Тема 4. Образование и современная реальность: социальные проблемы

1. Образование как фактор социальной мобильности

Взаимосвязь, взаимовлияние системы образования и социальной структуры общества - актуальная сфера исследований в мировой социологии. Институт образования с его формальными организациями, осуществляя формирование личности путем активного участия в процессе социализации, играет при этом важную роль в сохранении и изменении социальной структуры, влияя на условия и возможности вертикальной и горизонтальной мобильности, трансмиссии и конверсии статусов. В то же время, различные социальные группы стремятся реализовывать свои интересы посредством системы образования, теми или иными способами оказывая явное либо латентное воздействие на ее структуру и функционирование, в частности на практику селекции на разных стадиях обучения, а также на содержание и направленность учебных программ.

Образование в современном обществе воплощает в себе целый ряд конфликтов между различными группами. Ни прежде, ни в настоящее время образование - не гарантия жизненного успеха (как в России, так и в других странах), однако существенно влияет на вероятность его и, обладая одновременно символической и практической значимостью, в большой степени определяет статус, социальное поведение, наконец, судьбу человека. Не удивительно, что доступность образования стала одной из ведущих тем и в научных исследованиях, и в публичных дискуссиях. Закономерно, что доступность образования – приоритетное направление в Концепции модернизации российского образования^*.

Набор возможностей, предоставляемых обществом гражданам в тот или иной период его развития, представляет собой некий ресурс, который используется ими по-разному. Говоря об использовании, правомерно иметь в виду и то, как отражаются возможности в ориентациях, и то, как они осваиваются (или присваиваются) индивидами в ходе жизненной карьеры. Речь может идти, в данном смысле, о том, на какие возможности ориентирована молодежь из разных слоев и как в действительности распределяется между разными социальными слоями вероятность реализации конкретных вариантов из набора возможностей.

Взаимодействие, происходящее при этом в социуме, нередко оборачивается столкновением, конфликтом. В нем участвуют, с одной стороны, возможности, предоставляемые обществом молодежи (в частности, в сфере образования), с другой - ориентации молодежи относительно набора предоставляемых ей обществом возможностей. Первая составляющая обусловлена прежде всего рядом факторов, соотносимых с общей ситуацией в стране, глобальными условиями, ее определяющими. Вторая, кроме того, - социальными, демографическими, социально-психологическими и другими характеристиками как молодежи в целом, так и ее частей, групп выходцев из разных слоев общества, а также отдельных индивидов. Итогом, как бы результирующей взаимодействия обеих составляющих, являются действительные шаги молодых людей, их жизненные пути, судьбы. Это не что иное, как вероятность реализации возможностей.

Один из самых распространенных и привлекательных мифов – о равенстве людей. Идеал равенства сопровождает человечество на протяжении тысячелетий. Не было эпохи, когда бы он ни занимал умы людей самого разного общественного положения. Не было философа, не посвятившего ему свои труды или, по крайней мере, не высказавшегося по этому поводу. Не было и нет общественного движения, партии, политического деятеля, которые бы им не манипулировали.

Представления, связанные с этим мифом, нередко игнорируют очевидное, например, то, что люди не рождаются абсолютно одинаковыми, подобно серийным роботам (как, возможно, хотелось бы известным диктаторам и их последователям), и на этой основе взращивается вера в необходимость и справедливость так называемой социальной уравниловки. Анализ подобных представлений находим в социологической классике. “Умственные способности, вкус, научный, художественный, литературный или промышленный талант, мужество и физическая ловкость даруются нам судьбой вместе с рождением точно так же, как передаваемый по наследству капитал, точно так же, как в прежние времена дворянин получал свой титул и должность… Нельзя идти в требованиях равенства настолько далеко, чтобы утверждать, что раздел должен производиться поровну между всеми, безо всякого отличия для более полезных и достойных членов общества. При таком понимании справедливости нужна была бы совершенно особая дисциплина, чтобы выдающаяся индивидуальность могла примириться с тем, что она стоит на одной ступени с посредственными и даже ничтожными общественными элементами”⁶.

Критики этого мифа, отмечая его наивность и невозможность полного его воплощения, должны признать, что он сыграл важную роль в возникновении и становлении прогрессивных тенденций в мировоззрении. Это одно из тех заблуждений, которые помогли человечеству достичь позитивных результатов. Среди них и блестящие прорывы в философской мысли, и такие важнейшие в истории достижения, как демократические революции. Подобно тому, как наивные с современной точки зрения географические представления поры Христофора Колумба привели к открытию Американского континента для европейцев, или тому, как с экспериментов алхимиков, искавших философский камень, началась наша эра синтетических материалов.

