- •Холодная война
- •Историческая ретроспектива
- •Введение
- •Д. Г. Наджафов к вопросу о генезисе холодной войны
- •Л. Я. Гибианский Проблемы Восточной Европы и начало формирования советского блока
- •Л. Я. Гибианский Форсирование советской блоковой политики
- •Н. И. Егорова Военно-политическая интеграция стран Запада и реакция ссср
- •А. М. Филитов ссср и германский вопрос: поворотные пункты, 1941—1961 гг.
- •К. Уэзерсби Война в Корее 1950—1953 гг.: холодная война разгорается
- •1. Ким просит, Сталин отказывает. Март—сентябрь 1949 г.
- •2. Решение о начале войны. Январь—май 1950 г.
- •3. Войска оон пересекают параллель, Китай вступает в войну. Октябрь 1950 г.
- •4. Война затягивается. Переговоры о перемирии, 1951—1953 гг.
- •Воздействие внутриполитических событий
- •Игра без мяча: социально-психологический контекст советской «атомной дипломатии»
- •В. В. Позняков
- •Разведка, разведывательная информация и процесс принятия решений: поворотные пункты раннего периода холодной войны, 1944—1953 гг.
- •Советские разведывательные службы в 1944—1953 гг.:
- •Эволюция, успехи и неудачи
- •Канада и начало холодной войны: дело Гузенко в советско-канадских отношениях
- •Ар. А. Улунян Греция и Турция между Западом и Востоком (1950-е годы)1
- •Первая «оттепель» и новые «заморозки» и. В. Гайдук Советский Союз на Женевской конференции по Индокитаю
- •Н. И. Егорова Европейская безопасность, 1954—1955 гг.: поиски новых подходов
- •А. С. Стыкалин Восточная Европа в системе отношений Восток — Запад (1953 — начало 1960-х гг.)
- •М. Я. Пелипась Суэцкий кризис 1956 г.
- •Проблемы изучения истории Кубинского кризиса
- •Холодная война как явление ядерного века
- •Палитра американских и советских ядерных испытаний. Неизбежность сверхмощных взрывов
- •Оазис свободы за колючей проволокой. Значение Московского договора 1963 г.
- •Заключение
- •Приложение
- •«Холодная война как явление ядерного века»
- •Обладающих ядерным оружием. 1945—1997 гг.
- •1 (31) 31.10.52 Наземный 10400 Mike
- •Послесловие
- •Именной указатель*
Холодная война как явление ядерного века
Первая половина ХХ века вошла в историю человечества двумя беспрецедентными мировыми войнами с колоссальными разрушениями и человеческими жертвами. В середине века назревала еще более катастрофическая мировая бойня, которой, однако, удалось избежать. Это был период, когда в США, а затем и в СССР появилось и невероятными темпами стало совершенствоваться ядерное оружие.
Именно оно породило страх перед всеобщим уничтожением и не позволило развиваться событиям по накатанному историей кровопролитному пути: в интересах самосохранения два противостоящих могущественных военно-политических блока были вынуждены вместо «войны горячей» довольствоваться «войной холодной». Явление и понятие холодной войны стали продуктом ядерного века.
5 марта 1946 г., когда США уже почти 8 месяцев обладали монополией на атомную бомбу, Уинстон Черчилль произнес знаменитую речь в Фултоне. В СССР представили ее автора как глашатая холодной войны, заговорившего о «железном занавесе». Для советской пропагандистской риторики уже не имело значения, что и как говорил Черчилль в этой речи о возможности предотвращения новой мировой войны и каким он видел послевоенный миропорядок. Хотя Черчилль не верил тогда в советскую военную угрозу, он предупреждал: СССР, пользуясь плодами победы, пытается навязать миру свою силу и идеологию.
46 лет спустя, 7 мая 1992 года, в том же Фултоне выступил М. С. Горбачев1. Таким образом, через полвека новому оратору представился случай оценить как достоинства речи великого англичанина, «так и ограниченность заключенного в ней анализа, идей и прогнозов, стратегических установок».
Горбачев исходил из того, что и в 1946 и в 1992 годах имела место «ситуация всемирно-исторического выбора». Вот почему Горбачев особый акцент сделал на просчетах, которые были допущены послевоенным руководством СССР и США:
Обе страны оказались не в состоянии разумно соотнести свои национальные интересы и усилия с правами и интересами других государств и народов.
Сталин приравнял победу демократии над фашизмом к победе социализма и надеялся распространить социализм на весь мир.
Два противостоящих блока, возглавляемые США и СССР, раскололи мир, оправдывая раскол своими идеологическими установками.
Запад сделал несостоятельный и опасный вывод о возможности советской военной агрессии.
США и Запад с появлением в Америке атомного оружия инициировали чудовищную гонку вооружений.
