как явления, соположенного и равнозначного заимствованию, о чём говорит и само их обозначение – «псевдозаимствования». Необходимо подчеркнуть, что главное отличие псевдозаимствований от обычных заимствованных лексических единиц состоит в том, что

псевдозаимствования образуются, а не заимствуются из языка-донора [5, c. 33], что недвусмысленно закрепляет их генез за словообразованием. В этой связи терминологически более оправданным следует признать термин «апостериорные дериваты», подчёркивающий их вторичность по отношению к самим заимствованиям. Апостериорными (лат. a posteriori – поздний, вторичный) в языкознании обозначаются образования из уже заимствованного материала с нарушенным принципом обратимости, т.е. невозможностью установить ни синхронно, ни диахронно такие соответствия в языке-доноре [6, c. 57]. Как и любые другие новообразования, псевдозаимствования не лишены экстралингвистического детерминизма, однако в их случае данное явление приобретает, пожалуй, наивысшую кристаллизацию. Главным экстралингвистическим признаком изучаемых единиц считается манипуляторный характер их образования, восходящий к неоспоримой престижности языка-стандарта в глазах носителей языка-реципиента. Безальтернативность выбора, диктуемая высоким статусом такого языка, делает манипуляцию заимствованными ресурсами сознательной и вынужденной. Языковую ситуацию, при которой язык-реципиент находится, так сказать, «в тени» языка-донора и неологизируется преимущественно за счёт его ресурсов, в социолингвистике принято обозначать экзоглоссной [1, c. 8]. Таким образом, предметом исследования выступают экстра- и интралингвистические признаки псевдозаимствований в составе современного немецкого литературного языка.

Цель статьи – разностороннее (экстра- и интралингвистическое) описание класса лексической системы указанного языка – псевдозаимствований, представленному семью сегментами гетерогенных образований, морфологически происходящих из материала определённых словарных адстратов: псевдогаллицизмами, псевдоанглицизмами, псевдогельветизмами, псевдоитальянизмами, псевдолатинизмами, псевдогрецизмами и псевдославизмами. Здесь уместно допустить оговорку, что locus таких образований в системе немецкого литературного языка может быть в дальнейшем уточнён, чему могут поспособствовать квантитативные данные более масштабного ономатологического исследования его словарного состава. Экстралингвистическими аспектами описания выступают исторический и социолингвистический, интралингвистическими – системный и функциональный. К системным аспектам относятся ономатологический (предметно-

20

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

тематический), частеречный и словообразовательный, к функциональным – стилистический

ипрагматический. Система и функция противопоставлены в данной работе как композиционные и комбинаторные свойства элементов словарных множеств.

Материал исследования. Материальную базу исследования составляют образцы синхронной литературной немецкой речи, отобранные из электронных и печатных публицистических текстов за период 2000–2020 гг. (темпоральные границы современности), данные лексикографических источников (словаря-справочника Duden Universalwörterbuch, электронной картотеки DWDS, корпусов электронных словарей Urban Dictionary и Le Grand Robert de la Langue Française для исключения принципа обратимости), а также публикации ведущих специалистов в области заимствования в немецком литературном языке (Х. Бэско, Т. Грубер, П. Кательхён, Д. Шюмера, Л.А. Митрофановой, Г. Каливоды и др.). Отобранный материал никоим образом не является исчерпывающим, представляет, главным образом, эмпирическую ценность, а полученные данные могут варьировать сообразно с тенденциями неологизации и архаизации словарной системы немецкого литературного языка.

