2. Знак и символ

Задачей семиотического процесса является совмещение не только модели мира, но и пространства — времени отправителя и получателя сообщения. Читая "Исповедь" св.Августина, мы совмещаемся с ним в единой точке пространства — времени. Отложив в сторону книгу, мы вновь попадаем в свое пространство — время.

Для простого коммуникативного процесса, индивидуального речевого акта характерно изначальное совпадение пространства — времени отправителя и получателя. В качестве примера можно привести бытовой разговор. Для процесса семиотического свойства

¹ Лотман ЮМ, Текст и структура аудитории // Труды по знаковым системам. Вып. IX. Тарту, 1977, с 55.

² Виноградов Е.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII - XIX вв. М, 1938, с 193

227

характерна оторванность отправителя от получателя. Человечество вообще, получив письменность, стало эксплуатировать именно этот Процесс в наибольшей степени. Основным стало опосредованное, а не Прямое общение. Основным по значимости, а иногда и по объему.

Запись, стенограмма, протокол — все это выработанные цивилизацией формы фиксации данного процесса, перевода его в более достоянный материал. До появления письменности этой же цели Тужила опора на свидетеля события, использовалась клятва, божба, ^обы не дать участнику события уйти в последующем в сторону. И Йвгодня при засилье письменной фиксации мы все равно имеем |Ьликтовые остатки института свидетелей: они встречаются в Юридической форме, как это имеет место при заключении брака, или в Ритуальной, как, например, при вручении диплома, или клятва на Библии «резидентов.

Фиксация может идти как в сторону зрительную, так и слуховую. Й.Флоренский различал по принципу зрительной или слуховой ©риентации соответственно католицизм и протестантизм, в православии Ш видел гармоническое объединение той и другой ориентации ¹.. Процесс общения мы можем разбить на три основные составляющие: коммуникативную, семиотическую и символическую. В случае коммуникативного процесса центральным является передача содержания, в случае семиотического — к содержанию добавляется и форма, в которую оно воплощено, причем они оба становятся обоюдо важными. Подчеркнем обязательность именно двух сторон, поскольку 0О времен русской формальной школы бытует разграничение «дедующего свойства: "Речь, в которой присутствует установка на выражение, называется художественной, в отличие от обиходной, практической, где этой установки нет" ². Мы же считаем, что для семиотического процесса характерна двойная установка: и на форму, В на содержание. В процессе же символическом играет роль рриентация и на форму, и на содержание, и на самих получателя/ ^правителя. Разграничивая знак от символа, Н.С.Мусхелишвили и Ю.А.Шрейдер подчеркивают: "Знак часто выступает как заменитель (субститут) обозначаемого... Но каждый раз граница между знаком и рзначаемым, субститутом и субституируемым проводится достаточно Четко... В случае символа аналогичная граница размывается и в пределе Исчезает совсем, ибо адекватное восприятие символа есть придание дознанию той самой направленности, на которую этот символ указывает" ³. В символе мы имеем искреннюю включенность

¹.Подробнее о дальнейшем разграничении зрительной/слуховой ориентации см.: Pocheptscrv G. Semiotics of visual/spoken civilizations // Neue Fragen der Linguistik. Tubingen, 1991.

² Томашебский Б. Теория литературы. Л., 1925, с. 9.

³Мусхелишвили Н.А., Щрейдер Ю.А. Семиотика молитвы // "Философская и социологическая Мысль", 1992, № 5, с 64.

228

отправителя и получателя. Только изнутри можно признать реальность символа. Без подключения человеческого фактора символ невозможен. Поэтому анализ символа, проведенный П.Сорокиным, страдает из — за попытки "объективизированного" взгляда на этот субъект, только со стороны наблюдателя, но не со стороны участников. Например, о флаге: "часто выступая в роли символа, он как бы "впитывает", "вбирает в себя" ценность тех переживаний, символическим проводником коих он является; он становится самоценностью, самодостаточным фетишем. В нем перестают видеть просто тряпку, а начинают приписывать ему, как таковому, особую ценность. Это подтверждается тем, что люди умирают за флаг на поле сражения, на баррикаде, умирают, чтобы не отдать его врагу" ¹..

