Sistema_logiki_sillogicheskoy_i_induktivnoy_Mill
.pdfпредставить себе что-нибудь немыслимое «тщетным усилием сделать несуществую щим» не само представление, или умственней образ, а акт уверенности. Если это так, то ему надо пересмотреть значительную часть своих выражений —для того чтобы они всегда согласовались с его определе нием немыслимости. На самом деле, од нако, вопрос этот не имеет значения, так как, по теории м-ра Спенсера, немысли мость отрицания является критерием ис тинности только постольку, поскольку она доказывает возможность акта уверенности. Немыслимость того или другого предполо жения есть крайний случай невозможно сти быть в нем уверенным. В этом и со стоит самое основание учения м-ра Спен сера: настоящим критерием истины явля ется у него неизменность уверенности. По пытка представить себе отрицание имеет целью засвидетельствовать неизбежность уверенности, и ее следовало бы назвать попыткой уверенности в противном поло жении. Вместо того, чтобы говорить, что, «смотря на солнце, человек не может пред ставить себе, что он смотрит в темноту», м-р Спенсер должен был бы сказать: «чело век не может бытьуверенным в том, что он смотрит в темноту», —так как вообразить себя смотрящим в темноту можно, конеч но, среди белого дня 1. Сам м-р Спенсер го ворит по поводу уверенности в нашем соб ственном существовании следующее: «что он мог бы не существовать, это он отлич но может себе представить; но чтобы он не существовал, этого он представить се бе не может», т. е. не может быть в этом уверенным. Таким образом, это положение обращается в следующее: что я существую и имею ощущения, в этом я уверен, по тому что я не могу питать по этому во просу никакой другой уверенности. Вся кий согласится с тем, что в этом случае невозможность действительно имеет ме сто: каждый человек непременно уверен в своих личных ощущениях и других со стояниях сознания. Эти факты известны per se, сами по себе; выйти за их преде лы нельзя. В их отрицание действительно нельзя верить, а потому и относительно уверенности в них никогда не возникает
вопроса. Но для этих истин теория м-ра Спенсера не нужна.
Однако, по мнению м-ра Спенсера, есть и другие уверенности, истинность ко торых устанавливается тем же критери ем: они касаются других вещей, не наших субъективных состояний сознания, но по добным же образом неизменны и необхо димы... Но надо заметить, что эти другие убеждения не могут быть необходимыми, потому что они не всегда существуют. Было
иесть много людей, не верящих в реаль ность внешнего мира, а тем более в ре альность протяжения и фигуры, как форм этого внешнего мира. Эти люди не верят
вто, что пространство и время существу ют независимо от духа, не верят также ни
вкакую другую из объективных интуиций м-ра Спенсера. В отрицания этих убежде ний (которые м-р Спенсер признает неиз менными) можно верить, потому что в них на самом деле верят. Можно, не впадая в очевидную ошибку, утверждать, что мы не можем воображать осязаемых предметов просто только состояния нашего сознания
исознания других людей; можно утвер ждать, что восприятие их непреодолимо внушает нам идею чего-то внешнего нам. Я не могу сказать, что эти положения не верны (хотя я не думаю, чтобы кто-нибудь был вправе утверждать это относительно какого-либо другого человека, кроме само го себя); и тем не менее многие мыслители (были ли они в состоянии воспроизвести это в уме, или нет) были уверены в том, что то, что мы представляем себе как ма териальные предметы, суть только видоиз менения нашего сознания: сложные ощу щения осязания и мускульного движения. М-р Спенсер может считать правильным умозаключение от невообразимого к не имоверному, так как он утверждает, что сама уверенность есть только постоянство некоторой идеи и что то, что мы можем представить себе, непременно тотчас же начинает казаться нам допускающим уве ренность в себе (believable). Но какое зна чение имеет то, что мы воспринимаем и то или другое мгновение, если само поня тие мгновения противоречит устойчивому состоянию нашего ума? Если кто-нибудь
был в детстве напуган рассказами о при видениях, то, хотя бы он разуверился в них впоследствии (а быть может и нико гда не верил в них), он может не быть
всостоянии в течение всей своей жизни оставаться без душевной тревоги в темном месте при таких обстоятельствах, которые возбуждают воображение; мысль о при видениях со всеми сопровождающими ее ужасами может непреодолимо навязывать ся уму внешней обстановкой. М-р Спенсер может сказать, что, находясь под влияни ем этого ужаса, человек уже не отрицает привидений, а поддается временной и не преодолимой уверенности в них. Пусть это так; но как тогда правильнее будет сказать
вобщем об этом человеке: верит ли он в привидения или не верит в них? Конечно, надо сказать, что он не верит в них. Подоб ные же соображения имеют место и при отрицании существования материального мира. Хотя человек не может отказаться от идеи о внешнем мире; хотя, глядя на твердый предмет, он не может не соста вить себе представления (а следовательно, согласно теории м-ра Спенсера, и скоро преходящей уверенности) в объективной
реальности этого предмета, однако даже в тот момент он может сказать, что он не держится этого убеждения. И его можно от нести только к числу таких людей, которые это учение отвергают. Таким образом, уве ренность в существовании внешнего мира не неизменна, и критерий немыслимости не годится в том единственном случае, ко торый когда-либо может представиться для его применения.
