2535

обусловленообъективнымипричинами, поскольку высшая школа, как и вседругиеинститутысоциализации, переживает трансформацию.

Библиографический список

1.Вовк Е. Отношение россиян к «материнскому капиталу»: фрагменты мозаики //ФОМ. Социальная реальность: журнал социологических наблюдений и сообщений. – 2007. – №7 //http: socreal.fom.ru

2.Государственная программа «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001–2005 годы» //Российская газета. – 2001. – 12 марта.

3.Гречкина Е.Н. Молодежный политический экстремизм в условиях трансформирующейся российской действительности /Дисс…к. полит. н. – Ставрополь, 2006. – 174 с.

4.Данилюк Е.С. Современная российская школа как агент политической социализации

/Автореф. дисс. к. полит. н. – СПб., 2005. – 23 с.

5.Заславская Т.И. Современное российское общество: проблемы и перспективы //Общественные науки и современность. – 2004. – №5. – С.5 –18.

6.Заславская Т.И. Человеческий потенциал в современном трансформационном процессе //Общественныенауки и современность.– 2005. –№3. – С. 5–16; 2005. –№4. – С.13 – 25.

7.Карпухин О.И. Сделала ли молодежь свой выбор? (К проблеме социализации молодого поколения современнойРоссии)//Социально-гуманитарныезнания.–2009.–№4.–С.180–192.

8.Кочетова С.И. Информационное обеспечение процесса политической социализации молодежи в условиях российских реформ: 1990–2005 годы /Дисс. к. полит. н. – Н.Новгород, 2006. – 220 с.

9. Молодежь Российской Федерации: положение, выбор пути. Государственный доклад. – М., 2000.

10. Петрова А. Престиж высшего образования в России //ФОМ. Социальная реальность: журнал социологических наблюдений и сообщений. – 2006. – №1 /http: socreal.fom.ru

11.Федеральная целевая программа «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе на 2001–2004 годы» //Век толерантности: Научно-публицистический вестник. – М., 2001.

12.Федоренко А.В. Становление политической социализации в современной России: предпосылки и особенности / Дисс. к. полит. н. – М., 2006. – 144 с.

13.Шульга М.М. Роль высшей школы в транзитивном российском обществе //Экономика образования. – 2005. – №1. – С.68–79

УДК 94(57): 351.9

РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКАЯ ИНСПЕКЦИЯ О МАТЕРИАЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ РАБОЧИХ СИБИРИ В СЕРЕДИНЕ 20-х ГОДОВ

(1923-1924 гг.)

А.Г. Дианов, канд. истор. наук, доцент Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия

В последнее десятилетие российское руководство уделяет все больше внимания улучшению материального положения граждан. Сокращается численность населения, находящегося за чертой бедности. В связи с этим

97

несомненный интерес представляет анализ материального положения рабочих Сибири в середине 20-х гг. XX века.

Данная работа написана на основе анализа архивных материалов всестороннего обследования Сибирской рабоче-крестьянской инспекцией Кузбасса в декабре 1923 г., детального обследования губернскими РКИ состояния заработной платы, рабочего кредитования и социального страхования на крупнейших предприятиях Сибири в первой половине 1924 г. и анкетного обследования через фабзавкомы остальных промышленных предприятий Сибири, а также ежемесячных отчетов губернских РКИ о выплате заработной платы в учреждениях Сибири.

Основным источником существования для подавляющего большинства рабочих семей с переходом к нэпу становится заработная плата, уровень которой до середины 20-х годов был ниже, чем в 1913 г., к тому же она выплачивалась с задержками. В Кузбассе в 1923 г. задолженность выплачивалась не только за предыдущий год, но и частично даже за 1921г. [1].

К наблюдению за выплатой заработной платы рабоче-крестьянские инспекции приступили 8 апреля 1924 г. после приказа Сибревкома от 4 октября 1923 г. Постановлением НК Труда СССР все учреждения обязывались предоставлять сведения в РКИ о размерах и порядке выплаты заработной платы и имеющихся задолженностей по ней [2]. Материалы обследований и ежемесячные отчеты губернских РКИ довольно полно характеризуют материальное положение рабочих Сибири.