Миф этот, конечно, не только российский, это миф общечеловеческий, интернациональный, а корни его уходят в давние представления о “золотом веке”. В России он нашел благоприятную почву и был с успехом использован партийной пропагандой. Наряду с другими мифами, он был важной частью идеологии советского периода в России. С иронией писал Эмиль Дюркгейм в 1897 году о наивности “некоторых авторов”, считавших, что проблема устранится сама собой, “как только исчезнет передача по наследству экономического благосостояния"⁷. Однако тоталитарное государственное устройство представляло себя народу как претворяющее мифы в явь. Совсем не случайно строки одной из самых распространенных песен были сделаны лозунгом: “Мы рождены, чтоб сказку сделать былью”. Пропаганда настойчиво утверждала, в частности, что обеспечивается равный доступ к общественным благам. Это положение поддерживалось официальной пропагандой не только посредством повторения, но также и статистическими выкладками, которым надлежало быть убедительными. Так, в качестве доказательства равенства возможностей всех членов общества приводились данные о представительстве рабочих, крестьян, женщин, национальных меньшинств в сфере образования.

В отношении образования это в самом деле существенный аргумент, поскольку образование, в силу выполняемых им социальных функций, связано с социальной мобильностью. Не случайна популярность у нас личности Михаила Васильевича Ломоносова, ставшего поистине культовой фигурой; сплетенный из исторических фактов и литературного вымысла образ мальчика, который из северной провинции пешком пришел в Москву и стал выдающимся ученым, - замечательное воплощение идеала.Миф был взорван социологическими исследованиями. Введенная в оборот научная информация опровергла его. Начатое в 60-х годах классическое исследование В.Н.Шубкина⁸ на репрезентативных материалах продемонстрировало, что советское общество отнюдь не свободно от неравенства в системе образования, трансмиссии статусов, прочих явлений такого рода, свойственных и другим обществам.

В 80-е и 90-е годы внимание общества не раз обращалось к вопросам социального равенства. Росли надежды, что разрыв между “верхами” и рядовыми гражданами будет если не стерт полностью, то по крайней мере сокращен. Старые и новые лидеры предпринимали соответствующие популистские шаги, оставшиеся в памяти взрослых и юного поколения как эпизоды.

Последние социологические исследования свидетельствуют, однако, что дифференциация в российском обществе не только не уменьшилась, но и возросла. Это отчетливо видно как по статистике материального уровня жизни, так и на примерах социального неравенства в образовательной сфере, что будет показано ниже. При исследовании проблемы равного доступа к получению образования, неизменно находящейся в эпицентре исследований образований, как правило, отмечается сложность проблемы, зависимость социальных процессов в сфере образования от многих факторов, неоднозначность процессов и трудности прогнозирования их динамики. Взаимовлияния социальной структуры, экономических, демографических, культурных факторов и образовательной сферы порождают ситуации, важные для общественного развития и требующие продолжения усилий исследователей. Образование рассматривается как социальный институт, балансирующий между равенством и справедливостью. Исследуются роль социального капитала, проблемы социальной справедливости в новой социальной реальности, влияние семьи на достижения детей в учебе и т.д⁹.

Яркое развитие получила эта проблематика во французской социологии, где рассматривались в основном два вида интерпретации происходящего в образовательной сфере. Одна интерпретация предполагала, что в образовании происходит легитимация наследования социального статуса, необходимая для воспроизводства неравенства, при этом декларирование равенства возможностей оказывается не подлинной целью системы образования, а лишь мистификацией¹⁰. Другая интерпретация¹¹ предполагала, что политика в образовательной сфере действительно пытается поощрять детей к получению образования, но терпит неудачу, так как семья не проявляет соответствующего интереса: у семьи нет гарантии, что подросток получит необходимые дипломы и, вслед за этим, соответствующие социальные блага. (Разносторонний анализ развития социологии образования во Франции, суммирующий и прогностический, сделан в публикации¹²).

Вопрос о том, какая интерпретация более адекватна действительности или, может быть, какая из них в реальности преобладает, представляя ведущую тенденцию, является ключевым для истолкования текущих социальных процессов в образовательной сфере. Оказывается ли главной причиной наблюдаемой социальной дифференциации в сфере образования то, что отсутствует реальная доступность образования для всех и потому выходцы из низов не могут одолеть социальных фильтров, а значит, уступают места в образовательных учреждениях, дающих высокую квалификацию и престижные профессии, детям из семей элиты и близких к ней групп? Или дело в том, что подростки из низов не претендуют на эти места, молодые люди и их родители не хотят, чтобы дети получали высокий уровень образования? Для приближения к тому, чтоб либо разрешить эту дилемму применительно к российской специфике, либо придти к синтезу разных точек зрения, далее будут рассмотрены материалы эмпирических исследований.

