53.Причинно-следственная связь, как условие деликтной ответственности в российском и зарубежном праве

Причинно-следственная связь, как известно, является обязательным условием деликтной ответственности, поскольку согласно ст. 1064 ГК РФ лицо (деликвент) отвечает именно за причиненный вред. В то же время в литературе отмечается, что причинность - это центральное, но, одновременно, неуловимое понятие в деликтном праве (Alastair Mullis & Ken Oliphant. Torts. Third edition. Palgrave Macmillan, 2003. P. 132). Традиционным научным постулатом является то, что для установления причинности необходимо наличие физической связи между поведением деликвента и возникшим вредом у потерпевшего (Michael A. Jones. Textbook on Torts. Eight Edition. Oxford University Press, 2007. P. 222). Однако на практике сложности в установлении причинно-следственной связи могут возникать в связи с тем, что на возникновение следствия влияло либо могло влиять несколько самостоятельных причин. То есть в ситуациях, когда методом мысленной изоляции не удается определить ту единственную конкретную причину, ставшую основанием для возникновения вреда у потерпевшего.

Теория необходимого условия: что противоправное действие должно быть непременным условием (conditio sine qua non) причинения вреда и в отсутствие этого действия вред не наступил бы. Теория адекватной причинной связи: наличие причинной связи констатируется, если данное противоправное действие существенно увеличивает возможность наступления вредоносных последствий. Таким образом, в отличие от теории эквивалентности, решение вопроса переносится в плоскость выявления наиболее вероятных (типичных) связей между действиями причинителя вреда и наступившим результатом. В доктрине и практике считается общепризнанным, что вред, наступивший в результате отдаленных последствий противоправного действия, возмещению не подлежит из-за отсутствия необходимой причинно-следственной связи.

Во Франции:

Возмещению подлежит лишь непосредственный вред (le dommage doit etre direct). Недопустимо возлагать на причинителя ответственность за настолько отдаленные последствия поведения последнего, которые могли бы возникнуть и без связи с таким поведением. Не возмещается косвенный (indirect) вред. Причинная связь между виновным поведением причинителя и вредом (un lien de caisalite) – одно из условий наступления деликтной ответственности.

В странах англо-американского права:

Так называемый слишком удаленный вред (too remote, not proximate) не возмещается.

Поскольку вред наступает в результате порождающей его последовательности взаимосвязанных событий, то из множества обстоятельств, охватываемых такой последовательностью, следует придавать правовое значение лишь соединенным причинно-следственной связью. Эта связь признается существующей между ущербом и вызвавшим его виновным действием, если ущерб не слишком удален от последнего (теория ближайшей причины). Если вред вызван несколькими виновными действиями, каждое из которых равно способствовало результату, то каждое из них признается основанием возложения деликтной ответственности. Если в числе таких действий имеется и действие, совершенное потерпевшим, то ему причитается только частичное возмещение.

В ФРГ и Швейцарии:

Не возмещается вред, возникший при отсутствии адекватной причинной связи. ГГУ содержит прямое указание на то, что размер возмещения может быть уменьшен в зависимости от того, в какой степени виновные действия потерпевшего способствовали наступлению вреда (§ 254).

Статья Богданова. Необходимо отметить, что теоретический инструментарий в области учения о причинности был сформирован, в основном, еще в период «индивидуалистического» понимания сущности гражданско-правовой ответственности. Это касается, например, как объективистской теории необходимого условия (condition sine qua non), так и субъективистской теории адекватного причинения. Более поздние теории, разработанные советскими учеными (например, прямой и косвенной; необходимой и случайной причинной связи и т. д.) и основанные на философском базисе, сформулированном классиками марксизма-ленинизма, также направлены на индивидуалистическое понимание сущности ответственности. Однако развитие общества, усложнение социальных связей, появление большого количества опасных для человека факторов и т. п. обусловили необходимость обеспечения справедливой компенсации потерпевшим, что в результате привело к постепенной (эволюционной) замене индивидуалистической парадигмы ответственности на другую парадигму — социализированную ответственность. Одним из первых на данную тенденцию обратил внимание Леон Дюги, указавший, что наряду с индивидуальной субъективной ответственностью за вину создается объективная ответственность за риск, которая находится в прямой связи с социализированной концепцией права.

Для установления причинности и, следовательно, ответственности необходимо наличие физической связи между поведением делинквента и возникшим вредом у потерпевшего. То есть, независимо от того, является ли ответственность виновной или безвиновной, гражданское право традиционно основывается на постулате: конкретный потерпевший должен доказать, что конкретный делинквент своими действиями причинил ему вред. Поэтому вывод суда штата Нью-Йорк, сформулированный в решении по делу Ingersoll v. Liberty Bank of Buffalo 14 N. E. 2d 828, 829 (N. Y. 1938) (если факты указывают на несколько возможных причин возникновения вреда, за одну или несколько из которых ответчик не отвечает, то при таких обстоятельствах потерпевший не может получить возмещение), — не противоречит и «континентальному» пониманию причинности, основанному на консервативной индивидуальной парадигме деликтной ответственности, как ответственности конкретного делинквента перед определенным потерпевшим.

Отечественной судебной практике в целях практической реализации начал справедливости было бы полезно использовать иностранный опыт установления причинно-следственных связей, который, в частности, был отражен в Принципах Европейского деликтного права (группа Тилбурга).

