ПРЕДИСЛОВИЕ

Никогда прежде проблемы изучения исторического опыта, его значения в жизни людей не стояли так остро, как в России в конце XX в. Они волнуют не только ученых, но и рядовых граждан. Споры об истории России ведутся везде: в транспорте, в заводских цехах, в семьях. Создается впечатление, что история страны, ее оценка разделяют людей более глубоко и непримиримо, чем реальные проблемы текущей жизни.

Тупиковость современных политических ситуаций в России образуется в значительной мере от того, что политическая элита и общество пока не в состоянии посмотреть на реальные процессы с позиций, не ангажированных прошлым' временем. Отсюда: потрясающая мифологизированность политики, которой заморочены рядовые граждане. Очень сложно быть объективным в оценке явлений, которые являются частью собственной жизни. Прошлое еще долго будет довлеть над людьми, жить как бы с ними рядом. Но для движения вперед важно понять самих себя, особенности нашего общества. Пора перейти от лобовой критики или глухой обороны к анализу.

В России всегда важнейшей доминантой общественного сознания являлось историческое миропонимание. Это сложилось исторически. Россияне осознавали себя как часть большого общепланетарного мира. Миропонимание, которым руководствовалось несколько поколений людей в советскую эпоху, в значительной мере разрушено в настоящее время. Новое складывается медленно и трудно. В этих условиях преподавание отечественной истории в высшей школе приобретает общегражданское значение. Необходимо помочь студенческой молодежи осознать исторические особенности российского общества, сформировать миропонимание, свободное от синдрома гражданской войны.

Предлагаемый курс лекций по истории России читался на экономическом факультете МГУ, в центрах переподготовки преподавателей истории в МГУ и РГГУ. Этот курс основан на единой авторской концепции, опирающейся на принципы цивилизационного подхода. Принципы цивилизационного подхода к истории, особенно культуры, разрабатываются давно и продуктивно в мировой и отечественной науке. Опираясь на достигнутое, автор сформулировал собственное видение, работающую концепцию, которая позволила системно анализировать исторический материал. Главная задача — дать цельное представление об историческом пути России, показать становление и развитие страны, являющейся циви-лизационно неоднородным обществом, выявить воздействие мощных цивилизационно формирующих центров — Востока и Запада. Исторический материал излагается в компаративистском ключе. История России рассматривается в сравнении со странами Запада и Востока.

Принципы цивилизационного подхода позволяют:

— Определить историческое место России в мировом человеческом сообществе, понять особенности ее общественной организации и культуры в сравнении с опытом разных народов.

— Дать цельное представление об историческом пути страны во всей его сложности, о цивилизационного плана причинах трудностей в ее развитии при колоссальном человеческом и природном потенциале.

— Высветить альтернативы общественного развития на разных этапах истории страны, раскрыть коллизии борьбы вокруг проблем исторического выбора и причины победы определенных сил в тот или иной момент истории.

Материалы и факты черпались из многообразной литературы: многотомные издания. Всемирная история», «История СССР», различные энциклопедии, монографические исследования, научные статьи, учебные пособия, хрестоматии и другие труды. Использованы и собственные исследовательские материалы. Авторское видение

отечественной истории не претендует на непогрешимость (тем более, что оно развивается вместе с автором). Курс лекций — это одна из попыток продемонстрировать возможности цивилизационного подхода в преподавании отечественной истории. Автор заранее приносит извинения за возможные свои и чужие оплошности, которые вольно или невольно воспроизведены в тексте. Даже при тщательном отборе материала избежать неточностей и ошибок не всегда удается.

ВВОДНАЯ ЛЕКЦИЯ

ИСТОРИЯ. ИСТОРИКИ. ОБЩЕСТВО

Размышления о природе исторического знания столь же стары, как и сама история. Люди всегда интересовались своим прошлым, задавались вопросом о важности этих знаний. В.О. Ключевский писал: «Без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего в нем живем, как и к чему должны стремиться, механическими куклами, которые не родятся, а делаются, не умирают по законам природы, Жизни, а ломаются по чьему-то детскому капризу.

Научное познание окружающего, в том числе социального, важный компонент взаимодействия человека с миром. Оно развивается вместе с обществом. Представления о мире в древности и сейчас существенно различаются: изменился мир, изменился и человек. История — это развивающийся массив социального опыта, передающийся от поколения к поколению, который каждый раз осмысливается заново. Бытуют разные, часто полярные оценки одних и тех же событий, периодов истории. В связи с этим не теряет актуальности вопрос о возможностях научного познания истории. Если одно и то же событие может иметь противоположные оценки, то можно ли назвать историю наукой? Проблема истинности исторического знания всегда волновала ученых, приводила к дискуссиям, то тлеющим, то бурно вспыхивающим в кризисные периоды. Велись такие споры и в XX веке. Разумеется, советские историки в них не участвовали: для них все было раз и навсегда определено классиками марксизма-ленинизма. Каковы основные позиции, высказываемые в ходе дискуссий?

— Историческое познание произвольно и лишено всякой научности. Историк творит историю совершенно субъективно. Он не воспроизводит факты прошлого, а создает их, исходя из собственных идей и представлений о времени. Сторонники такого мнения прокламируют жесткую детерминированность представлений о прошлом современностью, мировоззрением историка. При таком подходе объективность и научность исторического знания исключаются. В атмосфере, созданной такого рода развенчанием истории как науки, усилились тенденции изображать историю не столько как науку, сколько как художественное творчество. Участились напоминания о том, что Клио — покровительница истории — это муза. Средством постижения прошлого провозглашаются не объективные научные методы, а субъективное «вчув-ствование» в эпоху. Однако такой подход оказывается бесплодным, он скорее отражает кризис традиционных, сложившихся еще в XIX в. методов исследования. Высказывая такие ниспровергающие историческую науку идеи, их авторы (Р. Коллингвуд, Ч. Бирд, К. Беккер и др.) на практике чаще всего им не следуют, создавая добротные, реалистические работы по проблемам истории.

— Часть историков наивно полагает, что достаточно ограничиться критикой исторических текстов (источников), отделить в них истинное от ложного, для того, чтобы извлечь правду истории. Их кредо: «факт и только факт дает истину и позволяет воссоздать картину прошлого во всей полноте;. Труд историка по составлению истории в данном случае не что иное, как обработка документов», летописание, фиксирование событий прошлого, спасение от забвения исторических фактов. При таком подходе историк полностью зависит от исторических свидетельств и только от них. Активная мысль ученого в оценке и организации изучаемого им материала отрицается. Это наиболее слабое место сторонников такой позиции. Разумеется, историк ничего не может выду-мывать и импровизировать. Но значит ли это, что он раб исторических свидетельств и принужден следовать им неукоснительно? Неужели у него нет никаких средств, с помощью которых он мог бы заставить прошлое выдать ему свои тайны, рассказать о себе то, о чем прямо не сообщают сохранившиеся документы? Вряд ли источник, документ может многое поведа»ученому, обращающему внимание лишь на его букву, непосредственное содержание. Слишком много возникает вопросов, на которые подобный метод ответа не дает.

— Обоснованным представляется утверждение, что изучение истории — это серьезное аналитическое занятие. Задача историка — проникнуть глубже лежащих на поверхности напластований фактов, воссоздать историческую картину адекватную прошлой реальности, во всей ее сложности, в борьбе страстей и эмоций, вскрыть законы развития больших обществ.

Каждая историческая эпоха уникальна. Она несет неповторимый отпечаток времени, с его болевыми точками, с его радостями и надеждами. Историк, изучая неповторимое, стремится познать общие законы развития человеческого сообщества, выявить ту часть исторического опыта, которая необходима человеку в современности, проследить «связь, времен»: ту путеводную нить, которая соединяет древние пласты истории с сегодняшним днем. К. Ясперс писал: «Настоящее совершается на основе исторического прошлого, воздействие которого мы ощущаем на себе». Для того, чтобы понять настоящее, надо знать историю.

История познаваема, но, чтобы вскрыть процесс развития, осмыслить особенности каждого из его периодов, преодолеть односторонность и субъективизм, необходимо иметь совершенную научную методику, обладать точным научным инструментарием. В историческом познании используются как общенаучные методы, так и собственные. Назовем наиболее распространенные методы: генетический, сравнительный, историко-типологический, системный. Находят применение также методы диахронного анализа, моделирования исторических ситуаций. Используются и различные методики количественного анализа.

Носителем информации о прошлом является исторический источник — бесстрастный свидетель эпохи, имеющий личное, коллективное, государственное или другое происхождение, родившийся в определенное время и отражающий его реалии. В качестве источника могут выступать документы разного происхождения и характера. Это могут быть археологические находки (предметы быта, украшения, орудия труда древних эпох); сохранившиеся предметы материальной культуры (здания, старинные станки, приборы, утварь и т.п.); письменные источники (государственные акты, летописи, книги, дневники, письма, пресса и т.п.), а также художественные работы, документы видео и аудио ряда. Основной группой являются письменные источники, которые содержат колоссальный массив открытой и скрытой (опосредованной, интерпретируемой) социальной информации о прошлом. Общество тщательно собирает и сохраняет документальные свидетельства прошлого. Музеи, архивные хранилища, библиотеки — это важнейшая часть культуры любой страны, по состоянию которой можно судить об уровне ее развития. Чем выше уровень, тем больше внимания уделяется сохранности и приумножению бесценных фондов.

История — это коллективная память народа. Потеря исторической памяти разрушает общественное сознание, делает жизнь бессмысленной, варварской. Не случайно, гитлеровские фашисты в захваченных ими городах прежде всего стремились разрушить и осквернить исторические памятники. Убить память народа — значит убить сам народ, превратить его в раба. Поиск смысла истории упирается в современность, а историческая наука предстает как способ выявления единственно возможного процесса, который привел к этой современности. В. Г. Белинский писал: «Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем. Прошлое достойно уважения и внимательного изучения, хотя не все в этом прошлом вызывает восторг и гордость.

Историческая наука в советскую эпоху

История исторической науки длинна и так же драматична, как сама история. Сейчас, когда Россия стремительно меняет ориентиры своего развития, особенно много возникает вопросов о судьбе и итогах развития исторической науки в СССР. Колоссальное количество исторических трудов, изданных с 20-х до середины 80-х гг., потеряли свое значение и оказались ненужными гражданину Отечества в его современной жизни. Почему?

Историческая наука во все времена была связана с политикой, являясь сферой, в которой реализовывались на историческом материале различные политические интересы и стремления. Политизация отечественной исторической науки особенно усилилась с началом XX в. Она привнесла в научную деятельность дух острейшей идейной борьбы, развернувшейся в обществе в эпоху революционных потрясений. Между прочим среди активных деятелей и лидеров различных партий в дореволюционный период нередки были и имена историков-профессионалов, таких, как П.Н. Милюков:, (кадет), М.Н. Покровский (большевик), Н.А. Рожков (меньшевик) и другие.

Исследователь в своих трудах неизбежно отражал лишь часть спектра общественно-политических интересов, которая наиболее близка его мировоззрению. В марксистско-ленинской методологии это явление получило определение как партийность исторической науки. Однако истина беспартийна, она равнодушна к классам, классовой борьбе, хотя классы и политические партии не равнодушны к истине, постоянно апеллируют к ней. В связи с этим исследователь всегда стоял перед дилеммой, что поставить в работе на первое медсто: или партийность и, следовательно, предпочесть политический выигрыш, или научную объективность и, следовательно, предпочесть истину. Выбор (осознанный или неосознанный) далеко не прост и определялся прежде всего социально-политическими условиями, которые выступают в роли ограничителя возможностей для исторического познания.

С победой большевиков в России вышеназванная дилемма перестала существовать. Партия большевиков, став правящей, провозгласила приоритет политических или даже еще уже — партийных мотивов в исторических исследованиях. Общеизвестно высказывание В.И. Ленина:;Беспартийность есть идея буржуазная. Партийность есть идея социалистическая». Историческая наука рассматривалась как важнейший инструмент политики и ее разработке с позиций революционного марксизма-ленинизма придавалось большое значение. Знания о прошлом служили основой для выработки принципов руководства созданием нового общества, материалом в борьбе с идейными противниками большевизма, а также историческим обоснованием политики, проводимой правящей партией. Реализация такого подхода осуществлялась через практику партийного руководства развитием исторической науки. Предъявлялось требование четко и определенно вставать на позиции Коммунистической партии при трактовке любых вопросов истории. Советская историография могла включать лишь концепции, выводы, оценки, признанные и одобренные Коммунистической партией. Работы, основанные на иных идеях, не могли рассчитывать на признание их научными и рассматривались как политический демарш их авторов против существующей власти, а это могло стоить им жизни. Советская историческая наука с момента своего рождения была в буквальном смысле партийной, большевистской, была подчинена политике и не могла развиваться вне ее контекста.

Политическая ангажированность советской исторической науки особенно ярко проявилась в том влиянии, которое оказывала доктрина Коммунистической партии на теоретическую, концепционную сторону исторических трудов. Политическая доктрина — это совокупность теоретических положений, которые считаются адекватными реальности и подлежат осуществлению в практической политике. Она не нашла отражение в каком-либо одном документе, но ее контуры определенно просматриваются в текстах многих документов, работ теоретиков и лидеров Коммунистической партии, в тех или иных действиях ее ЦК и пр. Прежде всего из доктрины партии, а не из анализа фактического материала выводились основные оценки исторических событий. Освещение советского периода истории отечества должно было полностью соответствовать партийной доктрине и подтверждать ее правильность. Чем дальше в прошлое отстояло событие на оси времени от 1917 г., тем меньше было влияние доктриаль-ных моментов в его трактовке. Однако и при освещении далекой истории оно было заметным. Естественно, что при таком положении изменения в доктрине, а тем более ее смена влекли за собой пересмотр оценок прошлого. При этом следует иметь в виду, что доктрина любой партии, в том числе Коммунистической, носит априорный, прогностический характер. Действительность может или подтвердить ее правильность в каких-то положениях, или опровергнуть (как случилось в наши дни с коммунистической доктриной). Это становится ясным лишь после исторического опыта. Полного соответствия реальности не может быть ни у одной доктрины, даже если допустить, что она совершена. Человеческий интеллект не в состоянии учесть все многообразие действующих факторов и возможные варианты их сочетания и развития. К тому же доктрина всегда адаптирована к определенным социально-политическим интересам и не может отражать многообразие жизни. Таким образом, если историческая наука в своих теоретических построениях руководствуется только определенной политической доктриной, то возможности для получения научного знания резко ограничены: это осуществимо лишь в той мере, в какой доктрина отражает реальность и потребности общественного развития.

Какие последствия имело для развития советской исторической науки следование коммунистической доктрине? Разработка исторических концепций в советское время, изменения, происходившие в них, демонстрируют не только (и даже не столько) уровень исторического знания, сколько место и роль исторической науки в обществе, ее функции и взаимосвязь с реальной социально-политической практикой. Поскольку предполагалось априори, что с приходом к власти большевиков страна переходит на принципиально иной, чем у всего человечества, путь развития — социализм, точкой отсчета новой эпохи становился октябрь 1917 г.. когда Компартия оказалась у руля. Это разделило историю России на два крупных периода: 1) до большевиков — это время трактовалось в негативно критическом ключе; 2) большевистская эпоха, которая освещалась в возвышенно приподнятом стиле, как эпоха перехода всего человечества от капитализма к коммунизму (социализму), авангардом которой являлся советский народ.

Поставленные в жесткие рамки партийного контроля, историки тем не менее стремились показать реальную картину прошлого. Борьба мнений по историческим вопросам, хотя зачастую она была понятна лишь узкому кругу идеологических работников и специалистов, была крайне драматичной, так как неизбежно сказывалась на судьбах людей. Крутые повороты в деятельности самой правящей партии сразу же отражались на положении в исторической науке.

В первые годы советской власти Коммунистическая партия продолжала руководствоваться в своей деятельности доктриной мировой пролетарской революции, которая в основных чертах сложилась в годы первой мировой войны. К анализу исторических событий, особенно революции 1917 г., обращались руководители правящей партии: В.И. Ленин, Н.И. Бухарин, Я.М. Свердлов, Г.Е. Зиновьев, И.В. Сталин, Л.Д. Троцкий и др. Их оценки и высказывания были связаны в первую очередь с потребностями практической политики, с необходимостью исторического обоснования поворота в развитии страны. Среди постоянных авторов исторических работ были видные деятели большевистской партии: В.А. Антонов-Овсеенко, В.И. Невский, М.С. Ольминский, Н.И. Подвойский, И.А. Пятницкий. М.Н. Покровский, И.И. Скворцов-Степанов, Е.М. Ярославский и др. Они не могли быть беспристрастными в изложении событий, стремились показать прежде всего деятельность своей партии, доказать правильность ее политики, закономерность прихода к власти.

Другие партии и силы были представлены в критическом ключе. Несмотря на ярко выраженную односторонность, это была летопись революции, написанная ее свидетелями и участниками, причем победителями. Со страниц большевистской литературы звучала убежденность в правильности партийной доктрины, ее соответствии реальной действительности. Как важнейшее свидетельство этому рассматривался приход большевиков к власти в октябре 1917 г. Революции в Германии, Венгрии и других странах в 1918—1919 гг. подпитывали энтузиазм, надежды на скорую победу пролетарской революции в мировом масштабе.

Одновременно, по инициативе В. И. Ленина, РКП(б) создавались центры для профессионального изучения истории с позиций марксизма-ленинизма. Несмотря на трудные условия (гражданская война, нэп) была проведена беспрецедентная по масштабам и срокам работа, в результате которой советское направление в исторической науке получило кадровый фундамент и обрело профессиональный характер. Перед молодыми историками-коммунистами была поставлена задача разработки истории, с большевистских позиций. Уже сложившаяся практика — исходить в основных оценках из доктрины партии — закрепилась и превратилась в основополагающий принцип исследовательской работы. Интересно в связи с этим свидетельство А.Л. Сидорова, советского историка первого поколения, активно работавшего долгие годи; «Между тем мы и тогда изучали историю Октябрьской революции на базе идей Ленина и идейных установок нашей партии. Ленинская теория империализма, его работы эпохи войны являлись отправными положениями наших исследований. Мы пытались связать ленинскую теорию пролетарской революции с объективным ходом всего мирового исторического процесса, с русской действительностью; в экономическом развитии страны, в борьбе пролетариата найти секрет, объясняющий неизбежность Великой Октябрьской социалистической революции».

С направлениями, не признававшими большевистскую позицию как исходную, велась непримиримая борьба. Коммунистическая партия с самого начала создавалась как «...свободный союз, учреждаемый для борьбы с «мыслями» (читай: идеологией) буржуазии, для защиты и проведения в жизнь одного определенного, именно: марксистского миросозерцания'». Эта задача стала одной из главнейших, в том числе в области истории, после прихода большевиков к власти. Причем марксизм понимался как адекватный большевизму. Никакие иные толкования марксизма или социализма не признавались.

В начале 20-х гг., когда, казалось бы, произошло смягчение режима в связи с окончанием гражданской войны и переходом к нэпу, началось применение репрессий против интеллигенции — введение цензуры, закрытие небольшевистских печатных органов, высылка за рубеж большой группы представителей интеллигенции, чистка в преподавательской и студенческой среде. В 1922 г. около 300 представителей старой российской интеллигенции были посажены на пароходы и вывезены из страны. Среди них — профессиональные историки: С. П. Мельгунов, А.А. Кизеветтер, В.А. Мякотин. Вскоре последовало закрытие около трех тысяч частных книжных издательств. Остались лишь единицы, лояльно относившиеся к большевистскому режиму (издательства Сытина, бр. Сабашниковых, Гранат и некоторые другие).