Исследовательский проект, начатый В.Н.Шубкиным в 1962 году, охватил социальные, экономические, демографические проблемы вступления молодежи в самостоятельную жизнь¹³. Продолжение массовых обследований создало уникальный динамический ряд, позволяющий анализировать ход процессов на протяжении 35-летнего периода¹⁴. Банк данных исследовательского проекта можно охарактеризовать как итог ряда регистраций определенных параметров (привлекательности профессий, личных планов молодежи, реальных шансов юношей и девушек из разных социальных слоев на получение различных уровней образования и т.д.) в менявшихся обстоятельствах измерений (демографическая, экономическая, политическая ситуация, состояние рынка труда и пр. условия “естественного эксперимента”).

Информационная база представляет собой композицию данных. Она содержит результаты обследований и материалы государственной, ведомственной, местной статистики, относящиеся к экономической характеристике региона, демографической ситуации, приему в учебные заведения и т.п. Ориентации, равно как действительные жизненные пути юношей и девушек, рассматриваются на широком социальном фоне, в связи с динамикой влияющих на них процессов и явлений.

Методические подходы, применяемые в проекте, создают информационную основу для сопоставления устремлений юношей и девушек с тем, как фактически складываются их судьбы. В методике обследований сочетаются анкетный опрос и сбор объективной информации. На первом этапе (анкетный опрос) перед окончанием средней (полной) школы регистрируются представления о профессиях, намерения, ожидания юношей и девушек. Наряду с этим фиксируется подробная социально-демографическая информация персонально о каждом из выпускников. На втором этапе, примерно через полгода, собирается информация о том, как в действительности сложилась судьба каждого выпускника школы после ее окончания.

В Новосибирской области по единой методике обследования проводятся с 1962 года. Они были проведены также в других регионах Сибири, в Ленинградской области, нескольких областях Центральной России, республиках бывшего СССР. В данной лекции будут использованы материалы обследований в Новосибирской области в 1963, 1983, 1994 и 1998 годах, они будут сравниваться с материалами обследований 90-х годов в других регионах.

Для того, чтобы приступить к анализу материалов обследований, необходимо хотя бы вкратце охарактеризовать изменения ситуации, которые не могли не сказаться на социальном поведении молодежи в сфере образования. В последние 10-15 лет это был целый комплекс существенных влияний. Определили его разнообразные политические, экономические и другие перемены в стране.

С одной стороны, ситуация стала более благоприятной для учебы: сказались и характер демографических процессов, и то, что вузы и средние специальные учебные заведения пошли навстречу устремлениям молодежи, желающей учиться, получать перспективные профессии, - увеличивая прием, открывая обучение по ряду популярных, востребуемых на рынке труда профессий.

Однако целый ряд факторов сделал ситуацию более жесткой, чем прежде.

Значительно снизился уровень жизни большой части населения¹⁵, отсюда - усиление ориентации на выживание: тут уж не до учебы, когда надо зарабатывать, помогать семье. Увеличилась социально-экономическая дифференциация населения¹⁶. Вследствие экономического спада резко сократился спрос на рынке труда, - как вообще на рабочую силу, так и на молодежь в особенности, в том числе на молодых специалистов по многим профессиям¹⁷; это также не могло не воздействовать на социальные процессы в сфере образования. Изменилась роль образования в процессах социальной мобильности. Как следствие, произошли подвижки престижа образования и многих высококвалифицированных занятий, разные в разных слоях общества¹⁸.

Шла плюрализация образовательных учреждений, и она не могла не иметь социального характера: углублялась дифференциация их как привилегированных и массовых¹⁹. Снизился уровень государственных гарантий в сфере образования²⁰. Уменьшалось федеральное и местное финансирование, внедрялось платное образование, и на фоне снижения материального уровня жизни это уменьшало шансы значительной части молодежи на получение качественного образования. Складывалась иерархия “элитных” и “дешевых” образовательных учреждений. Сформировалось “золотое сито”, через которое проходят главным образом дети из верхних социальных слоев. Из-за падения уровня жизни во многих слоях общества упали практически до нуля возможности миграции для продолжения образования, следовательно, усилилось неравенство возможностей получения образования для молодежи из разных регионов, из столиц и провинций, из поселений с разным уровнем урбанизации²¹.

Результатом ужесточения условий жизни, формирования “золотого сита” в образовательной сфере стало закрепление, а в некоторых важных аспектах и углубление в последние годы социальной дифференциации в сфере образования.

