§ 6. Разработка истории социологии

История социологии, изучение которой составило еще одно крупное направление научной деятельности Н. И. Кареева, ученый придавал огромное значение, считая знание истории науки неотъемлемым элементом и необходимой основой науч­но-исследовательского процесса. Занятия историей социологии были прямым продолжением его исследований в самых разных областях.

Содержание трудов Кареева свидетельствует об уважении к историко-научному аспекту каждой проблемы, к изучению ко­торой он приступает. На своем личном опыте социолога-пози­тивиста он убедился в том, что знакомство с развитием и дос­тижениями мировой философской и социологической мысли необходимо исследователю потому, что оно помогает «более исторически понимать культурное значение осуждаемых пози­тивизмом течений»¹. Это позволяет понять, почему история со­циологии занимает столь большое место в научной деятельно­сти Кареева. Материал истории науки был ему необходим для получения достоверных знаний об исторических путях и зако­номерностях развития гуманитарных наук.

Одну из важных функций истории социологии Кареев видел в том, что в условиях России, где социология не была офици­ально признана, публикация историко-научных работ служила средством пропаганды науки, способом ее академической лега­лизации.

о содержании, масштабах и стиле работы Кареева в области истории мировой социологии можно судить и по его публика­циям, специально посвященным процессам становления, раз­вития мировой и отечественной науки, и по изданному в конце XIX в. курсу лекций по социологии, и по многим его статьям, рецензиям на труды по истории и социологии отечественных и зарубежных ученых.

Большую ценность для специалиста представляют состав­ленные им обзоры. К началу XX столетия он подготовил обо­зрение успехов социологии в разных странах за прошедшие че­тыре десятилетия и изданной за это время литературы на фран­цузском, английском, немецком, итальянском, русском и других языках, с оценкой влияния социологической точки зре­ния «на другие, более старые общественные науки — государствоведение, юриспруденцию, политическую экономию, исто­рию».

Кроме того, историко-научный аспект Кареев всегда выде­ляет в своих трудах по общим вопросам социологии. Так, в ста­тье, посвященной 100-летию со дня рождения О. Конта, он рассмотрел важнейшие вехи на пути, пройденном позитивист­ской социологией после появления в 1830—1842 гг. во Фран­ции главного труда основателя позитивизма. Отдавая должное Конту, верно угадавшему исторический запрос своего времени, благодаря чему он смог создать один из грандиознейших па­мятников человеческого ума, Кареев рассматривает и слабые стороны его доктрины. Выделив те из них, с которыми он не согласен, он подверг их основательной аргументированной критике. Это касалось прежде всего серьезного пробела, допу­щенного Коптом в классификации наук: отсутствия в ней пси­хологии. Кроме того, Кареев не принял предложенное Контом деление истории человечества на три фазы, соответствующие трем типам мировоззрения, — мифологическому, метафизиче­скому и позитивному. Он не видел необходимости в этой пре­дельно общей схеме. И наконец, непростительным для осново­положника социологии моментом он считал полное игнориро­вание экономической стороны общественной жизни.

Особое место в историко-научных трудах Кареева отведено теме развития отечественной социологии. В них он выступил как основатель русской традиции историко-критических обозрений социологической литературы. Оценивая место России в общемировом процессе развития социологической мысли, Кареев подчеркивал, что отечественная социология развивается без отставания по сравнению с западноевропейской, а в чем-то и опережает ее. Социология США зародилась несколько позже, ее появление стало заметным только в 1880-е гг.

Неоднократно высказывал Кареев свою озабоченность уче­ного по поводу слабого знания достижений русской науки в странах с развитой социологией. Об этом он с горечью писал в рецензии на книгу по русской социологии американского уче­ного Ю. Геккера. Приветствуя появление этого труда, он отме­тил: «То, что делается в России по части науки и философии, кроме, пожалуй, естествознания, остается большей частью не­известным или очень мало известным на Западе». В трудах за­падных ученых по литературоведению и национальной истории разных стран «даже имена С. М. Соловьева и В. О. Ключевско­го блещут своим отсутствием».

В историко-научных работах Кареева дается подробное опи­сание процесса проникновения в Россию идей позитивизма. Он составил классификацию течений в отечественной социоло­гии, разработал и обосновал концепцию истории мировой со­циологии как целостного процесса, в котором особое место за­нимает русская социология, предложил периодизацию развития социологии, вскрыл наиболее характерные тенденции развития науки, показал особую специфику сложившихся на русской почве натуралистических направлений, рассмотрел процесс за­рождения и проявления в трудах русских социологов тенден­ции психологизма.

