Часть II. Край в XIX столетии

Глава I. Дореформенный период

1. Административное устройство и управление. Народонаселение

В первой половине XIX в. наш край не претерпел существенных административно-территориальных перемен. Площадь Владимирской губернии составляла 41708 кв. верст. Её территория делилась по-прежнему на 13 уездов. Главой местной администрации являлся губернатор, который управлял губернией с помощью административных учреждений: канцелярии губернатора, губернского правления, ряда комиссий, комитетов и присутствий. В дореформенный период власть губернаторов усилилась. “Наказ губернатора” 3 июня 1837 года провозгласил губернатора “хозяином губернии”. В его прямом ведении или под контролем находились полиция, местные суды, финансово-хозяйственные органы. Главной фигур'ой в уезде был исправник, при котором находилось полицейское управление, называемое земским судом. В состав последнего, кроме исправника и 4-5 дворянских заседателей, с 30-х годов входили заседатели от государственных крестьян.

В 1837 году уезды были разделены на более мелкие территориальные полицейские единицы — станы. В каждый стан губернатор назначал приставов. Становые приставы выполняли полицейские функции, опираясь на сельскую выборную полицию государственных и удель-

153

ных крестьян — сотских и десятских, а также на вотчинную полицию помещиков. В городах “охрана тишины и порядка” возлагалась на управы благочиния. Они заведовали и следственными делами. К органам администрации и полиции примыкали органы жандармерии. С 1827 года Россия была разделена на пять (позднее восемь) жандармских округов. Округ делился на отделения. Жандармское отделение во главе со штаб-офицером открылось во Владимире. Оно осуществляло надзор за местным государственным аппаратом, докладывало в Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии о настроениях в местном “обществе” и среди крестьян.

Во Владимире существовал губернский острог, во главе которого стоял смотритель из полицейских чинов. Свою духовную тюрьму в Суздале имел Синод.

В губернии насчитывалось (1863 г.) 6530 населенных пунктов, в том числе 16 городских поселений: 13 уездных городов, один безуездный город (Киржач), 2 посада (Вознесенский в Шуйском и Гавриловский в Суздальском уездах); 6514 сельских поселений (слобод, сёл, деревень, погостов, 7 фабричных посёлков, усадеб, пристаней и т. д.). Население почти сплошь было русским, а по вероисповеданию — православным. По данным официальной статистики, в 1863 году православных насчитывалось 202 575, раскольников — 13 013, католиков — 548, протестантов 2 248, евреев (иудеев) — 214, магометан — 16.

2. . Сельское хозяйство. Крестьянство. Промыслы

Ведущей отраслью экономики Владимирской губернии являлось сельское хозяйство. В начале 60-х годов XIX в. в губернии было 4 333 000 десятин разных угодий, в т. ч.: 1 900 000 десятин пашни, 280 000 — сенокоса, 2 030 000 — леса, 123 000 — усадеб, выгонов и пр. Преобладала трёхпольная система земледелия: озимые, яровые,

154

пар. Низкий уровень техники, скудность почв, недостаток удобрений определяли невысокую урожайность, да и та сильно колебалась в зависимости от погодных условий. Средний урожай зерновых: сам — 2,5; сам — 3; в лучшие годы: сам — 4; сам — 5.

В неурожайные годы едва удавалось собрать семена. Даже в благополучные годы своего хлеба не доставало. Приходилось завозить его из черноземных губерний. Главным поставщиком товарного хлеба была Тамбовская губерния. Отсюда по воде с Моршанской пристани ежегодно привозилось до 500 тыс. четвертей.

Сеяли, как и в старину, главным образом серые хлеба: рожь, овес, ячмень. На них приходилось 75–85% посевов. Остальная площадь засевалась пшеницей и техническими культурами и коноплей. В 40-е годы на поля вышел картофель, до того бывший огородной культурой. Толчок картофелеводству дал неурожай зерновых в 1839 и 1840 годах. С тех пор посевы его непрерывно расширялись, и он стал “вторым хлебом” в губернии.

