5. Декабристы

В первый год XIX столетия в России произошли два не связанных между собой и разных по общественному звучанию события: последний в отечественной истории дворцовый переворот, закончившийся насильственной смертью императора Павла, и смерть в монастырском заточении 70-летней подольской помещицы Дарьи Николаевны Салтыковой, известной больше по прозвищу “Салтычиха”. Кончили земные дни два деспота (один деспот на троне, другой — в поместье), олицетворявшие целую эпоху. Наступило, по словам поэта, “дней Александровых прекрасное начало”. Передовые люди с именем нового импе­ратора связывали надежды на глубокие преобразования страны: введение демократических свобод, конституционного строя, отмену крепостного рабства. Александр I, казалось, на первых порах оправдывал эти надежды. Приблизил к себе выдающегося реформатора Михаила Михайловича Сперанского. Выходец из скромной семьи приходского священника с. Черкутина Владимирской губернии, М. М. Сперанский по поручению царя приступил к разработке реформы государственного строя России и в короткий срок представил план преобразований “Введение к уложению государственных законов”. Речь шла о превращении России из самодержавной деспотии в конституционную монархию, правовое государство. В перспективе, по замыслам Сперанского, должно быть покончено и с крепостным строем.

Но преобразовательная деятельность М. М. Сперанского вызвала недовольство сановной бюрократии, кото­рая третировала его как выскочку, поповича, обвиняла в государственной измене. Стоявшие у трона силы не хотели реформ, грозивших им утратой привилегий и власти. Александр I внял их голосу. Реформатор был принесён в жертву консерваторам, отстранён от государственной службы и в марте 1812 г. по велению царя сослан в Нижний Новгород, а затем в Пермь. Через четыре года

178

ссылка кончилась, Сперанский снова поступил на государственную службу, однако к реформам конституционного преобразования России больше не возвращался.

Утратив надежды на верховную власть, “лучшие люди из дворян” берут инициативу в свои руки. В России возникло освободительное движение. Его цель — ликвидация абсолютистского режима и крепостничества. Ядро движения составили офицеры — участники Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии. Они создали подпольную организацию для совершения революционного переворота. Восстание 14 декабря 1825 г., давшее имя первому поколению революционеров — декабристы, закончилось поражением. Самодержавию удалось подавить восстание, но остановить освободительное движение оно уже не могло.

Ряд участников декабристского движения был связан с Владимирским краем: одни родились здесь, семьи других имели имения и входили в местную дворянскую корпорацию. Из владимирских дворян вышел Николай Васильевич Басаргин. Род Басаргиных известен в крае с XVII столетия.

Н. В. Басаргин родился в 1799 (или 1800) году в с. Липна. Дом Басаргиных сохранился до наших дней. У Николая Васильевича было два брата. Отец мало занимался воспитанием детей. По словам сына, он был “человек чрезвычайно добрый, но с устарелыми помещичьими понятиями и считал образование скорее роскошью, чем необходимостью*. Воспитанием детей занималась мать. После её смерти дети были предоставлены самим себе. “До 17 лет, — вспоминал Н. В. Басаргин, — я бил баклуши в деревне у отца”. Образование получил в Московском учебном заведении для колонновожатых, откуда был выпущен прапорщиком и оставлен при школе “для преподавания математических лекций”. В 1820 г. откомандироваи в Тульчин, во вторую армию. Перед поездкой на юг Н. В. Басаргин месяц провёл у отца в деревне. За отличие но службе в 1821 г. он произведён в подпоручики и назначен адъютантом начальника Главного штаба второй армии П. Д. Киселёва, а год спустя старшим адъютантом Главного штаба. Кажется, самой судьбой ему предназна-

179

чено было быть декабристом. В школе колонновожатых царил дух вольномыслия. Из неё вышло 23 декабриста, в их числе четверо из Владимирской губернии. Во второй армии, где проходила служба молодого офицера, сложилась одна из крупнейших декабристских организаций — Южное общество. В 1819 г. Н. В. Басаргин вступил в Союз благоденствия, а после его роспуска стал членом Южного общества, вошёл в его руководящий центр — Директорию, возглавляемую П. И. Пестелем.

