2.8. Марксизм.

«Марксизм, - писал Трельч, - представлял собой исключительно действенное продвижение исторического мышления в конкретную действительность; особой заслугой его было то, что он открыл широкую зависимость этой действительности от технического и хозяйственного базиса. Нечто подобное было уже у Вольтера и Монтескье и их последователей, затем у Мезера и Герена и, наконец, у некоторых историков романтического направления, но без исключительной принципиальности, без острого анализа социально-экономических фактов и понятий и, самое главное, без синтетических и генетических средств диалектического метода. Диалектический метод остался в марксизме выражением диалектического мышления, которое умело теоретически охватывать коллективные единства и переходы развития и сохранять в тоже время их внутреннее единство и жизненность» (19 – 174).

В советской историографии безраздельно царила марксистско-ленинская методология и соответствующий ей формационный подход. Этим наследием пропитана вся отечественная историография, вузовские и школьные учебники. Это была разновидность так называемого ортодоксального марксизма, разработанного В.И.Лениным и его последователями («марксизм-ленинизм»).

Представим марксистско-ленинскую методологию в виде определенной системы, структура которой состоит из ряда элементов-понятий: материальное-идеальное, материя-сознание, три закона диалектики, общественно-экономические формации, базис, надстройка, классовая борьба, революция, производительные силы и производственные отношения, диктатура пролетариата, социализм-коммунизм, идея линейного технического прогресса и т.п. Этой методологии наиболее соответствовали экономический и социологический методы исторического исследования.

В ходе современных методологических дискуссий, по мнению О.Ф.Русаковой, «обозначилось четыре основных подхода к осмыслению кризиса марксистской методологии истории:

1. Это кризис всей марксистской методологии истории, поскольку ее центральное положение о развитии общественно-экономической формации, из которого следовал вывод о неизбежности гибели капитализма и торжестве коммунизма, не оправдалось практикой. В этой связи отечественная наука должна преодолеть марксизм и встать на новые методологические позиции понимания истории.

2. Это кризис той версии марксистской методологии истории, которая была представлена официальным, «директивным» обществоведением, догматизировавшим положения марксизма, т.е. «псевдомарксизмом». Сама же методология истории марксизма продолжает играть важную роль в развитии мировой исторической культуры. Отечественным исследователям надо не отбрасывать марксистское учение о формационном развитии общества и социально-историческом познании, а соединять его ценные моменты с другими плодотворными методологическими концепциями

3. Это кризис определенного раздела марксистской методологии истории, который называется «исторический материализм». Устарели главные категории истмата – «базис» и «надстройка». Их использование сдерживает развитие исторической науки, поскольку «автоматически ведет к повышению внимания к социально-экономическому фактору, его методологическому и исследовательскому преувеличению и одновременно к пренебрежению другими важными направлениями исторического прогресса: государственностью, культурой, религией и т.д.».

4. Не существует никакого кризиса марксистской методологии истории, ибо «…несбыточность коммунистического проекта не может служить основанием для вывода о ложности историко-материалистического метода». Обращаясь к марксизму как методу социального анализа надо разграничивать в марксизме теорию и политическую доктрину, метод анализа политики и политическую практику. Если политическая доктрина и политическая практика во многом устарели, то теория и метод социально-политического анализа не утратили своего значения» (15 – 179).

У О.Ф.Русаковой свой взгляд на суть кризиса марксистской методологии. По ее мнению его следует искать в «культурно-исторических и интеллектуальных корнях. Речь идет о духовной, общественной и научной атмосфере, которая стала складываться в мире в конце 80-х – начале 90-х годов, т.е. своеобразном «новом мышлении», созревающем внутри мирового сообщества. Под «новым мышлением» мы подразумеваем тенденцию к отказу от дуалистического, биполярного видения мира и происходящих социальных и культурных процессов.

В современных культурологических и науковедческих исследованиях данная тенденция улавливается чаще всего в категориях постструктурализма и исторической антропологии, а сама эпоха получила название постмодерна» (19 – 180).

«Марксизм как культурно-исторический феномен является одним из наиболее ярких воплощений черт прежней эпохи – эпохи нового времени, или модерна. Ему как никакому другому учению присущи следующие установки: монизм, конфронтационность и непримиримость, стремление к преобразованию мира, стремление стать высшим достижением науки» (19 – 181).

Главное, что, по мнению О.Ф.Русаковой, «позволяет марксизму войти в новую эпоху и занять там достойное место, заключено в его гуманистическом пафосе, парадигме очеловечивания мира и преодоления отчуждения, в понимании смысла истории человечества как развития всего богатства его человеческой природы. Наличие мощного гуманистического начала в марксизме стало питательной почвой для появления так называемого гуманистического направления в неомарксизме, которое связывают с творчествомД.Лукача, К.Корша, А Грамши. Не исключено, что современники эпохи постмодерна станут свидетелями возникновения новой разновидности гуманистически ориентированного неомарксизма» (19 – 182).