Еще меньшие успехи имело животноводство. Развитие его носило также экстенсивный характер. Росло поголовье скота, но качество его — породность, продуктивность неизменно оставалось низким. В 50-е годы отмечалось даже падение поголовья. В начале 60-х годов поголовье рабочего и продуктивного скота в губернии составило: 250 тыс. лошадей, 293 тыс. голов крупного рогатого ско­та, 333 тыс. овец, 1 тыс. коз, 20 тыс. свиней. Развитие животноводства наталкивалось на узость кормовой базы. Край практически не знал травосеяния. Оно не укладывалось в рамки трёхпольного севооборота. Фуражное же зерно (овёс) производилось в малых размерах.

Почти единственным источником кормов являлись луга, но их было явно недостаточно. Недостаток лугов ограничивал рост поголовья, а это, в свою очередь, ограничивало производство удобрений (навоза), что влекло за собой низкую урожайность полей. Получался заколдованный круг, выход из которого мог быть найден только в переходе к интенсивным формам хозяйства, к многопольному севообороту. Но, этот переход был решительно невозможен при существовавших тогда аграрных порядках.

155

Владимирский край относился к числу наиболее крепостнических регионов России. Крепостные составляли 62% общего числа крестьян в губернии. Правда, удельный вес (доля) крепостного населения в дореформенный период падал: в 1833 г. он был равен 62,61%; 1851 г. — 60,11%; 1857 г. — 57,91% , что объяснялось рядом факторов — переходом крепостных в другие сословные разряды (государственных крестьян, мещан, купцов и др.), падением естественного прироста крепостного люда, но абсолютное число частновладельческих (помещичьих) крестьян продолжало расти. В 1817 г. в губернии было 306 403 крепостных мужского пола (в дальнейшем - м. п.), в 1851 г. их стало 329 765.

Накануне реформы 1861 г. помещикам принадлежало почти две трети земельного фонда Владимирской губернии (66,7%). По этому показателю она уступала первенство только одной соседке — Ярославской губернии (71,1%).

Помещики наделяли крестьян землей. Лесом крестьяне не наделялись. Сверх надела крестьяне имели право пасти скот по скошенным помещичьим лугам и полям, пользоваться лесом для отопления и построек.

Повинности владимирских крестьян были разнообразными. Одни несли помещикам оброк, другие отбывали барщину, третьи находились на смешанной повинности, т. е. платили оброк и обрабатывали барское поле. Преобладали оброчные имения.

Барщина и оброк распространялись неравномерно даже в пределах одного уезда. Барщина преобладала в Суздальском, Юрьевском и Переславском уездах, где на ней находилось от 40 до 52% помещичьих крестьян. Многие крестьяне несли смешанные повинности. Оброк никаким законом не был регламентирован. Каждый помещик ус­танавливал его по своему усмотрению, учитывая доходы крестьян от земледельческих и промысловых занятий. Но повсеместно наблюдался его рост. В канун реформы 1861 г. он достигал во многих имениях 10 и более рублей серебром с души. Барщина еще в конце XVIII в. была ограничена указом до трёх дней в неделю. Но помещики с этим указом не считались. В ряде имений, особенно в тех, где были помещичьи заводы, работы на барина за-

156

хватывали 5–6 дней в неделю, а крестьяне переводились на месячину. Традиционные источники не покрывали растущих расходов. Барщина и оброк уже в первой четверти XIX в. достигли предела. Дальнейшее увеличение их грозило в корне подорвать крестьянское хозяйство — саму основу дворянской вотчины. Да и по соображениям социально-политического порядка это было далеко небезопасно. Призрак “пугачёвщины” виделся помещикам и властям за каждым крестьянским волнением, которыми была полна история дореформенной России.

