Mnozhestvennost_2014_sbornik

Сиволобова И.А.

аспирант ФГБОУ ВПО «Тюменский Государственный Университет»

«ЖЕНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» И ДРУГИЕ ТАБУ В ДИСКУРСЕ ЭЛЬФРИДЫ ЕЛИНЕК (НА МАТЕРИАЛЕ ЕЁ ИНТЕРВЬЮ)

Ключевые слова: австрийская литература, Эльфрида Елинек, «женская литература», феминизм.

Замечательная австрийская писательница, лауреат Нобелевской премии (2004) Э. Елинек хорошо знакома читателю в России, и во многом благодаря переводам известного русского германиста А.В. Бе- лобратова («Любовницы» СПб., 1996; «Пианистка» СПб., 2001).

Встатье мы расскажем о некоторых ключевых моментах, связанных

с«женской» проблематикой в творчестве Эльфриды Елинек, на мате- риале её интервью А.В. Белобратову (составленному на основе элек- тронных писем и бесед в Вене в 1997-2002 годах).

Слово «табу», вынесенное в заголовок доклада, с одной стороны, кажется, совсем не подходит Елинек, которая в своих произведениях

смаксимальным усилием вскрывает нарыв социальных и психологи- ческих проблем современной ей Австрии. Она эпатирует, произносит вслух то, что говорить нельзя, а её анализ актуальных процессов — «забирается под кожу, сталкивает слова и понятия» [1, URL].

Но с другой стороны, «табу» — отсылка к фрейдистской линии, которая, несомненно, присутствует в творчестве Елинек, в частности, в романе «Пианистка» (1983). В чем-то биографическом, где деспотич- ная мать подавляет любые естественные процессы полового развития своей дочери занятиями музыкой.

Конечно, дело тут не только в запретах и ширящейся в подсозна- нии бездне тайных желаний и страхов. Очевидно, что Елинек ставит вопрос более важный: «Что произойдет с искусством или с человеком внутри искусства, когда к искусству относятся как к средству (до- стижения чего-либо)» [1, URL]? Сама писательница признается, что «Пианистка» в целом — это аллюзия на современную Австрию, ко- торая жива заслугами её великих музыкальных предков, а при этом неучтенными остаются «сотни и тысячи безвестных учительниц му- зыки, пианисток» [2, 291].

220

Возникает «горько-пародийная ситуация, связанная с учением Фрейда»* о том, что женщина в отличие от мужчины не способна

ксозданию качественных самостоятельных произведений, т.к. она не способна на сублимацию и в ней не нуждается. Очевидно неприемле- мая для лауреата Нобелевской премии, писательницы, задающей тон в современной немецкоязычной литературе, позиция.

Женский дискурс интересует Елинек не только в фокусе подсо-

знательного. Она рассуждает о том, что стремление мужчин преоб- разовать общество в чисто патриархальную систему строится на по- давлении в нем женского начала, женской инициативы. Воля к власти, однако, не чужда и женщине, и поэтому единственно приемлемой для нее площадкой для самовыражения остается семья.

Эта, по сути, единственная роль женщины, безусловно, важнейшая,

ккоторой «в то же время общество относится… снисходительно, без должного уважения» [2, 292]. И здесь в ловушке оказывается уже муж- чина. Отсюда болезненный контроль матери над своим ребенком, от- сюда подавление его индивидуальности до полнейшего её замещения.

Для Елинек в этом кроется глобальная проблема, и решение её очевидно — мужчины обязаны научиться делиться властью с женщи- ной, чтобы снизить то «давление, которое женщины оказывают на мужчин в быту» [2, 292].

Еще одна животрепещущая для Елинек тема — ярлык «женская литература», который время от времени «прикрепляют» к ее книгам. Во-первых, благодаря этому потенциально ограничивается круг чита- телей её работ. Ярлык как бы стремится «обезопасить» мужчин от погружения в «женский уголок»**, хотя на самом деле творчество Ели- нек — часть общего литературного процесса и ее работы не зацикле- ны на проблеме «женщины в страдательном залоге». Проблематика намного обширней и касается не просто каждого австрийца, но он также и европейского общества в целом.

Во-вторых, Елинек не приемлет то, что навешанные на ее произ- ведения ярлык как бы заранее подчеркивает некую «диминутивность» ее работ, а это не способствует адекватной оценке ее творчества на- равне с творчеством ее коллег-мужчин.

Вэтом вопросе феминизм для Елинек — это настойчивое желание восстановить справедливость и определить равнозначные позиции для женщины и мужчины в литературе.