Во второй половине 20-х гг. возможности для выражения небольшевистской точки зрения были исключены. Для историков это означало необходимость безусловного принятия Доктрины партии как определяющего звена в трактовке исторических событий. Советское направление, бывшее первоначально одним из многих направлений в исторической науке, стало монополистом. В 20-е гг. началась и изоляция советской исторической науки от мировой. Распространение Иностранных газет считалось преждевременным, были запрещены для ввоза эмигрантские издания, а также издания идеалистического, религиозного К антинаучного содержания» (читай: все, небольшевистского толка).

Важную роль в насаждении большевизма как теоретической основы для исторических трудов сыграл Михаил Николаевич Покровский (1868—1932 гг.). Воспитанник Московского университета, в изучении истории России с марксистских позиций он пытался найти ответ на волновавшие его вопросы общественного бытия. Революция 1905—1907 гг. вовлекла его в политическую деятельность, привела к большевикам. Многих революция ошеломила своей разрушительной силой, но М.Н. Покровского она вдохновила и утвердила в пристрастии к радикальным революционным методам. Он рассматривал исторические процессы исключительно через призму классовой борьбы. Участник Октябрьской революции, в 1918 г. он стал заместителем наркома просвещения, а в 20-е гг. оказал колоссальное влияние на формирование советской исторической науки на базе доктрины мировой пролетарской революции, на подготовку ее кадров. Руководил Коммунистической академией, Институтом Красной профессуры. Наиболее крупные его работы, написанные с марксистских позиций: Русская история с древнейших времен (Т. 1—5, 1910—1913); Русская история в самом сжатом очерке(Ч. 1—2, 1920) и др. В 1929 г. М.Н. Покровский был избран академиком АН СССР. Он был убежден в правильности марксизма и считал, что это учение нашло подтверждение в Октябрьской революции. М.Н. Покровский много сделал для крайней политизации исторической науки в СССР. Его положение «история это есть политика прошлого, без которой нельзя понять политику настоящего» оказало сильное влияние на историков.

Казалось бы, наследие коммуниста-историка, преданного идеалам классовой борьбы, должно было составить фундамент советской историографии. Однако этого не случилось. После его смерти волна разрушительной критики вымела труды М.Н. Покровского из научного оборота. К тому времени в деятельности и доктрине Коммунистической партии многое изменилось, а М.Н. Покровский был романтиком революционных идеалов. Он оказался в новой ситуации не только ненужным, но и опасным. Это сыграло трагическую роль в судьбе его научного наследия.

Однако, справедливости ради, надо отметить: в первое десятилетие Советской власти, несмотря на то, что определилась и закреплялась господствующая тенденция к «большевизации» исторической науки, все же сохранялось, хотя и постоянно сужавшееся, многообразие в оценках и подходах, которые, взятые в совокупности, давали представление о сложности и неоднородности исторических процессов, о проблематичности социалистической перспективы в мире и в России того времени.

Во второй половине 20-х гг. произошел переход Коммунистической партии к новой политической доктрине, которая связана с именем И. В. Сталина и получила название — план строительства социализма в СССР в условиях капиталистического окружения. Утверждение новой доктрины партии потребовало пересмотра исторических концепций, так как они отражали положения старой доктрины, ориентированной на победу мировой пролетарской революции, которые были объявлены троцкистскими. Советская историография, только что вытеснившая все небольшевистские направления и обретшая профессиональный характер, должна была кардинально перестроиться в соответствии с новой доктриной и новой социально-политической ситуацией в стране. Это повлекло разгром «школы Покровского», «критику ошибок» историков-коммунистов, репрессии. В фальсифицированный процесс так называемой Промпартии было включено «дело» историков С.Ф. Платонова и М.М. Богуславского. По этому же делу были арестованы многие ученые: по данным В.С. Брачева — 115, по подсчетам английского историка А Барбета — 130 человек.

Усилился идеологический прессинг. 18 декабря 1930 г. в Москве заседала методологическая секция историков-марксистов, которая обсуждала вопрос «Буржуазные историки Запада в СССР (Тарле, Петрушевский, Бузескул и др.)»; в январе—феврале 1931 г. спешно проведены три объединенных заседания института истории при Ленинградском отделении Комакадемии и местного отделения общества историков-марксистов. Это означало чистку среди историков-коммунистов, насаждение новых доктриальных положений. А.Л. Сидоров вспоминал: «В 1936 г. я вновь оказался в Москве, где встретил многих представителей исторической науки во главе с С.В. Бахрушиным, Б.Д. Грековым, Ю.В. Готье, Н.М. Дружининым, В.И. Лебедевым, Г.А. Новицким, В.И. Пичетой, М.Н. Тихомировым и др. Но в целом к этому времени произошла фактически полная замена кадров, много способной молодежи исчезло навсегда'». Историки были поставлены в жесткие рамки, которые нашли отражение в письме И.В. Сталина в журнал «Пролетарская революция». Подчеркивалась недопустимость дискуссий и инакомыслия по вопросам, «являющимся аксиомами большевизма».

Для того, чтобы обеспечить единое толкование исторического процесса, подтверждающее правильность и непреложность сталинской доктрины, была создана под руководством И.В. Сталина концепция, которая стала для историков нормативной. Ученый не имел права отступать от нее ни на йоту (по поговорке: шаг влево, шаг вправо приравниваются к побегу). Эта концепция в своем классическом виде нашла отражение в изданном в 1938 г. учебнике «История ВКП(б). Краткий курс». Предельно упрощенная, двухцветная схема исторического процесса сохраняла некоторые атрибуты, отражавшие реальный ход событий, но в целом была далека от научности, давала искаженную ретроспективу, преследовала прежде всего политические цели, связанные с временем своего проявления. Историкам на длительное время была отведена роль лишь комментаторов «Краткого курса». Отечественная история, особенно XX века, потеряла научный характер.

30-е, 40-е, первая половина 50-х гг. — это самое «глухое» время в развитии отечественной истории в СССР, когда подавлялась всякая живая мысль. «Борьба за чистоту марксистско-ленинской теории» превратилась в копирование сталинского «Краткого курса», фонды архивных хранилищ были недоступны для исследователей, значительная часть литературы в библиотеках находилась в условиях специального хранения. Историки были лишены главного — источниковой базы. И.В. Сталин, доказывая, что историкам документы не нужны, писал: «Кто же, кроме безнадежных бюрократов, может полагаться на одни лишь бумажные документы? Кто же, кроме архивных крыс, не понимает, что партии и лидеров надо проверять по их делам, прежде всего, а не только по их декларациям?».

Беспрерывные кампании борьбы с «объективизмом», «космополитизмом» и пр. сопровождались репрессиями. Гипертрофированная бдительность, всеобщая подозрительность, поиски врагов народа, агентов империализма обрели в конце 40-х — начале 50-х гг. характер буквально массового психоза, который не обошел историческую науку. Обстановку, в которой приходилось работать историкам, характеризует такой эпизод. В Центральном музее революции к одной из сотрудниц подошел посетитель и строго заметил: «Передайте вашему начальству, что музей дискредитирует товарища Сталина. Посмотрите на его портрет: волосы зачесаны слева направо. Тут явный намек на правый уклон!» Сотрудница шарахнулась от него в ужасе.

Однако интерес людей к истории подавить невозможно. И в этих жутких условиях исторические факультеты ВУЗов готовили профессиональных историков, которые, опираясь на единственно возможные теоретические положения, пытались понять ход истории. Сейчас издания тех лет звучат как послания с другой планеты. Но надо поняты историк живет в своем времени и не может из него выпрыгнуть.

После XX съезда КПСС (1956 г.) началась «оттепель»: критика культа личности И.В. Сталина, отказ от наиболее жестких, репрессивных сторон административно-командной системы и их осуждение. При всей своей ограниченности «оттепель» создала новые условия для деятельности историков. Начался буквально «исследовательский бум»: открылся частично доступ к архивным материалам, развернулась публикация неизвестных ранее документов, широко издавалась историческая литература, вошли в практику борьба мнений, дискуссии...

Казалось, шло быстрое возрождение исторической науки. Однако, это не так. Полностью сохранялась ее зависимость в концептуальной части от партийной доктрины и, следовательно, развитие шло деформированно, в рамках узкого сектора партийных оценок. Хотя в обществе произошли существенные изменения, партийная доктрина в опорных своих положениях осталась прежней. Она была лишь дополнена новыми положениями, которые еще более уводили историческую науку от действительности, — о переходе к развернутому строительству коммунизма в СССР, о новом этапе общего кризиса капитализма, о возможности мирного, парламентского пути совершения социалистической революции и т.д.

Тяжелым прессом давила практика партийно-государственного руководства исторической наукой. Основным ее инструментом стали решения партийных съездов, ЦК КПСС, специальные постановления или тезисы, включающие оценки исторического процесса, признаваемые и одобряемые Коммунистической партией. Эти партийные документы носили фактически нормативный характер для деятельности историков, они выполняли в новых условиях роль «Краткого курса». Оставались обширные области, запретные для исследования. История в значительной степени была обезличена. Поскольку соответствие партийной доктрине провозглашалось важнейшим методологическим принципом и обязательно декларировалось в каждой исторической работе, значительная часть исследователей не стремилась идти дальше первичной систематизации источникового материала, лишь подтверждая партийные установки. Отсюда проистекает общее впечатление стандартности, тяжеловесности от огромного массива исторической литературы, который был опубликован в период со второй половины 50-х до середины 80-х гг. Особо следует сказать о роли теоретического наследия В.И. Ленина. Советская историческая литература постсталинского периода поражает «привязанностью» к трудам В.И. Ленина, апологетизмом, доведенным до крайней степени. Это можно понять только в контексте времени и присущих ему социально-политических условий. Официальная критика культа И. В. Сталина позволила историкам отказаться от наиболее дубовых, примитивизированных положений «Истории ВКП(б). Краткий курс». Но новые партийно-государственные нормативы были также достаточно жесткими. В этих условиях труды В.И. Ленина давали ученым возможность постановки новых проблем, не входя в противоречие с партийной доктриной, путем того или иного толкования ленинских идей. В.И. Ленин — человек своего времени, сформированный современной ему эпохой, выступавший как лидер и теоретик крайне левой, революционной партии в России, в своем творчестве отражал определенный спектр проблем и направлений их решения, но заложенные в нем часто альтернативные оценки, позволяли хотя бы частично на этой основе вернуться к историческим реалиям.

Отдельные историки (К.Н. Тарновский, П.В. Волобуев и др.) предприняли попытку выйти за рамки партийной доктрины и выдвинуть концепции учитывающие конкретно-исторический материал: концепция многоукладности экономики дореволюционной России, положение о союзе рабочего класса со всем крестьянством в ходе Октября. Однако существование этих концепций в рамках советской историографии было невозможно: ставилось под сомнение положение, которое являлось основополагающим в историческом обосновании партийной доктрины и отказаться от которого не представлялось возможным пока Компартия была у власти, — о социалистическом характере Октябрьской революции и движении общества к коммунизму. В связи с этим положения, которые выдвигались этими историками, были официально осуждены, а их защитники понесли административные наказания.

В.И. Ленин, его труды превозносились партийной пропагандой: «Дело Ленина живет и побеждает». Однако бессмертный вождь был так же втиснут в рамки партийной доктрины. Изучение трудов В.И. Ленина жестко контролировалось. Некоторые его положения, давно опубликованные, невозможно было обсуждать в печати, например, о том, что В.И. Ленин был убежденным сторонником мировой пролетарской революции. Значительная часть наследия вождя Коммунистической партии оставалась недоступной для исследователей, поэтому не было возможности воссоздать действительный облик вождя и его позицию.

С провозглашением курса на перестройку в апреле 1985 г. началось разрушение партийной доктрины, монополии КПСС на власть. Это привело к размыванию исторических концепций, которые держались на доктринальных подпорках. В результате, почти как у В. Шекспира: «Распалась связь времен». Историческая наука не выдержала столкновения с реальностью, оказалась в глубоком кризисе, на развалинах марксистско-ленинской теории и коммунистической доктрины. Возникла необходимость обрести новую научную парадигму, которая позволила бы освещать историю страны и мира в соответствии с реальностью.

В поисках новой научной парадигмы

Всемирно-исторический процесс в соответствии с господствовавшей в нашей стране марксистско-ленинской традицией (она остается таковой и сейчас) принято представлять как процесс последовательной смены общественно-экономических формаций, различающихся между собой прежде всего по способу производства и соответствующей ему социально-классовой структуре. Всемирно-исторический процесс определялся как движение от первого бесклассового общества — первобытно-общинного строя, через классовые — рабовладение, феодализм, капитализм, к новому бесклассовому — коммунизму. Утверждалось, что смена общественно-экономических формаций осуществляется преимущественно путем революций и составляет всеобщий объективный закон исторического развития. Всем странам и народам предписано было пройти этим формационным коридором и, раньше или позже, оказаться в коммунизме.

Теория формаций была сформулирована К. Марксом в самом общем виде как обобщение исторического пути Европы. Он осознавал многообразие мира, видел, что некоторые страны не подходят под формационные характеристики. Страны с особенным характером развития К. Маркс относил к так называемому «азиатскому способу производства». Он считал его особой формацией, но подробной разработкой этих вопросов не занимался. Сторонники сталинского марксизма-ленинизма и без того общие высказывания К. Маркса упростили и сформулировали жесткий закон смены общественно-экономических формаций, в который было втиснуто все мировое развитие. Все, что не укладывалось в формационные характеристики, считалось историческими особенностями. Поскольку особенностей набиралось многовато, была выдвинута концепция трех эшелонов развития мирового капитализма, различающихся характером, механизмом становления, качеством формирующихся структур. Россия была отнесена к странам второго эшелона развития капитализма, догоняющего и зависимого развития. По мнению сторонников этой концепции, «эшелонирование» позволяет глубже понять соотношение объективных и субъективных факторов революции, роль и значение степени зрелости субъективного фактора при отсутствии необходимой и адекватной материальной базы социализма. Однако возникает вопрос: кто составляет эти эшелоны и продает в них билеты? Идентификация страны с определенным эшелоном — дело сложное, да и с расписанием запутаться можно, поэтому в последние 5—6 лет было введено и быстро распространилось обобщающее понятие — догоняющий вариант развития. Разработка «эшелонированной» концепции и «догоняющего» варианта отражает, с одной стороны, поиски нового теоретического инструментария, а с другой — стремление спасти и усовершенствовать концепцию формационного развития. Но, видимо, это невозможно. Число стран и народов, история которых не укладывается в формационные характеристики, поразительно велико, фактически большинство. Поэтому при любых идеологических послаблениях возникали дискуссии о том, действительно ли теория формаций отражает объективный закон исторического развития. Так было в 60-е гг., так произошло и после 1985 г. В дальнейшем монопольное господство теории формационного развития было разрушено, но значительная часть обществоведов продолжает ориентироваться на нее.

Идея К. Маркса о первостепенной важности способа производства, социально-классовых проблем в процессе исторического развития оказала большое влияние на исследователей, заставила их обратиться к реалиям народной жизни. Однако ограничение исторического поля этими рамками, характерное для формационного подхода приводит к обеднению истории, к искажениям реальности. Каковы наиболее очевидные, ясные даже неспециалисту, уязвимые места теории формаций? В соответствии с этой теорией история человечества рассматривается как становление и смена способов производства. Человек — лишь элемент, задействованный в системе: производительные силы и производственные отношения. При таком подходе основным результатом истории считается не совершенствование человека и человеческого сообщества, а приращение материальной базы (чего и сколько произведено, построено, собрано в тоннах, километрах, киловаттах и т.п.). Индивид, личность терялась в этом материальном мире-фабрике, играла в нем служебную подчиненную роль.

Исторический опыт человечества свидетельствует: мир реальный, прошлый и настоящий многообразен. Теория формаций предлагает лишь один вариант развития. Различия между странами допускаются только по вертикали, в рамках формационного коридора: одни впереди, другие сзади, одни к коммунизму на пути, другие от феодализма к капитализму переходят и т.п. Таким образом большинство населения планеты обречено на бесконечные и бесперспективные «гонки по вертикали» за десяткой развитых стран. Почему собственно? Есть страны, которые даже во времена монопольного господства марксизма-ленинизма, ни под какие формационные характеристики подогнать было невозможно. Например, Китай. Ни один серьезный востоковед в советское время не решался отнести его к какой-либо формации. Таких стран много. Хотя и была марксистская лазейка в виде азиатского способа производства, но и она длительное время находилась под запретом.

Вызывают вопросы и сами формации, определение которых связано со способом производства, формами собственности и социально-классовыми отношениями. Вершиной исторического развития человечества считался коммунизм (в первой фазе — социализм) — общество без классов, без частной собственности. Утверждалось, что это должно быть общество, в котором господствует социальная справедливость, равенство, процветание, фактически, то что христианство обещает праведникам после смерти — рай, коммунизм провозглашает возможным при жизни. Однако рай на земле невозможен, следовательно, коммунизм (социализм) в реальности существовать не может. Социалистическая идея рождена противоречиями и конфликтами реальной действительности и развивается вместе с ней. Она является общественным идеалом, который играет важную роль в совершенствовании человеческого общества, в гуманизации, социализации жесткого и жестокого мира. Но реализовать этот идеал на практике нельзя. Трагический опыт развития народов под флагом социализма в XX в. свидетельствует, невозможно говорить о коммунизме (социализме) как реальности, как высшей формации в развитии человечества.

Что можно считать капитализмом применительно к современным условиям? Если это — промышленная стадия, изученная К. Марксом в XIX в., то для развитых стран она давно позади. А что тогда? Можно озадачиться еще не малым числом вопросов. Одна из формаций называется рабовладельческой, хотя именно в эту эпоху были выработаны демократические нормы и теории, которыми человечество пользуется до сих пор. Понятия демократия, политика, партия и другие родились в Древней Греции, обществе, которое в соответствии с марксистско-ленинской терминологией является рабовладельческим. Но может быть рабовладение (оно безусловно было, так же как было оно во многих странах и в другие эпохи) не является главным- признаком этого общества?

Не многовато ли вопросов возникает по поводу положения, которое считается всеобщим законом исторического развития? Призывы отказаться от теории формационного развития в качестве общеметодологической основы для построения исторической картины мира раздаются все громче. Однако остается вопрос: какие принципы положить в основу исторического миропонимания?

На изломах истории, когда решаются судьбы стран и народов, особенно остро, почти физически люди ощущают потребность познать свое прошлое, постичь корни событий, потрясающих общество, их подлинный смысл. Обращаясь к прошлому, люди стремятся восстановить разорвавшуюся связь времен и поколений, найти в истории ответы на мучительные вопросы современной жизни. В России последние годы наблюдается всплеск всеобщего интереса к истории. К ней апеллируют в своей борьбе различные политические силы: от анархистов до монархистов. Высказываются самые разноречивые оценки исторического пути страны. Одни утверждают, что Россия — это страна рабов и люмпенов; другие говорят, что, наоборот, — общество гениев и первопроходцев; третьи пугают, что Россия выпала из мировой цивилизации и неизвестно, сможет ли туда вернуться; четвертые плачут по державе, пятые аплодируют ее распаду... Что предпочесть? Ушли в прошлое времена, когда в нашем обществе господствовало единое понимание исторического процесса на основе марксизма-ленинизма. Такого больше не будет. Историк вправе использовать любой теоретический инструментарий для анализа исторического материала, если он дает объективно научное знание. Среди профессиональных историков России идет сложный процесс выбора, определения своей позиции, формируются ведущие направления.