Помещики искали разные способы повысить доходность имений. Наиболее дальновидные и предприимчивые пытались развивать торговое земледелие, садоводство и животноводство. В их числе — крупнейшие землевладельцы Воронцовы. К 1805 г. у них было около 300 тыс. десятин земли в 16 губерниях России. С 1822 г. М. С. Воронцов начал приобретать земли в Причерноморье: 47 тыс. десятин купил в Херсонском уезде, затем приобрел имения в Гурзуфе, Алупке и других местах Крымского побережья, а также в Одессе. В эти южные владения он спешно переводил крестьян из Владимирской и других центральных губерний. Каждое новое имение получало свою торговую специализацию: в Херсонском преобладала продажа леса, в крымских — садоводство, виноградарство и виноделие, овцеводство, коневодство, рыбная ловля и тоже с ориентацией на рынок.

Некоторые помещики искали выход из кризиса, который переживало крепостное хозяйство, на путях его модернизации. Среди них первое место принадлежит Владимиру Васильевичу Калачову, владельцу имения Вески.

По его инициативе было создано Юрьевское общество сельского хозяйства (1854 г.), ставившее целью изучение состояния земледелия, скотоводства, садоводства, огородничества и других отраслей сельского хозяйства в крае, распространение лучшего опыта и оказание агротехнической помощи земледельцам. Стараниями В. В. Калачова в Весках открылся механический завод по производству сельскохозяйственных машин и усовершенствованных орудий, снабжавший ими по умеренным ценам крестьян и помещиков.

157

Среди помещиков-новаторов был сын знаменитого мореплавателя Н. И. Крузенштерн (Покровский уезд), проводивший в своем имении успешные опыты по применению удобрений — торфа, мергеля, гипса и фосфатов. Но, пожалуй, наибольшее внимание новаторы обращали на коневодство. В 40–50-х годах в губернии было 11 государственных и частных конных заводов. Пять из них принадлежали юрьевским помещикам. Они размещались в селах Симе, Николаевском, Дубровке, Ратислове и сельце Дроздове. Однако лучшим считался завод в имении графа Зубова в с. Старом Фетиньине Владимирского уезда. Здесь разводились лошади рысистой, скаковой и полукровной пород. В 1846 г. рысаки Зубова трижды выигрывали московские бега.

Разумеется, небольшая группа новаторов-энтузиастов не могла совершить переворот в сельском хозяйстве. Большинство помещиков держалось старых крепостнических порядков и враждебно относилось к любым новациям. Имения их приходили в расстройство, закладывались в кредитные учреждения. Тогда ценились больше не земли поместий, а населявшие их крепостные крестьяне. В 1859 г. во Владимирской губернии в закладе находились поместья, в которых проживало 70% крепостных душ.

Значительно больших успехов, чем полеводство и животноводство, достигли в губернии садоводство и огородничество. Сады разводили, главным образом, горожане {мещане, купцы) и помещики, а огородничеством занимались почти повсеместно горожане и крестьяне, особенно в Суздальском, Владимирском, Юрьевском и Вязников-ском уездах. Садоводство и огородничество развивались на несколько иной экономической основе, чем полевое хозяйство. В них в меньшей степени сказывался тяжкий гнёт крепостничества. Огородничество и садоводство раньше, чем полевое земледелие и скотоводство, вступили в связь с рынком и получили предпринимательский характер. Среди огородных культур во второй четверти XIX в. большое место занимал цикорий, затем шли огурцы, капуста, горох, фасоль, бобы, хрен, редька, репа, лук, чеснок, а ряд замыкали душистые травы: хмель, мята, майоран, мелисса, укроп. В первой трети XIX в. среди огород-

158

ных культур значился и картофель, но в 40-х годах, как сказано выше, он перешёл на поля, образовав вместе с репой, турнепсом своеобразное четвертое, “овощное поле”.

