Международная безопасность

по количеству субъектов

однополярная

«коцерт держав»

многополярная

глобальная (универсальная)

по характеру отношений между акторами

коллективная

всеобщая

кооперационная

В случае с концепциями национальной и международной безопасно­сти российская внешнеполитическая мысль претерпела серьезные изме­нения за последние десять-пятнадцать лет. От идеологического унита­ризма (основанного на господстве марксизма-ленинизма) она перешла к мировоззренческому многообразию и интеллектуальной свободе. Ныне в России представлены все основные парадигмы ТМО, каждая из кото­рых имеет свою точку зрения на вопросы национальной и международ­ной безопасности. Несмотря на очевидное господство политического реализма и геополитики, другие школы тоже имеют возможность сво­бодно излагать свои взгляды и бороться за влияние на внешнеполитиче­скую элиту и механизм принятия решений.

Вместе с тем, необходимо отметить, что, несмотря на остроту пост­советской дискуссии по вопросам безопасности, она не приобрела дест­руктивного или национал-шовинистического характера. Наоборот, она имеет вполне конструктивную направленность, и даже наметилась тен­денция к определенному консенсусу между различными школами. Так, все они исходят из многомерного и многоуровневого понимания как национальной, так и международной безопасности. Согласны они меж­ду собой и в отношении возрастающей роли факторов «мягкой» (нево­енной безопасности). В противоположность советскому периоду для большинства российских школ ТМО защита национальных интересов в сфере безопасности является важным приоритетом. Они также не приемлют однополярную структуру международной безопасности, считая, что Россия, наряду с другими государствами, могла бы внести свой дос­тойный вклад в создание более стабильного и предсказуемого мира.

В то же время между российскими внешнеполитическими школами существуют серьезные противоречия по таким вопросам, как природа и оптимальная модель международной безопасности, роль военной силы в международных отношениях, оценка различных режимов международ­ной безопасности и поведения различных держав и международных организаций, приоритеты российской политики в области безопасности и пр. Такая полифония является нормальной для демократического дис­курса и, видимо, сохранится и в будущем (хотя различные школы могут меняться местами по степени влиятельности).

Необходимо отметить, что российская ТМО пока не преодолела пе­реходный период и, соответственно, характерные для него явления. Так, российские исследователи во многом продолжают быть зависимыми от западных методологических подходов и концепций международной безопасности, им по-прежнему не хватает своего «лица» в этой сфере. Сохраняется определенная изолированность российских специалистов-международников (особенно работающих на периферии) от самых пе­редовых течений современной зарубежной политической мысли. В свою очередь это приводит к господству так называемой модели «дого­няющего роста», обрекающей российскую ТМО на следование в киль­ватере западной науки. Недостаточна степень координации и институционализации действий исследователей в области международной безо­пасности. Представляется, что именно по этим направлениям (для ре­шения этих проблем) и пойдет дальнейшая работа отечественных спе­циалистов-международников.