Глава 22. Заключительная

ности им придется вводить в свою теорию сверхиндивидуальные сущности. Эта дилемма может быть разрешена только через преодоление индивидуализма.

Ритцер справедливо отмечает, что, несмотря на ряд обещающих ходов, Александер в конечном счете все-таки преувеличивает значение макро (субъективных) феноменов, что значительно снижает ценность его вклада в развитие теории макро-микроинтеграции.

Р. Коллинз предложил концепцию радикальной микросоциологии. Он пытается отойти от своего изначального этнометодоло-гического редукционизма, поднимая уровень анализа до изучения взаимодействия и арены взаимодействия: предметом исследования он избирает взаимодействие так называемых ритуальных цепей, или индивидуальных цепей интеракционального опыта, перекрещивающихся друг с другом в пространстве и времени [34, с. 998]. Однако, критикуя структурных функционалистов с их преимущественным интересом к микрообъективным и макросубъективным явлениям, он педалирует индивидуальный фактор: только люди способны что-либо реально сделать; структуры, организации, классы и общества принципиально неспособны к какому бы то ни было реальному действию. А отсюда любое причинное объяснение неизбежно сводится к действиям реальных индивидов [32, с. 12]. Таким образом, Коллинз стремится доказать, что все макрофеномены могут быть сведены к комбинации микрособытий. Он утверждает, что социальные структуры могут быть эмпирически переведены в модели повторяемых микроинтеракций [34, с. 985]. По замыслу, его теория является попыткой построить макросоциологию на радикально эмпирических микрооснованиях, что явилось бы, по его мнению, значительной подвижкой к более адекватной социологической науке.

В действительности, как видим, микротеории преобладают у Коллинза над макротеориями.

Аналогичной, хотя менее радикальной ориентации придерживается и К. Нор-Цетина [10]. Она пишет: «Я... верю в то, что кажется парадоксом, а именно в то, что через микросоциологические подходы мы узнаем больше всего о макропорядке, потому что именно эти подходы посредством своего откровенного эмпиризма предоставят нам хотя бы мимолетное впечатление о реальности, которую мы ищем. Конечно, мы не получим скорого понимания того, что является целью вопроса, микроскопически регистрируя непосредственное взаимодействие. Однако этого может быть достаточно для начала, на первое время, чтобы услышать пульс макропорядка» [10, с. 41—42].

Более интегративную позицию занимает А. Сикурел, утверждающий, что «ни микроструктуры, ни макроструктуры не являются изолированными уровнями анализа. Они всегда взаимодейст-

4. Когерентность современных социологических теорий 537

вуют друг с другом, несмотря на проблематическое удобство исследования только одного из двух уровней анализа» [30, с. 54].

М. Хечтер стремится объединить микро- и макроуровни исследования посредством концепции «рационального выбора». Он критикует «нормативный» и «структурный» подходы, ограничивающие субъекта в возможностях выбора способа достижения цели: с его точки зрения, любые структурные и нормативные принуждения оставляют индивиду возможность такого выбора. В сущности, основное внимание Хечтера направлено скорее на развитие концепции выбора, чем на обоснование интегративного подхода. Концепция «рационального выбора» — одна из модификаций микроуровневой теории социального действия.

Д. Коулмен, теоретик обмена, последовательно критиковавший структурный функционализм, формулирует еще один вариант интегративной теории социального действия: «оказывается, что центральных проблем две: каким образом целенаправленные действия субъектов складываются в поведение системного уровня и как, с другой стороны, эти целенаправленные действия формируются принуждениями, проистекающими из поведения системы» [31, с. 1312]. Коулмен полагает, что следует учитывать понятия «намерения», «целенаправленности» и «гомеостаза», но ограниченно, только на уровне действующих субъектов в социальной системе, а не на уровне самой системы.

Таким образом, американский социолог пытается реконструировать теорию социального действия, обращаясь к ее микрооснове: социальным действиям отдельных людей или «корпоративных субъектов».

Теория Коулмена представляет, на наш взгляд, попытку распространить концепцию «теоретического гуманизма» на интерпретацию социальной реальности и ее процессов. Это одна из разновидностей микротеоретического подхода к социальной реальности.

Избежать крайностей «теоретического гуманизма» и структурализма попытался Б. Хиндес. Согласно его интерпретации, теоретический гуманизм трактует социальную жизнь с точки зрения «конституирующих действий индивидов» [60, с. 113]. Тем самым Хиндес противопоставляет свою теорию структурализму, анализирующему социальную жизнь в плане функционирования социальных целостностей. В противовес микроэкстремизму теоретического гуманизма и структуралистскому макроэкстремизму Хиндес предлагает «всеобъемлющую» интегративную концепцию социальной реальности, состоящую в «радикально антиредукционистском подходе» — в допущении, что социальные феномены всегда зависят от определенных и определимых факторов. Эти факторы включают решения и действия субъектов, а также социальные условия, внешние по отношению к индивиду и несводимые к какому бы то ни было общему принципу объясне-

538 Глава 22. Заключительная

ния. Действующие субъекты, по Хиндесу, одновременно и способны творить, и ограничены принуждением, они могут изменить социальную реальность, но не сразу и не в одиночку.

