Бытие как время (временность)
Понимание Времени как абсолютного горизонта Бытия и сознания составляет принципиальное установление современной феноменологии и фундаментальной онтологии. Это понимание достигнуто путем анализа “работы” сознания и его значимость подтверждается тем, что и современная наука (физика, космология), исходя из совершенно объективных данных, приходит к аналогичным выводам.
Начнем с научных “объективных данных”[14]. Современная физика не может руководствоваться более привычным (и принятым в классической физике) представлением о времени как абсолютной шкале изменений. Иными словами обыденное и классическое научное представления исходят из абсолютности одновременности, т.е. абсолютного различия прошлого (“раньше”), настоящего (“теперь”) и будущего (“после”). Из идеи абсолютного объективного времени вытекает и классическая концепция причинности , согласно которой для любого события (изменения) можно однозначно указать предшествующую во времени причину (другое событие или изменение). Физический мир при этом представляется в виде совокупности независимых причинных цепей.
В основу современного представления о времени положена идея относительности одновременности (теория относительности), в соответствии с которой временные изменения относительны реальным условиям взаимодействия (системы координат) и для Вселенной в целом понятие одновременности теряет физический смысл. Из данной теории вытекает множество парадоксальных, и тем не менее экспериментально подтвержденных, следствий. Наиболее интересное состоит в том, что при “скорости света” время как бы “останавливается”, лишается смысла поиск предшествующих причин для данного квантового события и пр. Поскольку эта скорость считается базовой для Вселенной, то следует допустить, что именно такой образ времени является универсальным. Если спросить, каковы должны быть онтологические условия, при которых соблюдаются данные эффекты, то мы придем к представлению о Вселенной как континууме взаимодействия[15], т.е. едином органичном Целом - а это и есть тот образ, который всегда исповедовала философская онтология.
Понимание органичности или системности физического мира (Вселенной) находят воплощение в идеях и принципах синергетики [16], которые показательны в плане установления связи между самоорганизацией систем и временем. Структуры со-существования (протяженные или материальные структуры) имеют тенденцию к однообразию, к гомогенности, к энтропии. Негэнтропийная (информационная) тенденция связана с со-бытийным, временным порядком мира. Достаточно заметить, что всякое разнообразие возможно только как "последовательность" событий. Время имеет место при условии, что что-то случается.
Классическая наука, ориентируясь на свой идеал - физическое знание, знала две составляющих мироздания - вещество и энергию. Сегодня мы является свидетелями “ментальной революции” в структуре научного знания, связанного с тем, что общенаучное понятие информации[17] (негэнтропии) становится третьей составляющей картины мира и теоретических построений. (Например, частотные характеристики движения в классической физике не рассматривались как информационные по сути, что сегодня является очевидным).
Информация – это есть транслируемая структура («отраженное разнообразие»),2 которая, как таковая, предполагает наличие генерирующей структуры (источник информации), рецептирующей структуры, среды (канала передачи), кода, сигнала (материального носителя кода).
Рассмотрим теперь проблему времени “со стороны сознания.”
Прежде всего, обратим внимание на то, что человек обладает не одним, а двумя образами времени. Один образ это тот, который мы получаем, наблюдая за различными перемещениями тел в пространстве - идеальным образцом такого времени служит градуированное перемещение стрелки часов. Очевидно, что в данном случае мы о времени судим косвенно: по характеру пространственных изменений. Это образ физического времени.
Другой образ это образ имманентного времени [18], свидетелем которого мы становимся, когда пребываем в сфере мысли, воображения, мечты или будучи просто увлеченными каким-то делом. Это состояния, о которых обычно говорят: "не замечаем времени!" Мы "не замечаем" того, физического времени, но безусловно переживаем некое дление, имманентное самой сознательной жизни. Можно ли считать, что то состояние временности, которое переживается в моменты подъема духа, есть некая субъективная иллюзия или деформированное восприятие физического времени? Может быть наоборот - именно наше имманентное время передает действительную структуру бытия, а физическое время есть только проекция бытийного времени (временности) в пространство сущего?
Для выявления принципиальных особенностей имманентного сознания времени, обратим внимание на временной порядок речи (действия, которое можно считать образцово сознательным). Заметим - для того чтобы, уловить смысл слова, мы должны воспринимать его во времени континуально, как одно “теперь”. (Если же мы слышим отдельные звуки, то не можем понять смысла.) Смысл фразы нам понятен при тех же условиях: когда оно воспринимается как единое событие мысли. В том же самом состоянии мы находимся, когда погружены в воображаемый мир романа или поглощены музыкальным произведением[19]. Таким образом, выход в структуру временного Целого является необходимым условием сознавания.
Отсюда становится понятной основная феноменологическая посылка, что сознание и время тождественны. Это связано с тем, что мысль не имеет статуса протяженности, но представляет собой чистое со-бытие. Каждый акт мысли континуально взаимодействует с другим как одно событие с другим. Континуум каждой мысли обладает определенной мощностью, который иерархически [20] встроен в более мощный континуум.
От чего зависит мощность временного континуума cogito (сознания - я мыслю)? От мощности мысли, от интенсивности духовной жизни. Великие человеческие произведения это произведения созданные в рамках одного “Теперь” создателя, потребовавшие от него великого духовного усилия. Именно в этот континуум и вовлекают нас великие произведения.
Заметим, что “предметом” предыдущего анализа был творческий, продуктивный опыт мысли, который мало брался во внимание в классической философии. Из аналитики этого опыта вырастает основная посылка онтологии: поскольку человек и мысль существуют, то Мир в своем фундаменте должен быть устроен по образу и подобию своего феноменального проявления.
Философская трактовка времени восходит к Канту, который показал, что время не является эмпирической данностью, но представляет собой “априорную, чистую форму внутреннего созерцания”. Феноменология радикально онтологизировала это положение, во-первых, отождествив мысль со Временем (Время не просто дано мысли, но есть форма самой мысли, выражающая способность конституирования всех предметностей сознания) и, во-вторых, приняв, что это Время и есть подлинное время самого Бытия.
Если пространство задает структуру со-существования, то время это событийная структура Мира (бытийная окрестность вещи). Диалектика пространства и времени разворачивается в отношениях дискретного и континуального, необходимости и свободы, действительности и возможности.
Время и пространство неразрывны, но далеко не безразлично какая сторона этого единства становится определяющей для человеческих мыслей и поступков. На каждую вещь можно смотреть двояко: как на локализованное в пространстве и как на нечто временное (событийное). Чувственному восприятию вещи даны пространственно, умозрению - они даны в их временности. Если мы понимаем вещь, то мы знаем способ её становления, т.е. её временность. Эту временность мы охватываем своим понятием (пониманием) - потому-то временность имманентна пониманию (мысли). В акте мысли (размысливания вещи) мы понимаем вещь как событие мира. Быть вещью или /и быть событием - таковы две модальности присутствия. Мы легко представим себе всю разницу, если поставим вопрос о приоритете отношения к другому человеку : полагать его вещью или событием [в моей жизни].
Для умозрения категория времени одна из самых трудно постигаемых. По выражению Августина, мы знаем, что есть время лишь до тех пор, пока себя об этом не спрашиваем. Для постижения времени важна именно эта коллизия: "знаю до тех пор, пока не делаю предметом анализа"[21]. Ибо естественно предположить, что для умопостижения наиболее трудным является самое близкое самому уму.