Иногда бывает, что та или другая вещь вполне допускает уверенность, и все-таки может не быть мыслимой. Тогда мы по при вычке бываем уверены в одном из про тивоположных положений, а представля ем себе всегда только другое. Общеизвест ный пример этому может дать состояние сознания у образованных людей относи тельно восхода и заката Солнца. Все обра зованные люди знают (если не на осно
вании исследования, |
то |
вследствие веры |
в авторитет науки), |
что |
движется Земля, |
а не Солнце; но, вероятно, лишь немногие обыкновенно представляют себе явление
иначе, как в виде восхождения и захожде ния именно Солнца. И уж, конечно, ни кто не может представить себе Землю дви жущейся без продолжительных попыток в этом направлении; вероятно, теперь это сделать не легче, чем для первого поколе ния после Коперника. М-р Спенсер не го ворит: «смотря на восход Солнца, нельзя не представить себе движущимся Солнца: поэтому всякий человек уверен в движении Солнца, и у нас есть самое полное дока зательство этого факта, какое мы только можем иметь для какой бы то ни было истины», — а между тем такое рассужде ние представляло бы точную параллель его учению об уверенности в существовании материи.
Существование материи и других но уменов, в отличие от мира явлений, остает ся по-прежнему вопросом для доказатель ства, и весьма общее (хотя и не необхо димое и не всеобщее) убеждение в них остается психологическим явлением, тре бующим объяснения, —будем ли мы исхо дить из гипотезы о его истинности или из какой-либо другой. Никакая уверенность не доказывает своей собственной истинно сти, так как иначе надо было бы отрицать существование idola tribus, т. е. заблужде ний, общих всему человеческому роду8. Л так как существование таких заблужде ний — факт, то сторонники противопо ложного взгляда должны показать, откуда может произойти столь общая и, по-види мому, самопроизвольная уверенность, как не из реального существования той вещи, в которой уверены. Противники никогда не колебались принять этот вызов9, и сте пень их успеха в споре, вероятно, опреде лит окончательный приговор философов по этому вопросу.
§4. При пересмотре или, скорее, перера ботке своих «Оснований психологии», — одной из ступеней или террас величест венного здания своей «системы филосо фии», — м-р Спенсер резюмирует то, что он справедливо называет10 «дружеским разногласием, которое долго идет между нами». Он выражает в то же время со жаление (которое я от всей души разде
ляю), что «это затянувшееся изложение од ного пункта несогласия, не сопровождае мое указанием на многочисленные совпа дения наших взглядов, неизбежно произ водит впечатление гораздо большего раз ногласия, чем какое существует на самом деле». Я — вместе с м-ром Спенсером — уверен в том, что разногласие между ними, если его измерять по нашим выводам, «ско рее поверхностное, чем существенное»; и я едва ли могу преувеличить ту ценность, ка кую я приписываю столь большому сход ству моих взглядов в области аналитиче ской психологии с мыслителем, столь силь ным и глубоким. Но я согласен с ним так же и в том, что разногласие между наши ми посылками относится к числу «в высо кой степени важных, с философской точки зрения»; и его нельзя оставлять, пока не ис следовано и не обсуждено вполне всякое из положений его и моих.
