Субъектная основа бытия и регулирования общества - Бузский М.П

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ВОЛГОГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

М.П. БУЗСКИЙ

СУБЪЕКТНАЯ ОСНОВА БЫТИЯ И РЕГУЛИРОВАНИЯ ОБЩЕСТВА

Волгоград 2002

ВВЕДЕНИЕ

Современная глобализация международного сообщества, усиление роли международных институтов и организаций, создание единого экономического, финансового, информационного, технологического пространства выявили характерное несоответствие

— опережение в развитии и масштабах техногенной овеществленной среды и ее структур возможностей роста сферы социальнокультурной, гуманитарной. Действительно, если техносфера уже превратилась в общепланетарную систему, то социум и его культура остаются в рамках национального локального масштаба. Отсюда — рост зависимости гуманитарно-культурного бытия от технического инструментально организованного порядка.

Современные исследователи — отечественные и зарубежные — уже вскрыли это противоречие, зафиксировав ситуацию, в которой «все возрастающие темпы производства энергии никак не соотносятся с высшими ценностями и смыслом челове- ческого существования... все в большей мере вступают в противоречие с ними и грозят человечеству необратимыми последствиями»1. Возникла тенденция, когда создаваемая производством реальность все более превосходит по своим масштабам социальные формы бытия людей — как национальные государства, так и классы, этносы, нации — и оказывается как бы «подвешенной», т. е. в своей совокупности никем не распредмечиваемой. Но именно поэтому «создаваемая человеком искусственная реальность, обретая возможность автономного функционирования, отчуждается... от общества, выходит за его пределы»2.

Таким образом, открывается необходимость поисков той основы, в рамках которой возможно развитие социума до масштабов всеобщности, что обеспечивает восстановление его соот-

– 5 –

Введение

ветствия технологически заданному порядку, а вместе с этим построение и такого пространства, в которое может быть встроена сама техносфера как глобальный объект регулирования. Именно таким образом логика субъектно полагаемых изменений и раскрываемых смыслов сможет «преодолеть» внутреннюю логику техносферы и приостановить ее бесконтрольную экспансию в сферу культуры, нравственности и свободы человека.

Но раскрытие таких оснований всеобщности социума требует и признания того, что современные социальные субъекты

— нации, классы и народы — в любой форме своего развития уже не могут обеспечить требуемой всеобщности именно потому, что являются специализированными социальными образованиями, которые ограничены своим местом и «привязкой» к отдельным функциям общественной системы.

Сохранение веры в национальное или классовое как основных ресурсов и источников исторических изменений одновременно порождает недооценку общечеловеческого масштаба социума, который трактуется как продукт субъектного консенсуса, лишенного автономно онтологического статуса. «То, что мы называем общечеловеческим, — замечает С.Б. Крымский, — в действительности является парадигмацией стандартов научно-тех- нического прогресса и связанных с ним социокультурных ценностей, сформированных Европейской цивилизацией. Эти ценности, принятые всем человечеством как условие исторической конкурентоспособности государства в нашу эпоху, вместе с тем не затрагивают архетипы их национальной самоопределенности и бытийственной укорененности. Поэтому общечеловеческое выступает не как базисное, а как надстроечное явление, возникающее на верхних этажах осуществления рационально этнической дифференциации человечества»3.

Однако бытие социального как общечеловеческого, т. е. возможность социального «дорасти» до этого уровня, существует. Она реализуется в форме всеобщности субъекта, который выходит за рамки национального и классового, сохраняя свою основную функцию: поддерживать внутренний порядок в обществе, регулировать общество-систему благодаря выделяемым общим (символически выраженным) целям и обеспечивать постоянное «определение» реальности, ее освоение современниками на основе развертывания их свободной активности, диалога, формиро-

– 6 –

Введение

вания поведения, ориентированного на поиски постижения смысла, т. е. на самих себя, свою субъективность.

Данная монография посвящена анализу того, как и почему формируются такие субъекты, в чем заключена их специфика и каким образом они воздействуют на общество, участвуя в процессе воспроизводства и регулирования общества. Этот субъект, исторически возникающий из потенциала свободы и субъективности членов общества, выступает как особое «оформление» производительности свободы — ее реализации в массовом и возрастающем историческом творчестве людей. Если же обобщить его статус и место в обществе, то они сводятся к созданию того единого смыслового и информационного «поля», в рамках которого реализуется общественно-исторический процесс, связь людей и вещей, открываются «каналы» и направления любых конкретных видов деятельности и общения. Современный мировой кризис культуры и личности связан именно с тем, что общество не может пока создать те субъектно-заданные «каналы», по которым бы движение гигантских массивов информации, технологий, овеществленных процессов сохраняло свою главную функцию и предназначение: быть средством развития личности и общества, создавать среду и структуры, способные востребовать и реализовать взрывоподобное возрастание масштабов индивидуальной и групповой свободы и субъективности, рост социального плюрализма. Формирование общего субъекта (в последующем

— всеобщности субъекта регулирования) обеспечивает внутреннее единство общества, укрепляющее его устойчивость и самоидентичность, несмотря на тенденцию дальнейшей плюрализации и рост хаотичности и спонтанности, возникающих в силу гигантских масштабов и сложности создаваемых современностью общественных систем.

