In vino veritas, друзья!

Sálve, néc minimó puélla náso.

Néc belló pede, néc nigrís océllis,

Néc longís digitís, nec óre sícco,

Néc sané nimis élegánte língua,

Décoctóris amíca Fórmiáni.

Tén província nárrat ésse béllam,

Técum Lésbia nóstra cómparátur?

Ó saecl (um) ínsapiéns et ínfacétum!

Добрый день, долгоносая девчонка,

Колченогая, с хрипотою в глотке,

Большерукая, с глазом, как у жабы,

С деревенским, нескладным разговором,

Казнокрада формийского подружка!

И тебя-то расславили красивой?

И тебя с нашей Лесбией сравнили?

О, бессмысленный век и бестолковый!

(А.Пиотровский)

Здравствуй, девушка с немаленьким носиком,

С пальцем недлинным и высохшим ротиком!

Ножка не блещет твоя красотой!

И слушать тебя не стал бы немой!

Как же смогли эти люди безумные

С Лесбией нашей тебя сравнить?

Как только римляне неостроумные

Уродку такую смогли полюбить?

Здравствуй, о большеносая дева,

Кратконогая, с взором туманным,

С языком не изящным, а бранным,

Ты и грязная, будто из хлева.

Формианского вора подруга,

Ты прославилась всюду красой.

Ставят Лесбию рядом с тобою.

Век бездарный борьбы и недуга!

Здравствуй, девушка, нос чей велик,

Ноги чьи некрасивы, глаза не черны,

Чьи пальцы недлинны, уста нечисты,

Чей на слух неприятен сварливый язык.

Ты, подружка вора из Формиан,

И тебя-то красавицей все величают,

Красоту Лесбии нашей – твоей затмевают?

О, век сей по правде безумен и пьян!

Здравствуй, девица,

Чей нос очень грозен,

Чьи губы влажны,

Пальцы ж малы,

Глаза не черны,

А ноги страшны и убоги.

Твоя речь груба,

И достоин тебя

Твой друг из Формиан.

Ты, вредное время,

Во всем виновато.

То век твой неостроумен и глуп,

Когда место Лесбии

(Моей ненаглядной)

Уродина жуткая

Нагло займет.

Ílle mi par ésse deó vidétur,

Ílle, sí fas ést, superáre dívos,

Quí sedéns advérsus idéntidém te

Spéctat et áudit

Dúlce rídentém, miseró quod ómnes

Éripít sensús míhi: nám simúl te,

Lésbi(a), áspexí, nihil ést supér mi

Vócis in óre,

Língua séd torpét, tenuís sub ártus

Flámma démanát, sonitú suópte

Tintinánt aurés, geminá tegúntur

Lúmina nócte.

Мнится мне, он бог, а не смертный образ,

Мнится, пусть грешно, он превыше бога:

Близ тебя сидит, не отводит взора,

Слушая жадно.

Смех рокочущий этих губ. А мне-то

Каково терпеть! Чуть, бывало, встречу

Лесбию – душа вон из тела. Слово

Вымолвить трудно.

Нем язык. Дрожа бормочу. Под кожей

Тонким огоньком пробегает трепет,

И в ушах звенит, и в глазах темнеет

Света не вижу.

(Я.Э.Голосовкер)

Тот с богами, кажется мне, стал равен,

Тот богов превыше, коль то возможно,

Кто сидит напротив тебя и часто

Видит и слышит,

Как смеешься сладко, - а я, несчастный,

Всех лишаюсь чувств оттого, что тотчас,

Лесбия, едва лишь тебя увижу, -

Голос теряю,

Мой язык немеет, по членам беглый

Заструился пламень, в ушах заглохших

Звон стоит и шум, и глаза двойною

Ночью затмилась.

(С.В.Шервинский)

Кажется мне тот богоравным или –

Коль сказать не грех – божества счастливей,

Кто сидит с тобой, постоянно может

Видеть и слышать

Сладостный твой смех; у меня, бедняги,

Лесбия, он все отнимает чувства:

Вижу лишь тебя – пропадет сразу

Голос мой звонкий.

Тотчас мой язык цепенеет; пламя

Пробегает вдруг в ослабевших членах,

Звон стоит в ушах, покрывает очи

Мрак непроглядный.

Áeneadúm genetríx, hominúm divúmque volúptas,

Álma Venús, caelí suptér labéntia sígna

Quáe mare návigerúm, quae térras frúgiferéntes

Cóncelebrás, per té quoniám genus ómn(e) animántum

Cóncipitúr visitqu(e) exórtum lúmina sólis:

Té, dea, té fugiúnt ventí, te nubile cáeli

Ádventúmque tuúm, tibi suávis dáedala téllus

Súmmīttít flōrés, tibi rídent áequǒră pónti

Plácatúmque nitét diffúso lúmine cáelum.

(Lucretius).

Рода Энеева мать, людей и бессмертных услада,

О благая Венера! Под небом скользящих созвездий

Жизнью ты наполняешь и все судоносное море,

И плодородные земли; тобою все сущие твари

Жить начинают и свет, родившися, солнечный видят.

Ветры, богиня, бегут пред тобою; с твоим приближеньем

Тучи уходят с небес, земля-искуснца пышный

Стелет цветочный ковер, улыбаются волны морские,

И небосвода лазурь сияет разлившимся светом.

(Ф.А.Петровский)

Félix, quí potuít rerúm cognóscere cáusas,

Átque metús omnés et inéxorábile fátum

Súbiecít pedibús strepitúmqu(e) Acheróntis avāri.

Fórtunatus et ílle, deós qui nóvit agréstes

Pánăque Sílvanúmque seném nymphásque soróres.

(Vergilius. Georgica, II, 490-494).

Счастливы те, кто вещей познать сумели основы,

Те, кто всяческий страх и Рок, непреклонный к моленьям,

Смело повергли к ногам, и жадного шум Ахеронта.

Но осчастливлен и тот, кому сельские боги знакомы,-

Пан, и отец Сильван, и нимфы, юные сестры.

Ad Cicerōnem

Dísertíssime Rómulí nepótum,

Quót sunt quótque fuére, Márce Túlli,

Quótque póst aliís erúnt in ánnis:

Grátiás tibi máximás Catúllus

Ágit, péssimus ómniúm poēta,

Tánto péssimus ómniúm poēta,

Quánto t(u) óptimus ómniúm patrónus.

Самый Ромула внук красноречивый,

Всех, кто жил и живет еще, Марк Тулиий

И премногих, что жить в грядущем будут,

Благодарность тебе с поклоном низким

Шлет Катулл, изо всех поэтов худший,

Как из всех ты патронов самый лучший.

(С.В.Шервинский)