В предложенной Кареевым периодизации отечественной со­циологии весь пройденный ею путь представлен в виде трех больших отрезков: 1) с конца 1860-х до середины 1890-х гг.; 2) с середины 1890-х до 1917 г.; 3) после 1917 г.

Каждый из этих этапов соотнесен с главными событиями в истории науки: первый — с зарождением субъективной школы, второй — с усилением влияния на общественную и научную мысль марксизма, третий — с установлением после революци­онных событий 1917 г. господства марксистской идеологии и наметившейся в стране тенденцией к сближению экономизма с психологизмом (что Кареев считал желательным и вполне ре­альным).

Эта периодизация, отразившая объективный процесс развития социологии в России в его самом общем виде, продолжает использоваться в современных учебниках и учебных пособиях

по истории социологии.

Истории отечественной социологии посвятил Кареев ито­говый труд «Основы русской социологии». Работа над этой книгой продолжалась 10 лет в послеоктябрьский период (1919— 1929). Она испытала на себе все превратности судьбы социо­логии в нашей стране: готовая рукопись пролежала без дви­жения около семи десятилетий, дожидаясь, когда в России наступит время возрождения социологических исследований и социологического образования. Когда такое время, казалось бы, наступило, выяснилось, что для издания этого столь необ­ходимого труда не находится средств. Приходилось изымать из рукописи отдельные части и издавать их в виде журнальных статей. Ряд таких публикаций появился в журналах и сборни­ках 1890-х гг.

Социологическую мысль России во всем ее разнообразии Кареев представил в виде четырех направлений: органического (органическая школа или органицизм), дарвинского, экономи­ческого (отождествляемого с марксистской социологией) и пси­хологического. При этом он подчеркивал, что каждое направле­ние развивается в русле одного из двух широких и влиятельных течений мировой социологической мысли — позитивизма или

марксизма.

Сам Кареев был приверженцем первого и критиком второго. Хотя, как мы уже имели возможность в этом убедиться, и пози­тивизм вызывал у него ряд несогласий. Что касается марксист­ской социологии, то ее Кареев не отвергал полностью, считая, что некоторые ее части могут быть включены в более широкий контекст социологической теории, который у него ассоцииро­вался с социологией позитивизма. Аналогичную точку зрения высказывал М. М. Ковалевский.

Отдельную область постоянных занятий Кареева и важный элемент его теоретических исследований составляет критиче­ский анализ современных ему социологических теорий. Мы находим у него один из наиболее обстоятельных разборов органицизма, критику упрощенных представлений о человеке и обще­стве у сторонников этого направления.

Ученый обосновывает несостоятельность трактовок столь сложных явлений, какими являются человек, общество и соци­альные процессы, указывает на несовершенство приемов, осно­ванных на аналогии общества с живыми организмами и живот­ными сообществами.

В критических работах Кареев настойчиво проводит мысль о необходимости учитывать качественные различия, существую­щие между человеком и обществом, с одной стороны, и живот­ным организмом — с другой. В своем критическом анализе на­туралистических направлений в отечественной социологии Ка­реев находит, однако, мотив для исторического оправдания. В теориях А. И. Стронина, П. Ф. Лилиенфельда и других пред­ставителей органицизма он отмечает наличие, при всех их не­достатках, и некоторых положительных моментов. Это касается предпринимаемых ими попыток развивать и применять при объяснении природы общества научный подход, их стремления разрабатывать научные методы объяснения общественных яв­лений, а также применять при изучении общества принцип за­коносообразности. Вполне естественно, что будучи специали­стом, посвятившим все свои труды анализу личности как ис­ходного начала и цели истории, Кареев главный недостаток натуралистической социологии видел в игнорировании ее тео­ретиками этой важной темы.

Рассматривая отдельные направления в истории социологии либо взгляды того или иного ученого, Кареев в критических оценках исходил из своих позитивистских взглядов. Хорошо известна последовательность и принципиальность, которые он проявил как критик марксистской социальной мысли в целом, и особенно в том ее виде, который она приобрела на россий­ской почве.