Раздаются призывы продолжать традиции дореволюционной российской историографии. В России всегда историческое знание служило опорой при строительстве социальных отношений, культуры и т.д. Со времен древних летописцев история была окружена общественным вниманием, интересом, тесно связана с развитием общественно-политической мысли. Наукой в современном понимании слова она стала в XVIII в. Историческое знание и историческое мышление развивалось в тесной зависимости от конкретных социально-политических условий и особенностей общественной ситуации. При чем не только российские мыслители оказывали влияние на историческую науку, но и история давала материал для появления новых теоретических концепций. Публикация крупных исторических трудов была событием не только для узкого круга специалистов, но и для всего образованного общества. Эти издания читались, обсуждались в университетских аудиториях, в гостинных, в клубах.

Для русских историков характерно стремление подвести под факты прошлого определенную теоретическую основу, критически осмыслить их. Среди дореволюционных историков много ярких имен: Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Н.И. Костомаров и др. Ведущим в российской историографии было либеральное направление, которое сейчас привлекает большое внимание. Основной проблематикой этого направления было следующее: становление и утверждение российской государственности, а также утверждение европейской традиции в общественной организации и культуре. С.М. Соловьев, воспитанник Московского университета, работавший в его стенах, подготовил капитальный труд «История России с древнейших времен», который, по выражению В.О. Ключевского, стал своеобразной энциклопедией по русской истории. Приверженец либеральных идей, либерального мировоззрения, С. Соловьев стремился соединить разрозненные факты в одно целое, «познать, как новое проистекало из старого». Для него характерно признание закономерности исторического процесса, который отражает прогресс общественного организма. Он писал: «В истории нет эпох пустых; нет эпох, вырабатывающих какие-то вредные для человечества начала».

В.О. Ключевский, имя которого также связано с Московским университетом, пожалуй, наиболее знаменит. В отличие от предшественников, он смотрел на исторический процесс более широко, включал в рассмотрение экономические, социальные проблемы, историю православной церкви. Вершиной его творчества стал «Курс русской истории», подготовленный на основе лекций, читавшихся в Московском университете и в Московской духовной семинарии. Сторонник либерализма, В. О. Ключевский так определил «три основные исторические силы» — человеческая личность, людское общество и природа страны. Написанный ярко, образно, этот курс вполне современно звучит и сегодня.

Традиции дореволюционной, российской исторической школы, особенно либерального ее крыла, в условиях перехода к рынку и парламентской демократии привлекают закономерное внимание. Однако надо помнить, что в XX в. проявилась ограниченность ее методики. Из поля зрения в значительной мере выпадали процессы, развивавшиеся в толще народа, нараставшие проблемы в межнациональных взаимоотношениях. Революция 1917 г. резко развернула общество на пути, которые ранее не считались реально возможными, и нанесла сокрушительный удар по концепциям историков этой школы. Оценки происшедшей революции были различны: от подстроенного и задуманного Германией заговора до анархистского бунта. Они демонстрируют невозможность в рамках традиции понять такой крутой поворот. Не случайно в работах историков старой школы в первые послереволюционные годы преобладали апокалиптические настроения: гибель культуры, крушение всего'. Если современная Россия удержит курс на парламентскую демократию и рыночную экономику, то либеральное направление займет важное место и в исторической науке. Однако дореволюционные традиции нельзя просто перенять, их надо творчески развивать с учетом исторического опыта и новых условий.

Закономерно и обращение современных российских историков к опыту западной исторической науки, для которой характерно многообразие исторических школ, направлений, исследовательских методик. Искусственная изоляция отечественной науки от мировой в советское время нанесла большой урон. Сейчас российские исследователи стремятся влиться в мировой научный корпус как его органическая часть, усвоить совокупный международный опыт.

Наиболее влиятельным в западной исторической науке является направление, которое получило название «школы» «Анналов»». Это название произошло от французского журнала «Анналы: экономика — общество — цивилизация», основанного в 1929 г. М. Блоком и Л. Февром. Этот журнал приобрел известность еще до второй мировой войны. В 60-е гг. он достиг значительного влияния, хотя его тематика все же в значительной мере ограничивалась пределами Франции. В течение 70-х — 80-х гг. ситуация изменилась: вырос международный престиж журнала, вокруг него сложилось влиятельное течение исследователей из разных стран. На страницах журнала обсуждаются кардинальные проблемы исторического познания. Одна из традиционных особенностей «Анналов» — специальное внимание к человеческому сознанию. Считается, что индивидуальное и массовое сознание играют важную роль в функционировании общественных.систем. Для российских историков это положение крайне привлекательно и ново: в советской историографии определяющими являлись проблемы экономического базиса и классовой борьбы. Сторонники этой школы рассматривают историю как взаимодействие трех основных элементов общества — экономическая структура, социальная организация, культура. Они стремятся, «...чтобы история стала более широкой и гуманной»', стремятся подойти к пониманию общества как целостности.

Обращаются российские историки и к опыту социальной истории (это направление наиболее развито в США), к компаративизму и другим направлениям. Все больше привлекает внимание цивилизационный подход к истории. Слышны призывы о необходимости рассмотрения истории России с этих позиций. В чем преимущества цивилизационного подхода к истории? Прежде всего в его универсальности. Его принципы применимы к истории любой страны, народа, групп стран и т.д. Эта теория в значительной мере учитывает опыт других школ и направлений, носит сравнительный (компаративный) характер. История народа рассматривается не сама по себе, а в сравнении с историей других народов, цивилизаций. Это дает возможность глубже понять исторические процессы, их особенности. Такой подход способствует выявлению самоценности общества, его места в мировой истории и культуре. Важно, что при цивилизационном подходе не отрицается методика других школ. Она может быть использована в рамках этого подхода. Обратимся к принципам цивилизационного подхода и попытаемся рассмотреть с этих позиций узловые проблемы истории России.

Тема I. Проблемы цивилизационного подхода к истории

ЛЕКЦИЯ 1. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ. ТИПЫ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Цивилизация как основная типологическая единица истории

Цивилизация — это магическое слово завораживает, создавая в воображении образ необыкновенного сообщества, где все устроено разумно и на пользу человека. Не случайно, так часто слышны в России призывы со страниц газет и с экранов телевизоров «вернуться в цивилизацию». Куда же, собственно, надо возвращаться? Реальная жизнь человечества и в высокоразвитых обществах, и в бедных трудна, противоречива, прозаична. Вопрос тем более актуален, что молодые государства, образовавшиеся на территории бывшего СССР, судя по всему, собрались возвращаться в разные места. Одни ориентируются на Запад, другие — на Турцию, третьи — на Иран, четвертые предлагают жить своим умом...

Возраст человеческого сообщества оценивается в 35—40 тысяч лет. На заре истории человек начал с одной и той же «стартовой позиции» независимо от региона проживания, которую принято называть первобытно-общинным строем. Этот строй характеризовался необычайным сходством на всей территории обитания человека: однотипность социальных структур, приемов трудовой деятельности, верований, бытовой культуры и т.п. Но на протяжении истории человечество пришло к поразительно неодинаковым результатам. В современном мире мы имеем колоссальное разнообразие социальных структур, политических систем, уровней и типов экономического развития, духовной, художественной культуры и т.п. Для того, чтобы систематизировать огромный массив исторических данных введем понятие цивилизации как основной типологической единицы истории.

В силу универсальности и многозначности этой категории Она трудно поддается определению. Предпринималось множество попыток его сформулировать. Р. Лоуи (США) назвал цивилизацию «беспорядочной мешаниной из черепков и лоскутьев». Он — археолог и, естественно, история представала перед ним в виде сохранившихся остатков человеческой деятельности. Для отечественного социолога, ставшего гражданином США, П. Сорокина цивилизации — это огромные музееподобные хранилища материальной культуры, выставленные на обозрение без какой-либо системы. О. Шпенглер считал главным в цивилизации характерные для этого общества форму и стиль (Gestalt) культуры. В современных публикациях российских обществоведов можно встретить синтезированные, усложненные дефиниции. А. Малашенко дал следующее определение: «Цивилизация, в нашей трактовке, есть совокупность отношений между людьми одной конфессии, а также между индивидом и государством, сакрализованные религиозной или идеологической доктриной, которая обеспечивает стабильность и длительность в историческом времени фундаментальных нормативов индивидуального и общественного поведения».

Можно было бы подобные примеры продолжить. Но обратимся к определению, которое имеет то преимущество перед приведенными выше, что включает в понятие системность, отличается ясностью и простотой. А. Тойнби, английский историк и социолог, говорил, что цивилизации — это единые организмы, все части которых взаимосвязаны и находятся в постоянном взаимодействии. Справедливо отмечено: цивилизация — это сложная система, которая имеет внутренний механизм функционирования.

Что представляют собой факторы, определяющие существо цивилизации, ее неповторимый облик? Ученые определяли их по-разному. Наиболее часто выделяли следующее: географическая (или природная) среда обитания; система ведения хозяйства; социальная организация; религия, духовные ценности; политическая индивидуальность. Н.Я. Данилевский, например, писал о цивилизации, что главное «...должно состоять в отличении культурно-исторических типов, так сказать, самостоятельных, своеобразных планов религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, одним словом, исторического развития».

Взяв за основу формулу А. Тойнби, а также то, что предлагается другими исследователями, сформулируем рабочее определение, которое удобно использовать при анализе исторического материала. Цивилизация — это сообщество людей, объединенное основополагающими духовными ценностями и идеалами, имеющее устойчивые особые черты в социально-политической организации, культуре, экономике и психологическое чувство принадлежности к этому сообществу. Как видно из определения, в центре исторического процесса — человек с особенностями его менталитета, сложными взаимосвязями с обществом, а также общество как саморазвивающаяся система. Такой подход позволяет освободиться от марксистского экономического редуционизма, то есть от жесткой привязки любых исторических явлений к экономическому интересу, к способу производства.

Важным является понятие ментальности. Ментальность — это наличие у людей того или иного общества определенного общего умственного инструментария, психологической оснастки, которая дает им возможность по своему воспринимать и осознавать мир и самих себя. А.Я. Гуревич писал:

«Хаотичный и разнородный поток восприятий и впечатлений перерабатывается сознанием в более или менее упорядоченую картину мира, и это мировидение налагает неизгладимый отпечаток на все поведение человека. Субъективная сторона исторического процесса, способ мышления и чувствования, присущий людям данной социальной и культурной общности, включается в объективный процесс их истории». В более широком историческом контексте понятие ментальности адекватно особенностям общественного сознания.

На протяжении истории существовало и существует множество цивилизаций, обладающих неповторимым обликом и яркими характерными чертами. Одни разрушались или их разрушали, другие возникали на их обломках. Какова продолжительность существования цивилизации? Сколько-нибудь обоснованного мнения на этот счет не существует, но высказывались суждения-гипотезы. А. Тойнби и О. Шпенглер утверждали, что цикл развития цивилизации от зарождения до упадка составляет примерно одну тысячу лет. Л. Гумилев иного мнения — полторы тысячи лет. Эта проблема волнует специалистов давно. В 1848 г. бельгиец Кетле, используя чисто математические методы, пришел к выводу, что средняя продолжительность жизни цивилизации на примере древних империй составляет 1461 год, а затем он уточнил: погрешность в его расчетах составляет 4: 185 лет. Очевидно, что математизированный подход здесь не годится. Видимо, логичнее вести речь о продолжительности существования конкретных цивилизаций, поскольку их возникновение, расцвет и гибель обусловлены слишком большим, трудно поддающимся усредненному учету количеством факторов.

А. Тойнби, изучая всемирную историю, предпринял попытку определить число самостоятельных цивилизаций, обладающих особыми, неповторимыми свойствами. Сначала он насчитал до 100 самостоятельных цивилизации. Затем, работая над своей теорией, он сокращал их количество последовательно: до 36, затем до 21 и, наконец, до 13. Все остальные общества он считал побочными вариантами самостоятельных цивилизаций. Оставим в стороне вопрос о том, сколько цивилизаций включает человеческая история и какие из них считать самостоятельными, а какие вариантами. В данном случае не так уже важно: 100 их или 13. Выделим в цивилизационном многообразии магистральные потоки, которые с очевидностью просматриваются и оказывают существенное влияние на ход мирового развития. Введем укрупненную единицу анализа — тип цивилизации (или иначе — тип развития).

Выделение типов развития осуществляется по набору признаков, которые, с одной стороны, носят достаточно общий характер, а с другой — позволяют обозначить специфические особенности, характерные для многих существовавших и существующих обществ. Какие это признаки?

1. Общность и взаимозависимость историко-политической судьбы и экономического развития.

2. Взаимопереплетение культур.

3. Наличие сферы общих интересов и общих задач с точки зрения перспектив развития.

В рамках одного типа развития, несмотря на наличие общих черт, наблюдается большое разнообразие во всех сферах жизни. На основе сформулированных признаков можно выделить три типа развития (цивилизации): непрогрессивной формы существования, циклического развития и прогрессивного развития. Рассмотрим их на материалах общественно-исторического процесса.

Проблемы, связанные с естественной историей человечества остаются за пределами изложения. Это особо следует оговорить. В России 90-х гг. наблюдается всплеск интереса к естественной истории, издается научная и популярная литература. Действительно, человек, существо не только общественное, но и природное и развивается по законам природы. Общественное и естественное в истории тесно взаимосвязано. К примеру, у человека нет генетической программы запрещающей убийство себе подобных. У животных есть такой генетически заложенный запрет. Тигры никогда не убивают тигров. В турнирных схватках самцов-волков, оленей, кабанов и т.д. — никогда не наносится побежденному последний смертельный удар. Отсутствие генетического запрета на убийство у человека сделало возможным людоедство, человеческие жертвоприношения, кровопролитные войны, геноцид (массовое уничтожение людей) по расовому или социальному признаку. Даже в самых высокоразвитых обществах существуют профессиональные убийцы и профессиональные палачи. Человечество борется с убийством на протяжении всей своей истории путем правовых и моральных запретов. Однако искоренить это не удается. Человек уничтожил астрономическое число себе подобных на протяжении своей истории.

Однако при всей очевидности взаимосвязи общественного и естественного знания о влиянии биологических программ на жизнь больших социальных систем явно недостаточны. Этногенез (то есть естественно-историческое развитие народов) изучается давно и систематически, но законы его остаются все еще непознанными. В связи с этим одни исследователи считают, что таких законов нет вообще, если они не просматриваются после стольких лет изучения. Другие, в частности, Л.Н. Гумилев, утверждают, что главный закон этногенеза — это рождение, расцвет и уход народа (этноса) с исторической арены. Пока этот спор специалистов не разрешен, ограничимся рассмотрением проблем общественно-исторического процесса.

Непрогрессивная форма существования человеческих сообществ

К этому типу развития относятся народы, живущие в рамках природного годового цикла, в единстве и гармонии с природой. До недавнего времени этот тип развития преобладал на территории планеты: аборигены Австралии, индейцы Америки, многие племена Африки, малые народы Сибири и Севера Европы. В 1915 г. западные антропологи насчитывали приблизительно 650 таких обществ, большинство из которых были тогда еще живы. Некоторые исследователи считают подобные сообщества реликтовыми, сохранившимися осколками прошлых эпох. Подчеркивается, что культура этих народов примитивна, она утратила свою ценность для человечества, поскольку оно далеко ушло вперед. Эти общества рассматриваются лишь как полигон для изучения ранних стадий в развитии человечества. С такой высокомерной позицией нельзя согласиться. В человеческом сообществе все самоценно. Каждый народ вносит свой мазок в богатую палитру истории.

Важнейшей категорией общественного сознания является представление о времени и цели существования человеческого сообщества. Важность ее определяется уже тем, что история есть только там, где есть время. Народы, относящиеся к этому типу цивилизации, существуют вне исторического времени. В общественном сознании этих народов отсутствует понятие прошлого, будущего, нет идей о необходимости изменений, развития. Для них существует лишь время текущее и время мифическое, в котором живут боги и души умерших предков. Эти народы, адаптировавшись к окружающей среде до той степени, которая необходима для поддержания и возрождения жизни, видят цель и смысл своего существования в сохранении хрупкого равновесия между человеком и природой, в сохранении сложившихся обычаев, традиций, приемов труда, не нарушающих единства с природой. При этом типе цивилизаций человек и природа едины, нераздельны, существуют в гармонии. Духовная культура, верования связаны с обожествлением могущественных сил природы: Вода, Земля, Огонь и т.д. Вся жизнь сообщества подчинена природному циклу. У эскимосов, например, все трудоспособные члены племени обязаны выполнять в течение года определенные операции, которые соответствуют временам года: сезон охоты, сезон сбора плодов и ягод. сезон рыбной ловли и т.д. Кочевые степные племена, перемещаясь с одного места на другое в поисках пастбищ, также подчиняются природному годовому циклу.

Народы, существование которых разворачивается в рамках годового природного цикла, ведут преимущественно кочевой или полукочевой, полуоседлый образ жизни. В социальной организации господствует коллективизм: община (родовая, плановая), племя. Государства нет, но существуют властные отношения, регулирующие процессы внутри общества. Власть вождя (лидера) опиралась либо на генеалогическое родство (наследственные вожди), либо на традицию (выборные предводители племени). В задачи вождя входило: рациональное распределение жизнеобеспечивающих ресурсов (воды, пастбищ, мест для лова рыбы и т.п.), координация перекочевок, охрана стойбищ и кочевий, разрешение внутренних конфликтов между плановыми группами или отдельными индивидами. Функции связи между людьми и обожествляемыми силами природы выполняли либо предводители социумов, либо жрецы (шаманы, колдуны). Вождям, жрецам приписывались сверхъестественные способности (харизма), которые, как предполагалось, позволяют им выводить общество из затруднений.

Бесчисленные поколения, сменяя друг Друга, бесконечное число раз повторяли сложившийся образ жизни. Здесь нет развития. Сущность этого типа цивилизации; неизменность, гармония и единство с природой. Если изображать пути таких народов графически, то это — замкнутый круг. Неизменность однажды установленного порядка вещей поддерживается системой жестких запретов — табу. Самые страшные табу — запрет на изменения, на прогресс. Жизнь таких народов трудна, она связана с постоянной угрозой со стороны непредсказуемых сил природы. Рисковать самим существованием народа ради «выдумок» и «изобретений», ослаблять силы, так необходимые в постоянной борьбе за жизнь, — это самое страшное преступление. Как правило, оно каралось смертью. У некоторых народов психологическая сила таких табу была настолько велика, что человек, нарушивший его, умирал сам, хотя никто не прикасался к нему даже пальцем. Такая жесткость запретов понятна: этот тип цивилизации очень хрупок. Нарушение равновесия между человеком и природой ведет к его разрушению и гибели.

За последние пять столетий этот тип цивилизаций подвергся масштабному разрушению. Активное освоение территорий Земли людьми других цивилизаций привели к тому, что от него остались деформированные анклавы, например, в Австралии, Африке, Америке, Сибири. Встреча с людьми других цивилизаций привела к разрушению хрупкого равновесия между человеком и природой. Для примера обратимся к истории малых народов Сибири. Разрушение их образа жизни началось с момента колонизации Сибири. Однако у царизма не было сил на освоение огромной территории, и разрушение тогда носило очаговый характер: вокруг пушных факторий, административных центров, портов. Более того, в царское время, особенно в XVII—XVIII вв., проявлялась даже определенная забота о сохранении образа жизни малых народов Сибири. Государство было заинтересовано в регулярном получении натуральной дани (ясака) — мехов, ценной рыбы, кости и т.д., что было возможно лишь при сохранении традиционных промыслов. Особенно активно разрушение традиций малых народов осуществлялось в советское время. Под флагом социализма их сделали оседлыми, им навязывались русский дом, русская еда, русский образ жизни, русская культура и образование. Буздумно использовались природные ресурсы этих районов, что привело к разрушению среды обитания, подрывало основы их существования. Условия для ведения традиционного образа жизни в настоящее время резко ухудшились. Популяции оленей, зверей, рыбы быстро сокращаются. Жить в гармонии с природой мешает индустриализация, в частности, добыча нефти и газа. Загрязнение рек, морей, разрушение почвы в связи с прокладкой дорог и движением тяжелого транспорта делают природные условия опасными для жизни. Все это обернулось деградацией и вымиранием малых северных народов. Средняя продолжительность жизни народов Сибири в конце XX в. составляет всего 44 года. Аборигенные народы в значительной мере потеряли свою самобытность и быстро деградировали во всех отношениях. Число аборигенов, проживающих в лесах или занимающихся скотоводством на пастбищах, резко сократилось. Большая часть из них живет в городах и поселках, потеряла связь с традиционным образом жизни, в значительной мере русифицирована. Однако приобщение малых народов к благам чужой Цивилизации обернулось их маргинализацией и люмпенизацией. Они забыли свой язык и обычаи, но плохо адаптируются к современной жизни и производству.