Широкое распространение на огородах цикория связано с деятельностью замечательного новатора, врача по профессии, Дмитрия Павловича Моренко. Родился он в 1759 г. в дворянской семье Полтавской губернии, образование получил в Санкт-Петербурге, служил в военном морском госпитале, откуда вышел на пенсию и поселился в Москве. В 1812 г. в связи с военными обстоятельствами переехал в Суздаль. Здесь приобрёл участок земли, на котором развел сад и огород, открыл лабораторию по изготовлению лекарств, им лее созданных. Из его изобретений получили известность оподелькок — противоломотная мазь из мыльного порошка и нашатырного спирта с камфорой, целебное дегтярное мыло. По преданию, изготовленные им мятные капли пришлись по вкусу Александру I.

Но широкую известность и славу Д. П. Моренко принесло открытие им оригинального способа изготовления цикорного кофе (1825 г.).

Моренковский кофе был дешев, а потому доступен людям малого достатка. По рецепту Моренко его изготовлением занялись многие жители губернии. В 1838 г. только в Суздале его произвели до 1000 пудов.

В предреформенную эпоху во Владимирской губернии возникли крупные центры торгового садоводства и огородничества: Владимир, Суздаль, Юрьев-Польской, Переславль-Залесский, Вязники и их уезды. В сентябре 1846 г. состоялась первая сельскохозяйственная выставка Владимирской губернии в с. Боголюбове. Целью её было выявить рациональные способы ведения хозяйства, обнародовать лучший опыт, поднять дух соревнования среди земледельцев и животноводов.

На выставке демонстрировались в работе пахотные орудия, проводились состязания ломовых и рабочих лошадей. Приз получил вороной жеребец государственного крестьянина Ковровского уезда Дмитрия Швецова. Он вёз тяжесть в 3,5 тонны. Выставка выявила образцовые усадьбы и фермы, дала толчок развитию огородничества,

159

зародила у многих крестьян интерес к улучшенным орудиям и породам высокопродуктивного скота.

Аграрная карта Владимирской губернии представляла мозаичную картину. Селения помещичьих крестьян перемежались с селениями государственных и удельных крестьян. В общей массе крестьян в 1851 г. государственные составляли 26,4%, удельные — 5,72%. Положение государственных крестьян было несколько лучше, нежели крестьян помещичьих. Они имели больший земельный надел, не знали деспотической власти помещиков, несли меньше повинностей. Казенные крестьяне наравне с помещичьими платили подушную подать и, взамен повинностей в пользу помещика, оброчную подать в казну.

Разряд удельных крестьян возник в 1797 г. в результате преобразования дворцовых волостей в удельные имения и был призван обеспечивать денежными средствами членов императорской фамилии. Удельные крестьяне по существу представляли разновидность частновладельческих (помещичьих) крестьян. Во Владимирской губернии насчитывалось в 1834 г. 446 удельных сел и деревень. Удельные крестьяне имели больше земли, чем помещичьи. Их среднедушевой надел (на душу м. п.) составлял в 1800 г. 6,67 десятин. Правда, к 1862 г. он сократился вдвое, но и тогда он превосходил надел помещичьих крестьян и лишь немного уступал наделу крестьян казённых. Удельные крестьяне платили своему владельцу денежный оброк, несли казенные, земские и мирские повинности. В общей сложности эти платежи составляли в 1800 г. 1 руб. 90 коп. серебром с окладной души, а за 60 лет возросли в 4 раза, до 7 руб. 52 коп. (1862 г.).

Малоземелье, низкое плодородие почв, обусловливающих малую эффективность земледельческого труда, растущее налоговое бремя побуждали крестьян искать источники доходов за пределами сельскохозяйственных занятий. К этому побуждала их и сезонность полевых работ, от которых была свободна большая часть года. Свыше 80% крестьян губернии занимались кустарными и отхожими промыслами. В Шуйском, Вязниковском, Суздальском и Александровском уездах было широко распространено ткачество. Крестьяне в своих домах или