В теперешней формулировке всеоб щего постулата м-р Спенсер заменил преж нее выражение — «неизменно существую щие уверенности» — следующим: «позна ния, сказуемые которых неизменно суще ствуют вместе с их подлежащими». И он го ворит, что «тщетность усилий представить себе отрицание того или другого предло жения показывает, что данное познание относится к числу тех, в которых сказуе мые неизменно существуют вместе со сво ими подлежащими; и обнаружить тот факт, что сказуемые неизменно существуют со своими подлежащими, значит обнаружить, что это познание относится к числу тех, которые мы вынуждены признать за ис тинные». Я готов согласиться с обеими посылками этого силлогизма м-ра Спен сера; но я нахожу, что средний термин его взят в различных смыслах. Если неиз менное существование сказуемого вместе с подлежащим надо понимать в наиболее очевидном его значении: как существова ние в действительной природе или, дру гими словами, в нашем объективном, или чувственном опыте, — то я, конечно, до пускаю, что, раз этот факт доказан, он за ставляет нас признать это предложение. Но я не допускаю того, чтобы неудача по пытки представить себе противоположное
доказывала, что сказуемое всегда сосуще ствуете вместе с подлежащим в действи тельной природе. Если, с другой стороны (каково, как я думаю, мнение м-ра Спен сера), неизменное существование сказуе мого вместе с подлежащим надо пони мать только относительно нашей способ ности представления, т. е., что одно не отделимо от другого в наших мыслях, то действительно неспособность отделить две идеи указывает на неразрывность их со единения в данный момент в духе того человека, который не в состоянии их раз делить. Но эта мысленная неотделимость не доказывает соответственной неотдели мости фактической, ни даже неотделимо сти в мышлении других людей или того же самого человека — в будущем.
«Тот факт, что некоторые предложе ния были ошибочно приняты за истин ные на том основании, что их отрицание предполагали немыслимым, тогда как на самом деле это было не так, не доказыва ет», по мнению м-ра Спенсера, «несосто ятельности этого критерия»; и не только потому, что всякий критерий «может при водить к неправильным результатам вслед ствие неспособности или неосмотритель ности того, кто им пользуется», но и пото му, что предложения, о которых идет речь, «относятся к сложным и не могут доказы ваться таким критерием, который прило жим к предложениям, далее уже неразло жимым». «Критерий, приложимый к про стому предложению, в котором подлежа щее и сказуемое находятся в непосред ственном отношении между собой, нель зя прилагать к сложному предложению, подлежащее и сказуемое которого связа ны друг с другом не прямо, а посредством многих подразумеваемых простых предло жений». «Что вещи, равные одной и той же, равны друг другу, — это можно узнать не посредственным сравнением действитель ных или мысленных отношений... Но что квадрат гипотенузы прямоугольного тре угольника равен сумме квадратов двух дру гих сторон, — этого нельзя узнать непо средственным сравнением двух состояний сознания: здесь истины можно достигнуть только посредственно, рядом простых суж-
чпшй относительно равенства или неранпктна некоторых отношений». Мало T o
rn, даже |
когда |
предложение |
можно удо- |
| iоперить |
непосредственным |
сознанием, |
|
поди часто не |
делают этого. |
Школьник, |
|
| кладывал столбец цифр, говорит иног- и: «тридцать пять и девять равно сорока шести», хотя это будет противоречить по казанию сознания, раз ему действительно предстанут тридцать пять и девять; но эти числа не доходят до сознания. И не только школьники, но и взрослые люди и мысли тели не всегда «раздельно переводят в со ответствующие состояния сознания те сло на, которыми они пользуются».
Совершенно правильно будет ограни чить учение м-ра Спенсера так, как ему хочется: а именно, чтобы оно было при ложимо только к тем предложениям, в ко торых удостоверяются на основании про пой интуиции, без всякого посредствую щего доказательства. Однако и такое огра ничение не исключает из его области не которых из наиболее резких примеров та ких предложений, которые признаются те перь ошибочными или необоснованными, но отрицание которых некогда казалось немыслимым; таковы положения: что при носходе и закате Солнца движется Солнце; что тяготение не может существовать без какой-либо промежуточной среды п ; и да же положение, что нет антиподов. Уста новленное Спенсером различение имеет реальное значение; но относительно пред ложений, которые он причисляет к слож ным (complex), сознание не говорит вовсе ничего, пока не будут представлены про межуточные ступени доказательства: само по себе сознание не свидетельствует о непредставимости ни равенства, ни неравен ства квадрата гипотенузы с суммой квад ратов катетов. Во всех же трех вышеука занных случаях немыслимость восприни мается, по-видимому, прямо: не надо ни какой цепи доказательства (как это имеет место в вопросе о квадрате гипотенузы) для того, чтобы сознание дало свое за ключение. Ни один из этих трех случаев не похож и на ошибку школьника; там ум не входит в действительное соприкоснове ние с предложением. В этих случаях одно
из двух противоположных сказуемых уже на первый взгляд представлялось несовме стимым с подлежащим, а потому казалось доказанным, что другое всегда существует вместе с ним12.