Возникшее противостояние между США и СССР быстро переросло в непримиримую вражду. США, применившие ядерное оружие в Хиросиме и Нагасаки, все активнее использовали его как фактор устрашения против Советского Союза. Не случайно, позднее, на одном из приемов в Кремле, на котором присутствовал И. В. Курчатов, Сталин после вручения наград сказал: «Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, «попробовали» бы ее на себе»2. Наших ученых убеждать не приходилось: «Никаких философских вещей — нужна ли там бомба или нет — не было, потому что для нас было совершенно очевидно, что, если у нас не будет бомбы, то Россия пропала... И поэтому все мы были, как говорится, кровно заинтересованы в том, чтобы сделать скорее эту вещь. Потому что мы понимали, что только это может отложить войну... Была мысль только одна: нужно создать такой вид оружия, чтобы напасть на нас было невозможно»3. Исключение «горячей» войны не смягчало остроты противостояния. Эта новая ситуация и стала повивальной бабкой нового явления в международной жизни — «войны холодной».
За годы холодной войны в арсеналах СССР было накоплено столько ядерных боеприпасов различного назначения, что даже члены Политбюро, ведавшие при М. С. Горбачеве вопросами разоружения, не всегда знали истинное положение дел. А. Н. Яковлев — бывший член Политбюро — в разговоре со мной упомянул следующий факт: «Однажды позвонил секретарь ЦК Лев Зайков: «Слушай, Александр, а ведь нас обманывают...» — «А что такое?» — «А ну-ка скажи, какую нам дают цифру ядерных зарядов, которые у нас есть!» — «Что-то, помню, 39 тысяч фигурирует...» — «Нет. На самом деле это не так. Сейчас я никого в Министерстве обороны не разыскал и попался только начальник тыла. Он так был напуган, когда я его спросил, сколько у нас зарядов! И сказал — 43 тысячи». Даже в это время нам, членам Политбюро, и Л. Н. Зайкову как главе комиссии по разоружению военно-промышленный комплекс не говорил правду. До сих пор не хотят признавать, что в стране тогда сложилась ситуация, при которой военно-промышленный комплекс стал самостоятельным от кого бы то ни было. Со своей логикой развития. Ложь и прочее. Даже своя пропаганда: огромная сеть газет, станций и черт те знает чего».
«Так была ли ситуация все-таки под контролем или мир случайно избежал ядерной катастрофы?» — спросил я. Яковлев ответил: «Я не верю в потусторонние силы, хотя мне иногда кажется, что в критических ситуациях какая-то сила останавливала. Человечеству просто повезло»4.
Соединенные Штаты с момента разработки первой атомной бомбы затратили в ценах 1995 г. около 4 триллионов долларов на создание своего ядерного потенциала и гигантской инфраструктуры, прямо или косвенно задействованной на его поддержание, а также на меры для обеспечения безопасности в атомную эпоху5. Надо полагать, эквивалентные затраты выпали на долю и Советского Союза. Беспрецедентным расходам сопутствовало, однако, не повышение реальной безопасности для каждой из сторон. Напротив, в годы холодной войны мир не раз оказывался на грани всеобщей катастрофы. Но страх перед угрозой взаимного уничтожения удерживал горячие головы от рокового шага.
За годы холодной войны США и СССР создали чудовищные арсеналы нового оружия (см. в Приложении табл. 1)6. С развитием ядерного оружия и средств его доставки руководители США и СССР уже не могли игнорировать мнение профессионалов ядерщиков. Укреплялось мнение, что из-за глобальной разрушительной силы это оружие вообще не может быть оружием поля боя и, значит, средством достижения победы. Оно превратилось в источник смертельной опасности для человечества. Стало очевидным — под угрозой самоуничтожения человечества холодная война уже не могла перейти в «горячую». Не случайно, Андрей Сахаров, имея в виду советских разработчиков ядерного оружия, так вспоминал об этом драматическом периоде: «Мы исходили из того, что эта работа — практически война за мир. Работали с большим напряжением, с огромной смелостью... Со временем моя позиция во многом менялась, я многое переоценил, но все-таки я не раскаиваюсь в этом начальном периоде работы, в которой я принимал с моими товарищами активное участие»7.
В те годы в нашей памяти еще были живы и ужасы Второй мировой войны. Довольно часто в ходе наших обсуждений, когда речь шла об усилении работы, раздавались голоса: «Мы не хотим повторения 1941 года!»
Когда в январе 1994 г., находясь в США, я спросил Эдварда Теллера — отца американской водородной бомбы, какие уроки должны быть извлечены из истории появления ядерного оружия и сохранится ли соблазн создавать все более разрушительное и изощренное оружие, он ответил: «Конечно, возможность развития все более изощренных устройств определенно сохраняется. Многие из них действительно могут быть превращены в разрушительное оружие. Однако это не должно подводить нас к выводу об ограничении в усовершенствовании этих устройств. …В течение всей моей работы в прикладной науке я следовал принципу, что дело ученого заключается в расширении знания и в изучении возможности его применения. Каким образом это применение будет осуществлено в действительности — за решения по этому поводу ученый ответственности не несет. Он может и должен давать консультации... Урок заключается в том, что мы должны осознать неизбежный эффект: техника делает мир все более взаимозависимым. По-моему, следствием этого урока должны быть не ограничения, а стремление к позитивному сотрудничеству»8.