Подходы и методы исследования. В работе использован корпус обще- и частнонаучных методов, обеспечивающий воспроизводимость и достоверность полученных данных. Общенаучными являются методы логики (синтез, анализ, обобщение, конкретизация, аналогия, сравнение и пр.), статистики (метод группировки, диалектический метод); к частнонаучным (лингвистическим) методам принадлежат: сравнительноисторический, оппозитивный, описательный, формально-грамматический и традиционнокомплексный методы, метод компонентного анализа и непосредственных составляющих. Как указано выше, феномен псевдозаимствования не может быть полноценно истолкован без учёта экстралингвистических факторов, а следовательно, для полноты анализа целесообразно совместить интра- и экстралингвистические фактуры объекта исследования. Укрупнённый (интра-экстралингвистический) подход даёт возможность холистического описания рассматриваемого явления и выступает залогом фиксации его динамических свойств в диахронной перспективе. Частными подходами преимущественно интралингвистической специализации являются: системно-структурный, позволяющий представить выделяемый класс как множество ономасиологически связанных элементов, чья связанность понимается через их принадлежность к определённой историко-культурной (экстралингвистической) формации, и системно-функциональный, в рамках которого система связанных элементов интерпретируется в её историческом (синхронно-диахронном) функционировании.

Результаты исследования.

Вязыкознании термин «класс» традиционно относится к разделу грамматики. Так, в «Словаре лингвистических терминов» Т.В. Жеребило грамматический класс слов трактуется как «совокупность лексем, объединенных общим грамматическим значением, морфологическими (системами словоизменения и словообразования) и синтаксическими признаками (преимущественной дистрибуцией)» [1**, c. 80]. У словарных же классов имеются не только собственные словообразовательные, но и семиотические, семантические

иэтимологические закономерности. К примеру, в ономатологии, разделе лексикологии, классом (субклассом) считается группа онимов, обозначающих отдельный род или вид окружающих реалий (растений, звёзд, поселений и т.п.) [7, c. 13]. Следовательно, с точки зрения лексикологии, под классом можно понимать общность словарных элементов, объединённых одним лексико-семантическим признаком. Безусловно, выделять целый класс единиц, как то: часть речи или группу онимов, связанных общей предметно-понятийной отнесённостью, из заимствованных пластов можно лишь при наличии у них общего лексического или грамматического признака, причём этимологический критерий здесь должен, очевидно, иметь второстепенное значение. Таким признаком в данном случае выступает апостериорная деривация выделяемого множества лексических единиц, а значит, грамматический (словообразовательный) аспект синтеза единиц данного класса является основным. Во вторую очередь класс псевдозаимствований подразделяется на сегменты уже

21

сообразно с этимологический принадлежностью единиц к определённому адстрату (заимствованному пласту лексики).

Сегментация словарного состава языка – процедура анализа, проводимая по конкретным дифференциальным основаниям, позволяющим расслоить гетерогенные и гетерохронно образованные пласты лексики. Зачастую сегментация ограничена набором интроспективных оснований, применяемым без учёта экстралингвистических данных образования словарных множеств и их компонентов. Так как сегменты словарного класса псевдозаимствований в составе немецкого литературного языка ввиду вышеизложенного нельзя выделить на основе этимологической общности элементов, которые никогда не были заимствованы, более приемлемым их обозначением будет «словообразовательные сегменты».

Этимологическая сегментация словарного класса псевдозаимствований в составе немецкого литературного языка существенно затруднена упомянутой выше гибридностью единиц его системы. Так, например, псевдозаимствование «die Humoreske» (небольшой юмористический рассказ; музыкальное произведение лёгкого, весёлого и юмористического характера), образованное по аналогии с «die Burleske», может принадлежать и к общероманскому пласту (макаронизмам), и к галлицизмам в силу того, что 85% единиц французского адстрата заимствовалось на латинской (общероманской) основе. В таких случаях единица относилась к тому языку, который выступил донором заимствованного материала.