Названные Принципы основываются на теории необходимого условия (conditio sine qua non), так как в ст. 3:101 указано, что любое действие или поведение (в дальнейшем - действие) является причиной возникновения вреда у потерпевшего, если в отсутствие такого действия вред бы не возник.

На практике могут возникать ситуации, когда несколько (в том числе однородных) действий могли послужить основанием возникновения вреда, при неясности, какое конкретное действие явилось его действительной причиной.

Так, в этой связи вызывает интерес пример, приведенный профессором В.А. Тарховым. Караулов и Ширшов были осуждены за неосторожное убийство Копылова. Увидев на противоположном берегу реки колебание кустов и предполагая, что в кустах медведь, оба одновременно выстрелили из одинаковых ружей одинаковыми патронами. Одним выстрелом Копылову причинено сквозное ранение, от которого наступила смерть. Пуля от второго выстрела попала в нагрудный карман потерпевшего, где находились ракетные патроны, и, разбив один из них, не причинило ему каких-либо повреждений. Пленум Верховного Суда СССР отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение для установления конкретного лица, виновного в совершении преступления.

По мнению В.А. Тархова, несогласного с позицией Пленума, "вопрос о причинной связи представляется предельно ясным. Никакой предположительности здесь нет, участие обоих причинителей в убийстве положительно доказано. Совершенно очевидно, что смерть потерпевшего явилась необходимым результатом действий обоих обвиняемых, а то, что не причинила вреда пуля, попавшая в нагрудный карман Копылова, - это чистая случайность".

Таким образом, если бы решался вопрос о возмещении вреда в данном или подобном деле, по мнению В.А. Тархова, необходимо было бы привлекать к деликтной ответственности обоих лиц, несмотря на то что непосредственной причиной смерти послужил выстрел одного из стрелков. Получается, что названный автор интуитивно стал деиндивидуализировать причинность, допуская ее некоторую "коллективизацию".

В этой связи представляет интерес знаковый прецедент Summers v. Tice. В данном деле потерпевшему был причинен вред здоровью во время охоты. Сложность данной ситуации была обусловлена тем, что в потерпевшего одновременно и примерно с одинаковой дистанции выстрелили два человека. Потерпевший не мог доказать, какой конкретно из двух ответчиков причинил вред его здоровью. Однако Верховный суд Калифорнии посчитал возможным в данной ситуации переложить бремя доказательств на ответчиков, требуя от каждого из них доказывания отсутствия причинно-следственной связи между их действиями и возникшим вредом у потерпевшего. В результате суд сформулировал правило, что если каждый из ответчиков не представит таких доказательств, то они будут нести совместную ответственность перед потерпевшим.

Ratio decidenti данного решения было включено в положения параграфа 433 Второго Свода о Деликтах 1965 г. (Restatement (Second) of Torts), в котором было установлено, что, когда поведение двух или более лиц может причинить вред и доказано, что вред был причинен одним из них, но существует неопределенность, кто конкретно причинил вред, бремя доказывания того, что вред не причинялся, возлагается на каждое лицо. Рассмотренный прецедент послужил основой для разработки теории альтернативной причинности, при этом данная теория является достоянием не только англо-американской правовой доктрины, но и континентальной. Так, согласно п. 1 ст. 3:103 (Alternative causes) Принципов европейского деликтного права (группа Тилбурга) в случае множественности действий, когда каждое из них в отдельности могло бы быть достаточной причиной возникновения вреда, но остается неясным, какое из них фактически его причинило, каждое из таких действий рассматривается как причина до той степени, которая соответствует вероятности причинения таким действием вреда потерпевшему. Альтернативная причинность предусмотрена и в ст. 4:103 "Alternative causes" Принципов европейского права о внедоговорной ответственности за причиненный вред (подготовлены Рабочей группой по разработке Европейского ГК (Study Group on a European Civil Code). Впоследствии, основываясь на решении по делу Summers v. Tice, Верховный суд Калифорнии вынес знаменитое решение по делу Sindell v. Albott Laboratories (1980 г.). По данному делу потерпевшей был причинен вред здоровью, в связи с тем что ее мать, будучи беременной, принимала пилюли содержащие вещество DES, которое оказалось вредоносным для эмбриона. Иск был подан к нескольким компаниям из числа примерно 300 фирм, которые выпускали в данное время препараты, содержащие DES. Потерпевшая была не в состоянии доказать препараты какого конкретного производителя принимала ее мать за много лет до подачи иска.

Таким образом, отсутствовали доказательства индивидуализированной причинности действий конкретного деликвента, вызвавшие неблагоприятные последствия для конкретного потерпевшего. Вероятно, среди ответчиков, указанных в иске, отсутствовал и непосредственный причинитель. Однако суд вынес решение в пользу потерпевшей. Суд указал, что ответчики в совокупности представляли значительную долю рынка и можно было презумировать, что вредоносный препарат мог быть произведен одним из числа ответчиков и если ответчики окажутся неспособными опровергнуть данное предположение, то каждый из них может быть привлечен к ответственности за вред, причиненный здоровью потерпевшего в процентном соотношении, которое составляет долю каждого ответчика в рынке данного препарата. Таким образом, была сформулирована модель ответственности пропорционально с долей в рынке (market-share liability).