Катастрофические последствия переделки жизни малых народов в значительной мере осознавались уже в «застойное время» — в 70 е гг. Была предпринята попытка восстановить хоть в какой-то мере традиционный образ жизни, поддержать угасающие силы, усилилось внимание к ценностям этих народов. Местная интеллигенция — учителя, врачи, народные депутаты —весной призывали молодежь выйти в тундру на сбор дикорастущих корешков и ягод, чтобы восстановить естественный баланс. Однако эти попытки не дали эффекта. Воспитанная в интернатах в традициях русской культуры, молодежь не откликалась на такие призывы. Судьба этих народов трагична. И то, что она трагична во всех частях света, утешает мало.

Следует, однако, отметить, что еще встречаются народы, относящиеся к этому типу цивилизации в чистом виде. Совсем недавно мир облетело известие, что американские этнологи нашли затерянное в лесах Амазонки племя, которое не знало металла. Открыто подобное сообщество и в Новой Гвинее. Уникальные кадры были показаны по телевидению во всем мире. Наверное, у многих из тех, кто их видел, мелькнула мысль: «Как безнадежно они отстали от человечества». Однако людям другого типа цивилизации надо понять: они не отстали, они просто никуда не шли. Они живут в своем мире и счастливы в единстве и гармонии с природой.

Важно помнить: этот тип цивилизации очень хрупок, при этом типе нет развития. Общество как бы движется по замкнутому кругу и разорвать этот круг можно только извне. Природный катаклизм (извержение вулкана, наводнение и т.п.) или встреча с людьми других цивилизаций могут сломать сложившийся порядок жизни и вызвать изменения.

Мир долго не признавал ценности этого типа цивилизации и относился к ним варварски. Однако, когда человечество вплотную подошло к экологической катастрофе, опыт этих народов вырос в цене. Не случайно такое широкое развитие в мире получило движение зеленых, основной девиз которых: «Назад к природе». А пример уже есть — первый тип цивилизации.

Долгое время считалось, что при этом типе цивилизации не используется интеллект человека. Однако это не так. Исторический опыт свидетельствует о глубоком знании и использовании законов природы, о высоком уровне развития мышления в таких сообществах. Богатейшая мифология этих народов длительное время рассматривалась как развлекательная или нравоучительная. Лишь в последнее время научное изучение мифологии показало: мифотворчество своеобразная и очень эффективная форма познания мира, которая опирается на фантазию человека. Особенностью этой формы познания является осознание высокой степени абстракции через образ, миф. В этом познании народы, относящиеся к первому типу цивилизации, могли обгонять другие народы, хотя мир об этом и не подозревал. Например, теория теплового расширения Вселенной считается достижением науки новейшего времени и разработана с применением точнейших современных научных методов. Оказалось, что эта теория давно сформулирована и зафиксирована в мифах.

Насколько богата по содержанию мифология аборигенов, рассмотрим на одном простом примере. Категории жизни и смерти применительно к конкретному человеку и к Человечеству являются основополагающими в духовной жизни любого народа, к какому бы типу цивилизации он не принадлежал. Эти категории находят отражение в мировых религиях, в трудах философов, в общественном сознании. Любопытно, как осознаются они в мифологии народов, живущих в природном мире. В Африке, у готтентотов существует такая легенда. Месяц (Луна) послал к человеку зайца и велел передать: «Как я, месяц, умираю и возрождаюсь, так и ты, человек, умрешь и снова возродишься». Но заяц плохо выполнил поручение. Он сказал человеку: «Как умирает месяц, так умрешь и ты, человек, и больше уже не воскреснешь»'. Обратите внимание: какого высокого уровня абстракция изложена в образной форме. Жизнь человечества бесконечна, новые поколения сменяют предыдущие, обеспечивая беспрерывное возрождение и продолжение жизни. Луна, пройдя все фазы, возродится вновь полной. Поколение людей, прожив жизнь от детства до старости, будет сменено другим. Но жизнь конкретного человека конечна,-одномоментна и никогда не повторится. Бестолковость зайца оставляет человеку надежду, так же как оставляет ее христианство, обещая жизнь после смерти. В настоящее время богатейшая мифология этих народов является предметом серьезного научного изучениям

Мифологизированность сознания, восприятие мира через образ, легенду, миф очень устойчиво. Характерная черта ментальности продолжает существовать у народов, в значительной мере ассимилированных и деградирующих. Специалисты отмечают: на территории Западной Сибири у многих обрусевших хантов и манси в современных условиях сохраняются устойчивые язычески-мифологические структуры сознания'. Эта особенность затрудняет им освоение индустриальных производственных отношений и технологий, основанных на рациональном восприятии мира.

Феномен Востока

Тип циклического развития возник в глубокой древности, в разных вариантах имеет широкое распространение и сейчас. Поскольку главные черты сформулированы на примере стран Востока — прежде всего Индии, Китая, где он нашел классическое выражение», его можно назвать восточным типом цивилизации.

Общество, относящееся к подобному типу развития, существует в рамках исторического времени, которое делится на три ступени: прошлое, настоящее и будущее. Однако представление о времени имеет свои особенности. Время земное, в котором живут люди, и время небесное, в котором обитают боги, текут как бы вместе, одновременно. Это связано с тем, что на Востоке боги, небесные силы рассматриваются как часть живой природы. Они существуют рядом с человеком, участвуют в его жизни, влияют на нее. Но и человек в свою очередь может влиять на живущих рядом богов. К тому же прошлое, настоящее и будущее тоже существуют как бы одновременно, вместе. Человек живет одновременно и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Это связано с тем, что душа на Востоке считается бессмертной, она лишь меняет форму своего существования. Поэтому умершие предки (прошлое) существуют в настоящем, но в другой форме, и влияют на человека. И будущее тоже рядом — неродившиеся потомки существуют в настоящем, но в другой форме. В некоторых обществах время воспринимается как циклическое, то есть оно периодически возвращается к исходной точке. С подобными представлениями о времени связана поэтизация прошлого. «Золотой век» для этих народов всегда в прошлом, именно оно дает образцы поступков и действий.

Ментальность народов, относящихся к этому типу, обладает ярко выраженным своеобразием. Общественное сознание носит харизматический характер. Действительность воспринимается не только в реальности, через чувственный опыт (я это вижу, слышу, ощущаю), но и через призму веры в сверхъестественные силы, религиозной догматики. Цель существования таких обществ понимается как приближение, движение к некоему высшему харизматическому, то есть божественному идеалу. Жизнь представляет собой как бы бесконечно разыгрываемый религиозный или космогонический спектакль, в котором участвуют и боги, и люди.

Сосредоточенность на духовном — это отличительная черта общественного сознания. Главной ценностью бытия являлось постижение высшего сакрального смысла, а не реализация конкретных целей. Истовость религиозного поиска, аскеза, стремление к духовному совершенству характерно для буддийской Индии. Китайское конфуцианство в этом смысле более умеренно, но вакуум заполнен культом легендарных героев, древних мудрецов, которым подражали до самоотречения. Социальный идеал, сформулированный на основе конфуцианства, — бескорыстный рыцарь безупречной морали, высокого долга, гуманности, почитающий мудрость старших ¦ и т.п., — это тот образец, к которому стремился каждый.

Рационально-упорядоченное конфуцианское учение исключало аскетизм и экстатизм, загробную жизнь. Но магия не отвергалась, существовала мессианская надежда на спасителя на этом свете — в лице императора. Отношение к основным ценностям, идеалам, а также лидерам, вождям, монархам, которые рассматривались как носители высших ценностей, имело харизматический характер. Земным владыкам приписывались сверхъестественные способности. Они обожествлялись.

Общества, которые можно отнести ко второму типу цивилизации, построены на принципах коллективизма. Личные интересы полностью подчинены общим: общинным, государственным. Личностное начало развито слабо. Важнейшим элементом общественного устройства являлась община. Интересы личности в общине полностью подчинены интересам коллектива, который определял все стороны жизни: нравственные нормы, духовные приоритеты, культурные предпочтения, принципы социальной справедливости и социальной защиты, норму и характер труда. Социальные роли в общине были жестко закреплены и изменения в положении ее членов жестко контролировались, связаны с определенным ритуалом. Знаменитый китайский мудрец Конфуций (V в. до н.э.) говорил: «Правитель должен быть правителем, а подданный — подданным, отец — отцом, а сын — сыном». Казалось бы, какая тут особая мудрость. Однако речь идет о важном: в человеческом сообществе каждый играет определенную роль и менять ее человеку не дано. Общины в разных странах могут объединяться по-разному принципу: семейная община, клановая, кастовая, территориальная, родовая, корпоративная и т.п.

Поскольку общество восточного типа было построено на принципах коллективизма, там отсутствовала классовая структура и классовые категории к ним не применимы. Это страны, где нет рыночной экономики, нет социально-классовой дифференциации. В таком обществе есть бедные, есть богатые, но нет собственности как производящего и умножающегося капитала. Понятие частной собственности в полном смысле отсутствовало. Речь могла идти о коллективном (община, племя, корпоративное объединение) праве на пользование, владение ресурсами (водой, землей и т.п.). Верховным собственником всего выступало государство, власть. Принадлежность к власти (должность) опосредовано давала право на собственность (она могла быть и наследственной). Но это не частная собственность. Попытки приватизации собственности пресекались или резко ограничивались. Полная частная собственность не допускалась. Деньги вкладывались в дом, богатый выезд, безумную роскошь, а не превращались в работающий капитал.

Восточное общество было построено на особом типе связей, которые имели исключительно вертикальный характер, то есть все связи в обществе замкнуты на властных структурах. Горизонтальные, независимые от власти, связи (экономические, духовные, политические) между общинами отсутствуют. Все связи вертикально замкнуты на слой управляющей бюрократии, которая, в свою очередь, замкнута на единоличного правителя (монарха, президента и т.д.). Власть единоличного правителя ничем не ограничена и он рассматривался как наместник бога на земле. Бюрократия, управляющая от его имени, играла колоссальную роль. Человек в таком обществе полностью зависел от произвола чиновников. Коррупция, злоупотребления властью при такой общественной системе неизбежны. Взятка становилась обязательной на всех уровнях, административные, судейские и военные должности явно или неявно продавались.

Отсутствие горизонтальных связей между общинами объясняется не только особенностями общественного устройства, но и характером самой общины. Поскольку община охватывала все стороны жизни человека, она многофункциональна, сама определяла нормы и контролировала их исполнение, то она самодостаточна, тяготела к автаркии, замкнутости, внешние связи были сведены до минимума.

В таких обществах колоссальную роль играет централизованное государство. Их называют этатистскими, то есть государственными обществами. Государство связывало воедино общины, брало на себя функции управления обществом, распорядителя собственности, идеологические функции, контроль за духовной сферой и т.п. Его роль так велика, что часть ученых обществоведов, даже во времена монопольного господства марксизма-ленинизма, считала, что государство на Востоке не надстройка, а часть базиса, важнейший его элемент. При ослаблении государства это общество распадалось. Тип государства — деспотия. Деспотия предполагает ничем не ограниченную бесконтрольную власть, не стесненную никакими формальными правилами или законами и опирающуюся непосредственно на силу. Условием существования такой власти является господство государственной и общественной собственности (прежде всего на землю) и зависимое положение индивида от системы власти. Государство полностью подчиняло себе людей, контролировало их деятельность, широко применяя принуждение. Связи между людьми, общинами, независимые от государства, были полностью исключены. Абсолютное преобладание государства над обществом — один из характерных признаков восточного деспотизма. Государство предстает как самодовлеющая сила, стоящая над человеком, регулирующая все многообразие отношений в обществе. В таких государствах страх подданных перед всесилием власти сочетался с безграничной верой в ее носителей, обожествлением их.

Правитель был «хозяином» всего, что находилось в его власти. За частными лицами признавались лишь владельческие права, в некоторых случаях — права на мелкую собственность, в основном жилье и хозяйство, а также на движимое имущество. Но и в этих случаях имущественные права частных лиц не имели четких правовых гарантий.

Подобное устройство находило опору в религиозных системах. Конфуций выдвинул тезис о том, что государство—это та же семья, хотя и большая. Ему принадлежит идея разумного управления государством через мудрых и справедливых чиновников. Добродетельное правление, как утверждалось, приведет к социальной гармонии. Социальная стабильность обеспечивалась за счет уравнительности, недифференцированности общества.

Важно понять, что деспотизм власти объяснялся во многом отсутствием частной собственности и, следовательно, полной зависимостью от государства. Люди, не имеющие частной собственности, не могли быть независимыми. Возникающие на протяжении истории частнособственнические тенденции неизбежно подавлялись государством или ставились в зависимость от него, государство и общество нераздельны, слиты. Ни одно лицо, ни богатые, ни бедные, ни знать, ни простолюдины не имели никаких прав, ни возможностей отстаивать свою личную и имущественную неприкосновенность.

Государственная машина восточного деспотизма была обезличена. Большинство решений носили анонимный или коллегиальный характер. От чиновников требовалось только повиновение. Личная инициатива и ответственность исключались. В таких условиях не могли возникать политические партии, борьба идей.

В подобных обществах изменения происходили медленно. Несколько поколений людей могли существовать практически в одних и тех же условиях, пользоваться одинаковым социальным опытом, сохранять устойчивые стереотипы общественного сознания. Традиция, апробированная опытом многих поколений, канонизировалась как высшая общественная ценность. Здесь не было места для проблемы «отцов и детей», разрыва между поколениями не наблюдалось. Поскольку несколько поколений существовало в одних и тех же условиях, то новые поколения использовали опыт старших. В силу этого авторитет старшего поколения был очень высок, молодежь должна демонстрировать знаки почтения и уважения к старшим.

В таком обществе развитие идет циклами. Его исторический путь графически можно изобразить в виде пружины, где каждый виток — это один цикл развития, шаг от одного витка к другому — поступательное движение. На примере истории Китая были выделены следующие стадии, которые в совокупности составляют один цикл развития:

1. Укрепление централизованной власти в борьбе против децентрализации, усиление государства.

2. Кризис власти, отступление перед центробежными силами.

3. Упадок власти, ослабление государства.

4. Социальная катастрофа: бунт народа, нашествие иноземцев, привлеченных слабостью государства и легкостью победы, и т.п.

Необходимо отметить особенности массовых движений на Востоке. Они не были направлены против системы. Их главная причина — произвол власти, нарушение принципов социальной справедливости, признанных в обществе нормой. Мечта восставших — ликвидировать возникшее нарушение (присвоение крестьянской земли богачами, гнет и поборы чиновников и т.п.) и вернуть утраченную норму. Эти движения не ведут общество вперед, не означают потребность в ином типе развития. Они лишь признак сбоев в системе, которая после кризиса восстанавливается с небольшими изменениями. На стадии социальной катастрофы происходила смена правления, осуществлялись некоторые изменения, ситуация стабилизировалась, и общество выходило на новый виток. Обратите внимание: в обществах такого типа наиболее активные изменения происходили на стадии социальной катастрофы, в условиях нестабильности, когда государственная организация сильно ослаблена. В условиях стабильности общество тяготело к застою, к неизменности.

Характерно, что при таком медленном, циклическом развитии общество имело богатейшую духовную жизнь, высокоразвитые науку, культуру; философия, тончайшее искусство, поражающие мир открытия и т.п. И это при том, что личность на Востоке не имела собственной ценности. В соответствии с восточными представлениями: человек — это песчинка на берегу океана вечности. От него ничего не зависело. Не случайно распространенный символ восточной культуры: человек в лодке без весел. Жизнь человека определяло течение реки, то есть исторические традиции, природа, государство, поэтому весла человеку не нужны. Возможности влиять на исторический процесс со стороны человека были крайне ограничены. Отсюда — фатализм, вера в предопределенность судьбы и событий, как отражение отсутствия возможностей влиять на исторический процесс. Стремление к свободе реализовывалось в духовной сфере, где было возможно отстраниться от власти земной.

Этот тип цивилизации был довольно широко распространен в Азии, Африке, Америке. К примеру, империя инков, погибшая под ударами испанских колонизаторов, также отличалась общинным устройством, в общественном сознании переплетались земные представления и космические (небесные). Современные идеологи индейского возрождения на американском континенте называют государство инков «великой социалистической империей», поскольку в нем не было классовой дифференциации и господствовал коллективизм.

Особо следует сказать о мусульманском мире, который, при всех особенностях и отличиях от классического Востока, остается в рамках второго типа цивилизации. В начале VII в. с принятием ислама для аравийских бедуинов закончилось время затерянности на периферии истории. Менее чем за сто лет после принятия ислама (622 г.) они создали огромное государство — Арабский халифат. Под его властью оказались территории от Атлантического океана до границ Китая: Северная Африка, Испания, Сицилия, Армения, Азербайджан, Иран, Афганистан, часть Индии и т.д. Обратите внимание: кочевники, которые жили по законам природы, выйдя за пределы Аравийского полуострова, столкнулись с древними цивилизациями, которые имели высокоразвитую культуру. Однако арабы не только не были ассимилированы, но наоборот, они смогли передать им свою религию — ислам, свой язык и в какой-то степени свой менталитет. Даже в далекой Европе арабы оставили глубокий след, который ощущается до сих пор. Еще недавно в Испании женщины закрывали лицо кружевной мантильей почти также, как закрывают лицо женщины на мусульманском Востоке. Что же вывело кочевые арабские племена на авансцену истории? Что превратило их в активный элемент, создающий новую арабо-мусульманскую цивилизацию, одну из богатейших по кульуре? Принятие новой системы духовных ценностей — ислама — явилось сильнейшим стимулом для активной исторической деятельности. Никакой экономический интерес не сравнится по силе воздействия с духовными ценностями. Именно духовная общность делает толпу народом.

Ислам как система духовных ценностей родился на Ближнем Востоке от одного корня с иудаизмом и христианством. Пророк Мухаммед —основатель ислама и первой общины мусульман, был хорошо знаком с обеими религиями. Видимо, благодаря этой связи в исламе, в отличие от старых восточных религий — индуизма, буддизма — достаточно ярко выражена идея развития. Ислам в буквальном смысле значит путь к спасению. Путь — это движение, развитие. Для ислама, также как и для христианства, характерно представление о линейном, прогрессирующем времени. Идея развития обогащалась в ходе становления арабо-мусульманской цивилизации (VII—XII вв.). Активно впитывалась христианская традиция. Но особенно много перешло в культуру мусульманского Востока от древнегреческой рационалистической культуры (эллинизма). За счет этого арабский мир резко вырвался вперед по сравнению с остальными странами. Академик В. В. Бартольд писал: «Восток в мусульманскую эпоху продолжил культурную работу, прерванную в греко-римском мире, и в течение нескольких веков занимал в культурном отношении первое место».