* Иностранная литература. 2003. № 2. С. 291. ** Иностранная литература. 2003. № 2. С. 292.

221

Всвоем интервью, данному С. Сергееву А.В. Белобратов, отвечая на вопросы о Елинек, сожалеет, что писательница не приехала в Сток- гольм сама, а обращалась к мировому сообществу посредством виде- освязи. Ведь это, во-первых, было бы огромной поддержкой для всех замечательных пишущих сейчас женщин, а во-вторых, могло бы по- служить «затором маскулинной критике»*, которая впоследствии на- звала такое решение Елинек банальным капризом.

Влюбом случае, творчество Елинек — не только прекрасный дар современным читателям и исследователям, но и, возможно, «знак по- ворота» в оценке женского творчества в целом.

список Литературы

1.А.В. Белобратов; Беседовал С. Сергеев. «Эльфрида Элинек - писатель, выстроенный из литературных связей» // Новое время. 2005. URL: http:// noblit.ru/node/1369

2.Иностранная литература. 2003. № 2. С. 286-287.

* Новое время. 2005. URL: http://noblit.ru/node/1369

222

Хорин Д.Е.

Магистрант, 12Им 136 Тюменский Государственный Университет

Коллективный прозвищный фольклор

балтанских чувашей Тюменской области

Ключевые слова: чуваши, Нижнетавдинский район, коллективные прозвища.

Невозможно достоверно обозначить дату наиболее ранних пере- селений чувашей на сибирские земли, однако, можно говорить о на- чале формирования чувашского массива на юге Западной Сибири, начиная с первой четверти XX века. Именно в это время происходит существенный рост численности чувашей в регионе, образуются по- селения, этнический состав которых в значительной степени пред- ставлен переселенцами — чувашами.

Надо отметить, что Тюменский юг был зоной активных этнических контактов. Зачастую чуваши оказывались в смешанном этническом окружении: белорусские, татарские, русские, зырянские поселения соседствовали. При этом хозяйственный уклад, культурная среда эт- нодисперсных коллективов подвергались влиянию соседей. Возникала необходимость обозначить границы этнографических и географических групп. Это, а так же в некоторых случаях, труднодоступность локаций актуализировали противопоставление “своих” и “чужих”. В свою оче- редь, указанное противопоставление нуждалось в неком конкретном оформлении и репрезентации. В данной ситуации возникает традиция присваивания коллективных и локально-групповых прозвищ. Однако, в обрядовой составляющей традиционных обществ, так же и в еже- дневных ситуациях общения большую роль играли индивидуальные прозвища.

Наше исследование проводилось в этнолокальных поселениях чувашей, расположенных на небольшом ручье Балтан (балтанские чуваши), притоке р. Иска, Нижнетавдинского района Тюменской об- ласти. В указанной местности два поселения — с. Канаш и с. Малый Хутор — с большой долей этнических чувашей. Село Канаш было образовано чувашами — переселенцами в начале прошлого века. Об- разовалось на урочище, арендованном Феклистом Поповым, и имело название “хутор Феклистиха”. В 1927 году было переименовано в де-

223

ревню Чувашский выселок, после образования колхоза — в село Канаш. На сегодняшний день в селе Канаш расположено 95 дворов, в которых проживает 267 человек. Радом расположена деревня Белая Дубрава, основанная выходцами из Белоруссии и Украины. Сейчас в Белой Дубраве проживает 259 человек в 82 дворах. В селе Канаш имеется средняя школа, администрация, ФАП, два магазина. Так же, в пяти километрах расположено татарское село Чугунаево, насчитывающее 852 жителя. В деревне Малый Хутор Искинского сельского поселения проживает 132 человека в 52 дворах. Рядом с ним расположены села Иска, деревня Большой Хутор.

На территории указанных селений за время полевой работы было собрано небольшое количество коллективных прозвищ. Их можно раз- делить на локально-групповые (экзонимы) и собственно групповые, связанные с гендерной, профессиональной, либо другой принадлеж- ностью. К локально — групповым экзонимам можно отнести:

«Керажки»: Местные кержаки не хотели отдавать государственные земли, взятые ими в аренду, т. к. они считали их уже своими. Поэтому происходили разные противостояния, вплоть до серьезных разбирательств [3. ПМА — 2014 ]. Кержаками в дан-

ном случае чуваши хутора Феклистиха (Канаш) называли местных держателей этих урочищ, живущих в деревнях Велижаны и Самарья- ны (Иска). Согласно этимологического словаря Макса Фасмера «кер- жак» — старообрядец, скряга [7. С. 310, 376 ]. Вероятнее всего, в кон- тексте «свой — чужой» жители вышеуказанных деревень выступают для чувашей — переселенцев не как старообрядцы в каноническом смысле, а как обладающие данными землями по праву старожилов.