Н. В. Басаргин был арестован в декабре 1825 г., доставлен в Петербург и водворен в Петропавловскую крепость. Его приговорили к каторжным работам на 20 лет. (Позднее срок сократили до 10 лет.) Каторгу отбывал на Петровском заводе. После каторги Н. В. Басаргин 20 лет находился в Сибири на поселении и только по амнистии в 1856 г. возвратился в Европейскую Россию. Вначале по­селился у своего родственника в Смоленской губернии, а в 1858 г. купил имение Вареево в Покровском уезде. Умер в 1861 г. в Москве, за две недели до отмены крепостного права. Н. В. Басаргин многое сделал для того, чтобы поведать потомкам правду о своей эпохе и о том великом и трагическом движении, участником которого он был. Его перу принадлежат замечательные мемуары и публицистические произведения: “Записки”, “Воспоминания”, рассказы, статьи, неоднократно издававшиеся в печати.

Из владимирских дворян вышел декабрист Михаил Матвеевич Спиридов. Его дед Григорий Андреевич Спиридов — адмирал, герой знаменитого Чесменского сражения. За участие в этой победоносной битве получил большую вотчину в будущей Владимирской губернии.

Родился Михаил Матвеевич в 1796 г. Воспитание получил в семье. Его домашним образованием руководила мать. М. М. Спиридов хорошо владел французским и немецким языками, знал историю и географию. В службу вступил урядником во второй полк Владимирского ополчения, которым командовал родной дядя Г. Г. Спиридов, первый комендант освобождённой Москвы. В 1813 г. перешел в регулярную армию и проделал с ней заграничные походы. Участвовал в сражениях у Люцена (орден св. Анны 4-й

180

степени), Дрездена, Кульма, Лейпцига, во взятии Парижа (орден св. Владимира 4-й степени). Закончил войну прапорщиком и в 1813 г. вернулся в Россию. Тогда ему было 17 лет. Оставаясь на военной службе, он быстро продвигался в чинах и летом 1825 г. был произведён в майоры.

М. М. Спиридов принадлежал к новому поколению русских офицеров, воспитанных на идеях французских просветителей, с обостренным чувством патриотизма, проникнутым горячим желанием видеть свою родину свободной и процветающей. Пензенский полк, в котором служил Спиридов, находился на Украине. Офицеры жили в крестьянских хатах и имели возможность наблюдать жизнь крепостных крестьян. Спиридова поразила крайняя бедность крестьян, несмотря на их неустанный земледельческий труд. В 1825 г. М. М. Спиридов вступил в Общество соединенных славян, имевшее целью создать союз свободных славянских народов. Славянский союз и Южное общество действовали параллельно и независимо друг от друга. В сближении и объединении их большую роль как раз и сыграл Спиридов, избранный славянами в качестве посредника. Он неоднократно встречался с С. Муравьёвым-Апостолом и другими руководителями южан, обсуждал тактические вопросы движения. Осуждён по самому жестокому разряду — в каторжную работу вечно (позднее срок каторги сокращен до 15 лет). Наказание отбывал в крепостях Кексгольма, Шлиссельбурга, а затем в Читинском остроге и на Петровском заводе. Умер на поселении в 1854 г., не дожив двух лет до амнистии.

На крутом берегу Колокши, среди полей и перелесков живописно раскинулось большое село Варварино, а на его окраине — бывшая усадьба помещиков Митьковых. Здесь 29 ноября 1791 г. родился будущий декабрист Михаил Фотиевич Митьков. Когда-то барский дом окружали великолепный липовый парк, спускавшийся террасами к реке, и большой фруктовый сад. От самого дома к реке игл красивый спуск, обсаженный кустарниками и деревьями, который заканчивался на берегу как раз против искусственного островка. Возможно, с этого островка позднее И. Е. Репин написал картину “Вид села Варварино”.