В декабре 1923 г. Сибирская рабоче-крестьянская инспекция (СибРКИ) провела всестороннее исследование условий жизни 7 628 рабочих и служащих Кузбасса. Обследованием было охвачено 6 755 рабочих и 873 служащих. Мужчин среди рабочих ─ 89,62%, среди служащих – 87,05%.

Величина заработка рабочих на предприятиях Кузбасстреста и АИК «Кузбасс» была различной. На предприятиях Кузбасстреста номинальный заработок при ставке 1-го разряда ─ в 7 руб.20 коп. в пересчете на товарный рубль составлял со всеми приработками для первого разряда от 7 руб. 50 коп. до 10 руб.; 9-го разряда ─ от 22 руб.50 коп. до 30 руб.14 коп. Фактический заработок уменьшался из-за невыходов, порядка начисления и выдачи. Оценка работы производилась в товарных рублях в начале месяца. От несоответствия товарного рубля на 15 число платежного месяца с червонным рублем на 1-е число следующего месяца (момент перевода) рабочие терпели существенные убытки. На понижение фактической стоимости заработка влияло также то, что частично заработок выдавался не деньгами, а ордерами на кооператив и натурой. Так, например, на Ленинских рудниках за октябрь 1923 г. рабочие получили 38% заработка ордерами на кооператив. Они вынуждены были брать то, что там имеется, а не то, что подчас им нужно. Цены в кооперативах Кузбасстреста были выше, чем в кооперативах АИК «Кузбасс», а на некоторые товары выше, чем в Госторге. Ухудшала материальное положение рабочих и задержка

98

заработной платы (зачастую на месяц и больше). Почти каждый месяц оставалась задолженность Кузбасстреста перед рабочими, причем эта задолженность не снижалась, а росла. Техника выдачи зарплаты страдала организационными дефектами. Выдача зарплаты производилась в конторе, что приводило к долгому стоянию в очередях. В среднем в месяц на все расчеты рабочий терял 4-5 рабочих дней [3].

ВАИК «Кузбасс» применялась сдельная оплата труда, широко практиковались сверхурочные работы и работы в выходные дни. Рабочий, проработавший в дни отдыха 5 часов, получал как за 12 часов. При ставке первого разряда в 7 руб. 50 коп. ─ от 13 руб. 50 коп. до 14 руб. 50 коп. При ставке 9-го разряда в 21 руб. 60 коп. ─ от 34 руб. 50 коп. до 42 руб. 47 коп. Выплата заработка производилась с 10 по 13 число каждого месяца и всегда на 100%. Зарплату выдавали на рабочих местах. Такая система ускоряла выплату. Так, например, 394 рабочих Центральной шахты получали зарплату в течение часа. В магазинах Кемеровского кооператива имелся большой ассортимент товаров хорошего качества и по ценам, ниже, чем в кооперативах Кузбасстреста [4].

По сравнению с заработком горняков Донбасса, где ставка горняков 1- го разряда до октября 1923 г. была 3 руб.56 коп., а с октября 1923 г. 6 руб., заработок горнорабочего Кузбасстреста, и в особенности горнорабочего АИК «Кузбасс», был значительно выше. Однако, получая меньше, рабочие Донбасса имели неплохие по меркам начала 20-х годов бытовые условия, что с лихвой возмещало разницу в заработке. [5].

