Что значит быть католиком?

Из трех модусов времени католику ближе настоящее. Это подтверждается, например, концепцией времени св. Августина блаженного, где будущее есть надежда, а прошлое – память, которые сами пребывают в настоящем. Для Бога же, пребывающего в вечности, существует только вечное настоящее (безусловно, Августин жил до разделения Церквей, а, кроме того – это один из любимых протестантами богословов, но в наибольшей степени, конечно, его наследие воспринято было католицизмом). Кроме того, Католическая церковь считает, что Предание не завершено, и включает в него все постановления своих Соборов и послания Пап, что открыло путь к современной доктрине «аджорнаменто» (буквально: «идти в ногу со временем») и «аппрофондаменто» – обоснование развития и трансформации новых идей посредством Писания и Предания. Таким образом, при включенности преимущественно в настоящее, католицизм имеет тенденцию поворота к будущему, а не к прошлому, так как в нем открыт путь догматотворчеству.

Католичество не имело жесткой привязки к конкретному государственному образованию и светским властным структурам, подобным Византийской империи, а, скорее, противостояло государственным властям, одновременно (со времен доктрины «двух мечей» Папы Геласия), будучи относительно самостоятельным, претендуя на свою долю светской власти. Исторически католики достигли в миссионерской деятельности, в отличие от православных, значительно больших успехов (кроме Азии), и современный католицизм не привязан пространственно жестко к определенному региону. Показательно, что, если до ХХ века большинство римских Пап были итальянцами, то последние три преемника св. Петра, соответственно – поляк, немец и вообще выходец с другого континента (аргентинец). Таким образом, Рим продолжает свою политику, известную еще со времен языческой Империи – превратить весь мир в Рим. Но поскольку Рим – это юг Европы, а католичество в Новое время само распространялось преимущественно на юг (Латинская Америка, Африка), определенная степень позиционирования себя как «Юга» в оппозиции к «Северу» или, точнее, «Северо-Западу», все-таки, возможно, дает о себе знать (например, в «антиамериканских» настроениях многих жителей латинской Америки).

Самоназвание данной конфессии подчеркивает ее стремление к всеобщности, в отличие от названия православной церкви, которое предполагает особую коннотацию – если ее члены «правильно славят» Бога, то, по бинарно-оппозиционному характеру человеческого мышления, должны быть и те, которые делают это «неправильно». Поэтому у католиков, в большинстве своем, отсутствует чувство исключительности по отношению к «инославным», которое постоянно проступает в православной среде. Соответственно, «идеальный» католик менее жёсток как по отношению к другим, так и к себе, и более открыт новому (в смысле непривычного или прежде отвергаемого) (пример – относмительно недавние высказывания Папы Франциска 1 по поводу отношения Церкви к гомосексуалистам, выражающие стремление католицизма к компромиссным решениям: так, Франциск заявил: "Если человек – гомосексуалист, но ищет Господа и имеет добрую волю, то кто я такой, чтобы судить его?»).

Стремление католичества к светской власти не могло не сказаться и на более светском характере мировоззрения католика. Так, например, декабрист М. Лунин, принявший католичество, писал, что «католическая вера как бы зримо воплощается в женщинах. Она завершает их врожденное изящество, возмещает их недостатки и украшает равно дурнушек и красавиц, подобно росе, украшающей все цветы. Католичку можно сразу узнать среди тысячи женщин по ее осанке, речи, взгляду. Во всем существе ее есть нечто сладостное, спокойное и безмятежное, указующее на присутствие истины»[1].

