Сша и Восточная Европа

«Анализируя со Скоукрофтом встречу с Шеварднадзе, Буш не скрывал того, как он дорожит сохранением статус-кво в Восточной Европе... Он сказал Скоукрофту, что Соединенным Штатам было бы «крайне глупо» делать заявление или вести политику, направленную на ускорение развала Варшавского пакта или поощрение центробежных сил, которые могли бы разорвать на части Советский Союз.

Скоукрофт в основном согласился с этим: “В наших интересах умерить националистические высказывания. Пожалуй, лучше, если возникнет что-то вроде федерации, а не такое положение, когда все эти республики взбрыкнут и каждая пойдет своим путем”.

Буш заметил: “Так хочется сказать: “Правда, было бы здорово, если бы Советская империя распалась?” Но это и непрактично и неумно, верно? ”.

Скоукрофт предупредил, что если Соединенные Штаты станут поощрять сторонников отделения, это может породить «серьезный обвал» и «изменить характер центрального правительства», сделав его гораздо более милитаристским и авторитарным. Пусть даже некоторые советские республики отделятся – все равно Соединенным Штатам по-прежнему придется иметь дело с Россией, глубоко враждебной Западу, имеющей на вооружении 25 тысяч ядерных ракет и способной вызвать в мире немало смуты» (17, 98).

«На Мальте Буш хитро заверял Горбачева, что если он реформирует свое общество, разрешит сателлитам идти своим путем и отзовет советские войска из всех стран, то Соединенные Штаты не будут считать это проявлением слабости со стороны СССР и не будут использовать это для получения преимуществ» (17, 386).

Американский историк о роли э. Шеварднадзе

«И все же “холодная война” не закончилась бы так быстро и так мирно, если бы Буш и Горбачев выбрали других министров иностранных дел. В конкретных вопросах от контроля над вооруженными силами и до урегулирования региональных конфликтов Джеймс Бейкер и Эдуард Шеварднадзе проявили даже большую, чем их руководители, решимость...

Возможно, никто не был больше удивлен, чем сам Горбачев, тем, что в течение трех последних лет “холодной войны” Шеварднадзе оказался больше чем подручным в проведении новой дипломатии. Движимый в основном сочувствием к сторонникам национальной независимости в своей родной Грузии и ужасом из-за кровопролития в Тбилиси, министр иностранных дел подталкивал своего босса пойти дальше, чем он сам того хотел, – согласиться на окончательный распад Советского Союза» (17, 386-387).

США – ЛИТВА

«...Администрация Буша уже недвусмысленно выступала посредником между Москвой и Вильнюсом. Во многих отношениях это была странная для нее роль. Прежде всего потому, что Кремль, все еще считавший Литву частью СССР, разрешал другой стране помогать в выяснении отношений со своей, с его точки зрения, беспокойной провинцией. После того, как многие десятилетия Кремль с возмущением отвергал любые американские действия, попахивавшие “вмешательством во внутренние дела” советского государства, теперь он молча приветствовал вмешательство Америки по дипломатическим каналам... Соединенные Штаты были, по сути дела, более чем нейтральным посредником» (17, 173).

«17 апреля (1990 г.) Буш вызвал Бейкера, Чейни и Скоукрофта в Белый дом. Они решили, что если начнется блокада Литвы, Соединенные Штаты сократят свои торговые контакты с Москвой, включая предстоящее подписание договора о торговле, поскольку, как сказал Бейкер, это “больше в их интересах, чем в наших”. Буш и его советники решили, что переговоры по контролю над вооружениями и региональным проблемам должны тем не менее продолжаться, поскольку Запад заинтересован в этом не меньше, чем СССР. На другой день Бейкер позвонил Шеварднадзе и сказал, что терпению администрации есть предел» (17, 174).