Критериями выделения псевдозаимствований из этимологически родственных адстратов являются: 1) факт образования единицы в системе немецкого литературного языка на основе заимствованного ранее морфологического / лексического материала; 2) её неизвестность носителям языка-донора / языка-посредника в актуальном словарном значении. Второй критерий имеет диахронные ограничения и зачастую может быть безоговорочно применён лишь к отдельному отрезку синхронии. Это обусловлено тем обстоятельством, что псевдозаимствования – при условии их употребительности, компактности и выразительности – сами могут заимствоваться в другие языки (и даже в языки-доноры; данный феномен известен как обратное заимствование): так, единица «der Rocker» проникла в эпоху перестройки в русский язык, а «das Handy» стало популярным обозначением сотового телефона в США [2**]. Примечательным является единичный случай бывшей псевдогаллизации в немецком литературном языке: псевдозаимствование «die Parfümerie» появилось в нём в конце XVIII в. при помощи добавления офранцуживающей финали к слову «das Parfüm», однако в начале XIX в. во французском языке образовалось собственное слово «parfumerie», и псевдогаллицизм превратился в заимствованный галлицизм и бывший псевдогаллицизм [3**]. Именно в силу приведённых прецедентов потери псевдозаимствованием своего статуса и/или перехода в категорию интернационализмов второй критерий может быть применён к определённым лексическим единицам лишь в синхронной перспективе. В корпус исследования не включены имена собственные в силу того, что онимные единицы образуют собственный словарный (ономастический) класс, заслуживающий отдельного изучения, что может выступать третьим критерием отбора материала. За рамками корпуса оставлены также псевдолатинизмы, полученные уже после смерти латыни в системах европейских языков-реципиентов и имеющие интернациональный характер (Rossica, Fumifugium); к данным исключениям относятся и номенклатурные фитонимы системы К. Линнея, содержащие элементы словарного строя языка открывателя либо его фамилию (Scutellaria baicalensis Georgi, Dactylorhiza fuchsii (Druce) Soó). Нередко псевдозаимствованным является лишь часть значения; например, единицу «die Box» (акустическая система) DUW даёт в соответствующей лемме лишь четвёртым пунктом значения «die Lautsprecherbox», ср.:

Box, die; -, -en [engl. box < vlat. buxis, Büchse]: 1. Stand (2 a), in dem das Pferd sich frei bewegen kann. 2. a) abgeteilter Einstellplatz für Wagen in einer Großgarage; b) abgegrenzter Montageplatz für Rennwagen an einer Rennstrecke. 3. a) einfache Rollfilmkamera in Kastenform; b) kastenförmiger Behälter. 4. kurz für Lautsprecherbox [4**, c. 310].

22

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

Для ономатологического анализа проводился подсчёт помет, а не слов, так как одна и та же лексическая единица может относиться к нескольким тематическим группам, что выступает главной контраиндикацией для количественного подхода. В целом, можно констатировать, что гиперонимом для всех псевдозаимствований будет «мода», так как сам факт образования новой единицы из материала престижного языка-стандарта уже свидетельствует о том, что опосредуемые через языковой контакт элементы иноязычной реальности затрагивают «нерв времени» и тем самым неотделимы от конкретной историкокультурной, а значит и языковой ситуации. Таким образом, ономасиологическая группа «мода» у псевдозаимствований является предметно-тематической областью самого верхнего порядка, так как обусловливает манипуляцию заимствованным материалом. В силу исторической неоднородности культурно-языковых сред, в анизотропии которых складывались предпосылки заимствования, ономасиологические группы у гетерогенных сегментов псевдозаимствований различные. В псевдогалльском сегменте преобладают (по убыванию) обозначения одежды и тканей (8), технических устройств (8), терминов из области финансов (6), гастрономии (5) и искусства (5). В англоязычном сегменте первенство также принадлежит обозначениям одежды (9); второе место делят термины из сфер спорта и техники (8); далее по убыванию следуют группы «шоу-бизнес» (7); «телевидение» (5), «здоровый образ жизни» (4), «музыка» (3) и «финансы» (3). Небезынтересно, что к ономасиологической палитре в сегменте псевдоанглицизмов прибавились такие группы, как «сфера обслуживания» (2), «косметика» (2) и «компьютер» (1). Среди псевдогельветизмов присутствует даже экзотическая ономасиологическая помета «цирк» (1), единственная в своём роде, а в сегменте псевдославизмов преобладает помета «этикет» (2). Предметнотематическое наполнение остальных сегментов не превосходит количественную отметку в 2

иварьирует в общем диапазоне тем «политика», «образование», «медицина», «гастрономия»

и«социальная сфера».