Входе проверки в июне 1924 г. губернские РКИ детально обследовали состояние заработной платы на 12 крупнейших предприятиях обрабатывающей промышленности в шести Сибирских губерниях и трех крупнейших предприятиях добывающей промышленности: «Черембасс», АИК «Кузбасс» и Кузбасстрест. В январе 1924 г. на этих предприятиях работало 15 041 рабочих и 1 740 служащих, а в мае ─ 15 646 рабочих и 1 626 служащих. Таким образом, на обследуемых предприятиях количество служащих в общей численности персонала сократилось с января по май 1924 г. с 10,4 % до 9,4 %. Наименьшая численность служащих наблюдалась на добывающих предприятиях. На Анжеро-Судженских копях она составляла в январе 9,0 %, а в апреле ─ 8,2 %. На Кемеровском руднике ─ 9,2 % в январе и 7,4 % ─ в мае. В то время как на 11 предприятиях добывающей промышленности она составляла в мае 1924 г. 15,4 %.

Сокращение числа служащих было общим явлением. Так, по данным Сибирского бюро статистики труда, на 1 июля 1924 г. служащие составляли в среднем 11,3 % от общей численности персонала, занятого в промышленности Сибири, в то время как на первое января 1924 г. – 13,1 % [6].

Средний заработок рабочего по 12-ти обследованным предприятиям обрабатывающей промышленности, в среднем, в первой половине 1924 г. со-

99

ставлял 31,4 руб., что почти совпадало со средним заработком фабричнозаводского рабочего в СССР по данным статистики труда, за период апрельиюнь 1924 г. – 34,5 руб. Наиболее низкий заработок имели рабочие Кузбасса – от 19,8 до 22,9 руб. Однако, если учесть бесплатные коммунальные услуги – 4,75 руб., то общий размер заработка рабочих Кузбасса повысится до 24,6 – 27,7. С началом проведения денежной реформы, средний заработок фабрич- но-заводского рабочего Сибири не подвергался существенным изменениям. Он составлял в январе-июне 1924 г. – 31-32 золотых рубля [7].

Средний заработок фабрично-заводского служащего в январе-марте был на 61 % выше заработка рабочего, в апреле-июне на 54 %. Распределение рабочих по размеру заработка показывает, что в обследованных предприятиях более 1/3 получали заработок ниже 20 руб., 58 % не более 30 руб., 81 % не более 40 руб. На предприятиях каменноугольной промышленности численность рабочих, получающих ниже 30 руб., была более значительной и доходила до 2/3 или 4/5 от общей численности рабочих на предприятии [8].

В отношении форм заработной платы наблюдается рост сдельных работ, постепенное уменьшение сверхурочных. Число работающих сдельно в июне 1924 г. составляло 46 % от всех работающих, между тем как в январе сдельно работало лишь 40 %. Сверхурочный приработок в январе, составлявший 3,3 % заработка рабочего, понизился в июне до 2 %.

Переход на сдельщину не может считаться законченным, так как даже в одних и тех же производствах, как показало обследование, степень применения сдельных работ неодинакова [9].

Средний заработок рабочих и служащих был выше в кооперативных предприятиях и учреждениях. Далее идут предприятия на хозрасчёте. Следующее место занимают предприятия на госбюджете. Наиболее низкий заработок имеют рабочие и служащие учреждений, состоящие на местном бюджете. Соотношение этих заработков видно на таблице № 1

Таблица № 1

Средний заработок рабочих и служащих по группам предприятий в июне 1924 г.

Выдача зарплаты натурой постепенно исчезла к середине 1924 г. Это процесс шёл медленно на предприятиях, отдалённых от городских центров, а также на предприятиях, выпускающих предметы широкого потребления, которые охотно приобретали рабочие (например, кожтовары). Выдача натуры в принудительном порядке, как массового явления не наблюдалось. В виду ис-

100

ключения, при задержках в зарплате, рабочие косвенным путём иногда принуждались приобретать у заводоуправления ненужные им товары (Знаменский стеклоделательный завод, Иркутский лесозавод). Обусловленные договорами сроки оплаты большинством заводоуправлений существенно не нарушались. Исключение составлял Кузбасс, где задержка с выплатой зарплаты была всё время хроническим явлением, а также Иркутский лесозавод, Знаменский завод, отчасти Томская спичечная фабрика [10].