Под критерий м-ра Спенсера, как он теперь им ограничен, могут подойти толь ко такие из основных познаний всеобщего и элементарного характера, которые об разуются в самом раннем и наименее из менчивом опыте (или кажущемся опыте) всего человечества. В таких случаях не мыслимость отрицания, если она на са мом деле существует, действительно объ ясняется опытом. Но почему, спрашивает ся, истинность должна здесь доказываться немыслимостью, раз мы можем сослаться на более основное доказательство: а имен но, на сам опыт? На это м-р Спенсер от вечает, что нельзя весь опыт воспроизве сти в уме, а если бы это и было возмож но, то совокупность всего опыта состави ла бы такую массу, с которой нельзя бы ло бы ничего сделать. Доказать предложе ние опытом значит, по мнению Спенсе ра, что ранее, чем принять за достоверное предложение: «всякая прямолинейная фи гура должна иметь столько углов, сколько у нее сторон», я должен «подумать о вся ком треугольнике, квадрате, пятиугольни ке, шестиугольнике и т. д., которые я когдалибо видел, и в каждом отдельном случае удостовериться в устанавливаемом отно шении». Я могу только с удивлением ска зать, что я не понимаю, каким образом все это могло бы обозначать обращение к опыту. Нам достаточно знать, что в те чение всей жизни человек видел тот или другой факт и никогда не замечал про тиворечащего ему примера, а также, что другие люди, при всех благоприятных для наблюдения обстоятельствах, единогласно свидетельствуют о том же самом. Это спра ведливо, хотя бы даже этот опыт был не достаточен; и это могло бы быть справед ливым, если бы даже я не был в состоянии воспроизвести в уме ни одного соответ ствующего случая. Но вопрос о недоста точности опыта не только не становится яснее, а напротив затемняется, если вме сто исследования самого опыта я обращусь
к такому критерию, который имеет отно |
должно даваться легче того, которое он, |
шение не к достаточности опыта, а — са |
несмотря на все это, признает истинным. |
мое большое —к его привычности. Эти за |
|
мечания не теряют своей силы даже в том |
§ 5. Сэр Уильям Гамильтон согласен со |
случае, если мы, вместе с м-ром Спенсе |
мной в том, что немыслимость не является |
ром, уверены в том, что умственные задат |
критерием невозможности. «Нет никако |
ки, первоначально возникающие из опыта, |
го основания, — говорит он, — заключать |
прочно отпечатываются в строении мозга |
о невозможности того или другого факта |
и передаются наследственным путем: та |
по нашей неспособности представить себе |
ким образом, по мнению м-ра Спенсера, |
его возможным». «Есть вещи, которые мо |
становятся врожденными и априорными |
гут быть, даже должны быть истинными, |
для индивидуума способы мышления, при |
но возможности которых ум совершенно |
обретаемые человеческим родом и пред |
не в состоянии себе представить»13. Сэр |
ставляющие собой опыт предков — вдо |
Уильям Гамильтон, тем не менее, твердо |
бавок к собственному опыту индивидуума. |
уверен в априорном характере многих ак |
Но из этого можно вывести только то, что |
сиом и выводимых из них наук. И он не |
убеждение может быть действительно при |
только не считает эти аксиомы основанны |
рожденным, т. е. предшествовать индиви |
ми на опыте, но признает их достоверны |
дуальному опыту, и все-таки не быть истин |
ми даже относительно ноуменов, относи |
ным, потому что унаследованное стремле |
тельно Безусловного, хотя одной из глав |
ние питать это убеждение может возникать |
ных целей его философии является дока |
из других причин, а не только из истин |
зать, что природа наших способностей не |
ности самого утверждения. |
позволяет нам иметь об этом Безусловном |
М-р Спенсер занял бы гораздо бо |
какое бы то ни было познание. Теми ак |
лее прочное положение, если бы он мог |
сиомами, которым он приписывает такую |
действительно доказать, что очевидность |
исключительную независимость от преде |
умозаключения основывается на постула |
лов всех других наших возможных позна |
те, т. е., другими словами, что мы уверены |
ний; теми просветами, сквозь которые, по |
в том, что заключение вытекает из посылок |
его представлению, находит к нам путь луч |
только потому, что мы не можем «предста |
света из-за завесы, скрывающей от нас та |
вить себе», чтобы оно не вытекало. Но та |
инственный мир вещей в себе, Гамильтон |
кое положение относится, по моему мне |
считает два принципа. Он называет их, |