«Вместе с Андреем Васильевичем со своей семьей приехал его брат, Василий Иванович. Купили по дому. А землю старожилы не дают. Уперлись, не дают и все.» [6. С. 2].

«Челдоны»: На этих землях раньше жили челдоны. Знаешь, кто такие челдоны? Чел-дон. Человек с Дона. [1. ПМА — 2008]. Так называли жителей вышеуказанных деревень некоторые чуваши —

переселенцы. В том же словаре Фасмера челдоном называется при-

шлый, недавний выходец из России [8. С. 476]. Видимо, в этом про- звище, почерпнутом от родителей и не совсем верно истолкованном информантом, делается акцент на некоренной, пришлый статус дер- жателей земель.

Видно, что как на первое, так и на второе прозвище существенное влияние оказал конфликт между переселенцами и местным населени- ем, вызванный территориальным спором. Скорее всего, оба термина

224

были введены в контекст прозвищ первыми чувашами — переселен- цами балтанской локации и в изустной форме дошли до наших

дней.

Надо отметить, что манифестация прозвищ может быть как в виде лексем, так и в виде изречения пословичного и поговорочного типов. Несколько таких экзонимов удалось зафиксировать.

«— Чуваш, чё хромаш [чуваш, что хромаешь]? — Клаз полит [глаз болит]» [5. ПМА — 2012]. Балтанских чувашей называли не просто «чуваши», а в сокращенной форме присказки: «Чуваш, что хромаш?». Эту поговорку информант запомнил от своего деда, который какое-то время тесно общался с жителями соседней с селом Канаш деревни Белая Дуброва. Значения этой присказки он не знает, считает ее аб- сурдной. Нам думается, это связано вот с чем. В ходе интервью мно- гие жители села Канаш 1950-1960 г.р. упоминали о том, что до воз- раста 6-7 лет говорить по-русски они не умели [2,4. ПМА — 2014]. Языком общения для них был чувашский. Русский язык учили уже

вшколе. Их родители по-русски говорили плохо, некоторые не гово-

рили вообще. «Я часто путал слова. Раз в городе хотел купить яблок, а попросил яблони. Надо мной все смеялись.» [1. ПМА — 2008]

Вероятнее всего, абсурдность данной поговорки делает акцент на пло- хое владение балтанскими чувашами русским языком вплоть до третей четверти прошлого века.

«Чуваш — брат наш»: Кто муж-то у нее? Чуваш? Чуваш — брат наш. Так родители говорили. Так иногда называли балтанских чу- вашей в татарском селе Чугунаево. Татары и чуваши Поволжья многие века живут в соседстве, имея тесные культурные связи. Видимо, исто- рическая память об этом нашла отражение в соседстве уже на сибир- ской земле.

«Чаваш — йаваш*». Это поговорочное прозвище чуваши нередко применяли к себе [1. ПМА — 2008]. Действительно, можно отметить

вхарактере чувашей открытость, скромность, даже, некую застенчи- вость. Надо сказать, что до сих пор эти качества выделяют балтанских чувашей в среде своих этнических соседей.

Как упоминалось выше, контекст групповых прозвищ в среде бал- танских чувашей не ограничивался этнолокальной тематикой. Груп- повые прозвища присваивались и в ряде других ситуаций:

«Крашеная губа»: Дед рассказывал про чувашей из Канаша. Раз был он с агрономом на ферме, а там молоко от коров больных

* Йаваш (чув.) — тихий, скромный, кроткий.

225

во фляги грузят — и на машины. Он [дед Заикина К.С.] агронома спрашивает: — Ты чего, Петр Павлович, молоко от бруцеллезных коров во фляги грузишь? Тот ему отвечает: — Ничего страшного, в городе крашеная губа все выпьет [5. ПМА — 2011]. Прозвище

«крашеная губа» прочно закрепилось за городскими женщинами. Упо- треблялось в различных ситуациях.

«Городские». Этим прозвищем называли всех приехавших в данную местность жителей города. Причем, если прозвище «крашенная губа» никогда не произнесли бы в присутствии женщины, которой оно пред- назначалось, то по прозвищу «городской» человека могли спокойно назвать. Интересно, что в разряд «городских» переходили даже бли- жайшие родственники, уехавшие жить в город. Арсентьев И.К.: «Вече-

ром приехали городские. Мылись в бане, ужинали.» [1. ПМА — 2008]

Это информант пишет о своей родной дочери и ее семье, которые в 70-х годах прошлого века переехали жить в город.