Таким образом, материальное положение рабочих Сибири в середине 20- х гг. ХХ в. было хуже, чем в 1913 г. Cредняя заработная плата рабочего не достигала уровня 1913 г. и была ниже, чем в центральных районах станы.

Библиографический список

1.Рабочий класс Сибири в период строительства социализма 1917-1937 гг. Новосибирск,1982.

2.Советская Сибирь. – 1924. – 14 апреля. № 90; Государственный архив Новосибирской области. (ГАНО) Ф.Р.-288. Оп.1. Д.138. Л.24.

3.Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф.Р.- 288. Оп.1. Д.218. Л.161-164, 162 об.-163 об.

4.Там же. Л. 162, 162 об., 164, 165 об.,166.

5.Там же. Л. 164 об., 165.

6.Там же. Д. 138. Л. 21об. Д. 2. Л. 41, 42, 61.

7.ГУОО Исторический архив Омской области (ГУОО и АОО) Ф.Р.- 460. Оп.1. Д.73. Л.259; ГАНО Ф.Р.-288. Оп.1. Д.138. Л.21 об.; Д.230. Л.41-44, 61,62.

8.ГАНО Ф.Р.-288. Оп.1. Д.138. Л.21 об.; Д.230. Л.45,46,62; ГУОО АОО Ф.Р.- 460. Оп.1. Д.89. Л.3,4.

9.ГАНО Ф.Р.-288. Оп.1. Д.138. Л.21 об, 50,51,62,63.

10.ГУОО и АОО Ф.Р.-460. Оп.1. Д.89. Л.3 –5; Д.99. Л.87,89; ГАНО Ф.Р.-288. Оп.1. Д.138. Л.22.

УДК 338

ОТРАЖЕНИЕ КРАХА НЭПА В СОВРЕМЕННОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

А.В. Дроздков, канд. истор. наук, доцент Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия

Аннотация.Встатье анализируются взгляды учёныхна свертывание рыночныхотношенийв конце 1920-хгг. Делаетсявывод, что модернизационные процессы наоснове принциповнэпа необеспечили прогрессирующего влияния на развитие экономики страны.

Ключевые слова: экономика, крестьяне, сельское хозяйство.

Прошедшие годы (1990-2009) кардинально изменили подход к новой экономической политике. Продираясь сквозь дебри идеологических дискуссий, расставаясь с иллюзиями о социализме с человеческим лицом, ис-

101

следовательская мысль перешла от партийно-политических объяснений краха или свёртывания нэпа, к социальным и экономическим.

Логика осмысления эпохи представляется таковой: от перечисления ошибочных (хромающих) решений правящей элиты – к пониманию глубинных, сущностных противоречий. Сегодня взгляд на новую экономическую политику как на одну из тенденций развития хозяйственной политики 1920-х гг., мобилизационной по сути экономики, уверенно пробивает дорогу в современной историографии истановится, пожалуй, преобладающим. «Новая экономическая политика означает сужение экономических функций государства», - писал в 1922 г. крупнейший социолог ХХ в. П.А. Сорокин [1].

Известно, что успех нэпа выразился в относительно быстром восстановлении промышленности, транспорта и сельского хозяйства после мировой и гражданской воин, в создании работоспособной финансовой системе и, уже в заключительные годы нэпа, в быстром росте тяжёлой промышленности. Наиболее значительным достижением нэпа следует признать насыщение потребительского рынка самыми необходимыми товарами. Другим, не менее важным достижением было то, что вся экономика на пространстве всей России, а позже и всего СССР, была вовлечена в процесс восстановления и роста [2].

Вместе с тем, определённые успехи нэпа и его непродолжительность породили в литературе дискуссию о причинах краха нэпа. Большинство авторов сравнительную недолговечность нэпа объясняют, с одной стороны, объективными трудностями в регулировании обмена между сельским хозяйством и промышленностью, с другой стороны – условиями внутрипартийной борьбы.

