А.И.Медведева христианские мотивы в пьесе чехова

“ВИШНЕВЫЙ САД”

Содержание и образный строй пьесы Чехова “Вишневый сад” во многом определяются ее связью с традицией многовековой христианской культуры. Однако предметом углубленного изучения в науке пьеса в этой связи еще не стала, несмотря на очевидную актуальность темы.

Между тем, выявление характера этой связи позволяет выявить существенный контекст произведения Чехова, увидеть за конкретными ситуациями и образами другое, универсальное их значение.

Сюжет пьесы варьирует популярный библейский мотив близкого конца мира и связанные с ним идеи греха, вины, страдания, а также определяет соответствующее православному мировосприятию понимание заложенного в них смысла.

В системе духовных ценностей христианской веры Чеховым была воспринята одна из ее важнейших составляющих - идея приоритета духовных начал в жизни, которая причину разлада существенных основ бытия ставит в связь с нарушением людьми высшего нравственного закона, с человеческим грехом.

Грех олицетворен в пьесе в образе суетной праздной жизни, лишенной подлинно духовных интересов. Результатом сопричастности ему является бесцельность существования, настроение разочарования, смятение чувств обитателей усадьбы. Окружающий их мир, характер и внешний облик многих из них отмечены чертами странности, карикатуры, отклонения от нормы (Пищик, Шарлотта Ивановна и др.). Этот глубинный смысл происходящего интуитивно чувствуют наиболее душевно тонкие люди, из уст которых слышны покаянные речи как следствие осознания своей вины, обращенные к богу мольбы о прощении (Раневская).

Не во всем соглашаясь с критикой, делавшей акцент на теме рока, мы считаем верной постановку в пьесе самой проблемы возмездия. В плане развития внутреннего сюжета настоящим возмездием хозяевам дворянского гнезда являются не экономические последствия их разорения, а мучительное умонастроение как результат предчувствия глобальной жизненной катастрофы, символизируемой гибелью вишневого сада. Вишневый сад - олицетворение изначально заложенных в душе человека идеалов добра и красоты, трагический образ предощущения близкого конца мира.

Изображение этого состояния характеризуется скрытым драматизмом, напряженностью и может быть соотнесено с библейской ситуацией страдания, подобно ей выполняя в пьесе благую очищающую роль, открывая людям путь к искуплению вины.

Чехов прослеживает иерархию типов нравственного сознания своих героев, которая обусловлена общностью судьбы каждого из них с судьбой сада, глубиной привязанности к нему. Положительный полюс - полюс нравственности и красоты - связан в пьесе с образом Раневской и отчасти Гаева, при всей противоречивости характера каждого из них, в то время как авторская трактовка темы “детей” до сих пор остается одной из сложных проблем чеховедения. При всем сочувствии обездоленным, увлеченности идеалами труда и свободы на представлениях о жизни Пети Трофимова и Ани лежит печать “книжности”, а не настоящего знания, так же как и подчеркнутого интереса к “злобе дня” (рассуждения Трофимова о русской интеллигенции, гордом человеке и т.п.). Неубедительность его жизненной позиции и в том, что он “не перестрадал ни одного вопроса”, не понимает идеалов любви и красоты и как следствие этого не любит вишневого сада. В односторонности таких взглядов Чехов видит опасность трагического поворота хода истории, хотя обстоятельства бытового плана, связанные с образом “вечного студента”, отчасти имеют комическое наполнение.

Знаками этой надвигающейся трагедии являются, кроме вишневого сада, звук лопнувшей струны, стук топора и другие образы-символы, однако в художественном мире Чехова этому противостоит другой образно-смысловой ряд, с которым связана идея преодоления пессимизма. Подлинный “свет духовности” входит в пьесу с атмосферой взаимной любви героев друг к другу, сознания ими своей вины перед жизнью, покорности судьбе, но одновременно и надежды на ее благорасположение - с тем, что объективно может быть соотнесено с христианскими нравственными ценностями.

Не бодрая нота оптимизма, а мучительные раздумья над тайной мира, призыв к доверию жизни и терпению соответствуют чеховскому пониманию сложности бытия, определяя эмоциональный фон повествования. Идеи священного писания углубляют смысловой и образный строй пьесы “Вишневый сад”, составляя ее подтекст.