Казалось бы, арабо-мусульманская цивилизация пойдет по пути, отличному от классического Востока. Однако этого не случилось. В исторической перспективе мусульманский мир потерял динамизм в своем развитии, рационалистическая тенденция в культуре оказалась подавленной. Давление религиозной харизмы на общественное сознание стало более жестким и сильным, чем в старых восточных религиях. Ислам включает в качестве первоосновы не только священные духовные тексты, но и свод законов. Закон Магомета касается не только отправления культа, но и домашней, семейной жизни, а также государственной. Правовые вопросы в исламе представлены широко. Это уголовное, гражданское право, общегосударственные установления, правила ведения войны. Все законоустановления преследовали цель возвышения ислама. Вся жизнь человека, даже в мелочах должна была соответствовать религиозным требованиям, чтобы даже при незначительных поступках человека не покидала мысль об Аллахе.

Глубокое проникновение религии во все сферы общественной жизни приводит к тому, что исламские духовные институты стремятся подчинить себе государство и превратить его в религиозную организацию. Это явление в современном мире принято называть исламским фундаментализмом. Пример подобного государства сегодня — это Исламская республика Иран. Угроза исламского фундаментализма в той или иной степени существует во всех мусульманских странах: идет кровавая гражданская война в Афганистане с неясным пока исходом, пресса сообщает о кровавых эксцессах, устроенных фанатическими приверженцами ислама, в Египте, Турции и других странах. Серьезную угрозу исламский фундаментализм представляет для молодых среднеазиатских государств, образовавшийся на территории бывшего СССР — Узбекистана, Таджикистана. Одновременно во всех мусульманских странах идет поиск так называемой исламской альтернативы — путей быстрого развития, модернизации этих обществ на базе исламских ценностей.

Итак, таковы основные черты второго типа цивилизаций. Обратите внимание: для людей, живущих в соответствии с традициями подобного типа цивилизации, впрочем как и любого другого, его ценности являются естественными и высшими, наиболее предпочтительными. Яркое свидетельство этому — отрывок из официального письма китайского императора Цзянь-Луна английскому королю Георгу III, которое было направлено через британского посланника в 1793 г.: «...Управляя всем миром, я преследую одну цель, а именно: сохранить благое правление и выполнить долг перед государством. Чужие и дорогостоящие цели меня не интересуют... У нас есть все, и это может свидетельствовать твой посол. Я не придаю значения вещам экзотическим или примитивным и в товарах твоей страны мы не нуждаемся»'. Если Европа высокомерно считала туземцев частью флоры и фауны, то и Восток платил им тем же.

Значительная (если не большая) часть населения планеты жила в обществах подобного типа. Как же человек на протяжении столетий существовал в таких жестких условиях? Почему ничего не менялось? С позиций сегодняшних приоритетов российского общества (свобода, демократия, права личности) такие вопросы возникают. Важно понять, любовь, счастье, радость — это принадлежность не только демократических обществ, они существуют везде. Дело в том, что в жестко организованных обществах действуют компенсаторные механизмы, которые адаптируют человека к системе. Жизнь человека коротка и надо успеть хотя бы притчевое: посадить дерево, построить дом, вырастить ребенка. Поэтому бессмысленны вопросы, которые задают на улицах Москвы и других городов России пылкие молодые тележурналисты пожилым людям: «Как же вы жили и смеялись, когда рядом были лагеря, тотальная слежка и т.д.?» Они жили в другом, чем сейчас, обществе, в котором действовали соответствующие компенсаторы.

Важнейший компенсатор — сосредоточенность общества на высших духовных ценностях и идеалах. Для большинства стран — это религиозные ценности. Человек имеет возможность реализовать себя, удовлетворить потребность в свободе в духовном поиске, в духовной жизни. Повседневная (рутинная) жизнь одухотворена высшими целями, высшим сакральным смыслом. Еще одним важным компенсатором в таких обществах является коллективизм. Коллектив (община) подавляет личность, насаждает уравнительность. Но он же страхует -человека, дает ему чувство защищенности перед лицом жестокого мира, оказывает ему конкретную повседневную помощь. Чем труднее, беднее жизнь человека, тем больше нуждается он в коллективе, стремится в нем раствориться. Коллективизм является мощным фактором защиты человека, апробированным на протяжении многих тысячелетий. Культура коллективизма очень богата.

Наличие компенсаторных механизмов позволяло обществу функционировать полноценно, вносить богатейший вклад в сокровищницу мировой культуры. А. Тойнби утверждал: «Политическая статичность Востока, в сущности, не имела столь уж большого значения, а возможно, и вовсе не оказывала влияния на богатство и полноту жизни общества». Возможно, это и так. Вместе с тем, уровень жизни большинства народа при таком типе развития крайне низок, человек постоянно находится под прессом жестокой, деспотической власти. Мечты, проекты и попытки ускорить развитие, улучшить жизнь в пределах существования конкретного человека составляют важную часть истории цивилизаций восточного типа (модернизация). Особенно активно эти попытки предпринимались в XX в. Проблемы модернизации стран восточного типа — тема другой лекции.

ЛЕКЦИЯ 2. ЗАПАДНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Античный мир

Тип прогрессивного развития представлен наиболее ярко античной цивилизацией Древней Греции и Рима (греко-латинской), современной европейской цивилизацией. США, Канада, Австралия, Новая Зеландия и некоторые другие страны не являются самостоятельными цивилизациями, хотя относятся к третьему типу развития. Они демонстрируют варианты европейского пути, привнесенные большими массами эмигрантов. Все эти общества ассоциируются с понятием Запада (западный тип). Поскольку их больше объединяет, чем разъединяет, в ходу обобщенное понятие — западное общество или западная цивилизация.

Этот тип цивилизации связан с постоянными изменениями в жизни человека. Социум может кардинально измениться на протяжении жизни одного поколения. В XIX—XX вв. изменения набрали огромную скорость. Развернулся ускоряющийся процесс изменения природной среды, предметного мира, в котором живет человек. Жизнь так резко менялась, что опыт старшего поколения быстро устаревал и отвергался молодыми. Налицо разрыв между поколениями, проблема «отцов и детей», непонимание старшим поколением молодых и неприятие молодыми образа жизни старших. Прошлое воспринималось лишь как материал для извлечения уроков, для патриотизма и национальной гордости, но само общество, новые поколения устремлены в будущее, ориентированы на движение вперед.

Этот тип цивилизации начал возникать на берегах Средиземного моря. В древности наивысшего развития он достиг в Древней Греции и Древнем Риме. В античной цивилизации вышли на первый план частнособственнические отношения, неизвестные или слабо развитые в окружающем мире, проявилось-тосподство частного товарного производства, ориентированного преимущественно на рынок. Появился первый в истории образец народовластия — демократия. Демократия, республиканская форма правления возникли и были теоретически обоснованы в Древней Греции. По словам Фукидида, преимущество демократии состоит прежде всего в том, что она дает возможность людям -быть политически и нравственно свободными, создает условия для раскрытия и совершенствования способностей каждого человека. Эллины сознавали принципиальное отличие их способа организации общества от окружающего мира. В глазах греков демократия была одним из главных критериев различия между Европой и Азией. Народовластие в Древней Греции ассоциировалось со свободой, а единовластие, характерное для обществ, ее окружающих, с рабством, насилием. Подданные восточных обществ,, падающие ниц перед царем, воздавая смертному несоразмерные хвалы, божеские почести, в сущности занимаются собственным унижением. Так считали древние греки. Деспотия, полагали граждане греческих полисов, превращает людей в неорганизованную толпу, выключает их из общественной жизни, не позволяет приобщиться к интересам государства. Отсюда все, кто не являлся эллином, то есть не был приобщен к демократии, считался варваром, не заслуживающим человеческого звания.

Характерно, что греко-латинская цивилизация впервые поставила и разрешила сложнейший вопрос: чтобы достичь гармонии в обществе, найти разумное сочетание общественных интересов и интересов личности, нужны хорошие законы. Законы должны охранять права граждан и неукоснительно соблюдаться как властью, так и гражданами. Таким образом, правовое государство как теория и как практика также существовали уже в античности. Римское право содержало систему норм, регулирующих частнособственнические отношения. Граждане были законопослушны. Приведем один эпизод. Знаменитый древнегреческий философ Сократ проповедовал, что власть в государстве должна принадлежать «лучшим», то есть нравственным, справедливым и опытным в искусстве управления гражданам, подвергал суровой критике недостатки афинской демократии. Он был заключен в тюрьму. Друзья настоятельно советовали ему бежать во имя сохранения жизни, так как смертный приговор был очевиден. Однако Сократ был гражданином и считал обязательным для себя исполнение законов, поэтому предпочел принять яд. Важно и другое: вопрос о взаимодействии индивида и коллектива решался в пользу личности, в пользу ее автономии, ее свободы. Личность и ее права первичны. Можно сказать, уже в античности произошла абсолютизация свободы личности, а коллектив, общество были признаны вторичными.

Демократия в греко-латинском мире была по преимуществу прямой. Предусматривалось равенство для всех граждан как принцип равных возможностей. Существовала свобода слова, выборность органов власти. Были элементы представительной демократии.

В античном мире были зало жены основы так называемого гражданского общества, предусматривающего право каждого гражданина участвовать в управлении, признание его личного достоинства, прав и свобод, а также систему социокультурных принципов, способствующих расцвету личности, мобилизации ее творческого потенциала. Государство не вмешивалось в частную жизнь граждан, или вмешивалось очень мало. Торговля, ремесла, сельское хозяйство, система образования, семья — все это функционировало независимо от власти, но в рамках закона, гарантом которого выступало государство. Массами основывались различные коллегии и кассы, профессиональные или религиозные, оказывающие помощь в случае болезни, смерти, бедности, вольные пожарные команды, а также клубы для устройства развлечений, литературные общества и т.д. Однако демократия в античном мире носила ограниченный характер. Она предполагала обязательное наличие привилегированного слоя. Из сферы ее действия были исключены женщины, свободные иноземцы и, конечно, рабы.

Рабство существовало во всем мире на протяжении многих веков (рабство в США было отменено в середине XIX в.). Существовало оно и в греко-латинской цивилизации. Однако не рабство обеспечивало процветание в период античности (труд рабов неэффективен). Секрет уникальных достижений античности — в свободе, а не в рабстве. Как раз, наоборот, вытеснение свободного труда рабским в период Римской империи явилось одной из причин упадка этой цивилизации.

Жизнелюбивые античные боги (Зевс, Юпитер и другие), обладая сверхъестественной мощью, не очень-то обременяли обязательствами своих земных приверженцев. Греко-римское общество в значительной мере было светским. Развитие науки: философии, естествознания, привело к появлению атеизма (безверия, безрелигиозности). У этой цивилизации не сложилось мощной единой духовной основы, которая сплачивала бы общество. Насильственная и естественная миграция способствовала расширению влияния восточных религий. Эти религии с их обещанием потустороннего спасения находили благодатную почву в переживавшей кризис цивилизации и разлагали ее.

Античный мир развивался быстро, динамично, имел впечатляющие успехи в области экономики, политики, культуры за относительно короткий исторический период. Однако в V—VI вв. этот мир погиб под грузом противоречий, которые в тот исторический период оказались неразрешимыми.

Становление современной европейской цивилизации. Идея Запада

Этот тип цивилизации в последующем длительное время связан с христианством, как духовной основой, и Европой. Совсем недавно понятие цивилизации имело для Европы чисто историко-культурный интерес. Причем внимание обращали прежде всего на различия между народами. Сейчас понятие цивилизации выходит на первый план как категория отражающая единство народов Европы, общность ценностей европейского дома. Тема общеевропейской цивилизации с ее неповторимыми общими особенностями проходит красной нитью через многие исследования в качестве «наивысшего аргумента» в пользу общеевропейского единства. Именно в Европе прогрессивный тип цивилизации обрел устойчивость, развивается длительное время. Поэтому рассматривать особенности этого типа цивилизации целесообразнее прежде всего на примере Европы.

Европа первоначально, в средневековье, за пределами античного мира и после его гибели, представляла собой особую цивилизацию, а не следующий период ее истории. Великий Рим оказал сильное влияние на жизнь народов средневековой Европы: отсюда шло христианство, распространялся и утверждался латинский язык, римское право, некоторые обычаи и традиции. Однако после падения Римской империи эти традиции угасли. Закрывались старинные римские школы, были забыты научные достижения греков, латинский язык превратился в мертвый. Средневековая Европа не являлась лидером в мире. Восток превосходил ее по материальному благосостоянию, по уровню экономического, культурного и духовного развития.

Задавленная христианским фанатизмом Европа развивалась так же, как застывший в религиозном экстазе Восток. Религия пронизывала все стороны жизни европейского средневекового общества: политическая организация базировалась на Боге и религии, семья являлась священным религиозным союзом, экономика контролировалась церковью, которая налагала запреты на многие формы экономической деятельности, культура носила исключительно религиозный характер. Весь образ жизни, нравы, обычаи, мышление средневекового человека определялись христианской религией. Идея Бога подчиняла себе людей, также как в брахманской Индии или ламаистском Тибете. Развитие в этих условиях шло медленно. Средневековая Европа — это особая цивилизация, отличная от греко-латинской и современной, близкая к восточному типу. Целые столетия текла бедная, однообразная жизнь.

Яркий показатель однотипности развития Европы и других стран того времени — Крестовые походы. Народы, принявшие ислам, считали, что рядом с Аллахом не должно быть других богов, и стремились покорить другие народы, принести им свет своей веры. Христиане, в свою очередь, считали неверными мусульман и начали в XI в. священную войну против ислама, которая угасла к концу XIII в.

Это общество начало разрушаться в XII в. Появилось мануфактурное производство, расширялась торговля, росли города. Горожане добивались свободы от светских и духовных сеньоров. Переломным считается XIII в. В XIII—XVI вв. шел активный процесс становления в Европе цивилизации, аналогичной греко-латинской.

Развернулся процесс рационализации сознания, стали слагаться более широкие представления о мире. Система образования отделилась от церкви. В-XII—XIII вв. появились первые университеты в Италии, Испании, Франции, Англии. На латинский язык были переведены сочинения Аристотеля и его изучение стало самым главным предметом в школе. Усиленно изучались римские законы и судебные порядки (римское право). Наиболее знамениты были школы в Болонье (римское право), в Салерно (медицина), в Париже (философия и богословие). Школы (университеты) собирали студентов из разных стран, преподавание велось на латыни. В середине XV в., благодаря золотых дел мастеру и резчику И. Гутенбергу, появилось книгопечатание.

Первые признаки отделения общества от государства, элементы правового государства появились уже в XIII в. Подписанная английским королем Иоанном Безземельным Великая хартия вольностей (1215 г.) заложила основы правового государства, государственной защиты прав личности.

Хартия ограничила права короля, дала привилегии (вольности) рыцарям, свободным крестьянам, горожанам. В Хартии было заявлено: «Никто не будет схвачен, посажен в тюрьму, лишен имущества, объявлен вне закона, изгнан или введен в убыток, ни на кого не падет королевская опала иначе, как в силу законного приговора людей, равных обвиненному по (званию, или в силу закона страны». Великий парламент 1265 г., в котором рядом с прелатами и баронами, приглашенными поименно, сидели впервые выборные представители от населения графств, рыцарей и горожан, предвещал эру господства в Европе парламентаризма.

Эпоха Возрождения, развернувшаяся на протяжении XIV—XVI вв. позволила освоить опыт, накопленный античной цивилизацией. Особенно большое значение для становления европейской цивилизации имело наследие Древнего Рима (о Древней Греции в Европе долгое время было известно мало). Опыт латинства (римский опыт) — это тот колоссальный первоначальный капитал, который позволил резко сократить время на разработку и освоение демократических механизмов, на создание соответствующей культуры. Европейская цивилизация в широком смысле есть прямая наследница классической античной цивилизации. Следовательно, она преемственна, хотя абсолютно самостоятельна, поскольку ушла в своем развитии значительно дальше. Становление современной европейской цивилизации было облегчено усвоением опыта античности.

Колоссальное значение для становления европейской цивилизации имела религиозная Реформация в первой половине XVI в. Церковь, давление религиозной харизмы на общественное сознание и развитие сдерживали процесс становления прогрессивного типа общества, рационализацию сознания. В трудной борьбе, в ходе войн и разрушительных массовых движений удалось ограничить роль церкви и духовенства. Но главное, Реформация породила новое направление в христианстве, которое стало духовной основой западной цивилизации: протестантизм. От католичества отошла значительная часть населения Европы: Англия, Шотландия, Дания, Швеция, Норвегия, Голландия, Финляндия, Швейцария, часть Германии, Чехии и т.д. Да и в самом католичестве происходили существенные изменения.

Протестантизм освободил людей от давления религии в практической жизни. Религия стала личным делом человека. Религиозное сознание сменилось светским мировоззрением. Протестантизм учил, что человек имеет непосредственную духовную связь с Богом, без посредников. Религиозная обрядность упростилась. Именно это направление в христианстве считается системой духовных ценностей наиболее адекватной западному образу жизни, демократическому рыночному обществу. Важно то, что протестантизм дал духовную санкцию на прибыль как цель экономической деятельности человека. Католичество, римские папы вели борьбу с прибылью, опираясь на библейские каноны. Древнее библейское имущественное право не содержало понятия «собственность», имеющиеся в священных текстах схожие термины означали, как правило, «имущество». Оно запрещало ростовщичество. В Новом Завете также немало положений, ограничивающих экономическую деятельность. В Евангелии от Матфея говорилось: «Никто не может служить двум господам: ...Не можете служить Богу и маммоне». Это Положение можно трактовать как отрицание предпринимательства, а прибыль понимать как признак служения Мамону, то есть богатству, алчности, а не Христу. Однако протестантизм доказал, что стремясь к богатству, можно служить Богу христианскому, поскольку богатый человек тратит свои средства не только на себя, но и на общество. Еще более радикально освобождался от религиозной догматики и атрибутики баптизм, выделившийся из протестантизма позднее. Реформация открыла дорогу к парламентаризму и промышленной революции. Европейскую цивилизацию можно назвать по отношению к старой (античной) новой или современной цивилизацией.

Каковы основные черты ментальности европейских народов? Согласно христианским представлениям, собственно человеческая история началась не с момента сотворения человека, ибо райское существование протекало вне существенных изменений, то есть вне истории, а с момента грехопадения, после которого человек был низвергнут в поток времени и стал смертным. Для Европы характерно представление о линейном, быстро текущем времени, которое состоит из трех ступеней:

— Прошлое. Оно свершилось, в нем ничего нельзя изменить, из него лишь можно извлекать уроки.

— Настоящее. Человек является активно действующим лицом в настоящем, он может и должен влиять на ход событий, на жизнь общества.

— Будущее. Оно лишь предстоит, оно неизвестно, но человек своей активной деятельностью в настоящем может в той мере, з какой ему это доступно, подготовить будущее.

В общественном сознании господствует убеждение в необходимости постоянного развития, прогресса, движения вперед, В христианстве, как системе духовных ценностей, заложена идея прогресса, необходимости постоянного развития и совершенствования общества и человека. Не случайно этот тип цивилизации часто называют христианским или иудео-христианским. Достаточно обратиться к библейской 'притче о Моисее, который вывел народ израйлев из египетского плена. Побег из плена — это движение во времени, движение от рабства к свободе, к земле обетованной, от неравенства и угнетения к равенству и Божьему избранничеству. Жизнь, данная человеку, в христианстве рассматривалась как своеобразный кредит, который надо будет вернуть с процентами. От человека требовалось потратить жизнь на совершенствование себя и окружающей жизни. После смерти высший суд должен .воздать каждому по заслугам.

