О роли гонки вооружений в углублении кризиса ссср (из воспоминаний президента р. Рейгана)

«К началу 1986 года мы все больше убеждались в том, что советская экономика находится в состоянии развала. Я понимал, что, если не произойдет чуда, очередной виток экономического спада вынудит Горбачева подписать договор о сокращении вооружений, который устроил бы нас обоих. Я был уверен, что если мы и дальше будем проводить свою прежнюю политику, то добьемся этого» (22, 665).

«Именно программа СОИ заставила Советский Союз пойти на переговоры в Женеве и Рейкьявике. Я вовсе не собирался отказываться от своих обещаний американскому народу и давать задний ход программе СОИ.

По данным разведки нам стало известно, что Советы ведут секретные научно-исследовательские работы по созданию своей противоракетной системы наподобие нашей СОИ. Конечно, их технология здорово не дотягивала до нашей, но если бы мы приостановили разработку СОИ, а Советы продолжали бы свои исследования системы, то это значило бы, что, проснувшись в одно прекрасное утро, мы узнали бы, что одни только Советы являются обладателями противоракетной обороны. Этого допустить мы никак не могли. Программа СОИ – это страховой полис, гарантирующий, что Советы будут выполнять свои обязательства, взятые Горбачевым и мною в Рейкьявике. Мы уже имели достаточно горький опыт того, как Советы рвут договор, и сознавали, что подобного рода гарантии просто необходимы» (22, 684).

РЕЗУЛЬТАТЫ ВОЙНЫ ПРОТИВ СССР

«Советский Союз развалился не в результате стечения обстоятельств, не благодаря тому, что нам благоприятствовало время. Если бы Кремлю не пришлось сопротивляться совокупному эффекту СОИ и расширению оборонного арсенала, геополитическим неудачам в Польше и Афганистане, потере десятков миллиардов долларов в твердой валюте, получаемой за экспорт энергии, и ограничению доступа к технологии, можно было бы, не боясь ошибиться, сказать, что ему удалось бы выжить...» (60, 460-461).

«Афганистан – это один из двух вызовов геополитического характера, вставших перед Москвой в начале 1985 года. Война стоила Советам от 3 до 4 миллиардов долларов ежегодно, в основном из-за оружия и снаряжения, которые Запад доставлял моджахедам... Санкции Соединенных Штатов против Польши заставляли Москву поддерживать правительство Ярузельского срочными вливаниями от 1 до 2 миллиардов долларов ежегодно. На обоих этих плацдармах американская политика способствовала кризису...

В начале 1985 года тайная экономическая война против Кремля начинала приносить плоды. Ожидаемые кредиты, твердая валюта и технологии с Запада почти не поступали. Принципиально важное для получения твердой валюты строительство сибирского газопровода двигалось вперед, но размах его был уменьшен вдвое, а срок окончания отодвинут на два года. Хотя американские санкции были отменены, они успели вызвать принципиальные нарушения в сроках строительства...

Из-за непримиримой позиции администрации Рейгана второй очереди [газопровода] не будет, а в результате санкций Москва в самой трудной экономической ситуации должна ждать еще два года поступлений твердой валюты. Кроме того, она уже потеряла от 15 до 20 миллиардов из-за срыва первой очереди» (60, 355-358).

«К концу лета были включены две важные экономические стратегии, которые должны стать губительными для погрузившейся в хаос советской экономики. Первая родилась в Вашингтоне. Под наблюдением министра финансов Джеймса Бейкера доллар начал свое медленное путешествие вниз, что должно было привести к девальвации на одну четвертую в течение двенадцати месяцев. Мотивы этой операции вытекали исключительно из внутренних проблем. Девальвация должна поднять американский экспорт, поскольку американские товары на зарубежных рынках станут дешевле. Однако вместе с тем девальвация по сути уменьшала стоимость советского экспорта на четверть...

Другая стратегия, имеющая решающее значение для падения советской экономики, исходила из Эр-Рияда... Вскоре после того, как саудовцы увеличили добычу нефти, мировые цены на нее стремительно покатились вниз. В ноябре 1985 года цена нефти-сырца составляла 30 долларов за баррель, а через пять месяцев – лишь 12 долларов. Для Москвы это означало, что 10 миллиардов, то есть почти половина всех валютных поступлений от экспорта, просто-напросто испарились, как иней под жарким солнцем».

«Реальные годичные потери составили 13 миллиардов долларов. Цена природного газа падала вместе с ценой на нефть, так что в сфере торговли газом доходы тоже снизились на миллиарды. В то же время снижение курса доллара обошлось Москве приблизительно в два миллиарда ежегодно, поскольку за экспортируемые на Запад товары расчет производился в долларах, а за импортируемые – в валюте европейских стран.

...В том же 1986 году и продажа советского оружия снизилась на 20 процентов – еще минус два миллиарда...

В июле 1986 года требовалось продать в пять раз больше советской нефти, чтобы получить то же количество западногерманского оборудования, что годом раньше. Горбачев при проведении своих реформ больше не мог рассчитывать на поступление твердой валюты...

Снижение цен на нефть вынудило Кремль обратиться к западным кредиторам за необходимой валютой» (60, 388-389, 398-399, 430-432).