3. Эссе как литератур­ный жанр

Литературные жанры – это такие группы литературных произведений, которые объединены на основании формальных и содержательных признаков. Складываются они исторически, переживая возникновение, расцвет, а некоторые и упадок. Относятся к ним романы, рассказы, элегии, фельетоны, повести, комедии и т.д.

Первую попытку систематизировать литературные жанры предпринял в своей «Поэтике» Аристотель. Он представлял их как что-то закономерное, установившееся раз и навсегда. Автор обязан был лишь вписаться в нормы того жанра, к которому он обратился. Такое понимание привело к возникновению своего рода учебников по нормативной поэтике. Наибольшую известность среди них получил трактат «Поэтическое искусство» Н. Буало.

В литературном жанре наиболее полно проявляется содержательность формы, так как именно жанр – целостная организация формальных свойств и признаков. Жанр характеризует общее, устойчивое, повторяющееся в структуре произведений, и не случайно М.М. Бахтин образно определил жанр как память искусства и утверждал, что «в жанрах (литературных и речевых) на протяжении веков их жизни накопляются формы видения и осмысления определенных сторон мира» (Бахтин М.М. Ответ на вопрос редакции «Нового мира» // Эстетика словесного творчества. – М., 1979, с.332).

Эссе – один из литературных жанров, отличительными особенностями которого принято считать:

1. Наличие конкретной темы или вопроса.

Произведение, посвященное анализу широкого круга проблем, по определе­нию не может быть выполнено в жанре эссе. Тема эссе всегда конкретна, неко­торые исследователи говорят о том, что она имеет частный характер. Таковы, например, темы эссе М. Монтеня: «О старости», «О славе», «О самомнении», «О книгах», «О дурных средствах, слу­жащих благой цели», «Против безде­лья», «О большом пальце руки» и др.

2. Личностный характер воспри­ятия проблемы и ее осмысления.

Эссе – жанр субъективный, оно интересно и ценно именно тем, что дает возможность уви­деть личность автора, своеобразие его позиции, стиля мышления, речи, отно­шения к миру.

3. Небольшой объем

Каких-либо жестких границ, конеч­но, не существует, но даже самый крас­норечивый эссеист, как правило, огра­ничивает свое сочинение двумя-тремя десятками страниц (при этом бывает до­статочно и одного листа, нескольких ем­ких, побуждающих к размышлению фраз).

Глава XVI. О славе Существует название вещи и сама вещь; название – это слово, которое указывает на вещь и обозначает ее. Название не есть ни часть вещи, ни часть ее сущности. Это нечто присоединенное к вещи и пребывающее вне ее. Бог, который в себе самом есть полная завершенность и верх совершенства, не может возвеличиваться и возрастать внутри себя самого, но имя его может возвеличиваться и возрастать через благословления и хвалы, воздаваемые нами явленным им делам. И поскольку мы не в состоянии вложить в него эти хвалы, ибо он не может расти во благе, мы обращаем их к его имени, которое есть нечто, хоть и пребывающее вне его сущности, но наиболее близкое к ней. Так обстоит дело лишь с одним богом, и ему одному принадлежат вся слава и весь почет. И нет ничего более бессмысленного, чем домогаться того же для нас, ибо, нищие и убогие духом, обладая несовершенной сущностью и постоянно нуждаясь в ее улучшении, мы должны прилагать все наши усилия только к этому и ни к чему больше. <…> Хрисипп и Диоген [1] были первыми авторами – и притом наиболее последовательными и непреклонными, – выразившими презрение к славе. Среди всех наслаждений, говорили они, нет более гибельного, чем одобрение со стороны, нет никакого другого, от которого нужно было бы так бежать. И действительно, как показывает нам опыт, вред, проистекающий от подобного одобрения, необъятен: нет ничего, что в такой мере отравляло бы государей, как лесть, ничего, что позволяло бы дурным людям с такой легкостью добиваться доверия окружающих… <…>   Эти философы говорили, что слава целого мира не заслуживает того, чтобы мыслящий человек протянул к ней хотя бы один палец: Gloria quantalibet quid erit, si gloria tantum est? [2] Я говорю лишь о славе самой по себе, ибо нередко она приносит с собой кое‑какие жизненные удобства, благодаря которым может стать желанной для нас: она снискивает нам всеобщее благоволение и ограждает хоть в некоторой мере от несправедливости и нападок со стороны других людей и так далее. Такое отношение к славе было одним из главнейших положений учения Эпикура. Ведь предписание его школы: «Живи незаметно», воспрещающее людям брать на себя исполнение общественных должностей и обязанностей, необходимо предполагает презрение к славе, которая есть не что иное, как одобрение окружающими наших поступков, совершаемых у них на глазах. Кто велит нам таиться и не заботиться ни о чем, кроме как о себе, кто не хочет, чтобы мы были известны другим, тот еще меньше хочет, чтобы нас окружали почет и слава. И он советует Идоменею [3] не руководствоваться в своих поступках общепринятыми мнениями и взглядами, отступая от этого правила только затем, чтобы не навлекать на себя неприятностей, которые может доставить ему при случае людское презрение. Эти рассуждения, на мой взгляд, поразительно правильны и разумны, но нам – я и сам не знаю почему – свойственна двойственность, и отсюда проистекает, что мы верим тому, чему вовсе не верим, и не в силах отделаться от того, что всячески осуждаем. (По М. Монтеню) _______________ [1] Хрисипп – см. прим. 10, т. I, гл. VI. – Диоген – см. прим. 11, т. II, гл. III. – Приводимое в тексте см. Цицерон. О высшем благе и высшем зле, III, 17. Хрисипп – см. прим. 10, т. I, гл. VI. – Диоген – см. прим. 11, т. II, гл. III. – Приводимое в тексте см. Цицерон. О высшем благе и высшем зле, III, 17. [2] Что им в какой бы то ни было славе, если она только слава? (лат.). – Ювенал, VII, 81. [3] Идоменей Лампсакский (325–270 гг. до н. э.) – писатель и политический деятель, друг Эпикура.

Задание 1.