160

светёлках ткали льняные полотна, холсты, хлопчатобумажные ткани. Из их среды черпали рабочие кадры мануфактуристы Шуи, Иванова, Лежнева, Тейкова, Александрова, Вязников. В Покровском, Владимирском, Суздальском уездах развивались строительные промыслы. Крестьяне Судогодского и Меленковского уездов занимались лесными промыслами: смолокуренным, дегтярным. “Капиталистые” из них заводили стекольные заводы. В Муромском уезде получил развитие кузнечно-слесарный промысел. В Вязниковском уезде давно сложились центры иконописания: Мстёра, Холуй, Палех. Во многих селениях крестьяне промышляли выделкой шкур домашних и диких животных, производством несложного крестьянского инвентаря и домашней утвари.

В первой половине XIX в. в промыслах возросла роль торгового капитала в лице скупщика. Скупщиков выделяла сама масса крестьян-промышленников. Они собирали товарный продукт, изготовленный мелкими производителями, и сбывали его на ближайших и отдалённых ярмарках и торжках, снабжали промышленников сырьём и материалами. Сложилась большая группа прасолов, скупавших хлеб, скот, лён, масло, яйца.

Промыслы получали все большее значение в жизни крестьян. Для многих из них они превратились в основной источник доходов. Появились беспашенные сёла и слободы, жители которых занимались исключительно промыслами. Такой, например, была слобода Мстёра. Крестьяне-промышленники сдавали свои наделы односельчанам нередко на одном условии: взявший надел принимал на себя все лежащие на этом наделе повинности.

Во Владимирской губернии ещё в XVIII в. массовым явлением стал неземледельческий отход. Крестьяне уходили в города и заводские посёлки, нанимались на работу в мануфактурах и на фабриках, в торговых заведениях или шли в прислугу в богатые дома. Чаще отход носил сезонный характер. В 1854 г. таких отходников в губернии насчитывалось почти 88 тысяч, или 22% взрослого мужского населения. Отходников поставляла как помещичья, так и казённая, и удельная деревни.

161

Промыслы и отходничество ослабляли традиционную связь крестьян с землей, усиливали имущественное неравенство, способствуя превращению его в социальное расслоение. Тем самым они подрывали устои феодальных отношений, обостряли их кризис. Но наиболее ярким проявлением кризиса крепостничества явилась усилившаяся борьба крестьян за волю. По понятным причинам наиболее активное участие в ней принимали помещичьи крестьяне. Уже в конце XVIII в. по губернии прокатилась волна крестьянских выступлений.

Все волнения, казалось, развертывались по одному сценарию. Большую роль в них играла крестьянская община. Задавленные нуждой и непомерными повинностями крестьяне собирали сход, выносили мирской приговор и отправляли его с ходоками в Сенат или самому императору. Ходоки не всегда доходили до Петербурга, но если и доходили, то и тогда не достигали цели. Жалобы крестьян на помещиков считались преступными и не принимались чиновниками. Добиться же приема у царя по той же причине ходокам не удавалось. Но крестьяне с фанатическим упорством продолжали верить в добрую волю самодержца. Хождения в Петербург длились месяцами, и на все это время крестьяне прекращали исполнять повинности, будучи уверенными в благополучном исходе их дела. В конечном счете, судьба крестьян решалась местными властями: нижним земским судом в уезде, палатой суда и расправы, губернским правлением и губернатором в губернском городе. Власти изначально были уверены в том, что во всех конфликтах прав помещик, его требования к крестьянам законны и должны неукоснительно исполняться. При разборе дела их интересовало другое: 1) кто подстрекал крестьян к неповиновению, 2) кто писал прошение на имя царя, 3) имена ходоков. Несмотря на упорное молчание крестьян, связанных крестоцелованием и клятвой, властям удавалось сравнительно скоро выявлять “зачинщиков”. Жалобы обычно писали местные священники, семинаристы, мелкие канцелярские служители. Они первыми и несли наказание: после публичной порки кнутом их ссылали в Сибирь, на каторгу. Священников предварительно лишали сана “посредством духов-

162

ной консистории”, всегда покорной светским властям, и остригали. Публичная порка и бессрочная каторга ждали “зачинщиков” из среды крестьян (старост, ходоков) “за утруждение особы его императорского величества на помещика своего прозбою”.