Рассмотрим характер происходящего в школе. Массовизация школы, предпринятая в советский период под лозунгом всеобщего среднего образования, дала приток подростков в старшие классы. В них стала обучаться бóльшая, чем прежде, часть каждой из возрастных когорт. В начале 60-х годов выпускниками дневной средней школы ежегодно становились менее 30% тех, кто ранее оканчивали дневную неполную школу. А 20 лет спустя – практически в 2 раза больше. Например, в 1980/81 учебном году в девятом классе дневной средней школы начали учебу 59,7% окончивших дневную неполную школу, а впоследствии выпускниками дневной средней школы стали 57,2% тех, кто в 1973 году пришел в первый класс (рассчитано по первичным данным Госкомстата РФ).

В старшие классы школ пришли подростки из групп, занимавших отнюдь не верхние этажи в социальной иерархии, из семей, где родители не имели высшего образования. Исследование показало, что основным ресурсом пополнения выпуска из средних школ были дети таких родителей, как служащие со средним специальным и общим образованием, рабочие малых городов и поселков²².

В последние 10-15 лет в школе произошли значительные изменения. Во всех классах увеличился “отсев” – так на учительском жаргоне называется убыль учеников за год, от класса к классу. "Отсев" был относительно мал и стабилен в начале 80-х годов; его интенсификация началась в 1986–1987 годах, когда стали ощутимы первые признаки экономических и социальных перемен в стране, и достигла максимума в начале 90-х годов. В последние годы "отсев" уменьшился, но и теперь он в несколько раз превышает уровень 80-х годов²³.

Сравнивая данные по когорте, окончившей среднюю (полную) школу в начале 90-х годов, с данными для когорты, получившей аттестаты зрелости в начале 80-х, - сопоставляя, насколько они были "охвачены" общим образованием, - мы, по существу, можем сравнить пути, а в известном смысле и судьбы, двух когорт, поскольку образование во многом определяет жизненную карьеру. Данные государственной статистики показывают, что когорта начала 90-х годов была "охвачена" общим образованием в существенно меньшей степени, чем когорта, представляющая молодежь начала 80-х годов (табл. 1). Даже и неполное среднее образование, называемое теперь основным, в начале 90-х годов получила определенно меньшая часть когорты, нежели в начале 80-х. Из "отсевов" в отдельных классах складывался весьма печальный итог – 1,5 - 2 миллиона детей и подростков, которые не работают и не учатся²⁴.

Табл. 1. Численность учащихся на начало учебного года и выпускников школ (%), Россия

Годы обучения в средней (полной) школе	Поступили в 1 класс	Выпуск из основной школы	Поступили в старшие классы средней (полной) школы	Выпуск из средней (полной) школы
1973/74 – 1982/83	100.0	102.9*	59.7	57.2
1984/85 – 1993/94	100.0	85.5	45.6	41.0

Примечание (*): Численность учащихся включает в себя второгодников и мигрантов, а потому сумма может превышать 100%. Источник: первичные данные Госкомстата РФ.

“Отсев” (как было и с пополнением старших классов при массовизации общего образования) не может не носить социального характера. В оттоке молодежи из школы одни группы представлены реками, другие – маленькими ручейками.

Приведем далее данные обследований в Новосибирской области – развитом промышленном и сельскохозяйственном регионе, центр которого – одно из крупнейших урбанистических образований в стране.

Социальный состав старшеклассников и выпускников школ анализировался по агрегированным группам, где статус определялся положением родителей выпускников по отношению к власти и собственности, характеру труда родителей и уровню их образования. Рассматривались: дети руководителей высокого, среднего и низкого рангов - региональных, партийных, производственных и др.; дети специалистов - лиц высококвалифицированного умственного труда, имеющих высшее образование, не занимающих руководящие должности; дети служащих - работников преимущественно умственного труда, не выполняющих управленческих функций, имеющих среднее образование, общее или специальное; дети рабочих и крестьян - лиц преимущественно физического труда, не требующего высокого уровня образования и не связанного с управлением. Такой вид группировки имеет традицию как в российском обществе, так и в российской социологии.

Приведем примеры, поясняющие, как производилась кодировка информации, получаемой в результате обследований. Из числа работающих на промышленном предприятии к группе руководителей относились директор, главный инженер, начальник цеха; к группе специалистов - инженеры, работающие в конструкторских бюро и в цехах; к группе служащих - бухгалтер, учетчик, кладовщик; к группе рабочих - токарь, штамповщик и пр. В больнице: руководители - директор, главный врач, заведующие отделениями; специалисты - врачи разных профилей; служащие - медицинские сестры, санитарки, курьеры; рабочие - водитель санитарной машины, уборщица.

Отнесение школьника к той или иной группе означает, что оба или по крайней мере один из родителей обладают указанными признаками. При этом определяющим принималось социальное положение того из родителей, чей социальный статус выше (например, для семьи, где отец - преподаватель вуза, а мать - лаборант со средним специальным образованием, информация о ребенке кодировалась как о выходце из семьи специалистов). Понятны ограничения, связанные с таким подходом; вместе с тем, он позволяет провести необходимый анализ.