Фетишизация, проводимая как отрицательная характеристика у П.Сорокина, не является таковой, если мы взглянем на нее не с позиции знака, а с позиции символа. В этом случае она сразу становится естественной и, как следствие, положительной характеристикой. Символ является принципиально расширяющимся, а не замкнутым знаком. Это расширение может идти в сторону абсолютного начала, как это имеет место у П.Флоренского, который в качестве характеристики символа рассматривает то, что за ним стоит гораздо больший объем. "Символ — такого рода существо, энергия которого растворена с энергией другого, высшего существа, поэтому можно утверждать, — хотя это и могло бы показаться парадоксальным, — что символ есть такая реальность, которая больше себя самой" ².

Все это говорит об ином объекте и об ином инструментарии, характерном для анализа символа. "Символика не может анализироваться в рамках семиологии, так как она не располагает свойствами языков и кодов", — пишет Ж.Молино³. Это не значит, что она не системна. Язык и код образно можно охарактеризовать как горизонтальную системность, это как бы системность однородных явлений. Символика более индивидуальна, ее мы можем обозначить в качестве вертикальной системности, где и один в поле воин, что отнюдь не исключает, а даже предполагает существование и других.

Это, вероятно, связано с тем, что человечество использует две фундаментальные системы коммуникации: одна из них тяготеет к передаче информации, другая — к передаче иерархии (ценностей). При этом вербальные структуры стали базовыми для передачи информации, невербальные иерархии. Поскольку передача информации более изучена, остановимся на передаче иерархии.

¹ Сорокин ГГ. Система социологии, т.1, ч.1, с. 185.

² Флоренский П. У водоразделов мысли. М., 1990, с 329 - 330; см. также: с 287, 293.

³ Molirw ]. Antropologie et'metaphore // "Languges", 1979, № 54, p.114, перев. 1Шейзерского.

229

И этому служат типы одежды, прически, поэтому же на улицах

воздвигают памятники. Вспомним, как выглядел, например, типичный номенклатурный кабинет (портрет на стене, собрание сочинений под стеклом, телефоны на столе и под.). Символ, неся в себе одновременно виаковость, относится к передаче иерархии. Знак — к передаче информации, хотя и обладает определенными характеристиками Символа. Человеческое общество связано с сильной диверсификацией. ф.Хайек даже пишет, что "в культуре, сформированной групповой селекцией, установление эгалитаризма должно привести к Прекращению дальнейшей эволюции. Большинство, конечно, не держится эгалитаристских взглядов. Они возникают в условиях ^^ограниченной демократии, когда правительству надо заручиться ЙОддержкой самых низов" ¹..

Вероятно, мы сейчас попадаем в ситуацию, удачно подчеркнутую &лед за С.Трубецким В.Зеньковским в его "Основах христианской философии", когда он разбирает мир платоновских идей. Наши Символы и знаки становятся в нашем рассмотрении самодовлеющими Единицами, когда они как бы замкнуты на себя. Кто же является Нубъектом знаков и символов, ведь получая черты вещности, они переходят в разряд самосуществования. В.Зеньковский пишет, что *Хишь учение о том, что идеи суть мысли Божий, что субъектом идей является Бог, освобождает учение об идеях от момента овеществления"³. Продолжая подобную тактику, единицу слово мы 8(ожем сделать принадлежностью тварного бытия, знак определяет Собою соборное бытие, а символы лучше рассматривать в качестве приближения к сфере абсолютного бытия. И все это вмещается в *Шшой сфере сознания. Однако и тут мы не обладаем одинаковой Степенью вхождения во все уровни нашего сознания. Как прекрасно йишет П.Адо в своей книге о Плотине: "Мы можем подниматься до Духовной жизни лишь путем постоянного движения вверх —вниз Ц^ежду отдельными уровнями нашего внутреннего напряжения. Р*бращая свое внимание вовнутрь, мы должны быть готовы испытать ^инство Духа, затем опуститься на уровень сознания, чтобы узнать, $10 именно наше "я" находится там, и вновь утратить сознание, чтобы обрести свое подлинное "я" в Боге. Точнее, в момент экстаза надо ^Мириться с тем, что осознаешь се^бя лишь смутно"³. gj Возможно построение коммуникации, которое исходит из вбсолютного начала. В этом случае элементарной коммуникативной {риницей становятся символы. Замена слов символами даст речь **вксимально афористичную, частично не понятную для обыденного