Общественно признанная необходимость постоянного развития, движения вперед превратила инновацию, новое вообще в высшую ценность. Западное общество проникнуто страстью к обновлению. Для этого типа цивилизация характерна в буквальном смысле идеология индивидуализма. Приоритет личности, ее интересов безусловен. Яркий показатель приоритета индивидуализма — книга рекордов Гиннесса. Она наглядно свидетельствует о том, что каждый человек может стать единственным, достичь чего-то необычного, и призывает к этому. Важно, что общественное сознание воспринимает мир только в реальности, оно рационально, свободно от давления религиозной догматики в решении практических вопросов. Цели деятельности человека носят конкретный, прагматический характер.

Несмотря на рационализм, общественное сознание ориентировано на христианские ценности как высшие и нормативные, как на идеал, к которому надо стремиться. Сфера безраздельного господства христианства — это общественная мораль. Причем, это касается не только сферы личных взаимоотношений, но и деловой жизни. Существует понятие протестантской деловой этики. Важнейший ее принцип: скромное личное потребление, но процветающее дело. Отнюдь не по В. Маяковскому; «Ешь ананасы, рябчиков жуй».

Европейская цивилизация развивалась неравномерно. Прогрессивный тип развития требует как прорва постоянного притока ресурсов, рабочей силы, все новых и новых мозгов. Устойчивый динамизм этот тип цивилизации приобрел в эпоху географических открытий и колониальных войн. Потенциал фактически всей планеты был подключен для того, чтобы создать то, что сегодня мы называем Западом. Таким образом, прогрессивный тип развития не является достижением только западного сообщества, это — результат деятельности всего человечества. Эксплуатируя колонии, Европа привносила в разные части света очаги, анклавы своего типа развития, распространяя его на другие регионы мира. Так Европа выходила за географические рамки и превращалась в западную цивилизацию.

Каковы исторически сложившиеся, прежде всего на примере Европы, черты западной цивилизации?

— Высокий нравственный престиж труда и его результатов. Труд рассматривается, как высокое нравственное и религиозное служение, а не просто, как средство к жизни. Отсюда — высокая заинтересованность в результатах труда.

— Классовая структура общества, развитые формы классовой организации: профсоюзы, партии, программы и идеологии и т.д.

— Рынок как способ функционирования экономики и ее регулятор. Развитая частная собственность. Высокий престиж предпринимательства.

— Наличие развитых, независимых от власти (горизонтальных) связей: экономических, социальных, культурных, духовных и других между индивидуумами и ячейками общества — семьями, хозяйственными единицами, и, как следствие, наличие гражданского общества, существующего независимо от власти.

— Правовое демократическое государство. Государство в классовом обществе неизбежно предоставляет наибольшее влияние имущим и образованным. Но главное: государство выступает в качестве регулятора социально-классовых отношений, инструмента для разрешения социальных конфликтов, для обеспечения условий гражданского мира, для обеспечения реализации идей прогресса. Форма государства — демократия. Что это значит?

Демократия предполагает согласие управляемых на то, чтобы ими управляли. Это достигается через участие населения в выборах органов власти. Вмешательство государства в гражданскую жизнь ограничено законом. Для того, чтобы государство не увеличило сферу своего влияния, существует разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Каждая ветвь власти независима, но по отношению друг к другу они оказывают сдерживающее и уравновешивающее влияние. Демократическое общество предусматривает открытость, право на свободу мысли, религиозных убеждений, возможность дискуссии по любому вопросу, свободу высказывания любых взглядов, кроме разрушительных для общества. Демократическое государство охраняет человеческое достоинство и права личности. Это — правовое государство, то есть в нем правит закон, а не люди.

Разумеется, Сказанное вовсе не значит, что демократия является идеальной формой правления. Возможны и злоупотребления власти по отношению к обществу, и нарушение законов, и использование служебного положения, и использование демократических институтов для достижения недемократических целей (так случилось на выборах в Германии в 1933 г., когда к власти пришел Гитлер). Можно согласиться с известным деятелем западного общества У. Черчиллем: «Демократия — это худшая форма правления, кроме всех остальных, ибо они еще хуже».

Необходимо отметить, что западный тип цивилизации характеризует западо- или европоцентризм. Он пронизывает все: науку, искусство, общественное сознание, политику. Запад считается центром и вершиной мира. Все остальное — отсталая периферия. Аристотель положил начало отношению к варварам (а это все, кто не был эллином) как к части окружающей природы, как к «растениям или животным». В дальнейшем эти идеи активно развивались. Знаменитый немецкий философ Г. Гегель выдвинул тезис о Европе как завершении всемирной истории и наивысшем воплощении человеческого духа. В этом же ключе разрабатывался и исторический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса. Классики марксизма сосредоточены на Европе, считая, что остальной мир обречен повторить то, что происходит здесь. Ярко представлены идеи западоцентризма и в современном мире.

В тисках противоречий

Путь западной цивилизации не был безоблачным. В своем развитии она порождает глубокие противоречия. Часть из них разрешалась в ходе исторического развития. Другая — накапливалась, так как эта группа противоречий связана с ее сущностными характеристиками. Накапливаясь, они создавали угрозу гибели, разрушения общества. Что главное в этой группе противоречий?

Частная собственность, рыночные отношения порождали имущественную и социально-классовую дифференциацию и связанное с этим социально-политическое неравенство. Проблема социально-политического неравенства порождала острейшие социально-классовые конфликты и взрывы, которые потрясали западную цивилизацию на всем пути ее развития. Уже на ранних этапах истории этого типа цивилизации, в эпоху Древней Греции и Древнего Рима возникли мечты об обществе социальной справедливости. Как итог развития человечества идея социализма, общества социального равенства нашла отражение в христианстве. Идеи социального равенства, осуждения богатства широко представлены в священных христианских текстах. В Евангелии от Луки сказано: «И спрашивал его (Христа — Л. С.) народ: что же нам делать? Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же». В Евангелии от Матфея читаем: «...Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие». Социалистическая идея в христианском, а позднее и в безрелигиозном (атеистическом), варианте превратилась в общественный идеал, который развивался вместе с обществом.

Переход от ручного труда к машинному, от мануфактуры к фабрике привел к массовой пролетаризации населения и образованию большого и постоянно растущего класса абсолютно неимущих, а следовательно, экономически и социально зависимых людей — фабрично-заводских рабочих, пролетариев. Наличие большого класса неимущих крайне обострило социальные противоречия, расширило социальную базу для социалистических идей.

Особенно ярко демонстрирует это XIX век. Он полон социальных потрясений, в которых рабочий класс заявлял о себе как политическая сила, выступающая за ликвидацию социально-классового неравенства, за ликвидацию частной собственности. Самые крупные социально-политические конфликты в Европе в XIX веке: 1830 г. — восстание ткачей в Лионе (Франция); 1834 г. — второе восстание ткачей в Лионе; 1839 г. — восстание под руководством Бланки в Париже (Франция); 1848 г. — революция во Франции, восстание в Вене, революция в Германии; 1849 г. — революции в Венгрии, в Италии; 1854—1856 гг. — революция в Испании; 1871 г. — Парижская Коммуна (Франция).

Все это свидетельствовало о том, что организовывались и росли массовые силы, которые выступали против ценностей западной цивилизации, тех ценностей, которые составляли ее двигатель. Идея социализма (общества социального равенства) приобрела классовый характер. Появилась теория, доказывающая, что на стадии фабрично-заводского производства можно перейти к принципиально иному обществу, фактически к иному типу цивилизации — к социализму (коммунизму). Эта теория — марксизм, которая стала классовой идеологией индустриальных рабочих. Обратите внимание; марксизм — типичный продукт западной культуры, отражающий проблемы и противоречия западного пути. Коммунизм — это социалистическая идея, адаптированная к проблемам и противоречиям индустриальной эпохи, к классовым интересам рабочих. Марксизм был учением, выдвигавшим альтернативу западному пути, западному типу развития. Что предлагалось?

— Сохранение идеи прогресса, вечного движения вперед к вершинам благосостояния и процветания.

— Отказ от христианства, как системы общественных ценностей западного типа цивилизации. Провозглашение атеизма — абсолютного безбожия, безрелигиозности.

— Ликвидация частной собственности, рынка и связанной с ними социально-классовой дифференциации, создание общества без классов, с общественной формой собственности.

— Отмирание правового демократического государства и связанных с ним демократических институтов, создание самоуправляющегося общества в масштабах всей западной цивилизации.

— Отказ от индивидуализма, приоритет коллективизма, подчинение личных интересов интересам общества (коллектива).

К. Маркс предполагал, что в результате человечество получит общество разума, справедливости и равенства. Однако задумаемся: предполагалось ликвидировать то, что сложилось на протяжении столетий и составляло внутренний двигатель цивилизации: индивидуализм, частная собственность, рынок, демократия. Придумал ли К. Маркс взамен новый двигатель? Предполагалось, что в коммунистическом обществе все граждане будут добровольно и сознательно трудиться по способностям и удовлетворять свои нужды по потребностям, тем самым создавая благополучие общества. Пространные комментарии излишни. Раскрыв механизм появления социально-классовых противоречий, ведущих к разрушению западной цивилизации, К. Маркс предложил взамен лишь умозрительную идею. Справедливости ради, надо отметить, что в конце жизни от многих крайностей К. Маркс и Ф. Энгельс отказались, но их убежденность в неизбежности гибели европейского общества осталась непоколебленной.

Однако западную цивилизацию разрушали и дестабилизировали не только социально-классовые конфликты. Были и другие разрушительные факторы. Эпоха образования в Европе национальных государств, а также упрочившиеся традиции колониального господства привели к тому, что европейская нация была возведена в высшую ценностную категорию, ее символы обрели сакральный характер национальных памятников. Как следствие, национализм и его крайние проявления — шовинизм, расизм, ксенофобия, получили распространение. Начиная с середины прошлого столетия кризис прежних представлений об окружающем мире стал в Европе явным. Ярко проявились: апологетика колониальной экспансии, возвеличивание «цивилизаторской миссии» европейских держав в колониях, оправдание применения насилия в отношении угнетенных народов. Национализм, закрепленный в качестве ценностной ориентации был чрезвычайно опасен. В 1853 г. Жозеф Артюр де Гобино разработал основы расовой теории. Утверждалось извечное превосходство белой расы над всеми остальными. Гитлер является продуктом общества, в котором националистические идеи имели большую ценность. Он апеллировал к национализму и его крайней форме — расизму не случайно. Это были сложившиеся стереотипы массового сознания. Национализм грозил разрушением гуманистической культуры, войнами и другими катаклизмами не только Европе, но и всему миру.

Промышленная революция, технический прогресс позволили западному обществу резко вырваться вперед из остального мира. Человек получил мощные рычаги развития общества, но одновременно это порождало явления, которые разрушали гуманистические ценности западной цивилизации и грозили ее перерождением. Индустриализация, технический прогресс не только влияли на условия жизни и труда, но и меняли общественное сознание. Задача индустриальной системы заключается в том, чтобы максимально увеличить производительность, перерабатывая сырье в определенные продукты и вовлекая в этот механически организованный труд большое количество людей. Человек превращался в придаток машины, функционирующий в жесткой производственной системе: конвейеры, технологические стыки, непрерывное производство, разделение операций на простейшие... Он становился как бы частью технологического процесса. Индустриальное общество формировало огромную армию специалистов в области естественных наук и техники, которые обслуживали производство. Происходила индустриализация жизни человека: механический транспорт, бытовая техника, жесткий ритм жизни, который подчинен производству (буквально, по заводскому гудку). Огромное скопление людей в больших городах, урбанизация превращали народ в безликие массы.

В этих условиях человек обезличивался, размывались индивидуалистические ценности и значимость человека и его жизни падала. Гуманистические ценности, которые нельзя просчитать, выразить в виде математизированной формулы, выглядели как эфемерные предрассудки. В общественном сознании утверждались приоритеты техники, естественнонаучных знаний. Возрастала роль коллективистских принципов. К этому вел характер промышленного производства. Например, изготовление автомобиля на крупном заводе. Для производства каждой машины необходимо множество деталей, узлов, которые делались многими людьми в жестко расписанное время. На конвейере счет шел уже на секунды. В этих условиях человек не мог вести себя независимо. Весь коллектив должен был работать как слаженная машина.

Индустриальная эпоха внедряла корпоративный коллективизм. Поскольку труд стал коллективным и каждый зависел от коллектива, то формируются коллективные интересы.

Фабрика, завод, компания выступали как корпоративное объединение людей, имеющих общие интересы. По мере индустриализации корпоративность нарастала, появились монополии. Они грозили поглотить общество, стереть индивидуализм и личные интересы. Нарастание корпоративизма замедляло развитие, основным двигателем которого была личная инициатива, свобода предпринимательства.

Массовое уничтожение людей тоже становилось технологией. Налажено производство оружия массового уничтожения: отравляющие газы, бомбы, танки, боевая авиация и т.п. Тоталитаризм явился порождением западной цивилизации, был связан с индустриальной эпохой, а также с появлением техники и технологий для массового уничтожения людей. В ходе первой мировой войны, когда применялись пулеметы, танки, боевые отравляющие газы, мир ужаснулся: один человек мог уничтожить одномоментно сотни себе подобных- Вторая мировая война вообще предстала уже как война машин — танковые сражения, истребители и бомбардировщики, самолеты-штурмовики, бомбы, разрушающие города и т.д. Появление ядерного оружия стало новым фактором в политике, поскольку открывало возможности для господства над миром. Армия, оружие — это элемент власти. Таким образом, в индустриальную эпоху возможности власти подчинять общество, подавлять его стали практически безграничны. Это и есть тоталитаризм. Однако самое страшное не в самих орудиях уничтожения людей, а в том, что общественное сознание восприняло это как реальный факт, как неизбежность. Большое количество людей занято разработкой и производством средств массового уничтожения человека. Это был страшнейший удар по гуманистическим ценностям.

Возникновение на индустриальной стадии развитой прослойки технических специалистов порождало стремление перенести методы управления заводом, корпорацией на все общество. Выдвигались идеи создания в противовес сложным, исторически сложившимся демократическим системам, системы рационального управления, управления как технологии. Идеи технократизма, то есть рационального, технологического устройства общества, были опасны, поскольку их разделяли не только технические специалисты, но они имели массовую базу. Индустриальная стадия с ее узкой специализацией, жесткой организацией труда в условиях конвейера привела к тому, что большие массы людей чувствовали себя уверенно лишь в рамках заводской технологии. Именно эти люди составляли массовую базу технократизма. Все это вело к разрушению гуманистических ценностей, к уничтожению демократии и гражданского общества и колоссальному усилению роли государства, которое могло стать хозяином всего и вся.

Разрушительная роль индустриализма по отношению к ценностям западной цивилизации в начале XX в. остро ощущалась интеллектуальной элитой. О. Шпенглер в работе «Закат Европы» говорил о гибели европейской гуманистической культуры под напором технократизма, массовой индустриальной культуры, утверждал, что западная цивилизация превратилась в простой комплекс методов и орудий труда, у нее пропала душа.

Индустриальная эпоха нанесла мощный удар по духовной основе общества. Безрелигиозность (атеизм) стала примечательной чертой западной цивилизации с конца XVIII в. Развитие науки и техники, которому отдавали силы лучшие умы, затмило духовные ценности, с которыми большинство населения связывало смысл своей жизни. Дарвин и Юм, Ньютон и Бэкон, Фейербах и Маркс, как кузнецы, без устали ковали аргументы против религии. Атеистическое мировоззрение, распространяясь прежде всего в городах, разрушало духовное единство народов. Утрачивались основополагающие моральные и религиозные ценности, но ничто не рождалось взамен. Закон всемирного тяготения или теория относительности не могут стать основой для духовного объединения. Потеря духовных ориентиров крайне опасна.

Обществом нельзя управлять так же, как машиной, на основе естественно-научных законов. Цивилизация не может выжить без своего «мифа», без общих моральных ценностей. Поэтому атеизм не вытеснил религию полностью. На Западе нет атеистических обществ. Крупнейшие государственные и политические деятели всегда прилагали усилия к тому, чтобы сохранить основы духовного здоровья народа, поддержать христианские ценности, найти возможность сочетания научно-технического прогресса и религии. Таковы основные факторы, разрушавшие западную цивилизацию изнутри. На протяжении XIX в. кризисные явления нарастали.

Кризис

В начале XX в. глобальный кризис Запада стал реальностью и фактически продолжался всю первую его половину. Рождались политические силы, предлагающие реализовать альтернативы западному пути, западным ценностям: фашизм, коммунизм, имеющие разную социальную основу, разные ценности, но одинаково отвергающие рынок, демократию, индивидуализм.

Насколько близка западная цивилизация к гибели показала уже первая мировая война. Во всех воюющих странах была свернута демократия, сузилась сфера действия рыночных отношений, государство активно вмешивалось в область производства и распределения. Введены трудовая повинность, карточная система, широкое применение получили меры внеэкономического принуждения. Война поставила под ружье 75 млн. человек — молодых мужчин — самую активную часть нации. Они существовали в условиях казарменной организации, воспринимали казарменную психологию. Война привела к массовому уничтожению людей, масштабным разрушениям. Человеческая жизнь потеряла самоценность. Казалось, западная цивилизация переродилась во что-то другое. Ситуация в воюющих странах была взрывоопасной и в социальном плане: революция и развал Австро-Венгрии, революция в Германии и т.п. Большевики, пришедшие к власти в России, стремились продвинуть своих единомышленников к власти любыми средствами. Однако, как показало будущее, не коммунизм был главной опасностью.

Первая мировая война материализовала самую разрушительную политическую силу — национал-социализм, фашизм.

Фашизм явился отражением и порождением главных противоречий западного пути. В нем переплелись и национализм, доведенный до расизма, и идея о зарегулированном, технократическом государстве, и идея социального равенства, и тоталитаризм. Идея социального равенства была привлекательна для многих- Не случайно в фашистских партиях было много рабочих. Национал-социалистская партия Германии выросла из возникшего в 1915 г. кружка под названием «Свободный рабочий комитет за достижение доброго мира». Этот кружок был создан рабочим Антоном Дрекслером. В ноябре 1921 г. конституировалась фашистская партия в Италии. Из 300 тысяч ее членов 40% составляли рабочие.

Фашизм предлагал альтернативу западному пути. В чем она состояла?

— Сохранение идеи бесконечного прогресса, движения вперед.

— Сохранение частной собственности, преимущественно крупной, но подчинение ее контролю государства, ликвидация рыночных отношений. Подчинение всей экономики планово-государственному контролю (в гитлеровской Германии был разработан 4-летний план развития экономики).

— Создание так называемого «народного общества» — общества социального равенства и богатства, но для избранных «высших» народов. Богатство такого общества надлежало создавать за счет нещадной эксплуатации, рабского положения народов, объявленных низшими, второсортными, неполноценными. Отсюда вытекала идея мирового господства, за счет которого можно обеспечить процветание «избранной» арийской нации, фашистское общество собиралось эксплуатировать весь мир.

— Внедрение коллективистских принципов в общественную организацию. «Народное общество», по мнению теоретиков национал-социалистской партии Германии (НСДАП), должно было состоять из предприятий-общин, объединенных на основе фюрер-принципа, то есть подчиненных партийно-государственному чиновнику-фюреру. Таким образом, предполагалась ликвидация горизонтальных связей, гражданского общества и установление вертикальных связей.

— Отказ от демократии, ликвидация всех демократических институтов, тотальное огосударствление общества. Контроль над всеми сторонами жизни, включая личную. Применение жесткого принуждения, в том числе к труду.

— Главным элементом, консолидирующим нацию, должна была стать единственная фашистская партия. В Германии в 1933 г. был принят закон «Об обеспечении единства партии и государства», в котором НСДАП была объявлена «носительницей государственной мысли».

Христианство официально не отвергалось. На пряжках ремней гитлеровских солдат было написано: «С нами Бог». Но идеология фашизма настолько противоречила ценностям христианства, что среди сторонников фашизма наблюдался отход от христианской религии. Так среди верхушки НСДАП в Германии были распространены увлечения восточными учениями —дзен-буддизмом, оккультизмом и т.д.