нию, к числу тех, о которых я говорил уже |
по примеру схоластиков, «принципом про |
ранее: например, «я уверен в том, что ви |
тиворечия» и «принципом исключенного |
жу свет, на том основании, что я не могу, |
среднего». Первый гласит, что два проти |
пока ощущение имеется налицо, „предста |
воречащих предложения не могут быть оба |
вить себе“, что я гляжу в темноту». Оба эти |
истинными; а второй — что они не могут |
положения, по моему мнению, несовме |
быть оба ложными. В этом логическом во |
стимы с значением глагола «представлять», |
оружении мы можем смело стать лицом |
как оно очень верно очерчено м-ром Спен |
к лицу с «вещами в себе» и предложить |
сером. Сказать, что, когда я воспринимаю, |
им альтернативу; и мы можем быть уве |
что А есть В, а В есть С, то я не могу |
рены, что они безусловно должны сделать |
«представить себе», чтобы А не было С, — |
выбор между частями этой альтернативы, |
значит, по-моему, просто сказать, что я вы |
хотя бы мы никогда не могли узнать, на |
нужден быть уверенным в том, что А есть |
какую именно сторону они станут. Возь |
С. Вполне поняв и согласившись с Копер |
мем любимый пример Гамильтона: мы не |
никовыми доказательствами того, что дви |
можем представить себе бесконечной де |
жется Земля, а не Солнце, не только можно |
лимости материи, но не можем вообразить |
представить себе закат Солнца в виде дви |
и никакого предела, никакого конца дели |
жения Солнца, но и почти каждому чело |
мости; а между тем либо то, либо другое |
веку такое представление о закате Солнца |
должно быть истинным. |
Так как я до сих пор ничего не го- |
духом. Если мы будем наблюдать внешние |
|||>|)пл об этих двух аксиомах: об аксиоме |
явления, то мы также найдем, что свет и |
противоречия и об аксиоме исключенно- |
тьма, звук и тишина, движение и покой, |
ю среднего, то будет вполне уместно рас- |
равенство и неравенство, предыдущее и |
*мотреть их здесь. Первая из них говорит, |
последующее, последовательность и одно |
*1 го утвердительное предложение и соот- |
временность и вообще всякое положитель |
ипчтвующее ему отрицательное не могут |
ное и соответствующее ему отрицательное |
быть оба истинными. Это положение счи |
явление представляют собой факты раз |
тают обыкновенно непосредственно оче- |
личные, стоящие в резкой противополож |
иидным, и сэр Уильям Гамильтон, вместе |
ности друг с другом; одного из них всегда |
с немецкими философами, видит в этой |
не бывает налицо, раз присутствует другой. |
аксиоме словесное выражение некоторой |
Обобщением всех этих фактов я и считаю |
формы, или некоторого закона нашей мыс |
аксиому, о которой идет речь. |
лительной деятельности. Другие, не менее |
Подобно тому как «начало противоре |
достойные уважения, философы считают |
чия» («одно из двух противоречащих пред |
се тождественным предложением, т. е. та |
ложений должно быть ложным») значит, |
ким утверждением, которое содержится в |
что утверждение не может быть в одно и |
иначении терминов: это —определение от |
то же время и истинным, и ложным, так |
рицания и слова «нет». |
начало «исключенного среднего» («одно из |
С этими последними философами я |
двух противоречащих предложений долж |
могу сделать еще один шаг вперед. Утвер |
но быть истинным») значит, что утвер |
дительное и соответствующее ему отрица |
ждение должно быть либо истинным, ли |
тельное предложения суть не два незави |
бо ложным: истинно или утвердительное |
симых утверждения, связанные друг с дру |
предложение, или же отрицательное (что |
гом только своей взаимной несовмести |
будет значить, что утвердительное ложно). |
мостью. Что если отрицательное предло |
Для меня представляется совершенной не |
жение истинно, то утвердительное должно |
ожиданностью, когда в этом начале ви |
быть ложно, — это действительно только |
дят пример того, что называют «необхо |
тождественное предложение, так как от |
димостью мысли», так как начало это даже |
рицательное предложение выражает толь |
не истинно, разве с большими ограниче |
ко ложность утвердительного и не имеет |
ниями. |
никакого другого смысла или значения. |
Предложение должно быть либо ис |
Поэтому «начало противоречия» следовало |
тинным, либо ложным лишь в том слу |
бы лишить той торжественной формули |
чае, если сказуемое его может быть в ка |
ровки, которая придает ему вид основной |
ком бы то ни было доступном пониманию |
противоположности, проникающей всю |