Р. Эмерсон и его ученики разработали вариант "теории обмена, акцентирующий макро- и микросвязь. Эмерсон формулирует основной принцип своей концепции как попытку расширить теорию и исследование обмена с микроуровня до макроуровня через изучение структур сети обмена. Его комментирует его последовательница К. Кук: использование понятия сетей обмена, отмечает она, способствует развитию теории, которая «закроет концептуальную брешь» между изолированными индивидами или диадами и более крупными агрегатами индивидов (например, формальные группы или ассоциации, организации, соседства, политические партии и т. д.). Эмерсон и Кук исходят из основных посылок микроуровневой теории обмена. «Обменный подход, — отмечает Эмерсон, — в первую очередь сосредоточивает внимание на выгодах, получаемых и привносимых людьми в процессе социального взаимодействия» [47, с. 31].

Эмерсон выделяет три основных аспекта теории обмена: во-первых, люди, которым события выгодны, стремятся «рационально» содействовать этим событиям; во-вторых, люди могут пресытиться, и тогда указанные события перестанут восприниматься как выгодные; в-третьих, выгоды, получаемые людьми через участие в социальных процессах, зависят от того, что они в состоянии предоставить в обмен. Поэтому теория обмена «фокусируется на потоке выгод от одних индивидов к другим через социальное взаимодействие» [47, с. 33].

Эмерсон различает экономическую и социальную теорию обмена. Первая сосредоточивается на изолированных, независимых сделках между людьми; вторая — на «повторяющихся сделках между взаимозависимыми субъектами» или «взаимозависимыми, более или менее связанными социальными отношениями» [47, с. 36]. Изложение своего варианта теории обмена Эмерсон начинает с психологии обмена, продвигаясь затем в направлении более макроуровневых феноменов. Он критикует Дж. Хоманса и других теоретиков обмена за слишком сильный акцент на взаимодействие и неадекватно малое внимание к психологической стороне обмена.

Анализируя диадический обмен, Эмерсон заключает, что такие важные социальные феномены, как власть или возможность эксплуатации других, не могут изучаться на примере изолированной пары: «Власть в любом социологически значимом смысле является социально-структурным феноменом» [47, с. 45—46].

Применение теории обмена к коллективному действующему субъекту предполагает исследование межорганизационного обмена. Идея «сетей обмена» связана с изучением обменных отношений между позициями внутри социальных сетей. Теория «обменных

4. Когерентность современных социологических теорий 539

сетей», или социальных структур, состоящих из двух или более взаимосвязанных обменных отношений (исторически сложившихся, устойчивых серий обменов) между действующими субъектами, имеет, по мнению Эмерсона и Кук, теоретические преимущества, так как позволяет применить хорошо разработанные категории диадического обмена к макроуровням анализа.

Эмерсонова теория обмена представляет собой шаг в сближении со структурализмом. Если Хоманс и Блау относят обмен к психологическим процессам, из которых складываются структурные модели взаимодействия, то для Эмерсона структурные модели заданы извне и индивид выбирает из наличных те формы или стереотипы поведения, которые обещают краткосрочные или долгосрочные выгоды. Теория обмена Эмерсона движется в макроструктуралистском направлении.

Макротеоретическая трактовка социальной реальности и ее процессов представлена и в работах Р. Берта [28]. Он был первым из теоретиков социальных сетей, стремившихся разработать интегративный макро-микроподход.

Берт развивает концепцию, которая, по его мнению, позволит, избежать разрыва между «атомистическим» (индивидуальным) и нормативным (включенным в структуру) действием, — концепцию, которая является не синтезом двух существующих перспектив, а третьей точкой зрения, призванной объединить обе. Он обозначил свою перспективу как структурную. Хотя действия индивидов целенаправленны (поиски выгод), их стереотипы поведения и восприятия, их деятельностный потенциал полностью определяются социальной структурой. Однако действия, вызванные структурными принуждениями, могут привести к изменению самой структуры, тогда возникнут новые принуждения.

Р. Будон назвал свою интегративную теорию «методологическим индивидуализмом». В качестве «логических атомов» исследования он рассматривает индивидов, включенных в систему взаимодействия. Он возражает против принятия в качестве простейшей единицы анализа агрегата (класс, группа, нация) .

В центре внимания Будона индивидуальный действующий субъект — как в микро-, так и в макроплане. Он описывает «человека социологического» (homo sociologicus), противопоставляя его «человеку экономическому» (homo economicus). «Человек социологический» делает не то, что он предпочитает, а то, что его заставляют делать привычка, интериоризованные ценности, а в более общем плане — этические, когнитивные и физические условия. При этом подчеркивается, что выбор субъектом поведения определяется, по крайней мере частично, структурой ситуации и его положением в ней. Резюмируя свою теоретическую позицию, французский социолог утверждает, что действующий субъект обладает некоторой автономией, варьирующей в зависимости от контекста.