¹.Хайек ф.А. Общество свободных. Лондон, 1990, с 253.

²Зенъковский В. Основы христианской философии. М., 1992, с. 127.

³ Адо П. Плотин, или простота взгляда. М., 1991, с. 30.

230

сознания. С точки зрения стандарта, это нечто вроде "мнимостей в геометрии" П.Флоренского — мнимости в коммуникации. Знак, преодолевая себя в иной системе координат, становится символом. Но переход знак — символ не может носить всеохватывающий характер, поскольку перед нами две разные системы. Обратная перекодировка из символа в знак делает рутинным, заземленным исходно возвышенное сообщение. Знак меняет процесс коммуникации, символ меняет самого человека. Возникновение этих новых единиц и служит вехами развития человечества. При этом мы находимся не только в послезнаковом, но и в послесимволическом отрезке цивилизации. Если список знаков ограничен, но в принципе он может расширяться, то список символов, наоборот, сужается с нашим движением вперед. Мы черпаем символы принципиально из прошлого периода. "В символе всегда есть что —то архаическое, — пишет Ю.М.Лотман. — Каждая культура нуждается в пласте текстов, выполняющих функции архаики. Сгущение символов здесь особенно заметно. Такое восприятие символов не случайно: стержневая группа их, действительно, имеет глубоко архаическую природу и восходит к дописьменной эпохе, когда определенные (и, как правило, элементарные в начертательном отношении) знаки представляли собой свернутые мнемонические программы текстов и сюжетов, хранившихся в устной памяти коллектива"¹.. Тем самым мы вновь вернулись к исходной зрительно — слуховой ориентации.

Таким образом, человеческому общению свойственна семиотичность, под которой мы понимает непрямой путь передачи информации. Естественный язык не подлежит в этом плане семиотическому изучению, поскольку он является системой прямой передачи. С другой стороны, он вообще не является системой передачи, а скорее системой фиксации информации в целях последующей передачи. Семиотическими являются определенные изменения закономерностей, заложенных в языке.

Например, в рамках языковой передачи информации речь идет об общении истинном — о соответствии языковых референтов неязыковым денотатам. Но литература, этикет, ложь, ирония, являясь непременным спутником человеческой цивилизации, а отнюдь не случайным исключением из нее, ни в коей мере не выполняют этого требования.

Или иной пример. В рамках языка знание кода первично, лишь на базе этого знания порождается и понимается текст, который в этом плане является вторичным. Но кинотекст, как и любой другой художественный текст, порождает свой код постфактум. В этом случае первичен текст, код же становится вторичным.

¹ Лотман ЮМ Символ в системе культуры // Труды по знаковым системам. Тарту, 198/-Вып. 21, с 11.

231

Язык в аспекте передачи информации иной, чем язык в аспекте фиксации информации. Соссюр был прав, ограничивая лингвистику языком. Ибо речь (которая социально, этикетно нормирована) уже подчинена закономерностям иного, неязыкового порядка, что в свою очередь имеет именно семиотическую ценность.

Представим рассмотренные различия в таблице, куда добавим несовпадение значений автора и читателя, с которыми мы сталкиваемся » языках культуры.