смысле приписано подлежащему. Эту акси |
ирироду. Его следовало бы выразить в бо |
ому постоянно принимают в сочинениях |
лее простой формуле; «одно и то же пред |
по логике за абсолютную истину только |
ложение не может быть в одно и то же |
потому, что там всегда берут удовлетво |
время и истинным, и ложным». Но далее |
ряющие этому условию примеры. «Абра |
идти с номиналистами я не могу, — я не |
кадабра есть второе намерение» — такое |
могу смотреть на это последнее предложе |
предложение ни истинно, ни ложно. Между |
ние, как на только словесное. Я считаю его, |
истиной и ложью есть третья возможность: |
нодобно другим аксиомам, одним из пер |
не имеющее смысла, —и эта альтернатива |
вых и наиболее привычных наших обоб |
является роковой для того распростране |
щений из опыта. Первоначальным основа |
ния аксиом на ноумены, которое пытается |
нием его я считаю тот факт, что «уверен |
установить сэр Уильям Гамильтон. Есть ли |
ность» и «отрицание» суть два различных |
предел деления для материи или же она |
духовных состояния, исключающих одно |
бесконечно делима, — это больше того, |
другое; это мы знаем по самому просто |
что мы когда-нибудь можем узнать. Дей |
му наблюдению над нашим собственным |
ствительно, прежде всего материя, может |
быть, не существует ни в каком другом |
ста, но нет представления вещи. Подоб |
смысле, кроме как в качестве явления; а то |
ным же образом, если вместо того, что |
гда едва ли можно сказать, что не-бытие |
бы думать о предмете как о бесцветном, |
должно быть либо бесконечно делимо, ли |
мы думаем о нем как об окрашенном, то |
бо иметь предел делимости. А, во-вторых, |
изменение состоит в том, что мы при |
хотя бы материя в качестве скрытой при |
бавляем к понятию такой элемент, кото |
чины наших ощущений и существовала ре |
рого в нем раньше не было. Предмета |
ально, однако то, что мы называем делимо |
нельзя представлять себе сначала красным, |
стью, может оказаться аггрибутом только |
а потом некрасным, без прибавления не |
наших зрительных и осязательных ощуще |
которого мысленного элемента, совершен |
ний, а не их непознаваемой причины. Мо |
но изгоняемого из мысли при представ |
жет быть, делимость неприложима ни в ка |
лении противоположного. Поэтому закон |
ком доступном пониманию смысле к ве |
исключенного среднего есть просто обоб |
щам в себе, а следовательно, неприложима |
щение того всеобъемлющего опыта, что |
и к материи в себе; а потому и предполага |
некоторые из духовных состояний пря |
емая необходимой альтернатива: материя |
мо разрушают другие духовные состоя |
делима либо бесконечно, либо не беско |
ния. Здесь сформулирован некоторый без |
нечно, может оказаться неприменимой. |
условно постоянный закон, гласящий, что |
Я очень доволен тем, что получил в |
появление всякого положительного моду |
этом вопросе полную поддержку от м-ра |
са сознания возможно только при исклю |
Герберта Спенсера, из статьи которого в |
чении соответствующего ему отрицатель |
FortnightlyReview я и делаю следующую ци |
ного, и обратно: что отрицательный мо |
тату. Зародыш идеи, тождественной с мыс |
дус сознания возможен только при исклю |
лью м-ра Спенсера, можно найти в настоя |
чении соответствующего ему положитель |
щей главе приблизительно страницей вы |
ного. Противоположность положительно |
ше, но у м-ра Спенсера это —уже не нераз |
го и отрицательного есть, на самом деле, |
работанная мысль, а философская теория. |
просто выражение этого опыта. Отсюда |
«Когда мы припоминаем ту или дру |
следует, что, если в сознании нет одно |
гую вещь, как находящуюся в каком-либо |
го из этих двух модусов, то в нем должен |
месте, то это место и эта вещь представля |
быть другой»14. |
ются уму рядом; напротив, думать о несу |
Здесь я должен закончить эту добавоч |
ществовании вещи в данном месте значит |
ную главу, а вместе с ней и Книгу II. Теория |
иметь такое состояние сознания, в кото |
индукции, в самом широком смысле этого |
ром есть налицо представление этого ме |
термина, составит предмет Книги III. |
Книга III
ИНДУКЦИЯ
Согласно изложенному нами учению, высмей, вернее, единственной настоящей целью физических наук яв ляются:установление тех сочетаниймежду последо вательными событиями, из которых слагается строй Вселенной;затем —регистрация явлений, какие пред ставляются нашему наблюдению или раскрываются в наших опытах и, наконец отнесение этих явлений к их общим законам.