В то же время необходимо признать, что противоречия обострились всё больше помере выдвижения на первый план модернизации страны. Вероятно, именно учёт противоречий модернизационного процесса в России стал причиной того, в последних исследованиях получили конкретно-историческое обоснование преимущественно аналитические выводы о перспективах нэпа. Например, Н.Л.Рогалина полагает, что нэп был изначально обречён, т.к. ущербность рынкас самого начала позволяла принимать экономические решения политическим путём во всё возрастающей ступени. В конце концов система нэпа омертвела в результате попыток планирования многоукладной экономики и полунатурального крестьянского хозяйства, приспособляя их к нуждам форсированной индустриализации [3].

Ю.П. Бокарев провёл математическое моделирование альтернативного для

СССР пути экономического развития в 20-е годы, результаты которого показали, что от сохранения нэповской экономической системы СССР не выиграл бы. Более того, в конце 20-х гг. страна столкнулась бы с предельным использованием промышленных мощностей в условиях растущего товарного голода. «Если сравнить темпы развития нэповской системы с динамикой роста

102

капиталистической экономики,- отмечает Ю.П.Бокарев,- то окажется, что в случае победы сторонников либеральной народнохозяйственной политики экономическая отсталость СССР от западных стран не только сохранилась бы, но и возрасла бы со временем. Получается, что плановая экономика была для СССР во благо, а рыночная – во вред [4].

С такой точкой зрения не согласен С.А.Есиков, который отмечает, что выбор плановой системы советским руководством неизбежно вёл к ликвидации нэпа. «Именно диктатура была необходима для осуществления широкомаштабного централизованного планирования. Руководство, приверженное идее всеобщего политического контроля, не могло допустить рыночного распределения ресурсов» [5].

Вместе с тем, вряд ли можно отвергать плановое начало в восстановлении народного хозяйства и, тем более, приписывать плану разрушающую экономическую функцию. В 20-х годах шли напряжённые споры учёныхэкономистов о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры. Общим и бесспорным было одно: между действием закона стоимости народнохозяйственным планированием нет качественного, глубокого противоречия: задача планирования состоит в поддержании динамичного равновесия в хозяйственной системе» [6].

Исследуя процессы свёртывания нэпа, в центе внимания исследователей (В.П.Данилова, Н.Я.Гущина и др.) оказались пути аграрного реформирования России в послереволюционный период. В основе их взглядов лежит понимание того, что в развитии сельского хозяйства «не было никаких альтернатив», кроме состоявшейся. Главная причина этого заключалась в нежелании правящей партии «поступиться принципами», поскольку развитие нэпа неизбежно привело бы к капитализму. Слом нэпа в конце 1920- х гг. был волюнтаристским актом сталинского руководства, взявшего курс на сверхиндустриализацию и насильственную коллективизацию [7].

Не менее глубокую оценку аграрным преобразованиям в 20-е гг. даёт В.Л.Телицин, автор ряда разделов о деревне в монографии «Россия нэповская». Он справедливо утверждает, что благодаря превалированию в сознании крестьян элементов бытийности над «классовой сознательностью» для деревни на первых порах не столь заметной оставалась двуликость нэпа: на каждый социально-экономический «плюс» существовал свой «минус». В дальнейшем, именно противоречия и ярко выраженная классовая направленность всех проводившихся мероприятий в деревне (даже вопреки здравому смыслу) привели к разрушению нэпа [8].

Проблема взаимоотношений крестьянства и государственной власти проходит «красной нитью» через все 1920-е годы. Основной сферой столкновения был заготовительный рынок сельскохозяйственной продукции. Сибирский учёный В.А.Ильиных, исследуя государственное регулирование сельскохозяйственного рынка делает вывод, что причина свёртывания нэпа лежит в за-

103

готовительных кризисах 1925/26 г. и 1927/28 г., в объективно существующих противоречиях между крестьянством и государством по поводу уровня и соотношения сельскохозяйственных и промышленных цен. «Подобные противоречия,- отмечает В.А.Ильиных,- присущи не только Советской России.