структура	обязательная характеристика
	истинность	код до текста	значение автора	значение читателя
семиотическая	-	-	-	-
языковая	-	+	+	+

В этой же области лежит расхождение между единицами элементарного порядка. Для структурной (традиционной) семиотики, Выросшей из исследования языка, - это знак. Для социальной семиотики (Кресс, Ходж) — это сообщение или высказывание.

Причем нельзя признать имеющей объяснительную силу идею первоначального этапа московско — тартуской семиотической школы о том, что первичная моделирующая система (т.е. язык) предопределяет структурность вторичной моделирующей системы (т.е. литературы, театра, кино и пр.), поскольку базируется на языке. Ведь живопись, балет и т.д. не опираются на язык в такой же степени, Однако подчиняются однотипным закономерностям. Все это говорит Ь том, что данные структурные закономерности вытекают не из языка, * являются отражением особенностей функционирования нашего ЭДозга, нашего сознания. Вот где лежит единый источник, разграничивающий хаос и систему. Для этого не требуется никаких Осознанных усилий, все это может проходить вне воли человека. Как Заметил Ф.Хайек, "человек цивилизовался в значительной степени вне *воей воли" (Хайек Ф.А., указ. соч.,с. 247). В другом месте он отмечает: ^Поведение, необходимое для поддержания жизни маленькой группы **отников и собирателей, в корне отлично от поведения, которого ждут ®т человека в открытом, основанном на обмене обществе. Но если на приобретение и генетическое закрепление первого типа поведения у Человечества уже ушли сотни тысяч лет, то для появления второго *йпа поведения необходимым условием стало не только заучивание Новых правил, но и подавление с помощью некоторых из них инстинктивных реакций, более не соответствующих открытому

232

обществу. Поддерживает эти новые правила отнюдь не сознание того, что они более эффективны. Наша экономическая система не является результатом работы нашего интеллекта: его возможности недостаточны для этого. Мы натолкнулись на нее, и она увлекла нас на невообразимую высоту..." (там же, с. 241 — 242).

В языковой структуре целью является ускоренная передачи информации. В семиотической — запаздывающая. Детектив невозможен в языковой модели, поскольку тогда требуется раскрытие имени убийцы уже на первой странице. Здесь важна не сумма, а результат, основным становится сам процесс передачи.

Стандартная языковая ситуация знает, кто отправитель, кто получатель. Семиотическая ситуация может скрывать это, может совершать замену истинного автора на аниматора текста, т.е. семиотическая ситуация представляет собой отступление от базовой коммуникативной схемы. Поэтому, наверное, не совсем точным является базовое представление о семиотике как о науке о коммуникации. Семиотично лишь нарушение определенных норм, характерных для обыденного языкового общения. Почему неинтересен светофор, часто используемый в качестве примера в учебных пособиях по семиотике? Там нет отступлений, которые, конечно, сразу бы уничтожили его простоту. В то же самое время большое число неучебных трудов посвящено текстам культуры, которые как раз построены на нарушении параметров, нормальных с точки зрения естественной коммуникации.

Расходясь в пространстве и времени, отправитель и получатель увеличивают длину текста (сходно действует и иерархический разрыв), поскольку тормозится ответная реакция одного из участников. Исчезновение визуального подтверждения разговора (при этом один рассказывает другому, что тот не видит своими глазами) увеличивает его семиотичность, которая теперь не может быть подтверждена реальностью. Мы должны поверить либо автору, либо своей собственной модели мира.

Сходно действует любое изменение стандартной ситуации разговора. "Уберите микрофон", "Не будем при свидетелях" — это тип коммуникации, которая не стремится к распространению. Ср.' как по —разному действуют свидетели на влюбленных, которым приходится разговаривать по—другому, и на спортсменов, которые свои лучшие результаты, как установлено в социальной психологии, показывают как раз при наличии болельщиков.