Репрессии, однако, не остановили крестьянское движение. С 1801 по 1860 годы прошли волнения в 180-ти имениях губернии, 15 из них были подавлены военной силой. К прежним мотивам волнений (тяжесть повинностей, произвол помещиков и др.) прибавились новые: стеснение крестьян в промыслах, сдача крепостных в работу заводчикам, нарушение общинного самоуправления и, наконец, слухи о воле. Волнения стали более продолжительными и упорными. Свыше трёх лет волновались крестьяне вотчины Нарышкиных в Муромском уезде.

Всякое совместное действие многих людей требует согласованности и единого руководства. Крестьянское движение выделяло своих вожаков из числа крепких (состоятельных) и авторитетных крестьян. Роль вожака требовала незаурядного мужества, ума и преданности крестьянскому делу. Такие люди всегда находились в крестьянской среде. В 1809–1815 гг. волновались крестьяне с. Паликова Судогодского уезда. Их вожаком был крестьянин Иван Карнаухов. Сход отправил его ходоком к Петербург. Там он подал в Сенат иск об освобождении крестьян из-под власти помещиков Черединых. Не получив здесь положительного решения, перенёс дело в Государственный совет и одновременно подал жалобу на дей­ствия Сената царю. Из Петербурга ходок слал письма односельчанам, ободрял их и призывал не исполнять воли помещика. Конечно, успеха он не добился. Карнаухов был арестован и по этапу выслан во Владимир, где предстал перед судом. По приговору суда его отправили в Сибирь на каторжные работы.

Правительство с тревогой следило за положением дел в крепостной деревне. Оно сознавало, что одними репрессиями успокоить крестьян и поддерживать “тишину и спокойствие” в имениях невозможно. Из столицы в губернии идут один за другим указы и манифесты, которые призывали местную администрацию рассматривать фак-

163

ты злоупотреблений помещиков и принимать по ним меры. Наиболее жестоких помещиков отдавали под суд, брали их имения в опеку.

В 1806 г. в д. Назариха Вязниковского уезда произошло событие, приковавшее внимание всей владимирской общественности. Помещица А. И. Полуэктова — “владимирская Салтычиха” — до смерти забила внебрачную дочь своей дворовой “девки” Машу. Зверский акт получил огласку. Возмущение крестьян и владимирского “общества” было так велико, что уездный суд, как ни тянул дело, в конце концов приговорил помещицу к лишению дво­рянства и ссылке на поселение. Губернатор в 1808 г. утвердил этот приговор.

Борьба крестьян за волю продолжалась вплоть до падения крепостного права. Пик ее падает на 1858 г. В этом году во Владимирской губернии волнения охватили 52 селения, принадлежавшие 23 помещикам. Наиболее значительным из них был бунт крестьян помещицы Задаево-Кошанской в Судогодском уезде. В канун реформы помещица решила заблаговременно переселить крестьян на неудобные земли. Крестьяне, однако, отказались переселяться, заявив, что “не сойдут с печи”. В имение была введена военная команда. Упорствующих крестьян наказали плетьми, 5 из них сдали в солдаты, а 26 отправили на каторгу. Но сопротивление крестьян подавить не удалось. 70 крестьян отправились во Владимир с жалобой на произвол помещицы. Время было тревожное. Разработка реформы по отмене крепостного права вступила в решающую фазу и вызвала широкий общественный резонанс. Власти сочли за благо пойти на уступки. Переселение крестьян было приостановлено, а сосланных в Сибирь вернули с дороги.

Волнения владимирских крестьян вливались в общий поток крестьянского движения, который побудил правительство 4 декабря 1858 г. принять новую, более либеральную программу крестьянской реформы.

164