В последние годы обследований в этой классификации добавилась группа детей мелких собственников. Эта категория населения, официально появившаяся в России лишь недавно, быстро стала заметной частью общества. В нее входят мелкие торговцы, владеющие торговыми местами или арендующие их на рынках, “челноки”, осуществляющие импорт мелких партий одежды, ремесленники, владеющие мастерскими по ремонту, и т.п. Эти люди, в большой части, бывшие высококвалифицированные инженеры предприятий военно-промышленного комплекса, лишившиеся работы, или учителя, чья зарплата не дает средств для существования, или их близкие коллеги. После кризиса августа 1998 года к ним присоединилась часть служащих разорившихся банков и частных предприятий.

Табл. 2. Динамика социальной структуры выпускников дневных средних (полных) школ (%), Новосибирская область

Группы	1963	1983	1994	1998
Дети руководителей	7.4	3.8	26.9	22.2
Дети специалистов	25.3	25.4	24.0	25.2
Дети мелких собственников	-	-	1.4	13.4
Дети служащих	23.7	31.8	27.2	24.2
Дети рабочих и крестьян	36.3	37.4	14.9	14.2
Прочие	5.1	0.1	2.0	0.4
Нет информации	2.2	1.5	3.6	0.4

Как показано в табл. 2, дети руководителей в Новосибирской области начала 60-х годов составляли менее 1/10 всех выпускников дневных средних школ области. Дети специалистов - около 1/4. В сумме - примерно треть выпуска из школ. При этом дети - выходцы из семей рабочих и крестьян составляли более 1/3 школьного выпуска; дети служащих - немногим менее 1/4.

За последние годы тридцатипятилетнего периода произошли перемены очень значительные и по количественным показателям, и по социальному содержанию. В 1994 году группа детей руководителей превысила 1/4 всего числа выпускников средних школ области. Относительное увеличение доли детей руководителей составило 600%. Она выросла в 7 раз по сравнению с началом 80-х годов, в 3,5 раза - относительно начала 60-х. Дети руководителей потеснили детей из других групп, при этом доля детей рабочих и крестьян уменьшилась в 2,5 раза. В 1998 году наблюдаем большой рост доли детей мелких собственников. В 1994-м их было всего 1,4%, а теперь стало 13,4%. Их теперь почти столько же среди выпускников школ, сколько детей рабочих и крестьян. В остальном характер распределения остался таким же, каким был в 1994 году.

Была сделана проверка полученных результатов на материалах локальных обследований, проведенных на одних и тех же объектах. Это стало возможным благодаря тому, что банк данных исследовательского проекта содержит материалы как по школам, где обследование проводилось однократно (в каком-либо одном году), так и по школам, где такое обследование предпринято повторно в разные годы. Расчеты по отдельным школам (принимающим детей определенного микрорайона), где обследование производилось в разные годы, выявили тот же эффект, что и основная выборка, притом он наблюдался в населенных пунктах с различной степенью урбанизации²⁵. Проверка была произведена и на материалах переписей населения, и она также подтвердила результаты, полученные в обследованиях. При этом наибольшие изменения, как показало обращение к материалам переписей, произошли в сельских школах.

Перераспределение шансов на получение детьми полного общего среднего образования произошло, как свидетельствуют результаты исследования, в основном между рабочими и крестьянами, с одной стороны, и руководителями - с другой, в пользу последних. Подтвердивших свое право входить в дверь первыми. К ним присоединяются заявившие о себе дети мелких собственников. Дети рабочих и крестьян стали "отсеиваться" из школы на предыдущих ступенях обучения в значительно большей мере, чем прежде. А суммарная доля детей руководителей и специалистов в выпуске из средней школы возросла почти до 50%. Группа, прежде самая многочисленная, оказалась в меньшинстве, а самая малочисленная в прошлом получила более четверти объема выпуска.

Только ли в Сибири это произошло? Данные обследований по трем городам - Москве, Новосибирску и Краснодару свидетельствуют, что и в столице России, и в крупнейшем центре на востоке страны (называемом столицей Сибири), и в краевом центре на юге (в одной из наших южных столиц) наблюдается в выпуске из полных средних школ преобладание детей из социальных групп, занимающих более высокое положение в социальной иерархии.