Информация, которая интересуется результирующей передачей, стремится к сжатию, та же, которая интересуется процессом, стремится к расширению, образуя разные речевые жанры:

233

сжатие расширение

 

 

 

	газетная заметка	роман
Характерные черты
следование реальности	обязательно	необязательно
временной разрыв между реальным событием и его вербальным описанием	важен	не важен
общественно	значимое событие	незначимое событие
противоречивые версии одного события	не может быть	может быть
о событиях будущего	не может	может
пр ивлечь к суду за искажение	можно	нельзя
событие сильнее вербального текста	Да	нет
требуется дальнейшее отслеживание события		нет

В качестве подраздела социальной семиотики можно выделить политическую семиотику, где происходит реализация общих идей на конкретном политическом материале.

Возьмем к примеру цветовую символику. Уже при рождении человека розовый и голубой цвета используются как символы для Девочек/мальчиков. Затем красный (а это — вариант розового), как подсказали Ходж и Кресс, постоянно используется женщиной. И губная помада, и цвет ногтей, и румяна — все они в качестве основного заявляют красный цвет.

Мы столкнулись с борьбой за цвет флага в становлении украинской ^вржавности. Но это пример ограниченной системы, поскольку Цветовые визуальные системы не имеют большого числа вариантов. При этом накал страстей становится еще больше, поскольку семиотические различия утрированно велики. Например: на первых Митингах иногда поднимался красно —черный флаг УПА и всегда |Вучал голос председательствующего: "Кто поднял? Уберите. Это провокация".

234

Можем отметить целую серию подобных закономерностей:

1) чем ограниченнее система, тем сильнее идет процесс фетишизации, поскольку каждый символ более значим. Вспомним борьбу за снятие памятников Ленину. Даже в апреле 1992 года депутаты российского парламента требовали восстановить старое убранство зала;

2) фетишизация (символизация) большая одновременно порождает минифетиши. Она носит максимально системный характер, происходит проникновение данного символа во все возможные сферы. К примеру: красный флаг — красный галстук — значок — красная скатерть — красный уголок. Сюда же относится наказание за надругательство над флагом;

3) символизация стремится к распространению на другие уровни. Предыдущий вариант распространения был как бы горизонтальным, а есть и вертикальное. Американский флаг есть в каждой их школе и перед многими частными домами. Бюст Ленина мы стремились установить в любой точке пространства;

4) возможна фетишизация пространства и времени. Например: залп "Авроры" как открывающий новую эру человечества. Пространственная фетишизация: Москва, Мавзолей;

5) перемены в пространстве могут давать такую же фетишизацию, как и перемены во времени. Если во времени — это переход ребенок — взрослый, который маркируется паспортом (вспомним "краснокожую паспортину" и пр.), то переход пространственный может иметь такие же семиотические свойства. Например: хадж в мусульманской религии, "прочани" и "чумаки" в рамках украинской модели мира;

6) фетишизация возможна даже в данной точке пространства, ср.: символику левого и правого ¹.. Причем наше политическое деление отличается от западного, где наши левые партии считаются правыми, и наоборот.

Каковы же общие выводы из предложенного рассмотрения? Знак и символ являются центральными событиями человеческого бытия. Именно наличие их сделало человека человеком, а примитивное общество — цивилизацией. Смена исторической системы, которую мы сегодня проходим, в первую очередь отражается на смене символов. И основные усилия этого периода носят вербальный характер: перед нами проходит борьба со старыми символами и борьба за новые символы². Интересно, что при этом вновь возникает безальтернативная

¹ Тохстые Н.Ц. и СМ. К семантике праюй и левой стороны в связи с другими символическими элементами // Материалы всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам 1 (5).-Тарту, 1974.

² Подробнее см.: Почепцов ГГ. Псштичнш симкшзм в Укра\'т // "Слово", 1992, № 7.; Почепцов ГГ. "Св1Й" - "чужий" в украшсьгай icTopii. Семютична 1нтерпретац1я // "Слово", 1992, № 18.

235

модель. Символы разных систем не могут существовать, демократические символы с таким же упорством ведут борьбу с символами социалистическими, как это было в предыдущий период с ними самими. Это говорит о том, что в основе символа лежит единственность. Знак же носит более системный характер.