Наиболее крупными сегментами псевдозаимствований в составе современного немецкого литературного языка являются галльский (50,81%) и английский (30,81%). Это обусловлено не только продолжительностью и масштабами галлизации и англизации в истории немецкого языка, но и агрегативными возможностями галльской и английской лексики, образующей удачную и во многом гомологическую надстройку латинского адстрата. Остальные сегменты в их совокупности количественно уступают даже англицизмам (18,37%) и в значительной степени функционально детерминированы, т.е. используются для создания местного колорита или даже как индивидуально-авторские образования. Отграничение основных сегментов от периферийных обусловлено, во-первых, инвазивным характером заимствования материала французского и английского языков в истории немецкого языка и, во-вторых, перекликается с вышеизложенным соображением о стратификации латинского, галльского и английского адстратов, снабдивших систему немецкого литературного языка новыми словообразовательными возможностями: латинский адстрат лёг в основу галльского, а галльский конвергировал с английским. Собственно, псевдолатинизмы образуют лишь незначительную долю класса псевдозаимствований (7,56%) ввиду того, что периоды латинизации пришлись на долитературный период истории немецкого языка (I–III вв.) и многие латинизмы либо встроились в состав галльской лексики, либо заимствовались через посредничество французского языка, либо известны как единицы общероманского адстрата (макаронизмы).

Совокупно в классе псевдозаимствований в составе современного немецкого литературного языка (современность понимается как отрезок синхронии протяжённостью в 20 лет, т.е. в данном случае с 2000 по 2020 гг.) зафиксировано 185 лексических единиц с превалирующим классом имён существительных (145; 78,37%). Глаголы и прилагательные, в том числе несклоняемые, делят числовой показатель 19 (10,27%); меньше всего в корпусе междометий, зафиксированных в сегменте псевдославизмов, – 2 (1,08%). Преобладание существительных в составе заимствованных и псевдозаимствованных адстратов за исключением псевдоитальянского и псевдославянского сегментов, в которых перевешивают

23

имена прилагательные и междометия соответственно, является устойчивой характеристикой экзоглоссных языковых ситуаций. Больше всего в изучаемом классе существительных мужского рода (72; 38,91%); женский род насчитывает 53 единицы (28,64%), средний – 20 (10,81%). Колебание рода зафиксировано у 1 псевдогаллицизма (der / das Abee) и 1 псевдоитальянизма (der / das Sakko) по территориальному признаку образца «верхненемецкий / австрийский». В сегментах псевдоитальянизмов и псевдогельветизмов присутствуют 1 singularia tantum (Vatileaks) и 2 pluralia tantum (Ponyoli, Älplermagronen) (+n).

На табл. 1 представлены данные частеречного анализа лексических единиц класса псевдозаимствований с разбиением по сегментам.

1. Псевдогаллицизмы (94).

Псевдогаллицизмы образуют самый развитый и многогранный сегмент с точки зрения и системных, и функциональных особенностей. Галлизация (как и псевдогаллизация) – продуктивный механизм, которому лишь предстоит получить исчерпывающую интерпретацию в германском языкознании, и понимается здесь как результат апостериорной деривации на основе ранее заимствованного материала галльского происхождения («Bankrotteur» вместо прежнего «Bankrottierer») или на основе собственного материала немецкого литературного языка (Stiefel + суффикс -ette = Stiefelette). Несмотря на то, что заимствование галльской лексики в его состав завершилось в XX веке, галлизация его ресурсов продолжается и протекает настолько масштабно, что неизбежно возникает вопрос о том, существует ли непреодолимая граница между галлицизмами и псевдогаллицизмами. Поводом для сомнений служат 4 типа пограничных явлений, которые, по всей видимости, нельзя отнести ни к тем, ни к другим единицам галльского пласта: 1) сокращения, распространённые в современной немецкой обиходно-разговорной речи и полученные при помощи немецкого продуктивного словообразовательного механизма контракции (усечения) исходной основы и прибавления суффикса -i или его вариантов -ie / -y (der Chauv[inismus] + i = Chauvi ['ʃɔvɪ]); 2) случаи ложной этимологизации (де- и реэтимологизации), ср. единицу «der Waggon», заимствованную из нидерландского через посредничество английского языка, но читающуюся на французский манер; 3) конверсивы в классе имён существительных, полученных преимущественно от заимствованных галльских имён прилагательных, например: «beige» (бежевый) и «das Beige» (краска бежевого цвета), «remis» (вничью) и «das Remis» (ничья); 4) случаи прочтения латинизмов на французский манер (das Signet [zi'gnɛt и zin'je:]) и написания по правилам французской орфографии, автоматически изменяющее частеречную принадлежность немецкого слова (das Sigel → die Sigle [zi:gl и 'sigle]) [8, c. 89].