181

Отец — майор, надворный советник Фотий Михайлович; мать - Александра Максимовна, урожденная Демидова. За отцом в Пензенской и Владимирской губерниях числилось 1420 крепостных душ. М. Ф. Митьков воспитывался в кадетском корпусе, откуда выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк. Участвовал в антинаполеоновских войнах. В 1807 г. за сражение под Фридландом награждён орденом св. Анны 4-й степени. В Отечественную войну вступил поручиком. Участник Бородинской битвы (награжден золотой шпагой за храб­рость), сражений у Тарутино, Малоярославца, Красного (награжден орденом св. Владимира 4-й степени с бантом) и заграничных походов (бои у Люцена, Бауцена, награждён орденом св. Анны 2-й степени, у Дрездена, Кульма, Лейпцига — награжден алмазными знаками ордена св. Анны 2-й степени, взятие Парижа). Войну закончил штабс-капитаном. После войны дослужился до полковника.

После войны передовая молодежь увлекалась масонством. Оно привлекало идеями равенства и нравственного совершенствования. Не избежал этой моды и молодой офицер Митьков. В течение пяти лет (вплоть до закрытия лож) он состоял в ложе “Соединённых друзей”. В 1821 г. вступил в Северное общество декабристов и деятельно участвовал в подготовке восстания в Москве. Осужден Верховным уголовным судом по II разряду. Приговорен в каторжную работу на 20 лет, позднее срок сократили до 10 лет. Содержался в Свеаборгской, Свартгольмской и Кексгольмской крепостях более полутора лет, а затем отправлен в Сибирь. Отбывал наказание в Читинском остроге и Петровском заводе. Умер на поселении в 1849 г. в Красноярске. Дом и вещи Митькова в Сибири были проданы комитетом, в который вошли декабристы И. И. Пущин, В. Л. Давыдов и М. М. Спиридов, а вырученные деньги розданы ссыльным декабристам.

В Александровском уезде, недалеко от Сергиева Посада лежало большое село Успено-Мухановское — родовое имение шталмейстера (придворный чин 3-го класса) А. И. Муханова, отца декабриста Петра Александровича Муханова (1798-1854). Детство и отрочество будущего декабриста прошли в Москве, но П. А. Муханов часто наве-

182

щал родовое имение во Владимирской губернии, к которому был очень привязан.

П. А. Муханов учился в Московском университете, а затем в Московской школе колонновожатых. В 1825 г. — штабс-капитан лейб-гвардии Измайловского полка. Будучи в отпуске, в этом году П. А. Муханов в последний раз посетил Мухановское.

Петр Александрович был человеком разносторонне одарённым. Его интересы никогда не замыкались узкими границами армейского быта. В 1822 г. вместе с П. Н. Араповым он написал либретто к опере Алябьева «Лунная ночь, или домовые», его статьи печатались в журналах “Сын отечества”, “Северный архив”, “Московский телеграф”, а в альманахе М. П. Погодина “Урания” помещен его очерк из московской жизни “Светлая неделя в Москве”. Муханов был близок с К. Ф. Рылеевым, который посвятил ему свою думу “Ермак”.

П. А. Муханов состоял в “Союзе благоденствия”, знал о существовании Южного и Северного обществ, но, видимо, ни в одно из них не вступал, участвовал в совещаниях декабристов в Москве после восстания на Сенатской площади. Тем не менее, был арестован и осужден по IV разряду, приговорён к каторге на 12 лет (срок сокращён до 8 лет). Отбывал наказание в Свеаборге, Выборгской крепости, а затем Читинском остроге и Петровском заводе. Умер на поселении в Иркутске.