Фашизм как реальность просуществовал в историческом плане не долго. Но тем не менее специалисты и в этот короткий срок фиксируют сдвиги в общественном сознании. Отмечают наличие иррациональных оценок у Гитлера и его окружения, что не характерно для .рациональной европейской психологии. Под влиянием фашизма происходили изменения и в массовом сознании. В гитлеровской Германии происходила мифологизация жизни общества (в массовом сознании укоренялась идея о пришествии мессии, способного спасти страну), харизматическое отношение к фашистским лидерам (обожествление Гитлера приобрело тотальный характер). Фиксируется блокирование индивидуалистических ценностей, утверждение приоритета коллективистских ценностей в общественном сознании.

Фашизм не предполагал полного разрушения западной цивилизации (в отличие от марксизма), рассчитывал задействовать реально существующие и исторически апробированные механизмы. Именно поэтому он оказался столь опасным Для существования Запада. Чудовищный фашистский монстр Угрожал существованию не только Европы, но и всего человечества. Он нашел социальную базу. Если марксистский рабочий социализм увлекал лишь часть рабочего класса (в основном низкоквалифицированного), а также других малоимущих, то фашизм привлек людей из разных слоев: от крупного буржуа до люмпена. Первый фашистский режим был установлен в 1922 г. в Италии — режим Б. Муссолини. Коричневое пятно с ужасающей в историческом плане быстротой стало расползаться по карте Европы. Приход к власти в 1933 г. Гитлера ускорил эти процессы.

Разрушение западной цивилизации шло так быстро, что к началу 40-х гг. от нее остались лишь малые островки: Англия, Канада, США. Казалось, феномен прогрессивного типа развития исчезнет. П. Сорокин в написанной в 1937—1941 гг. работе «Социокультурная динамика» констатировал, что «...все важнейшие аспекты жизни, уклада и культуры западного общества переживают серьезный кризис», «Больны плоть и дух западного общества и едва ли на его теле найдется хотя бы одно здоровое место или нормально функционирующая нервная ткань»'.

Однако и в эпоху глубокого кризиса, между двумя мировыми войнами существовала и развивалась линия на обновление западной цивилизации, на поиск путей смягчения присущих ей противоречий. Эта линия связана прежде всего с именами американского президента Ф. Рузвельта и английского экономиста Д. Кейнса. Осознанно, что наличие большого слоя неимущих, резкая социально-имущественная дифференциация опасны для общества. Государство должно оказывать неимущим слоям поддержку, перераспределять часть национального дохода, отнимая его у богатых в виде налогов, в пользу бедных; оно должно страховать общество от голода, безработицы, нищеты. Ф. Рузвельт первым ввел общественные работы для безработных, пособие по безработице и другие меры социальной защиты. Государство должно активнее вмешиваться в общественные процессы, не допуская социального раскола, считал Д. Кейнс, оно должно регулировать и экономические процессы, утверждал он, чтобы общество не превратилось в игрушку рыночной стихии. Удастся ли этой линии в полной мере стать реальностью, зависело от исхода второй мировой войны.

Обновление

Разгром фашизма совместными усилиями СССР и стран демократии открыл путь для обновления западной цивилизации. Шло оно не просто — в условиях холодной войны, конфронтации, гонки вооружений. Но тем не менее в 70-е гг. XX в. стало очевидным: западная цивилизация приобрела новый облик. Именно этот обновленный облик Запада является для современной России столь привлекательным. Что же изменилось?

1. Изменились формы частной собственности. Из в значительной мере индивидуальной она превратилась в различные формы коллективной. Преобладают коллективные формы владения собственностью и капиталом: акционерные, кооперативные и т.п.

2. Уменьшилось число абсолютно неимущих и бедных, не имеющих собственности. Путем широкой продажи акций мелким вкладчикам, в том числе рабочим и служащим, путем продажи рабочим недвижимости, поддержки мелких предпринимателей, трудящиеся превращались в «капиталистов». В западном обществе образовались мощные средние слои — средние и мелкие собственники, которые заинтересованы в стабильности общества, в демократии и охране личности. Социально-классовая дифференциация сгладилась. Ярко выраженные классы ушли в прошлое. К примеру, в современной Франции, по оценкам: очень богатых людей — 10% (кстати, очень богатых людей не может быть много, и не они определяют уровень и характер общества), бедных также примерно 10%, средние слои — 80%. Социальная база для разрушительных тенденций значительно сузилась.

3. Новый этап научно-технической революции, качественные изменения в технологиях привели к серьезным изменениям в социальной структуре общества. Сокращается численность фабрично-заводского пролетариата, составлявшего массовую базу классовой борьбы на протяжении полутора столетий. По оценкам американского социолога Д. Белла: «К концу века (XX в. — Л.С.) удельный вес фабричного пролетариата в общей рабочей силе может оказаться столь ж ничтожным, как доля фермеров в настоящее время». (Доля фермеров составляла в то время на Западе 2—4%.) Следовательно, идея рабочего социализма, диктатуры пролетариата уходит в прошлое вместе с индустриальным рабочим классом. Однако социалистическая идея остается. Она теряет классовый характер и вновь обретает ценность гуманистической идеала, который помогает совершенствовать непростую земную жизнь.

4. Возросли производительность и качество труда и, следовательно, возросло совокупное национальное богатство. Это позволило создать высокий уровень социальной защиты личности, сравнительно высокий уровень благосостояния для большей части населения за счет перераспределения национального богатства в пользу менее обеспеченных.

5. На новый уровень поднялась демократия. Укрепились демократические институты, расширились возможности для влияния каждого гражданина на жизнь общества. Расширилась и производственная демократия: рабочие участвуют в выборах директоров заводов, компаний и т.п. Ограничены монополистические тенденции. Но главное: многое достигнуто в обеспечении прав личности. Права личности — это, пожалуй, главный лозунг, под которым развертывалась борьба за демократию во второй половине двадцатого столетия.

6. Страшный опыт совместной борьбы с фашизмом, крушение колониальных империй, новый уровень развития, требующий интеграции, а не разделения по национальным квартирам, заставил отказаться от национальных приоритетов. На первый план выходят идеи многонационального сообщества: общеевропейский дом, Атлантическое общество и т.д. Европейское сообщество, в которое входило 12 стран, было создано в послевоенный период и оказалось весьма жизнеспособным, обеспечивая экономическое процветание.

Исследователи современной Европы (например, У. Морелли) указывают на глубокий кризис суверенного национального государства и тенденцию к объединению Европы и мира как необратимую. Возрастающая взаимозависимость государств, обусловленная экономическим развитием, ведет к преодолению абсолютной государственной суверенности. Это соответствует задачам общественного прогресса. Ведь его главные факторы — государство, наука, торговля, промышленность — не имеют национальности. Более того, они уничтожают национальные особенности, привносят в жизнь человека унификацию и общий стандарт: в одежде, в быту, в производстве.

Все это позволило приобрести Западу второе дыхание, преодолеть распад и обрести новый облик. Однако это вовсе не значит, что жизнь обществ, относящихся к прогрессивному типу, стала безоблачной. Этот тип цивилизации по своей сути противоречив, остроконфликтен. На нынешнем этапе, при видимом процветании на фоне отсталых стран, существуют сложные проблемы. По прогнозам, Запад столкнется с новым разрушительным кризисом уже в первой четверти ХXI в., но он будет разворачиваться на другой основе.

Таковы основные типы цивилизаций (типы развития). Страны и народы развиваются либо по одному из этих типов, либо возможны сочетания. Как показывает исторический опыт, жизнь развивается только в тех формах, которые сложились исторически, имеют в своей основе определенную систему ценностей. Реальный процесс пойдет лишь в тех формах, которые выработаны человечеством. Человек может их улучшать, сочетать, но не разрушая общественных организмов. Нельзя навязать истории придуманные в кабинетах схемы.

ЛЕКЦИЯ 3. МЕЖЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ДИАЛОГ

Существует ли единая мировая цивилизация?

Ценности прогрессивного типа развития во всем мире признаются как общечеловеческие. Это — рынок, правовое демократическое государство, гражданское общество, права человека. Страны, относящиеся к другим типам, стремятся освоить механизм прогрессивного развития, втягиваются в рыночные отношения, внедряются элементы демократии. Подобные явления явились основой для утверждения, что на основе западных ценностей складывается единая всемирная цивилизация. Следовательно, цивилизованными считаются лишь страны, развивающиеся по западному типу, остальные оказываются вроде бы вне цивилизации. Время складывания единой цивилизации определяется по-разному. Одни считают, что уже в эпоху географических открытий началось складывание всемирной цивилизации. Другие утверждают, что нельзя то время, когда христианские ценности насаждались в разных частях света огнем и мечом, считать началом всемирной цивилизации, и относят его ко времени окончания второй мировой войны, когда в результате крушения колониальной системы многие страны добровольно выбирали рынок и демократию.

Идея о всеобщности истории, о линейном поступательном движении человеческого сообщества во времени является характерной чертой европейской философии истории. На этой идейной основе формировались концепции единства человеческой цивилизации. Современность дает для этих концепций дополнительные аргументы. Индустриальная и постиндустриальная стадии научно-технического прогресса ведут к глобальному сотрудничеству, js. созданию общепланетарных систем информации, связи, транспорта, торговли, стиранию архаичных различий между странами. Появление в XX в. глобальных проблем, связанных с выживанием человечества на планете Земля, — угроза ядерной, экологической катастрофы, демографические проблемы и т.п. — служат дополнительным основанием в пользу утверждения о единстве человеческой цивилизации.

Поскольку в России в советское время исторические концепции складывались под сильным влиянием идей К. Маркса, категорично выступавшего с позиций всеобщности истории, то в последующие годы были с легкостью восприняты идеи о единой цивилизации на планете Земля. Однако такой подход требует критического осмысления, тем более важного, что Россия никогда не являлась и не является «чистой» Европой.

Аргументы в пользу мировой цивилизации приводятся веские и их нельзя сбросить со счетов. Однако говорить о единой цивилизации, по крайней мере, преждевременно, а может быть, и невозможно. Это скорее мечта интеллектуальной элиты высокоразвитых стран, чем реальность. Об общечеловеческой цивилизации можно говорить лишь в том смысле, что на планете существует сообщество разумных существ, которое развивается в соответствии с естественными и общественными законами и имеет общие интересы. То есть общепланетарная цивилизация существует лишь по отношению к общепланетарным проблемам. Само человеческое сообщество неоднородно, его историю невозможно понять, исходя из общепланетарного подхода. Между кочевником-бедуином, затерянным в пустынных просторах Сахары, и суперученым интеллектуалом из лаборатории в Беркли (США) дистанция не временная (они живут в одном времени — сегодня), а цивилизационная. Ее нельзя перепрыгнуть (это чревато насилием), ее надо понять.

Идея о единстве человеческой цивилизации и всеобщности законов истории лежит в основе разных вариантов цивилизационного подхода. Один из них основан на теории цикличной динамики экономиста Н.Д. Кондратьева. На основе изучения большого массива статистических данных и математического моделирования социально-экономических процессов Н.Д. Кондратьев пришел к выводу, что большие циклы экономической конъюнктуры отчетливо сменяют друг друга каждые полвека (40—50 лет). В рамках полувекового цикла существуют более короткие. Их насчитывается четыре-пять и каждый из них проходит через равновесие и неравновесие состояния. Полувековой цикл конъюнктуры, в свою очередь, является элементом «векового» цивилизационного цикла, смена которых каждые 200—300 лет представляет собой смену цивилизаций. Таким образом предлагается считать цивилизацией определенную ступень в развитии общества. Ю.В. Яковец, приверженец такого подхода, пишет, что цивилизация — «это определенная стадия в циклическом развитии общества в целостности составляющих ее элементов». Выделяется семь таких циклов-цивилизаций: неолитическая (7—4 тысячелетие до н.э.), восточно-рабовладельческая (3 — первая половина I тысячелетия до н.э.), античная (VI в. до н.э. — VI в. н.э.), раннефеодальная (VII—XIII вв.), прединдустриальная (XIV—XVIII вв.), индустриальная (60— 90-е гг. XVIII в. — 10—70-е гг. XX в.), постиндустриальная (80-е гг. XX в. — конец ХXI — начало XXII вв.). История человечества предстает в виде лестницы, по ступеням которой поднимается человек.

Таким образом, концепция единой мировой цивилизации отрицает многовариантность развития человечества.

При этом обратите внимание: под ее флагом вновь предлагается идея унифицированного развития, только вместо формационного коридора присутствует цивилизационный. В конце коридора раньше был коммунизм, а теперь - западный образ жизни. Исторический опыт свидетельствует: жизнь человечества многообразна, многовариантна и развитие идет не по линии упрощения, унификации, а все большего усложнения, увеличения многообразия. При таком взгляде устанавливается опять иерархия ценностей: какие-то народы объявляются высшими, образцовыми, какие-то низшими, отсталыми. Весь человеческий опыт бесценен. Неизвестно в конечном итоге, что окажется спасением для человечества, какой тип обладает наивысшей ценностью с точки зрения выживания человечества.

Важно понять, что существует не только европейский, западный взгляд на историю, но и совершенно другой. Празднование 500-летия открытия Америки X. Колумбом проходило под знаком вступления народов открытого для Европы континента в общеисторическую жизнь. Однако широкими массами коренного населения Латинской Америки это время воспринимается как катастрофа, крушение их собственного мира, их собственной истории.

К тому же, исторический опыт свидетельствует: нельзя перевести общество, относящееся к одному типу развития, на принципиально иной. Личность — да, она через два-три поколения полностью ассимилируется в новой среде, воспринимает другие ценности (иначе невозможна была бы эмиграция). Но сообщество людей, которое имеет внутренние механизмы саморазвития, перевести на другой тип нельзя, оно деградирует и разрушается.

Обратимся к самому очевидному примеру — индейцы Америки. Несмотря на пять столетий господства европейской традиции, значительная часть коренного населения континента сохранила менталитет, психологию, религиозные представления и стереотипы поведения, принципиально отличные от европейских. Сохраняется коллективистский, общинный характер индейской этики. Сколько миллионов людей, относящихся к разным типам цивилизаций, США приобщили к ценностям западного образа жизни! Это государство превратилось в высокоразвитое общество, витрину западного мира. Его история насчитывает всего лишь чуть более 200 лет. Прогрессивный тип развития позволил США за относительно короткий срок выйти на передовые рубежи. В отличие от Европы Соединенные Штаты Америки — не национальное государство, а федеральное. Федеративное государство подобного типа позволяет преодолеть разделение человечества на нации, сделать преобладающими процессы интернационализации. В трудной борьбе против расизма удалось создать обстановку межнациональной лояльности, способствовать развитию общественной солидарности на социальной, а не национальной основе. Но индейцы, коренные жители Америки — чужие на этом празднике жизни. Западное общество высасывает из индейского сообщества наиболее активные силы, однако сам индейский феномен угасает.

Гибельность встречи с западной цивилизаций для индейцев Америки была понята. Выход попытались найти за счет создания «национальных поселений», резерваций в прямой или завуалированной форме. Выделение специальных территорий для жизни аборигенов не решило их проблемы, привело к искусственной изоляции, не остановило, а, пожалуй, ускорило разрушение традиционного образа жизни.

Печальный опыт «перехода к социализму» малых народов Сибири и Севера в нашей стране говорит о том же: нельзя перевести человеческие сообщества, имеющие внутренние механизмы существования, на иной тип развития. Эвенкийский писатель Алитет Немтушкин говорит: «Из 120 человек, учившихся со мной в интернате, лишь двое живы, кто застрелился, кого застрелили, кто-то утопился, кто утонул... Мы, коренные народы Севера, не вписываемся в современную цивилизацию, неконкурентноспособны, как лодочка-долбленка и моторный катер». Обратите внимание: речь идет о людях, которых воспитывали в интернатах, в традициях русской культуры, русского миропонимания. Но представители малых народов не ощущают себя полноценными членами сообщества, которое стремится их ассимилировать. Идет процесс разрушения и деградации. Алкоголизм, безработица, высокий процент самоубийств, запущенность хозяйства аборигенов и низкий уровень жизни тому свидетельство.

В настоящее время, когда Россия взяла курс на рыночную экономику и парламентскую демократию, перед народами Сибири и Севера также встала трудная проблема выбора. В неразберихе переходной эпохи решать эту проблему нужно безотлагательно. Но как? Ю. Шесталов пишет: «Одни зовут к светлому Будущему, другие — разрушают сделанное, третьи—ликуют на пиру коммерции. А нам мешают охотиться, пасти оленей. Жить мешают нам. Жить в гармонии с Торумом, Водой, Землей. С Природой жить в ладу. С самим собой». Некоторые лидеры утверждают: рынок и Север несовместимы. Действительно, рыночные ценности явно противоречат традиционному укладу аборигенов. Как соотнести рыночное мировоззрение, одним из столпов которого служит стремление к наибольшей прибыли, с аскетизмом, с одним из твердых устоев этих сообществ, которое заключается в том, чтобы брать от природы только необходимое для поддержания жизни.

Раздаются голоса о необходимости возвращения к исторически сложившемуся образу жизни как единственному спасению от окончательной гибели и исчезновения. Большой сулган (съезд) эвенков России принял программу выживания, в основе которой курс на возрождение родовых кочевых общин, традиционного образа жизни. Однако возвращение в лоно природы выглядит чистой утопией. Вряд ли это возможно.

Необходимо искать пути интеграции малых народов в сложную, большую общественную систему при сохранении их самобытности, при масштабной поддержке со стороны государства. В мире сейчас накапливается опыт сосуществования рыночных обществ и обществ, живущих в рамках природного цикла. Это Швеция, Канада, Австралия. Причем главная ценность этого опыта в том, что малые народы живут в соответствии со своими традициями, но интегрированы в рыночную среду. Необходимо идти по этому пути: взаимопонимание и сосуществование, взаимодействие и поддержка слабых. Важно понять, что цивилизационные особенности, сложившиеся исторически, никуда не исчезают. Они по-прежнему играют важную роль в жизни народов. Попытка их игнорировать может привести к социальной катастрофе.

Нельзя забывать и другое: глобальные проблемы, с которыми столкнулось человечество в XX в., порождены техногенной западной цивилизацией. Западный путь — это не сказочная идиллия. Он остроконфликтен, противоречив, порождает постоянные проблемы, в том числе общепланетарные. Экологические катастрофы, глобальные кризисы в области политики, мира и войны и т.п., показывают, что достигнут известный предел прогресса в его традиционных формах. В этой обстановке множатся теории «ограничения прогресса». Все громче звучат голоса о необходимости замедлить движение маховика научно-технического прогресса, а, возможно, и остановить совсем. Угроза всемирной экологической катастрофы стала реальностью. Академик Н. Моисеев пишет: «Человеку дозволено далеко не все... Возникает представление о существовании некоего экологического императива, то есть совокупности условий, которые человек не имеет права преступать ни при каких обстоятельствах!»1. Все это заставляет критически посмотреть на перспективы западной цивилизации в ее нынешнем виде. Видимо, в XXI в. она претерпит большие изменения.

Обратимся к такому авторитету, как А. Тойнби. Он писал: «Тезис об «единстве цивилизации» является ложной концепцией, весьма популярной среди современных западных историков, мышление которых находится под сильным влиянием социальной среды...

Тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процесса развития человеческой истории приводит к грубейшим искажениям фактов и к поразительному сужению исторического кругозора»'. Запад доминирует в экономическом и политическом планах, но он не смог лишить другие народы их исконных особенностей.