Таким образом, субъект становится основой связи социальных миров и, тем самым, укрупнения самого социального пространства. Вместе с этим он влияет на становление порядка общества — того внутреннего режима последнего, в рамках которого он сохраняет соответствие субъектной и объектной сторон, блокируя тем самым появление кризисов и обвалов как «продукта» разбалансированности связи между субъектным и объектным мирами. А. Тоффлер подчеркивал, что «мир, который возникает с огромной скоростью из столкновения новых ценно-

– 7 –

Введение

стей и технологий, новых геополитических отношений, новых стилей жизни и способов коммуникации, требует совершенно новых идей и аналогий, классификаций и понятий... Не обладая общей схемой, необходимой для понимания столкновения сил, действующих в современном мире, мы подобны команде, попавшей в шторм и пытающейся продвигаться среди опасных рифов без компаса и карты»4.

Проблема выявления глубинных механизмов упорядочения общества, ставшего еще более «непрозрачным» в условиях глобализации и информационной революции, чем в индустриальную эпоху, является «сквозной», общей для ряда наук, включая социологию, социальную психологию, теорию организаций, теорию систем, синергетику, виртуалистику, глобалистику, культурологию, политологию и теорию информации. Здесь общей темой является поиск неких «внутренних порядков», регулирующих и координирующих многообразие внешне выраженных процессов. Можно сказать, что постепенно открываются признаки «ренессанса» принципа субстанциальности, ограничивающего не только безмерную плюрализацию реальности, наиболее активно отстаиваемую постмодернизмом, но и восстанавливающего субстанциальность пространства-времени, совмещая с этим — на основе «внутренних порядков» — также реляционность про- странства-времени.

Несмотря на все разнообразие этих подходов, исследующих свойства и условия устойчивости общества, большинство из них не рассматривают всеобщность субъекта в контексте искомого «внутреннего порядка» общества, а потому и не могут построить модель «большого мира» (т. е. эпохи), изоморфную «малому миру»

— локальной социальности и ее субъектным свойствам (функциям). Получается либо социум как «большая система», моделирующая более низкие уровни бытия (организмы и популяции, неорганические системы), в которой исчезает субъектная детерминация и под вопрос ставится сохранение свободы индивидов, либо некие структуралистские миры, лишенные выраженного субъекта и развития, динамики, либо, наконец, культурологи- ческие, семантические, герменевтически-коммуникационные модели, основанные на первичности языковой среды, ее смыслов, а также примыкающие к ним направления феноменологи- чески ориентированной социологии, в которых социальный по-

– 8 –

Введение

рядок задан символически при помощи коммуникационных знаковых систем и смысла, переживаемого интерсубъективно.

Так, В.В. Василькова, разрабатывая проблему социальной синергетики, пишет: «Сама синергетическая постановка вопроса о рождении “порядка из хаоса” коррелирует с базовой социологической проблемой рождения спонтанных общесоциологических закономерностей (исторического детерминизма) и свободы воли отдельных индивидов... В интерпретации теории самоорганизации речь идет о том, что хаос разнонаправленных свободных воль (случайность) на микроуровне порождает порядок, генеральную согласованность исторической закономерности на макроуровне»5.

С этим можно вполне согласиться, однако возникает законный вопрос: как именно это происходит? Куда девается свобода воли отдельных индивидов, становясь порядком? И если здесь не существует некоторой общей воли как результата субъектной направленности, интеграции этих воль индивидов, выраженной в самостоятельной форме, то каким образом стохасти- ческое (а по сути — механическое) упорядочивание этих воль способно сохранить и фактор свободы в этом возникшем порядке на макроуровне? Интересный тезис В.В. Васильковой о вклю- ченности личной свободы индивидов в формирование порядка или исторических закономерностей общества через механизмы синергетики остается на уровне гипотезы — той же «невидимой руки» в концепции А. Смита, если не прояснены общесубъектные основания этого порядка, т. е. не раскрыто, почему для формирования последнего недостаточно простого хаоса разнонаправленных индивидуальных воль, но требуется и их общесубъектная составляющая.

Структурализм, обосновывающий качество различных исторических эпох их собственным порядком, заданным спецификой дискурса, утрачивает отношение целеориентации как свойства любого общества, поскольку она не существует в составе данной структуры, а связана с бытием общего субъекта, отрицаемого представителями структурализма. Но без целеориентации сам внутренний алгоритм порядка, основания его порождения и заданности объясняются из самих уже существующих структур, но не из предпосылок их формирования, что порождает в объяснении замкнутый круг: заданное тождество через само себя не объясняет механизм его порождения, пространство не открывает время.

– 9 –