D. Stewart. Elements of the Philosophy of the Human Mind.
Vol. II. Ch. IV. Sect. 1
Предварительные замечания об индукции вообще1
§ 1. Настоящий раздел нашего трактата |
специальных исследованиях, — никто из |
можно считать его главной частью — как |
этих людей до самого последнего времени |
потому, что он превосходит все другие по |
никогда не делал серьезной попытки отне |
сложности, так и потому, что здесь дело |
стись к своим методам философски; никто |
идет о таком процессе, к которому, как мы |
из них не считал тех путей, какими они |
видели в предыдущей Книге, сводится са |
достигали своих заключений, заслуживаю |
ма сущность процесса исследования при |
щими изучения — независимо от самих |
роды. А именно, мы нашли там, что всякий |
этих заключений. |
вывод (а следовательно, и всякое доказа |
|
тельство, открытие всякой истины, не при |
§ 2. С точки зрения целей нашего иссле |
надлежащей к истинам самоочевидным) |
дования индукцию можно определить как |
состоит из индукций и из истолкования |
процесс нахождения и доказывания общих |
индукций и что всем своим не-интуитив- |
предложений. Правда, как уже было пока |
ным знанием мы обязаны исключительно |
зано, с таким же правом можно назвать |
этому источнику. Таким образом, вопрос |
индуктивным и процесс непрямого кон |
о том, что такое индукция и какие усло |
статирования единичных фактов. Но это |
вия делают ее законной, нельзя не считать |
не особый вид индукции; это — одна из |
главным вопросом научной логики — та |
форм того же самого процесса. Действи |
ким, который обнимает собой все другие. |
тельно, с одной стороны, общее не что |
Между тем профессиональные логики по |
иное, как совокупность частностей, опре |
чти совершенно не касались этого вопро |
деленных по содержанию, но неопреде |
са. Правда, общие вопросы относительно |
ленных по числу; а с другой —раз на осно |
индукции останавливали на себе некото |
вании наблюдений над известными случа |
рое внимание философов. Но они не были |
ями мы имеем право сделать какой бы то |
достаточно знакомы с теми процессами, |
ни было вывод касательно хотя бы одного |
при помощи которых науке действительно |
только неизвестного случая — мы на том |
удавалось устанавливать общие истины; а |
же основании будем вправе сделать такой |
потому и анализ индуктивного мышления |
же вывод и относительно целого класса |
у них, если бы он был даже безукоризнен |
случаев. Вывод или совсем несостоятелен, |
ным по своей правильности, не был до |
или же имеет силу для всех случаев неко |
статочно детальным для того, чтобы лечь в |
торого определенного рода: а именно, для |
основу практических правил, которые мог |
всех тех случаев, которые в известных, до |
ли бы стать для самой индукции тем, чем |
ступных определению отношениях сходны |
правила силлогизма служат для истолкова |
с наблюдавшимися. |
ния индукции. С другой стороны, из тех, |
Если эти соображения справедливы, |
кому естественные науки обязаны своим |
т. е. если принципы и правила умозаклю |
современным развитием и кому для выра |
чения одинаковы —все равно, выводим ли |
ботки полной теории индуктивного про |
мы общие предложения или же единичные |
цесса оставалось только обобщить и при |
факты, —то отсюда следует, что полная ло |
менить ко всяким видоизменениям про |
гика наук будет также и полной логикой |
блем методы, служившие им самим при их |
практической деятельности и обыденной |
жизни. И так как всякое правильное умоза |
дуя или доказывая, человек должен при |
|
ключение из опыта можно выразить в виде |
выборе индукций, из которых он стро |
|
общего предложения, то анализ процесса |
ит свое доказательство, руководствовать |
|
имработки общих истин есть в то же вре |
ся своими собственными знаниями и ост |
|
мя и анализ всякой без исключения индук |
роумием. Но состоятельность уже постро |
|