В ряде трудов Кареев дал обстоятельный разбор марксист­ской теории общества. Он относился к той категории крити­ков, которой свойственно не отметать полностью идеи другой теории, а глубоко вникать в ее содержание и выявлять те ее элементы, которые могли быть использованы при построении более широкого (в данном случае по сравнению с уже имею­щимся — позитивистским) учения об обществе.

Обсуждая неприемлемые для него как позитивиста принци­пы марксистской теории общества, которую он не совсем тер­минологически корректно называл экономическим материа­лизмом, он считал необходимым не ограничиваться простым их отрицанием, а давать подробный разбор основных положений и понятий марксистской социологии. Эта часть научного на­следия Кареева явилась серьезным вкладом в историю отечест­венной и мировой мысли, образцом добросовестной и уважи­тельной (хотя во многом и непримиримой) научной критики марксизма.

Марксову пониманию эволюции общества как саморазвития он предпочитает идею творческой эволюции в духе Л. Уорда, который также признает активное вмешательство человека в естественный ход вещей. Однако, не приемля марксистскую социальную мысль в целом, Кареев выделяет в ней ряд таких моментов, которые заслуживают внимания с точки зрения син­теза знания и построения обобщающей теории общества.

Бросая общий взгляд на состояние марксистской социоло­гии к началу XX столетия, Кареев отмечал, что пока ее основа­тельная оценка затруднена по ряду причин, и, в частности, по­тому, что она страдает односторонностью, что «не имеет ни своей классификации наук, ни определенного взгляда на вза­имные отношения биологии, психологии и социологии».

Серьезный упрек в адрес марксистской социологии выска­зывал Кареев и в связи с тем, что она берет личность лишь как один из факторов общественного производства, понимаемый в хозяйственном смысле. Научная социология, подчеркивал Ка­реев, не мыслит теоретического понимания общества «без са­мого внимательного отношения к внутреннему миру лично­сти», причем для достижения необходимой полноты этого от­ношения необходимо, как он считает, присовокупить к нему этический элемент.

Концепция истории социологии Кареева отличается ориги­нальностью подходов и оценок, представляющих интерес для современных исследователей. Он подвергал критическому рас­смотрению материал, ранее не получавший освещения в социологической литературе. Например, он впервые обратил внима­ние на Н. Г. Чернышевского как мыслителя особого склада и больших нереализованных возможностей. Кареев увидел в нем самого крупного русского социолога того времени, когда со­циологии как самостоятельной науки в нашей стране еще не было.

Он оценил в Чернышевском потенциального ученого-со­циолога, который всем своим миросозерцанием, мыслями и образованием был подготовлен к усвоению идеи социологии, «к тому, чтобы сделаться у нас начинателем новой науки»¹. Это, по мнению Кареева, дает все основания для того, чтобы Н. Г. Чернышевскому в истории отечественной социологии бы­ло отведено место непосредственно перед П. Л. Лавровым, ко­торого Н. И. Кареев считал первым русским социологом.

Отмечая известную близость воззрений русского мыслителя к революционным взглядам Маркса (с трудами которого Чер­нышевский знаком не был), Кареев высказал твердую уверен­ность, что при более благоприятных обстоятельствах идеи, рав­ные по значимости марксистским, воспринятым в России как новое слово в социологии лишь в конце XIX в., могли прозву­чать здесь на полвека раньше. Кареев разглядел в Чернышев­ском основателя самобытной и наиболее адекватной россий­ским условиям социологической традиции, развитие которой было лишь намечено в виде тенденции, но не получило про­должения в силу трагически сложившейся личной судьбы это­го выдающегося русского мыслителя и общественного дея­теля.

Труды Н. И. Кареева по истории социологии принесли ему заслуженную известность как крупнейшему специалисту в этой области, поставив его в один ряд с такими представителями отечественной науки, как Е. В. Де Роберти, М. М. Ковалев­ский, В. М. Хвостов, К. Н. Тахтарев, П. А. Сорокин, среди ко­торых он по праву занимает место первого (и не только по вре­мени) в России историка социологии. Традиции изучения ис­тории социологии, заложенные в трудах Кареева, нуждаются в дальнейшем развитии в соответствии с сегодняшними пред­ставлениями о научном процессе и задачами социологических исследований в их современном звучании. В связи с этим представляет интерес его утверждение, относящееся к концу второ­го десятилетия XX в., что «социология находится еще в самом начале своего пути».