В сегменте псевдогаллицизмов, отобранных в соответствии с указанными выше критериями, превалируют лексические способы словопроизводства, т.е. за счёт преобразования экстенсионала, ведущим среди которых следует безоговорочно признать

24

Научный журнал «Современные лингвистические и методико-дидактические исследования»

суффиксацию, полностью удовлетворяющую первому критерию отбора. Псевдозаимствования образуются здесь либо от галльских производных основ (фр. friser → нем. der Friseur), либо при помощи галльских продуктивных суффиксов (фр. -age → нем. die Schmierage).

Продуктивными суффиксами имён существительных мужского рода (25) являются: -eur

(der Spediteur), -ier (der Suitier); в кластере феминитивов (38): -age (die Stellage), -ade (die Poussade), -esse (die Raffinesse), -euse (die Balletteuse), -ette (die Chanson(n)ette); у имён существительных среднего рода: -ee (das Frottee), -lett (das Dramolett). Имена прилагательные (11) образуются при помощи суффиксов -abel (rentabel), -är (totalitär), -ell (nominell), -ös (spektakulös). Единственным галльским суффиксом, при помощи которого образуются псевдогаллицизмы в классе глагола (9) выступает -ier- (rentieren).

Псевдогаллицизмы в функции эргонимов используются для обозначений малопрестижных, но востребованных профессий и занятий, а также гражданских состояний с оттенком эвфемизации, ср.: der Magazineur (кладовщик, заведующий складом), der Akquisiteur (сборщик объявлений для газеты; агент, вербующий клиентов), der Bankrotteur (банкрот); фемининный суффикс -euse встречается, как правило, в отглагольных псевдогаллицизмах, ср.: die Kontrolleuse (контролёрша) [8, c. 129].

Единственным примером соположения (Zusammenrückung), относящимся к смешанным способам словообразования (наличие в структуре единицы синтагмы), выступает die Crème de la crème ['krɛ:m də la 'krɛ:m] (высок., ирон. «сливки» общества).

Псевдогалльские единицы функционируют в пределах литературной нормы современного немецкого языка преимущественно со стилистической окраской «высокий» (5) и «разговорный» (5). В сегменте преобладают средства функционально-стилистически дифференцированного состава: архаизмы (10), пейоративизмы (7) и средства создания иронии (5).

2. Псевдоанглицизмы (57).

Вотличие от ранних англицизмов, максимально адаптированных к системе немецкого литературного языка (ср.: dock, loetsman → Lotse), современные априорные и апостериорные единицы англо-американского адстрата полностью лояльны к языку-донору как графически (зачастую даже с сохранением написания имён существительных и субстантиватов со строчной буквы, ср.: businnes as usual), так и фонетически. Образование псевдозаимствований является симптомом повальной американизации ФРГ с 1945 года и совершенно нетипично для более ранних периодов англо-германского языкового контакта. Д. Герберг пишет, что в собранном им корпусе англо-американской лексике 90-х годов в немецком литературном языке присутствует около 20% композитов, имеющих в своём составе англонеологизмы [9, c. 196]. И хотя в данном показателе не разделены псевдозаимствования и гибридные единицы вроде «die Eventkultur», удельный вес апостериорных образований от общего количества заимствованной лексики в 90-е годы в ФРГ (около 800 лексических единиц) является внушительным – 1/5 (160).

Всилу гомологичности контактных идиомов способы образования апостериорных дериватов со времени окончания Второй мировой войны весьма разнообразны и распадаются

4)парономазия.

1.Словосложение является наиболее типичным способом словообразования в немецком языке и функционирует как по правилам синтаксической адъюнкции английского языка (werde vom Yesbutter zum Whynotter!), так и по немецким схемам образования детерминативных композитов (der Neckholder, die Wellfit-Bar, das Fotoshooting).