Как видно, наблюдение происходящего в динамике показывает не просто некоторые изменения социального состава. Перемены кардинальны, они, представляется, могут быть квалифицированы, по аналогии с физическими явлениями, как смена социальной поляризации молодежи, получающей аттестат зрелости в качестве мандата на дальнейшее продвижение и готовящейся занять ведущие позиции в завтрашнем обществе. Методика обследований предусматривала также сбор информации о привлекательности профессий для старшеклассников накануне окончания школы. Старшеклассникам предлагался список из десятков профессий, привлекательность которых следовало оценить²⁶. Полученные данные позволяют составить представление о том, как отражается в сознании молодых людей мир профессий (и, следовательно, соответствующих им социальных статусов). На основании этой информации можно судить о молодежных предпочтениях, понимаемых как некий воображаемый выбор: высокие оценки привлекательности, по-видимому, доставались профессиям, которые молодые люди предпочли бы избрать для себя, если б не было целого ряда ограничений: с одной стороны, таких, как материальные условия жизни, конкуренция со сверстниками; с другой – таких, как собственные способности, академическая успеваемость; и прочих элементов реальности, выполняющих роли регуляторов.

Результаты обследований еще в 60-х годах, а потом и позднее, показали, что привлекательность профессий для старшеклассников – выходцев из разных социальных групп - не одинакова. Чем выше статус и уровень образования родителей, тем более привлекательны для молодых людей занятия квалифицированного умственного труда, требующие высокого уровня образования. Вместе с тем, направленность преимущественно на продолжение образования видна во всех группах старшеклассников; возможно, здесь сказывается и то, что школа выравнивает ориентации учащихся.

Наиболее ярко устремленность к образованию как главная черта характера ориентаций старшеклассников проявилась в 90-х годах, и это отчетливо показывают материалы последних обследований. В 90-х старшеклассники стали когортой, очень однородной по ориентациям. Это и понятно: ведь это подростки, которые уже прошли жесткий отбор, и у них уже сформированы весьма четкие и в большой степени сходные устремления. Они добрались до завершающей школьной ступени, чтобы двигаться дальше. Во всех рассматриваемых группах самые привлекательные профессии – одни и те же. Верхние ступени иерархии занятий представлены одинаковыми профессиями, среди которых преимущественно такие, что требуют высокого уровня образования: юрист, врач, научный работник-экономист, переводчик с иностранного языка, программист и другие. Различия между ориентациями групп, конечно, есть. Так, например, дети рабочих и крестьян, в отличие от других, включили в число профессий весьма высокой привлекательности – продавца. Однако в целом налицо единодушие старшеклассников, из каких бы семей они ни происходили. Например, нынешнему лидеру привлекательности – юристу – все группы старшеклассников давали в начале 80-х годов от 6,9 до 7,5 баллов²⁷, а в конце 90-х – от 8,4 до 8,9 баллов. Словом, имеются полные основания утверждать, что во всех группах наблюдаются ориентации на занятия, предполагающие получение высшего образования, эти ориентации являются предпочтительными, то есть преобладают над ориентациями на менее высокие уровни образования, и распределены данные ориентации во всех рассматриваемых группах молодежи практически одинаково.

Распределение же личных планов старшеклассников, в отличие от данных о привлекательности профессий, показывает значительно бóльшую дифференциацию, и притом вполне определенного характера.

Вузы – всегда главное направление в ориентациях тех, кто получает полное среднее образование, а другие учебные заведения избирают те, кто не попадает в число лидеров когорты. При этом во все годы обследований фиксировалась дифференциация личных планов в зависимости от социально-профессионального статуса родителей. Чем выше статус родителей, тем сильнее проявлялась в планах группы выпускников на будущее ориентация на высокий уровень образования.

Рис. 1. Структура личных планов выпускников школ (планировавшие в % к численности

групп). Распределение по социально-профессиональному статусу родителей.

Новосибирская область, 1998 г.

В 90-х годах – при том, что предпочтения выровнены, - дифференциация личных планов оказалась также ярко выраженной. Рис.1 наглядно представляет: доля планировавших поступить в вузы в той или иной группе молодежи тем больше, чем выше социально-профессиональный статус родителей. На среднее специальное и начальное профессиональное образование нацелены в первую очередь дети рабочих и крестьян. Такая зависимость наблюдается во всех регионах, где проводились обследования.

На приведенных материалах наблюдаем, как молодые люди при формировании своих личных планов, вводя в рассмотрение существенные элементы реальности, корректируют свои устремления относительно сформировавшейся у них структуры привлекательности профессий. Полученные материалы позволяют предположить, что различия между предпочтениями и личными планами обусловлены не только тем, что подростки имеют различные склонности, трезво оценивают свои способности и т.п. Подойдя к рубежу окончания средней школы и определяясь в своих планах на будущее, подростки вполне реально рассматривают свои подлинные возможности в той системе социальных отношений, в которой они вступают в самостоятельную жизнь, и определенная часть молодых людей понижает планку своих притязаний.Распределение реальных жизненных шагов выпускников средних (полных) школ по социально-профессиональному статусу родителей носит также дифференцированный характер, при этом дифференциация при переходе от личных планов к жизненным шагам снова углубляется; например, в 1998 году стали студентами вузов 77,8% детей руководителей из 89,9% планировавших (86,5% осуществили свои намерения) и лишь 39,1% детей рабочих и крестьян из 57,8% имевших такие планы (удалось реализовать намерения 67,6% подростков).