ции. Устанавливаем ли мы научный прин |
енного доказательства зависит от таких |
|
цип или же единичный факт, прибегаем ли |
принципов, должна подвергнуться испы |
|
при этом к опытам или к умозаключени |
танию с точки зрения таких критериев, |
|
ям — всякое звено в цепи выводов имеет |
которые одинаковы для всякого рода ис |
|
по своей сущности индуктивный характер, |
следований, — будет ли целью их доста |
|
п законность индукции в обоих случаях |
вить кому-либо то или другое имущество |
|
зависит от одних и тех же условий. |
или же обогатить науку какой-либо новой |
|
Правда, что касается исследователя- |
общей истиной. Как в том, так и в дру |
|
I фактика, устанавливающего факты не для |
гом случае вопрос относительно единич |
|
научных, а для практических целей (напр., |
ных фактов должны решить показания чув |
|
для адвоката или судьи), то главная труд |
ства или же свидетелей; правила силло |
|
ность его задачи состоит в том, для че |
гизма определят, действительно ли (если |
|
го принципы индукции не могут оказаться |
предположить эти факты верными) дан |
|
полезными. Трудность заключается не в по |
ный случай подходит под формулы тех ин |
|
лучении индукций, а в подборе их: из всех |
дукций, под какие мы его последовательно |
|
общих предложений, истинность которых |
подводим; наконец, вопрос о законности |
|
установлена, приходится выбирать те, ко |
самих индукций должен быть рассмотрен |
|
торые дают признаки, позволяющие ре |
на основании других правил, исследова |
|
шить, обладает ли известное подлежащее |
ние которых составляет нашу цель в насто |
|
тем или другим сказуемым или же нет. Раз |
ящее время. Если эта третья часть процесса |
|
бирая сомнительный вопрос о факте, на |
во многих вопросах практической жизни |
|
пример, перед судом присяжных, адвокат |
является не наиболее, а наименее трудной, |
|
прибегает большей частью к таким общим |
то, как мы видели, это же можно сказать |
|
предложениям и принципам, которые до |
и относительно некоторых больших отде |
|
статочно избиты сами по себе и не могут |
лов научного знания. А именно, это имеет |
|
вызвать против себя никаких возражений; |
силу относительно наук, носящих преиму |
|
и все его искусство заключается в под |
щественно дедуктивный характер, особен |
|
ведении своего случая под эти предложе |
но же относительно математики, где ин |
|
ния или принципы, в указании таких всем |
дукции немногочисленны и настолько оче |
|
известных или признанных за вероятные |
видны и элементарны, что кажется, будто |
|
положений, которые приложимы именно |
они стоят вне всякой связи с опытной оче |
|
в рассматриваемом случае, наконец, в вы |
видностью, — тогда как сопоставления их |
|
боре из них тех, которые наиболее при |
(для доказательства данной теоремы или |
|
годны для его цели. Успех зависит здесь |
для решения той или другой проблемы) |
|
от природной или выработанной прони |
может потребовать высшего |
проявления |
цательности, а также от знания данного |
изобретательности и находчивости, на ка |
|
случая и случаев, с ним однородных. Хо |
кое только способен человеческий ум. |
|
тя изобретательность и можно развивать, |
Если бы надо было еще доказывать |
|
однако ее нельзя подвести ни под какие |
тождественность логических |
процессов, |
правила: нет науки, которая давала бы че |
служащих для доказательства |
отдельных |
ловеку способность вызывать в своем уме |
фактов и для установления общих науч |
|
именно то, что соответствует его цели. |
ных истин, то достаточно было бы указать |
|
Но когда человек уже придумал что- |
на то, что во многих отраслях науки до |
|
либо, наука может сказать ему, соответ |
казательства требуются не для одних толь |
|
ствует ли то, что он придумал, постав |
ко принципов, а и для единичных фактов. |
|
ленной им себе цели или же нет. Иссле |
Факты здесь в такой же степени индиви |
|