2.Конверсивы представлены либо отымёнными глаголами (wellnessen от Wellness), либо отглагольными Nomina actionis, выражающими происходящее в результате действия и являющимися также продуктами десемантизации (Flirt от flirten).

25

3.Контракционные образования вроде Pulli, Profi не вошли в корпус, так как представляют собой не традиционную обратимую контракцию (Doc ↔ Doctor), а скорее адаптационную, которая, тем не менее, наделена всеми признаками апостериорной деривации.

4.Прецеденты парономазии крайне редки и связаны с порождением англоязычных лексем по фонетическому облику немецких слов, но используемых в языке-доноре в другом значении, ср.: der Slip (под влиянием немецкого «Schlüpfer» – дамское трико; англ. комбинация).

Б. Семантические способы образования псевдоанглицизмов в системе современного немецкого литературного языка представлены: 1) эксемией, 2) энсемией и 3) антонимией.

1.Эксемия предполагает расширение интенсионала прототипических единиц языкадонора, например: der Spleen [ʃpli:n и реже sp-] (псевдоангл. каприз, сумасбродная идея; англ.

хандра); der Kicker (псевдоангл. любой футболист (ср.: die Kicker-Kathedrale – шутл.

стадион); англ. игрок, бьющий точно по мячу, бомбардир).

2.Энсемия (сужение интенсионала) наблюдается у псевдозаимствований в английском сегменте, получивших гипонимическое развитие значения (детализацию, конкретизацию), к примеру: der Dress (псевдоангл. спецодежда, спортивное трико; англ. платье).

3. Антонимия связана с производством композитов, содержащих, как правило, контрарный, контрадикторный или ситуативный антоним морфемы в составе слова-

прототипа, ср.: der Pullunder (по образцу der Pullover: over ↔ under), der Longseller (по образцу der Bestseller: best ↔ long).

Как и в случае в галлизацией, точное определение псевдоанглицизмов затруднено ввиду существования целого ряда гибридных образований с элементами обоих языков

(Hobbymusiker, Hitzestress), а также глагольных форм (geoutssourced, upgedatet), входящих в английский адстрат в составе современного немецкого литературного языка.

Единицы английского адстрата используются в синхронной немецкой речи преимущественно в двух функциях: сегрегативной (Abgrenzungsfunktion) и валоративной (Aufwertungsfunktion) с целью поднятия статуса говорящего и его отделения от «провинциальных» пользователей немецкого языка посредством идентификации с высшим обществом (high society / high snobiety) или обществом возможностей (Chancengesellschaft).

По функциональным возможностям псевдоанглицизмы значительно уступают стилистической палитре галльского адстрата в составе современного немецкого литературного языка и относятся преимущественно к экспрессивно-нейтральным средствам (51). Единицы с разговорно-обиходной окраской (6) составляют всего около 10% лексического содержания сегмента.

3. Псевдогельветизмы (4).

Немногочисленный псевдогельветский сегмент расширяет наши представления о природе псевдозаимствования в аспекте взаимодействия близкородственных форм языка и/или вариантов национального языка. Так как швейцарский немецкий, который не следует смешивать со швейцарским вариантом верхненемецкого, является коллективным обозначением алеманнских диалектов, распространённых на широкой территории от Эльзаса до Валлиса, ведущим принципом образования псевдогельветизмов можно считать подражание алеманнскому словопроизводству с диминутивным суффиксом -li (das Leckerli – вкусности, лакомства; подкормка животного в цирке во время выступления). Наряду с этим следует отметить использование архаизмов (der Großoheim – двоюродный дед), диалектизмов (die Freud – радость) и принципов алеманнского консонантизма, незатронутого вторым передвижением (перебоем) согласных, ср.: Älplermagronen, Pl. (нем. Älplermakkaronen) – макароны по-пастушьи.

С точки зрения функциональных возможностей псевдогельветизмы ограничены рамками обиходно-разговорного стиля (75%) и используются исключительно для создания локального (швейцарского) колорита.

26