Это ярко показывает, какие социальные слои в большей мере пополняют учебные заведения высшего образования, а какие - учебные заведения, дающие специальности с меньшей квалификацией. Различия в судьбах, ожидающих выходцев из семей руководителей и специалистов (вузы – это их “экологическая ниша”), и судьбах, уготованных для тех, кто родился в семьях служащих, рабочих и крестьян, очевидны. В предыдущие годы обследований и в других регионах наблюдалась аналогичные картина.

Ситуация, в которой находятся в системе образования дети из групп, занимающих относительно высокие позиции в обществе, показана на рис. 2. На протяжении всего периода обследований дети руководителей и специалистов интенсивнее представлены среди планирующих поступить в вузы, чем в числе всех выпускников школ, и в еще большей мере - среди поступивших в вузы. И наоборот, дети рабочих, крестьян и служащих реже встречаются среди планирующих поступить в вузы, чем в числе выпускников школ, и еще реже - среди поступивших (рис. 3). Так работает отбор, несомненно, носящий по сути своей социальный характер, при переходе от общего среднего образования к высшему.

Рис. 2. Динамика социального состава при переходе от общего среднего образования

к высшему. Дети руководителей и специалистов. Новосибирская область

Рис. 3. Динамика социального состава при переходе от общего среднего образования к высшему. Дети служащих, рабочих и крестьян. Новосибирская область

Очевидно, что ресурсы, предоставляемые сегодня российским обществом в виде возможностей, существующих в отечественной системе образования, используются разными социальными группами в разной мере.

На протяжении процесса формирования ориентаций и социального поведения молодые люди делают очередные последовательные шаги от абстракций к реальности, от преобладания предпочтений – к синтезу как «внутренних», так и «внешних» факторов, осмысливаемых применительно к специфике собственной индивидуальности²⁸. При этом по преимуществу осознанно или по преимуществу интуитивно, не обладая полной информацией, индивиды производят некое суммирование, приходят к результирующей, которая определяет содержание при переходе от каждой предыдущей стадии формирования ориентаций и социального поведения к каждой последующей. И шаг за шагом, как мы видели на эмпирических материалах, в итоге углубляется дифференциация.

Когда молодые люди предпринимают попытки осуществить свои личные планы, происходит их столкновение с реальностью, и действительность проявляет себя уже не в том виде, в каком она отразилась в сознании молодого человека, и не в той степени, в какой он ее учел при формировании личных планов, - срабатывает собственно действительность, такая, какая она есть, и в полной мере. Как показывают материалы обследований, взаимодействие с реальностью образовательной сферы происходит по-разному для молодых людей из разных социальных групп и разные имеет следствия. Здесь неравенство проявляет себя зримо и именно таким, каким его сформировали к определенному моменту общие социальные условия.

Формирование личных планов относительно выбора жизненного пути после окончания школы происходит на основе картины мира профессий, косвенно представляющих социальные статусы, при этом молодой человек должен в достаточной мере трезво учитывать реальность, в частности, собственные возможности, шансы на получение того или иного уровня образования, той или иной специальности. Процесс формирования личных планов правомерно рассматривать как часть процесса социализации, и притом важную часть. Принимая во внимание результаты исследования, нельзя не признать, что на рассматриваемом этапе социализации подростки из групп, занимающих не верхние ступени в социальной иерархии, вынуждены в значительной мере осознать существующее неравенство, проявляющееся, в частности, в образовательной сфере, и адаптировать, в соответствии с этим, свою жизненную стратегию к действительности. По-видимому, учет факторов реальности, в том числе и социального неравенства, определенно проявляется при переходе от предпочтений к формированию личных планов.

Нельзя исключить и того, что еще при складывании в сознании предпочтений молодые люди учитывают ограничительные факторы реальности. Если это так, то можно считать верным предположение, что часть молодых людей, особенно из страт, далеких от вершины социальной иерархии, принимает во внимание свои шансы на достижение тех или иных позиций в обществе и занижает ориентации уже на стадии формирования предпочтений.

С учетом отмеченного выше, представляется правомерным высказать утверждение, что не только при окончании средней (полной) школы, но и на предыдущих ступенях школьного обучения происходит нечто подобное. Решение о целесообразности продолжения учебы в школе либо ухода из нее на различных ступенях школьного обучения подростки и их родители принимают с учетом ряда факторов действительности, в том числе шансов на получение определенного уровня образования и соответствующих статусов в будущем. Это и проявляется в динамике «отсева» из школы.