Таким образом, можно отметить, что традиция коллективных про- звищ в среде балтанских чувашей Тюменской области выражена не явно. Вероятно, это связано с количественным фактором. Так, Брандес, в работе, посвященной коммуникативному анализу прозвищ, пытается установить нижний и верхний количественные пороги, в пределах которых создаются идеальные условия для функционирования прозвищ. Он приходит в выводу, что для деревень с населением до 500 человек прозвища не имеют шансов на существование: в таком коллективе слишком обширны родственные связи. А произносить прозвище в при- сутствие его носителя или родственников имеет силу запрета [9. С. 139148]. Однако, коллективный прозвищный фольклор все же, в какой-то мере, сложился в изучаемой этнодисперсной группе, видимо, в силу этнического и географического самоопределения.

список Литературы

1.Арсентьев И.К., г.р. 1925, село Мун-Ялы, Вурнарский р-н ЧАССР

//ПМА. 2008.

2.Арсентьев В.И., чуваш, г.р. 1960, село Канаш, Тюменская область, Нижнетавдинский район, ПМА. 2014.

3.Васильев В.Д., г.р. 1948, чуваш, ПМА. 2014

4.Грициенко Л.И., чувашка, г.р. 1957, село Канаш, Тюменская область, Нижнетавдинский район // ПМА. 2014

5.Заикин К.С., г.р. 1980, г. Тюмень // ПМА. 2012

6.Парминов А.А. Сказание о человеческом сыне Александре, названном так в честь князя древнерусской земли Александра Невского [был крещен в храме в день Святого Александра Победоносца и наречен этим именем]: машин. рук. п. Билимбай, 1990. 19 с.

226

7.Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. / Пере- вод и дополнения О.Н. Трубачёва. 4-е изд., стереотип. М.: Астрель, 2004. Т. 2. 671 с.

8.Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. / Пере- вод и дополнения О.Н. Трубачёва. 4-е изд., стереотип. М.: Астрель, 2004. Т. 4. 860 с.

9.Brandes S.H. The Structural and Demographic Implications of Nicknames in Navanogal, Spain // American Ethnologist. (Feb. 1975). Vol. 2. No. 1: Intra-

Cultural Variation.

227

Секция 5

Издательское дело и редактирование

228

Дронова Е.В.

студентка группы 4304 ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

«ЛИТЕРАТУРНАЯ ГАЗЕТА» А.А. ДЕЛЬВИГА и А.С. ПУШКИНА

КАК ИНСТРУМЕНТ ПРОДВИЖЕНИЯ КНИГИ И ЧТЕНИЯ В РОССИИ В ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ XIX ВЕКА

Ключевые слова: продвижение книги и чтения, книжный рынок, альманах, типология изданий, фикшн, нон-фикшн.

Продвижение чтения — процесс, имеющий особую значимость для общества. В настоящее время он не является новинкой и воспринима- ется обществом как закономерный и даже привычный, а его методы настолько ярко выражены, что при каждом проекте, запущенном с це- лью обратить интерес общества к книге, каждому члену этого общества становится понятно, к чему его хотят привлечь, что в большинстве случаев может вызвать обратную реакцию.

Собственно, цель настоящего исследования заключалась в опреде- лении того, как складывались традиции продвижения книги и чтения

вРоссии, в частности, посредством литературной газеты А.А. Дельви- га и А.С. Пушкина в условиях, когда книжный рынок только форми- ровался.

Как известно, «Литературная газета» — русская газета, выходившая

вПетербурге с 1 января 1830 г. по 30 июня 1831 г. Периодичность выхода: раз в 5 дней. Редактор-издатель с первого выпуска по ноябрь 1830 г. (№ 1-64) — А. Дельвиг, далее (№ 65-72 1830 г., № 1-37 1831 г.)

— О.М. Сомов. Редакция состояла из пяти отделов: проза, стихотво- рения, библиография русская и иностранная, ученые известия, а также смесь [10, URL].

Впервую очередь, отбор книг для представления читателю произ- водился по типам изданий: например, в разделе «Альманахи» поме- щались все свежие издания, соответствующие названию раздела («Северные цветы» на 1830 год; «Альманах Анекдотов» 1830 года; «Радуга», литературный и музыкальный альманах на 1830 год и т.д.).

С.А. Карайченцева в издании «Книговедение: литературнохудожественная и детская книга. Издания по филологии и искусству» рассказывает о том, что альманахи появились в русском литературнохудожественном репертуаре в 70-80-е годы XVIII века, и первые альманахи — «Российский Парнас», изданный известным поэтом,

229