240 Истории с колес

ствовала себя двухколесным бомжем из за уже потрепанной клади и за- мызганного брезента.

Десять часов спустя мы с моими терпеливыми спутниками добрались до Куенса; город кишел мотоциклами, многие издавали оглушительный победный рев, какого я не слышала с самых Штатов. Казалось, я нечаянно попала на эквадорское празднование годовщины Harley Davidson. Я с голо- вой нырнула в веселье. Взялся за гуж, не говори, что не дюж, но скоро пи- рушка кончилась.

Я сказала «adios» Риккардо и перепившим харлееводам, и живописная горная дорога увела меня через эквадорские Анды в Перу; там, к моему об- легчению, действовала организованная и действенная схема прохода че- рез границу.

Мы изучали подробную карту, когда в комнату зашел мальчишка с подносом, наполненным горкой сочных ломтиков арбуза. Парню настро- го приказали первым делом предложить вкуснятину «нашей зарубежной гостье», и под пристальным взглядом трех молодых солдат я вежливо кус- нула мякоть. К несчастью, ломтик тут же треснул, и большой кусок арбуза свалился мне за пазуху! В голове промелькнуло несколько грязных шуток, но победило смущение. Я сравнялась по цвету с фруктом, который держа- ла в руках, и впилась глазами в карту, таможенники разглядывали ее с не меньшим усердием.

Я направилась в Лиму, где встречалась с подругой, Амалией. Она лете- ла из Лондона со своим мотоциклом, чтобы сопровождать меня на следу- ющем этапе пути. «Панамерикана» в северном Перу идет параллельно побережью Тихого океана через унылую безводную пустыню. Дорога ка- жется нескончаемой, полоса горячего черного асфальта и отдаленные бли- ки миражей под палящим солнцем. На западе — безупречные песчаные дюны, дальше грохочут волны Тихого океана. На востоке снова песок и пики Анд, как длинные серые пальцы в легкой дымке. Вдоль дороги разме- стились городки, словно вышедшие из «макаронного» вестерна: мужчины без рубашек с ковбойскими шляпами на затылке скачут верхом по пыль- ным, немощеным улицам. Древняя краска пластами сходит с вылинявших деревянных дверей винных магазинов, где за стеклянным ограждением выставлены темные бутылки с неизведанными алкогольными напитками.

А у редкого потока или реки собираются женщины и дети постирать ворох белья и разложить на горячих камнях, где одежда высыхает за счи- танные минуты. Но через каждую милю, как напоминание о двадцать пер- вом веке, громадные рекламные щиты восхваляют «Inca Kola», национальный напиток Перу — отвратное пойло с запахом жвачки и уме- стным золотым цветом под стать богатствам древних племен нации.

Но я не могла подолгу любоваться видами — в Перу на дорогах откро- венно сумасшедшее движение, которое требует полного сосредоточения. В конце концов я остановилась у отеля, невредимая, но измученная, и мне хотелось чего нибудь покрепче «Inca Kola».

Амалия прилетела через два дня, ее мотоцикл не заставил себя ждать, и скоро Ла Лима Локо превратилась в смутное воспоминание. Мы оказа- лись на дороге и помчались через прибрежную пустыню, перед тем как свернуть на восток к Андам, Мачу Пикчу и знаменитым линиям Наска. За

ЮЖНАЯ АМЕРИКА 241

Полчаса спустя

я на нетвердых

ногах выбралась

с тремя

колыхающимися

пакетами таку

рвоты. Пилот,

который вначале

провозгласил

Амалию и меня

«muy bonita», уже

не испытывал

к нам такой

бурной симпатии.

интригованные, мы решили осмотреть линии с воздуха, но, к несчастью, полет совпал с гаст роинтестинальным возмущением после целой тарелки таку таку. Через пару минут после взлета полупереваренное таку таку заполнило все возможные пакеты.

Полчаса спустя я на нетвердых ногах вы- бралась с тремя колыхающимися пакетами таку рвоты. Пилот, который вначале провоз- гласил Амалию и меня «muy bonita», уже не испытывал к нам такой бурной симпатии.

На следующий день я снова влезла на байк, испытывая легкую слабость, но и готов- ность одолеть 4000 м до Анд и сопутствующую высотную болезнь.

Мы быстро взбирались наверх, наворачи- вая круги, а воздух становился холодным и разряженным. Дальше полил дождь, быстро перешедший в острые ледяные градины, а за ним два часа валил снег. Нулевая видимость и онемевшие пальцы: мне ка- залось, мы на Аляске.

Земля на такой высоте пустовала, миля за милей мы не встречали ни- каких признаков человека. Единственные, кто здесь попадался, ламы, пря- тавшие самодовольные ухмылки в толстые шерстяные накидки. Наконец дорога пошла на спуск, и мы нашли приют в крошечной деревне у подно- жия Анд. Каменный домик, носивший гордое звание ресторана, был са- мым желанным зрелищем, там мы и остановились, мокрые, трясущиеся и почти онемевшие. Электричества и отопления здесь не водилось, а туале- том служила яма рядом с шелудивым псом. Но нам было наплевать. Жен- щины в ярких шерстяных шалях и черных шляпках «нагрузили» нас мате, чаем из листьев коки, против высотной болезни. Мы заказали все, что бы- ло в меню, и набросились на еду, как дикари.

Воскресенье, 23 ноября, 8.17: утреннее солнце мерцало на поверхнос- ти глубоких синих вод озера Титикака, мы только что миновали границу Боливии. По пути подцепили американского мотоциклиста, Роба, на BMW и отправились втроем по чудесной горной дороге вдоль кромки озера.

Через полчаса, к моему удивлению, Роб свернул на обочину и остался любоваться видом в одиночестве. «Где Амалия?» — спросил он. «Не знаю, она тебя не обгоняла?» «Нет», — встревожено ответил Роб.

Мы двинули обратно, и через несколько метров худшие страхи под- твердились. Перед нами предстало самое ужасное зрелище, какое я толь- ко видела вне кинотеатра. Амалия лежала на спине в луже крови, вокруг собрались озабоченные боливийцы. Мотоцикл пострадал меньше, чем его хозяйка. Амалия была почти без сознания: зубы выбиты, лицо в крови, струящейся из носа, рта и ушей. Подбородок рассечен, нос, судя по всему, сломан, безвольно висящая правая рука неестественно изогнута.

Роб не стал терять времени даром и помчался в ближайший городок Таквина за помощью. Тем временем толпа зевак росла и, невероятно, но