Однако они усиливаются в том случае, если крестьянству противостоит государство, ставящее своей целью проведение модернизации экономики на нерыночой основе. Задержка реализации сельхозпродукции её производителями, непосредственно вызывающая кризисы заготовок, является средством давления на государство, наиболее массовой и действенной формой классовой борьбы крестьянства» [9].

Необходимо отметить, что среди исследователей нет единого мнения о начале отхода от принципов нэпа. Так, В.Симоноа считает, что «… отход от нэпа начался ещё при жизни Ленина, и инициатором его явился он сам, Его слова о том, что в новой экономической политике гораздо больше старого, чем нового, несут вполне определённый смысл, ибо речь шла не о сознательной смене модели социализма (на «товарную», «кооперативную» или любую другую), а о вынужденном обстоятельствами отступлении, своеобразной принудительной и временной товаризации хозяйства, единственно верной перспективой дальнейшего развития которого оставалась классическая нетоварная модель «государства – коммуны» [10]. В.А.Мау видит отход от нэпа уже в конце 1923 г. [11]. С.Н.Лапина и Н.Д.Лелюхина считает началом наступления на нэп вторую половину 20-х годов, когда «… процессы происходившие в экономике уже не соответствовали ориентации страны на создание принципиально нового социалистического строя, что стало опасным для власти» [12]. Ю.Голанд отмечает, что свёртывание нэпа началось после завершения денежной реформы весной 1924 г. Именно тогда не удалось создать благоприятные условия для развития сельскохозяйственного экспорта. Был взят курс на вытеснение административными методами частного капитала из торговли и промышленности [13].

Учитывая многообразие оценок по проблеме краха нэпа, важно подчеркнуть, что реальные процессы, происходившие в советской экономике в 20- е годы, не соответствовали ориентации страны на создание принципиально нового, социалистического строя. Во второй половине 20-х годов это несоответствие стало опасным для власти. И партийно-хозяйственные верхи, и различные слои общества выражали неудовлетворённость ходом и результатами преобразований. Возникла острая необходимость в коренной реорганизации производственной (отраслевой) и технологической структуры экономики, выборе модели такой реорганизации.

При всех спорных оценках о причинахсвёртывания нэпа, бесспорным можно назвать одно: в годы нэпа удалось максимально восстановить народное хозяйство в рамках сложившейся политическойсистемы. Но на фоне быстро развивающихся мировых держав, этот уровень был крайне недостаточным, требо-

104

вались новые подходы модернизационного характера. К достижениям нэпа можно отнести и то, что он дал миру три элемента экономики будущего, - это государственное регулирование, смешанная экономика и планирование.

Библиографический список

1.Сорокин П.А. Об основных условиях возможности возрождения нашего народного хозяйства //Социо.-1994.-№ 2.-С.11.

2.Место нэпавсоветскойобщественнойсистеме/ подред.Ю.Б.Кочеврина.- М.,2002.-С.42.

3.Рогалина Н.Л. Новая экономическая политика и крестьянство // Нэп: приобретения и потери: Сб. ст.- М., 1994.-С.62.

4.Бокарев Ю.П. Экономические преобразования в СССР во второй половине 20-х – начале 30-х годов и мировое социально-экономическое развитие // Нэп: завершающая стадия: соотношените экономики и политики: Сб. ст. - М., 1998.- С.45.

5.Есиков С.А. Российская деревня в годы нэпа: к вопросу об альтернативах сталинской коллективизации / по материалам Центрального Черноземья.- М., 2010.- С. 208.

6.Маневич В.Е. Экономические дискуссии 20-х годов.- М., 1989.- С. 33.

7.ДаниловВ.П. Сталинизми крестьянство // Сталинизм в российской провинции.- Смоленск. 1999. – С. 162. Гущин Н.Я. Социальные формы сельскохозяйственного производства в сибирской деревнев условиях нэпа: соотношение и эффективность //Формы сельскохозяйственного производстваи государственное регулирование.- М., 1995.- С. 217-218.