Трудно представить себе, чтобы православный написал нечто подобное о «своих» женщинах – все больше нечто подобное Иоанну Златоусту: «Когда ты видишь женщину благообразную, веселую, воспламеняющую твои помыслы, то представь, что предмет твоего пожелания — земля, что воспламеняет тебя – пепел; и душа твоя перестанет неистовствовать... Представь, что она изменилась, состарилась, заболела, что глаза ее впали, щеки опустились, весь прежний цвет поблек; подумай, чему ты удивляешься. Ты удивляешься грязи и пеплу, тебя воспламеняет пыль и прах»[2]. Во втором случае именно «врожденное изящество» должно быть изгнано (по крайней мере, из помыслов), в то время как в первом, наоборот, «недостатки» внешности компенсируются верой! Конечно, речь идет о современном католичестве с его отчетливыми экуменическими тенденциями, стремящимися к уничтожению искусственного неравенства, что, однако, не исключает наличия представления о неравенстве естественном как об иерархическом устроении мира Богом. Это отличает католицизм от протестантизма – в католической «лестнице» существ всем находится какое-то место, даже грешникам, даже не слыхавшим самого имени Христа (например, учение Августина о «криптосвятых»), в то время, как протестанты склонны резко противопоставлять собственное «избранничество» «проклятости» других (классический пример – уничтожение индейцев в Северной Америке и их смешение с белыми переселенцами в Америке Южной).

В то же время, католичество, в силу особого акцента на иерархичности, тяготеет в большой степени к аристократизму (не случайно в России католичество распространялось, преимущественно (среди не-католиков «по рождению») в дворянских и интеллектуальных кругах (Лунин, Гагарин, Печерин, В. Соловьев), в то время как протестантизм вербовал своих прозелитов преимущественно в мещанской или крестьянской среде).

Акцент на катафатическое богословие привел к высокой степени интеллектуализма (под которым надо понимать акцент на усилие разума в постижении истин веры в противоположность протестантскому рационализму – тенденцией к приспособлению веры к требованиям разума). В то же время, учение о двух путях спасения – верою и добрыми делами – выработало в католическом менталитете внимание к социальной проблематике, рассматривающей личное спасение в контексте спасения другого (в православии, наоборот, спасение другого включено в контекст личного спасения: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся другие»). Католический «принцип» «Спаси других, и спасешься сам» привел к активной деятельности Церкви, особенно монашеских орденов, имеющих довольно высокую степень самостоятельности внутри жесткой церковной иерархии, в миру.

В то же время католичество, не отвергая посредничества между человеком и Богом, не было внимательно к проблеме верификации избранничества, столь занимавшей, согласно М. Веберу, умы протестантов, отказавшихся от всяческого посредничества в вопросе спасения. Поэтому, хотя протестантский менталитет и повлиял на зарождение капиталистических экономических отношений и современной науки (если, опять же, доверять М. Веберу), что позволило сегодня протестантским странам обогнать в развитии католические, католицизм благотворно воздействовал на отвергаемые протестантскими сообществами искусства, понимая последние как, с одной стороны, проблеск красоты горнего мира, а, с другой – как свидетельство несовершенства человека, которому дано видеть лишь проблеск света, «как через тусклое стекло», вместо того, чтобы созерцать весь свет и пребывать в нем.

Под влиянием всех этих факторов сформировался современный «идеальный тип» католика. Его черты: 1) ориентация на настоящее (например, полушутливый принцип «Я сегодня заработал, чтобы завтра отдохнуть», характеризующий католическую трудовую этику, в отличие от протестантского «Я сегодня заработал, чтобы завтра заработать еще больше»); 2) открытость новому с опорой на старое (единство традиции и новации) /но не прогрессизм, характерный, скорее, для некоторых протестантов!/; 3) тенденция скорее приспосабливать новое под уже существующее, чем отказываться от нового или ориентироваться преимущественно на него; 4) пространственная ориентация на «Юг» (Рим как центр, распространение преимущественно в Африке и Латинской Америке), в то же время тенденция к «размыванию» пространственной ориентации; 5) в вопросах вероучения тенденция к интеллектуализму; 6) доверие авторитетам; 7) отсутствие отождествления «Родины» и «государства», противопоставление светских и духовных властей, на сегодняшний момент приобретающее характер личной инициативы в выборе ценностной ориентации; 8) тенденция к аристократическому идеалу; 9) доминирует аффективная (у малообразованных) или ценностно-рациональная (у высокообразованных) модель поведения; 10) в деле спасения – поиск единства между интеллектуальным осмыслением догматов веры и участием в церковных таинствах.