В целом, как представляется, есть основания заключить, что возможна следующая интерпретация существующей дифференциации в сфере образования в России, - дифференциации, сохраняющейся и углубляющейся под воздействием снижения уровня жизни, безработицы, изменения престижа образования и профессий высокой квалификации, внедрения платного образования и других факторов, о которых шла речь выше.

Отчасти подростки и их родители не проявляют интереса или необходимой активности для освоения ряда возможностей, предоставляемых системой образования (не хотят). Отчасти же сказывается неравенство в возможностях получения образования, особенно ярко выявляющее себя в отношении высшего образования. В результате происходит в значительной мере не выравнивание шансов, не обеспечение социального лифта через образование, а именно легитимация наследования социального статуса и воспроизводство неравенства. При этом терпят неудачу те, кто не могут преодолеть препятствия, чтобы воспользоваться возможностями, теоретически или потенциально предоставляемыми всем членам общества. К этой категории акторов образования примыкают и занижающие планку ожиданий, поскольку не надеются преодолеть препятствия; это те, кто не хочет потому, что не может (или полагает, то есть прогнозирует, что не сможет).

Приходится констатировать: за годы, на которые возлагались большие надежды как на период демократизации общества, сфера образования ярко высветила, что на самом деле проявился обратный эффект - социальное неравенство не только сохранилось, но и возросло. Если к анализу ситуации в обществе в целом прибавить данные по общему и специальному образованию, неизбежен вывод: социальная дифференциация усилилась и «помолодела».

Неравенство зримо проявляет себя в школе, затем оно обретает еще большую определенность в сфере специального образования, закрепляется в ней; так формируется то, что находит продолжение в дальнейших жизненных путях поколения и выражается в воспроизводстве и углублении социальной дифференциации. В утрированной форме суть происходящего может быть выражена словами: наследные принцы и наследные нищие.

Происходящее в сфере специального образования, в том числе высшего, преимущественно продолжает тенденции прошлого и близко к тому, что наблюдается в других странах. Разительные перемены наблюдаем в шансах на получение общего образования. Именно здесь – болевая точка. Однако неправомерно и бессмысленно адресовать упреки школе, системе образования, делать их ответственными за все. Мы видим здесь отражение происходящего в обществе в целом. Сфера образования - лишь зеркало наше, не будем же на него пенять. Конечно, отчасти дифференциация молодежи формируется из-за особенностей структуры и функционирования системы образования, внутри нее. Она, разумеется, могла бы предпринимать меры, в какой-то степени компенсирующие отрицательные воздействия. Общество вправе ждать от нее активной позиции, а не пассивного дрейфа. Но, вместе с тем, продуктивно ли выдвигать обвинения социальному институту, обессиленному недостаточным финансированием, обескровленному оттоком кадров из-за нищенской оплаты труда?

Критикуя утопии, отбрасывая спекуляции, невозможно отказаться от идеала равенства. Нельзя, как видно из приведенных результатов исследования, и отрицать существование проблемы. При этом вопрос, неизбежны ли такого рода издержки развития, является не вполне корректным. Ориентируясь на либеральные модели, российское общество неизбежно сталкивается с их как позитивными, так и негативными последствиями. Приходится как бы заново, на собственном материале, изучать и оценивать складывающиеся социальные механизмы, возникающие конфликты, пути их разрешения. Здесь – одна из важнейших задач, стоящих сегодня перед социологией образования.

Но как в реальности приблизиться к идеалу? Какова, в частности, может быть технология выравнивания шансов, связанных со сферой образования?

Продуктивные подходы к этой сложной проблеме, по-видимому, следует искать в компенсирующих мерах. Таких, что смягчали бы воздействия, создающие и углубляющие дифференциацию. Они должны охватывать не только сферу образования, должны быть комплексными, систематическими, имеющими прочное организационное и финансовое обеспечение. В сфере образования им следует отвести особо важную роль. Это и материальная поддержка, и дополнительные занятия, и усилия по социальной и профессиональной ориентации. Они целесообразны на всех стадиях обучения. Однако по-настоящему эффективны они, как показывает отечественный и мировой опыт, не в старших классах школы или вузах, а в раннем возрасте²⁹.

Компенсаторные программы, имеющие целью нейтрализовать последствия неблагоприятного социального и экономического положения, могут быть разнообразными, применительно к той или иной конкретной специфике. Они нуждаются в оценке объективной и разносторонней, учитывающей потенциальные возможности и реальные ограничения. Разработка таких мер требует тщательного прогнозирования их последствий в различных аспектах. Уверенно можно предсказать, что они принесут результаты неоднозначные, в том числе и новые противоречия, которые, в свою очередь, потребуют от общества мер по их разрешению. Это, однако, не может быть аргументом против научного анализа и практической деятельности.