8.Россия нэповская. Исследовния.- М., 2002.- С. 96.

9.Ильиных В.А Государственное регулирование сельскохозяйственного рынка Сибири в условиях нэпа (1921-1928 гг.).- Новосибирск, 2005. – С. 15.

10.Симонов В. Российская экономика чрезвычайного времени //Вопросы истории.- 1992. - № 10. – С. 45-46.

11.Отечественная история.- 1996.- № 2.- С. 209.

12.Лапина С.Н., Лелюхина Н.Д. Советская экономика на завершающем этапе нэпа: тндннции иперспективы развития //Нэп: завершающая стадия. Соотношение экономики и политики.- М., 1998.- С. 19.

13.Голанд Ю. Сравнение реформ периода нэпа и постсоветской России //Вопросы экономики. – 2010.- №. 4. – С. 83.

УДК 81:378.046

ИНОСТРАННЫЙ ЯЗЫК КАК СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПРИ ФОРМИРОВАНИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ КОМПЕТЕНТНОСТИ ВЫПУСКНИКА ВУЗА

И.Н. Ефименко, канд. филол. наук, доцент Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия

Современное состояние общества характеризуется мировоззренческой парадигмой, ориентированной на человека: расширяется диапазон социокультурного континиума деятельности будущих специалистов; углубляются партнерские контакты с представителями иноязычных культур: наблюдается интернационализация научных исследований, создания и развития отраслей промышленности. Все это неизбежно затрагивает сферу образования.

105

Содержательной стороной высшего образования на данный момент является подготовка будущих специалистов, умеющих работать в составе команды, тандема, способных к самореализации и адекватному реагированию на смену способов и форм жизнедеятельности в сфере профессиональной коммуникации. В этой связи каждая вузовская дисциплина должна рассматриваться нами не только в качестве источника накопления знания, а прежде всего как составляющая профессиональной подготовки будущего выпускника, формирующая уже в вузе его профессиональные навыки и умения, т.е. профессиональные компетенции.

Роль иностранного языка в профессиональной подготовке выпускниканефилолога в последнее время резко возросла. Владение иностранным языком повышает конкурентоспособность специалиста на рынке труда, расширяет возможность профессиональной коммуникации не только в сфере иноязычного общения, но и в сфере русскоязычной профессиональной деятельности.

Впоследние годы на кафедре иностранного языков СибАДИ проводятся исследования, посвященные формированию профессиональных компетенций, где иностранный язык является средством, а форма организации учебной деятельности обучаемого условиями формирования профессиональных компетенций выпускника нашего вуза (Л.Ф. Рахуба, М.В. Цыгулева, И.В. Иванова, Н.В. Веденева, Е.Г. Ефимчук и др.).

Анализ занятий, педагогические эксперименты проводимые преподавателями кафедры подтвердили гипотезу о том, что профессиональная направленность содержания обучения иностранному языку в неязыковом вузе, формирующая информационную основу деятельности специалиста, правильный подбор языковых средств, оптимальное сочетание организационных форм учебной деятельности, проблемная постановка выполнения речевых заданий способствуют формированию профессиональной компетентности обучаемого и, в частности таких свойств как лидерство, самостоятельность принятия решений, самостоятельное проектирование деятельности и управление ею, саморазвитие и самоконтроль, умение работать в команде, коммуникативность.

Воснову исследований преподавателей кафедры положены личностнодеятельностный [1], и коммуникативный подходы в обучении иностранному языку, позволяющие обучаемому и обучающему быть субъектами образовательного процесса, т.е. партнерамисоциального контекста при осуществлении учебных действий: создаются квазиреальные профессиональные ситуации, требующие определенного решения. Под решением проблемы (задачи) понимаются действия, выполняемые группой обучаемых (парная работа, малые группы), каждый их которых стратегически использует свои личностные компетенции для достижения определенногорезультата.

Если под профессиональной компетентностью понимать сумму знаний, умений (компетенций), личностных качеств и опыт, который невоз-

106