С Владимирским краем, так или иначе, связаны многие известные и малоизвестные декабристы, что дало основание академику М. В. Нечкиной говорить о владимирском “гнезде” декабристов. С. Николаевское Юрьев-Польского уезда принадлежало И. С. Одоевскому — отцу члена Северного общества, участника восстания на Сенатской площади, поэта-декабриста, автора знаменитого ответа на стихотворное послание А. С. Пушкина к декабристам в Сибирь Александра Ивановича Одоевского. Декабрист неоднократно бывал в имении отца до своего ареста, писал в Николаевское письма из Сибири.

Другой член Северного общества, активный участник восстания 14 декабря 1825 г. в Петербурге поручик лейб-гвардии Гренадерского полка, осужденный по 1 разряду,

183

Николай Алексеевич Панов имел с братом имения в Пен­зенской, Калужской и Владимирской губерниях. Правда, точно установить, где находилось владимирское поместье Пановых, краеведам не удалось, предполагают только, что оно размещалось где-то в Александровском уезде.

Член ранних декабристских организаций Союза спасения, Союза благоденствия и Московской управы Северного общества, Павел Иванович Колошин, служивший со­ветником Московского губернского правления, в 1824 г. женился на А. Г. Салтыковой, владелице села Смольново Покровского уезда, и, таким образом, стал помещиком Владимирской губернии. Активной роли в декабристском движении не играл. Поэтому после семимесячного содержания в Петропавловской крепости был выпущен на волю с отставкой от службы, с запрещением въезда в обе столи­цы и установлением секретного надзора. Жил в своем имении Смольново, пока не разрешили жить в Москве (1831 г.) и Петербурге (1844 г.). Последние 20 лёт жизни был слеп. Умер в 1854 г. в Москве. В 30-х годах семья Ко-лошиных близко сошлась с семьей Толстых. На конец 30-х годов падает детская любовь будущего великого писателя и дочери декабриста Софьи (им было в то время по 10–11 лет), описанная Л. Н. Толстым в повести “Детство”.

Прочные семейные узы связывали Владимирский край и виднейшего руководителя декабристского движе­ния Павла Ивановича Пестеля. Его сестра Софья Иванов­на владела селом Васильевским в Меленковском уезде, а брату Борису Ивановичу принадлежала часть села Станки Вязниковского уезда. Второй брат Александр Иванович, благодаря браку с Гудович, стал владельцем сел Новоселки, Вача и ряда других деревень в Муромском уезде. Павел Иванович посещал вотчины своих родственников. Его приезды обрастали легендами. По одной из них, Па­вел Иванович и брат его Борис Иванович сожгли вотчинные книги, в которых были записаны недоимкиоброчных крестьян с. Станки. Станковские крестьяне долго помнили о событиях 1825 г. и трактовали их по-своему: “...нашего барина Павла Ивановича Пестеля вместе с Муравьёвым-Апостолом и другими повесил Николай I за то, что они хотели освободить крестьян”. Ещё в конце 80-х

184

годов XIX в. крестьяне называли свою сельскую общину Пестелевой. Потомки Пестелей были внесены в книгу дворянских родов Владимирской губернии.