В семье народов

Однако общеизвестно, что в восточного типа странах активно внедряются элементы прогрессивного типа развития, особенно рыночные структуры. Как это объяснить? Межцивилизационный диалог шел всегда! С Востока, от финикийцев, пришла к грекам письменность, у восточных мудрецов учились первые греческие философы. С другой стороны, после походов Александра Македонского греческая мысль, уже достигшая зрелости, попала на Восток. На Востоке, в Палестине, родилось христианство, которое затем стало душой Западной цивилизации. Мусульманский Восток, усвоив античное наследие, по-своему развил и переработал его и дал миру особую культуру, которая оказала сильное влияние на Европу. То есть все народы в той или иной мере используют совокупный опыт всего человечества. Различные цивилизации никогда не были отделены друг от друга китайской стеной, всегда существовали связи, влияние. Многие ценности человеческого сообщества носят всеобщий характер: понятие о добре и зле, нравственные, духовные приоритеты, закрепленные в мировых религиозных системах имеют много общего. Во второй половине двадцатого столетия, после кровавых войн, социальных катаклизмов особенно активно происходит взаимообогащение типов развития. Сегодня различные континенты соединены средствами массовой коммуникации, события на самом дальнем из них немедленно получают отклик в Вашингтоне, Пекине, Москве и в европейских государствах. Но это не означает, что все цивилизации находятся в процессе слияния в однородную массу, где никто не узнает своих сородичей. Усвоение прогрессивного опыта происходило и происходит при сохранении цивилизационных особенностей каждого сообщества, менталитета народов. Более того, элементы западного пути, перенесенные на другую почву, приобретали новый облик и новое качество.

Чем быстрее развивалась западная цивилизация, тем определеннее становился разрыв в уровнях развития между Востоком и Западом. Запад, набрав колоссальный темп развития, эксплуатируя весь мир, далеко вырвался вперед, особенно ощутимо в индустриальную эпоху. Один пример: первый университет в Европе, который давал светское образование, появился в XII веке. Прошло более семи столетий до того времени, когда первый университет, дающий светское образование, появился на Востоке. Остро встала проблема ускорения развития обществ восточного типа, которая получила название модернизации.

Проблема модернизации обществ, относящихся к циклическому типу развития, давно и активно изучается на Западе. Существует богатая литература, общей чертой которой является западоцентризм. Исторический прогресс идет по линии все более широкого распространения культуры, рожденной на почве западноевропейской традиции индивидуализма, — утверждают многие авторы. У этих концепций существенный недостаток: исторический процесс рассматривается однолинейно, как только переход на западный тип — вестернизация. На самом деле исторический процесс многолинеен, многовариантен.

Страны Азии, Африки, Латинской Америки испытали сильное давление со стороны колониальных западных держав. Они были втянуты в рыночные отношения, изменилось место в традиционном укладе той части населения, которая связана с западного типа анклавами: укреплялась частная собственность, проявлялся индивидуализм, элементы социально-классовой дифференциации и все, что с этим связано. Формировались группы людей, получивших образование на Западе, исповедующих европейские ценности, приверженных европейской культуре. Появилась возможность наглядного сравнения собственных традиций с западным стандартом уровня жизни, прав личности, политического плюрализма, ограничения роли религии. Из этого слоя выдвинулись лидеры национально-освободительного движения, которые мечтали не только сбросить колониальное ярмо, но и обеспечить народу процветание.

Европейский образец стал ориентиром для колониальных стран и стран, которые не были колониальными, но неизбежно подвергались влиянию Запада. В XIX в. в странах восточного типа развернулись реформы, с которыми связывались надежды на то, что Восток впишется в европейские стандарты: осуществлялись конституционно-демократические преобразования, создавались законосовещательные органы, внедрялась процедура выборов. Однако социальная база для подобных преобразований была крайне узкой. Большинство стран продолжало существовать в рамках веками апробированных традиций.

Дальше всех в реформах во второй половине XIX в. продвинулась Япония, которая была почти не затронута колониальной экспансией. Был открыт путь частно-предпринимательской деятельности, социально и юридически защищенной, развернулось промышленное строительство. В 1889 г. от имени императора был опубликован текст Конституции. Япония стала конституционной монархией, появился парламент.

В первой половине XX в. попытки глубоких реформ продолжались. Они активизировались в ходе революций начала XX в. С одной стороны, страны стремились освободиться от колониальной или полуколониальной зависимости, с другой — искали пути кардинального изменения общественного устройства, ускорения развития. В Китае революционными силами была предпринята попытка провозглашения республики во главе с президентом (Сунь Ятсен был назван первым президентом). Однако это не затрагивало основ общественного устройства. Сунь Ятсен отмечал: «Разрушение было произведено лишь на поверхности, а грунт, лежавший под старым зданием, не был извлечен и отброшен». В результате Иранской революции появился выборный меджлис — прообраз парламента, был принят «основной закон» — конституция государства. Можно было бы приводить еще примеры того, как в восточных странах пытались применить элементы прогрессивного типа. Процессы эти шли трудно, с постоянными откатами назад.

Начало модернизации обществ циклического типа развития совпало с нарастающим кризисом западной цивилизации и ее саморазрушением, что крайне осложнило этот процесс, поскольку внедрение западного типа структур воспроизводило присущие им противоречия.

Модернизация обществ восточного типа после второй мировой войны

Наиболее масштабно модернизация на Востоке развернулась после второй мировой войны. Она имела своей целью:

1) ускорение развития, индустриализация;

2) сохранение фундаментальных цивилизационных ценностей, то есть самосохранение сообщества от разрушения под давлением ценностей другого типа цивилизации.

В середине XX в. развернулась деколонизация Востока. Освободившиеся страны стремились обрести свою судьбу в мире, который все более обезличивался под катком индустриального прогресса. Пути модернизации выбирались разные. Можно выделить три наиболее часто встречающиеся варианта.

1. Внедрение и приспособление элементов прогрессивного типа развития к собственным условиям в полном объеме: рынок и все, что ему сопутствует; демократия и правовое государство.

Модернизация по этому варианту шла непросто и принесла успехи тем странам, которые значительно продвинулись на этом пути до второй мировой войны. Сыграло свою роль и обновление западной цивилизации, помощь западных стран. Вот что писали о модернизации в Японии историки Я. Мураками, С. Кумон, С. Сато: «История довоенной Японии — это бесконечная летопись проб и ошибок, попыток взаимно приспособить западные принципы и принципы, выработанные «обществом иэ» (т.е. существовавшие в Японии — Л.С), ради достижения цели — «индустриализации» (догоняющей модернизации). Те из этих попыток, которые уже начали приносить первые плоды, были возобновлены с новой силой после войны (речь идет о второй мировой — Л.С.)». Характерно, что перенесение элементов прогрессивного пути развития происходило не автоматически. Они приспосабливались к особенностям общества, трансформировались.

Приведем лишь некоторые примеры. На Востоке есть две демократии с парламентом, развитыми партийно-политическими системами: Япония и Индия. Однако эти демократии при внешнем сходстве с западными разительно отличаются от них. Политические партии в Японии жестко организованы, с неукоснительной дисциплиной. По сути это партии-патронаты по отношению к своим членам, контролирующие каждого. Партия, победившая на выборах, приобретает настолько доминирующее влияние, что это приводит к фактически однопартийности — диктатуре одной партии. Либеральная партия Японии 38 лет находилась у государственного руля и целиком определяла курс страны. Лишь в 1993 году создано коалиционное правительство и возникла новая ситуация.

Для Востока по-прежнему характерно особое «харизматическое» отношение к национальному лидеру, вождю. Политика во многом персонифицирована. Для европейца, привыкшего выбирать между программами, странно видеть, например, борьбу в индийском парламенте, где никто не обращает внимания на программы, идеологические платформы, а все сосредоточено вокруг личностей. Исход борьбы определяет авторитет личности и ничего больше. Отсюда и такая особенность, что замещение высших легистратур повсюду на Востоке — от Ливана до Японии — часто происходит по принципу наследования. Классический пример в этом плане цепочка премьер-министров Индии: Джавахарлал Неру, его дочь Индира Ганди, его внук Раджив Ганди. То же в Пакистане. Политический капитал убитого экстремистами премьер-министра Зульфикара Бхутто служит основанием для прихода на этот пост его дочери Беназир Бхутто.

Даже в такой суперсовременной державе как Япония очень сильны традиционные ценности, в частности, коллективизм, подчинение интересов личности коллективу. Американские представители, возглавлявшие администрацию в Японии после второй мировой войны, запуская механизм модернизации, дальновидно предпочли не трогать японскую общину. И община на разном уровне в разной форме играет огромную роль и сегодня. Японский капитализм сами японцы называют «корпоративным», то есть коллективным. Господствует принцип; «Корпорация прежде всего». Японская компания это, по сути, корпоративная община, где рабочий, служащий, управляющий, акционер руководствуются не своими личными интересами, а только интересами фирмы. Для индивидуализированного западного человека — это иррациональное поведение. Для японца — закон, который не может быть нарушен. В противном случае, оказываясь вне корпоративной общины, человек лишается мощной социальной защиты.

Япония, добившаяся наибольших успехов в радикальной модернизации, проходила этот путь после второй мировой войны трудно: тяжелая социально-экономическая и политическая ситуация после поражения, коррупция государственных чиновников, которая достигла необычайного расцвета. Свирепствовала дисциплинированная по-японски мафия — якудза. Но японцы сумели все это преодолеть, правда, не без помощи Запада на первых порах. За полстолетия они прошли индустриальную стадию и первыми из восточных народов вошли в постиндустриальную эпоху — информационное общество. Созданы мощные слои мелких и средних собственников, которые служат опорой демократии и рыночного развития.

Это создает новую ситуацию. Если на индустриальной стадии традиционные для восточных обществ коллективистские принципы сохраняются и работают на модернизацию то на постиндустриальной — это вопрос. С возникновением мощных средних классов возникает угроза размывания традиционных коллективистских ценностей. В частности, Япония сейчас стоит перед проблемой выбора приоритетов развития. Либо «новые средние слои» будут признаны долговременным, перспективным явлением и на них будет сделана ставка, тогда произойдет индивидуализация общества и общественная организация приблизится к европейской. Либо произойдет укрепление традиционных коллективистских приоритетов, и средние слои не будут играть такой роли, как на Западе.

При таком варианте модернизации наблюдаются наибольшие успехи. Япония — яркий тому пример.

2. Внедрение организационно-технологических элементов индустриального общества, рыночных отношений при сохранении общественной системы восточного типа.

Казалось бы, имея в виду указанные выше задачи модернизации, этот вариант щадящий; рынок дает механизм прогрессирующего саморазвития и, одновременно, сохраняются традиционные ценности. При таком варианте есть примеры процветания, но они объясняются исключительно благоприятными природными условиями — Саудовская Аравия, Арабские эмираты в Персидском заливе. Это — нефть. Расцвет создан за счет нефтедолларов. Индустриальный потенциал, современное производство и быт, университеты и библиотеки соседствуют с привычными хозяйствами бедуинов, женщинами в чадре, харизматическими чертами общественного сознания. В большинстве стран, которые также пошли по этому пути, достижения более скромные, но значительные. В Южной Корее мелкая частная собственность на землю была введена всего в 1949 г. Тогда же началось внедрение рыночных отношений. Сегодня — это страна с развитой рыночной экономикой, занимающая важные позиции в мире.

Однако страны, избравшие этот вариант модернизации, сталкиваются со следующими проблемами. Рынок с его социально-классовой дифференциацией, индустриализация с ее материализмом и рационализмом разрушают систему компенсаторов, приводят к выступлениям против жесткой системы. Смягчение общественной организации, внедрение демократических институтов становится настоятельной потребностью. Отсутствие механизма согласования социально-классовых противоречий ведет к массовым выступлениям снизу против системы власти. Южная Корея добилась потрясающих успехов в развитии рыночной экономики, однако, отсутствие развитых форм демократии ведет к выступлениям в ее пользу. Как ни ограничены зоны рыночного типа в Китае, но их существование ставит вопросы пока хотя бы о либерализации (то есть о смягчении), а в перспективе — неизбежно о демократизации общества. С 1978 г. Китай осуществляет рыночную реформу при тщательном сохранении особенностей общественного устройства. Однако специалисты предсказывают, что рост экономического могущества провинций в ущерб центру, социально-классовая дифференциация могут привести страну к конфликтам и даже к гражданской войне. Необходимость кардинальных изменений очевидна. Ученые советуют учредить федеральную структуру, подобную американской, превратить Всекитайское собрание в полноценный парламент, в демократический орган власти, с тем, чтобы он мог законным путем улаживать конфликты между центром и провинциями, между противостоящими социальными группами.

Как показывает опыт: рынок и демократия взаимосвязаны. И все страны, рано или поздно, придут к первому варианту. Южная Корея, Турция начали модернизацию по второму варианту, а сейчас активно развиваются по первому.

3. Перенесение только организационно-технологических структур индустриального общества при отрицании рынка и демократии. Знаменем этого варианта модернизации стала социалистическая идея » марксистском варианте, проповедующая индустриальный прогресс в условиях социального равенства и коллективизма.

При таком варианте создается индустриальная база, научный потенциал, слой квалифицированных специалистов. Однако подобное общество не имеет никакого отношения к социализму. В марксистских категориях происходило конституирование традиционных политических институтов и культуры. На первый план выдвигаются технократы, которые под флагом социализма создают технизированное общество, в котором человек подчинен не только государству, но и машине. Поскольку нет рынка и демократии, то есть нет механизмов саморазвития общества, роль государства еще более усиливается. Оно берет на себя функции руководства созданием и приумножением индустриального потенциала, подготовки кадров, контроля. Все направлено на обслуживание индустриального потенциала. Поскольку прогресс предусматривает высокий темп развития (иначе общество вновь отстанет), темп обеспечивается за счет насилия. Система власти из авторитарной, деспотической превращается в тоталитарную. Применяется тотальное насилие и тотальный контроль над обществом.

Государственная организация остается классически восточной: ограничение прав и свобод, всесилие бюрократии, обожествление коммунистического правителя (Генерального секретаря Коммунистической партии, президента или просто вождя). Контроль коллектива за личностью еще более усиливается.

Наиболее яркие примеры модернизации этого типа: Китай эпохи Мао-Цзедуна, Куба, современная Северная Корея. В некоторых странах идея индустриального социализма К. Маркса и Ф. Энгельса была трансформирована в исламский социализм (Ливия, Сирия, Ирак), который отличался апелляцией к религиозной доктрине.

Тотальный кризис западной цивилизации в первой половине XX в., социально-классовые потрясения и конфликты, тяжелое наследие колониальной эпохи привели к довольно широкому распространению этого варианта. Социализм, на первый взгляд, давал возможность избежать всего того, от чего страдала западная цивилизация. К тому же страны Востока наиболее близки к воспетому К. Марксом социализму. В них нет рынка, частной собственности, нет антагонистических классов. Одновременно рабочий социализм позволял привнести в эти общества технический прогресс, индустриализацию и урбанизацию. Привлекало в этом варианте модернизации и то, что главным рычагом прогресса являлся традиционный для Востока коллективизм.

Однако этот вариант оказался, как показал исторический опыт, тупиковым. Общество не получает механизмов прогрессирующего саморазвития, а насилие в безграничных размерах действует на общество разрушающе. Массовый террор, геноцид по социальному или идеологическому принципу выбивали наиболее активные силы общества. К счастью, в историческом плане для многих стран движение по этому пути оказалось недолгим — три-четыре десятилетия.

Надо отметить и другое. Социалистическая идея — продукт западного классово-дифференцированного общества. Она существует и развивается более двух тысяч лет, очень плодотворна в контексте западной культуры, поскольку помогает совершенствовать противоречивую, жестокую действительность. Не случайно, в современных условиях так сильны в развитых странах Запада, особенно в Европе, социалистические и социал-демократические партии. В некоторых странах они являются правящими десятки лет. Однако перенесенная на другую культурную почву, социалистическая идея стала оправданием насилия, орудием разрушения многовековой культуры. Развернулся процесс примитивизации элиты, новые поколения воспитывались негативистски по отношению к прошлому и духовным ценностям народа.

Вариант модернизации на основе марксистского социализма, в буквальном или опосредованном национальными особенностями виде, активно пропагандировался КПСС. Помощь СССР была разносторонней: предоставление безвозмездных кредитов, поставки оружия, подготовка кадров, строительство заводов, ГЭС, больниц и т.п. Это сыграло свою роль, особенно в странах, которые были не способны собственными силами создать индустриальную базу. Действовал и пример самого СССР, мощного, хорошо вооруженного государства, с которым считались в западном мире, имевшего общественную организацию восточного типа.

Однако этот путь привел общество к черте саморазрушения. Большинство стран, которые развернули модернизацию на основе социалистической идеи, отказались от этого. Стали рушиться последние бастионы. Ирак заявил о масштабной программе приватизации промышленности, не связанной с обороной. Куба начала вводить элементы рыночной экономики. Нерушимой остается пока Северная Корея. Большинство стран перешло на второй, а затем неизбежно и на первый вариант модернизации.

Модернизация обществ восточного типа, индустриализация, по мере ее успеха, ведут, как ни странно, к ограничению западного влияния. Комплекс социально-цивилизационной неполноценности ушел в прошлое. Фундаментальные основы-жизни, мировоззрения, основанные на религии, сохранились. Государство по-прежнему играет главенствующую и патронирующую роль по отношению к обществу, обладает колоссальной собственностью в большинстве стран (включая казну). Сохраняется религиозно-детерминированное социальное поведение, особенно в мусульманских странах. Частная собственность не пользуется престижем, хотя существует и укрепляется. В общественном сознании господствует приоритет духовных ценностей. Восток остается Востоком.

Все изложенное свидетельствует; мир сохраняет своеобразие и многообразие, а жизнь не становится проще.

С Востока на Запад

Однако не только Восток осваивает западные ценности, но и Запад — восточные. Особо обратите внимание на это. Сейчас не менее важным признается «обратное» движение — с Востока на Запад. Признано, что прогрессивным может быть не только индивидуализм, но и коллективизм. В западных странах возрастает интерес к.культуре коллективизма: создаются специальные службы, развернута подготовка специалистов по налаживанию связей в коллективе, общине (производственном, профессиональном, любом). Большое внимание уделяется восстановлению первичной коллективной ячейки-семьи в ее традиционном виде.

Происходят изменения в общественном сознании: смещение приоритетов от конкретных целей к смысловым установкам. Делается попытка одухотворить деловую, меркантильную западную цивилизацию. Хватит высокомерного европеизма, — раздаются голоса. На Западе популярны философские и эстетические учения Востока. Китаевед Е. Завадская писала: «Американская традиция, западная традиция, даже тибетская традиция не дает нам достаточно ресурсов, чтобы справиться с обступившими нас роковыми проблемами, как бы эти традиции ни были богаты и достойны изучения, если мы прильнем к ним и только к ним, мы будем повинны в узком и, возможно, саморазрушительном провинциализме». Таким образом, идет поиск материала для новаций, в том числе и в духовности Востока.

Таковы основные положения цивилизационного подхода. Необходимо подчеркнуть, что западная историческая наука в большей своей части считает, что цивилизационные различия имеют значения лишь в культурном плане, а в общеисторическом — несущественны. Главное: одни страны — богатые, другие — бедные, одни — развитые, другие — отсталые. История обществ делится чаще всего на три ступени; традиционное общество, индустриальное общество, постиндустриальное (или информационное)'общество. Предлагается руководствоваться при оценке исторического пути только идеей материального и научно-технического прогресса и степенью ее реализации. Такой подход возможен. Однако жизнь общества не сводима к достижениям науки, техники и их применению. Принципы цивилизационного подхода позволяют изучать мир более широко и полно, под девизом: единство в сочетании с многообразием.