Из владимирских дворян вышли: член декабристского Военного общества, участник Отечественной войны и заграничных походов генерал-майор Ф. В. Акинфов (позднее суздальский уездный и владимирский губернский (1833–1836 гг.) предводитель дворянства, сенатор, член Комиссии о построении храма Христа Спасителя в Москве); член Союза благоденствия Р. В. Любимов, арестованный по делу декабристов в январе 1826 г. в Юрьеве-Поль-ском и после трёхмесячного заключения в крепости отправленный к месту службы без каких-либо последствий. 24 мая 1829 г. в тюрьме суздальского Спасо-Евфимиева монастыря скончался “секретный узник” князь Федор Петрович Шаховской. В 1816–1821 гг. Шаховской был членом Союза спасения и Союза благоден­ствия, участвовал в Московском заговоре 1817 г., но затем отошёл от декабристского движения и мирно жил в имении жены в Ардатовском уезде Нижегородской губернии. Верховный уголовный суд, однако, осудил его по VIII разряду. Шаховской был лишён дворянства, чинов и приговорён к бессрочной ссылке в Сибирь. Допросы, каземат Петропавловской крепости, тяжелая сибирская дорога, ссылка подорвали его здоровье. Наступило полное психическое расстройство. Царь отказал жене князя в просьбе взять его в свое имение, а повелел перевести в Суздальский монастырь, куда декабрист и был доставлен 6 марта 1829 г. Шаховского привезли в Суздаль больным не только душевно, но и физически. У него были отморожены нос, ухо, пальцы левой ноги и пальцы рук. В монастыре его заточили в одиночную камеру, лишили всяких связей с миром. Даже его слуге запретили выходить из тюрьмы. Круглые сутки его камера находилась под бдительным надзором унтер-офицера и двух солдат. Ф. П. Шаховской понял, что из ссыльного он превращён без всякого суда в арестанта с двойной охраной. Пытался протестовать: объявил голодовку. Через 18 дней, не прекратив голодовки, Шаховской умер. Похоронен на монастырском арестантском кладбище. Это единственная могила декабриста на Владимирской земле.

185

Расправившись с декабристами, царизм был озабочен тем, чтобы память о них исчезла из общественного сознания. О декабристах и их деле запрещалось упоминать в печати. Переписка родных с каторжанами и ссыльными подвергалась двойной цензуре. На письмах в Сибирь и из Сибири воспрещалось писать фамилии и имена декабристов, теперь каждый из них официально именовался: “государственный преступник”. Но вытравить из общественной памяти события 1825 г. было невозможно. В столицах и ряде провинциальных городов возникали тайные кружки молодежи, пытавшейся продолжить дело декабристов.

Летом 1827 г. во Владимире было раскрыто тайное общество во главе с Петром Асининым. Асинин — дворянин из Вязниковского уезда, 20 лет, бывший гимназист служил канцеляристом в губернском правлении. Общество имело цель: ни много ни мало, организовать убийство царя и совершить государственный переворот. В нем состояло 15 членов из канцелярских служителей. Среди них оказался провокатор, который и выдал организацию. При обыске у Асинина нашли бумаги, которые судьи определили как “мерзкие” и “похабные” и постановили их сжечь. Среди бумаг были дневник Асинина, “Клятвенное обещание” и “Правила”. “Клятвенное обещание” являлось присягой, которую принимали заговорщики при приеме в тайное общество. Текст “Клятвы* был, как установило следствие, скопирован с “присяги польского тайного общества”. “Правила” же, очевидно, служили программой общества, которая состояла из 18 пунктов, один из которых гласил: “... стараться всемерно к искоренению императорской фамилии и свойственников её”. (Полные тексты документов до нас не дошли: как сказано выше, они были сожжены по решению суда.)

Разумеется, кружок Асинина серьезной угрозы для самодержавия не представлял. Тем не менее, суд решил: “лиша Петра Асинина чинов и дворянского достоинства сослать в Сибирь в работу”. Остальных, проходивших по делу, отпустили без всякого наказания.

Дело о тайном обществе еще не было закончено, когда во Владимире появилась прокламация в стихах “Ода Свобода...”. “Ода” написана от руки. В ней неизвестный автор грозит беспощадной местью царю-тирану и выражает

186

уверенность, что “придет златое время, свободы солнце к нам взойдет. И озарит объятых тьмою”. Под одой стояла подпись: “Северное 3-е тайное общество мстителей”. Открыть сочинителя “пасквиля” не удалось. Высочайшим повелением (о деле было доложено Николаю I, следствие было прекращено. Оба события — создание тайного общества и распространение крамольной оды — свидетельствовали о наивном подражании наших героев декабристам. Они далее лексику заимствовали у декабристов. Но не этот юношеский дилетантизм заслуживает внимания. События эти говорили о нарастании кризисных явлений в общественном сознании даже в провинции. Зрел глубокий общенациональный политический кризис, выход из которого страна могла найти только на пути коренных преобразований.