540 Глава 22. Заключительная

Итак, нельзя не признать, что в. решении проблемы интеграции «действия» и «структуры» в западноевропейской и американской социологии сделан серьезный шаг. Обозначена тенденция когерентности социологических теорий. Но она пока остается лишь тенденцией, не приводя к окончательному решению проблемы.

Идея организации структуры социологического знания вокруг ее центральной проблемы, на наш взгляд, является плодотворной. Различные социологические парадигмы обосновали различные структурные элементы социальной реальности. Социологические теории дали интерпретацию взаимодействий различных комбинаций этих элементов и раскрыли (с большей или меньшей степенью обоснованности) их значение в жизнедеятельности общества. На основе этих теорий были проведены многочисленные конкретные исследования уровней социальной реальности: микро и макро, субъективного и объективного.

Социология, как любая научная дисциплина, самоопределяется по специфическому для нее относительно самостоятельному множеству сущностно взаимосвязанных проблем. Если между проблемами данной науки слабые связи, то следует отобрать одну или несколько центральных проблем, с которыми соотносятся другие. Рассмотрим две такие центральные проблемы, выдвинутые социологами.

Первая, обоснованная в исследованиях Р. Тернера [93], обозначена как проблема социального порядка. Вторая, проблема уровней социальной реальности, получила развитие в трудах Дж. Ритцера [83].

Проблема «социального порядка» первоначально была сформулирована еще Т. Гоббсом: как возможно существование общества, организованной общественной жизни? Избрание в качестве организующего звена социологии проблемы социального порядка можно оспаривать прежде всего по соображениям идеологическим, поскольку широко распространено (и не только среди советских ученых) мнение, будто стремление организовать социологическую теорию вокруг проблемы социального порядка свидетельствует о консервативных идеологических позициях исследователя. Учитывая это обстоятельство, можно признать несомненной заслугой Тернера четкое отделение логических и историко-социологических оснований выбора проблемы порядка центром теоретических исследований от идеологических соображений. В частности, он обращает внимание на ту простую мысль, что сама идея человеческого общества предполагает порядок и что его противоречия и изменения (в том числе революционные) можно представить только исходя из него же. Эта центральная проблема порядка ставится Тернером как вопрос об условиях, при которых формируются, поддерживаются, изменяются и разрушаются различные виды социальной организации.

Многообразные процессы, которые формируют организацию индивидов, групп и других социальных единиц, иными словами,

4. Когерентность современных социологических теорий 541

преобразуют их взаимодействие в социальную систему, Тернер обозначает общим термином «институционализация». Основная проблема социологической теории предстает как задача объяснения процессов институционализации и деинетитуционализации. С этой точки зрения комплексы понятий, объясняющие отношения внутри малой группы взаимодействующих индивидов, между группами, между большими организациями и т. д., составляют разные уровни анализа более общего процесса институционализации. И основная задача парадигмы «социального порядка» — выявить, на какие стороны и черты процесса институционализации в первую очередь указывают те или иные социологические теории, с тем чтобы, комбинируя их результаты, подготовить почву для комплексного решения теоретической проблемы порядка.

Идея Дж. Ритцера об организации социологического знания вокруг модели «уровней социальной реальности» предполагает исследование взаимодействия четырех уровней: макро—микро и объективного—субъективного. По его мнению, интегральная модель социальной реальности включает макрообъективные явления (например, бюрократия), макросубъективные структуры (например, ценности), микрообъективные феномены (например, типы взаимодействия) и микросубъективные факты (например, процесс конструирования субъектом социальной реальности).

Практическое значение интегральной модели социальной реальности заключается в том, что при подготовке и проведении любого значимого социологического исследования она позволяет, во-первых, установить реальные взаимосвязи между различными уровнями социальной реальности, во-вторых, Служит основанием классификации изучаемых явлений и, в-третьих, требует применения адекватной этим явлениям методики и техники.

Ритцер попытался интерпретировать интегральную модель социальной реальности в связи с основными парадигмами западноевропейской и американской социологии: макрообъективному и мак-росубъективному уровню соответствует так называемая парадигма «социальных фактов»; макросубъективному и частично микросубъективному (это касается ментальных процессов) уровням — парадигма «социальных дефиниций», а микросубъективному уровню — парадигма «социального поведения» (поскольку в последнем исключаются ментальные процессы).

Подход к социологическим парадигмам с точки зрения их связи с уровнями социальной реальности, согласно Ритцеру, создаст многообещающую перспективу выработки интегральной социологической парадигмы.

Ритцер установил или, вернее, выявил взаимосвязь социологических парадигм, каждая из которых, претендуя на универсальность, в то же время решает, и весьма основательно, ряд проблем, связанных с изучением и пониманием социальной реальности (на-

542 Глава 22. Заключительная

пример, роль символов и значений в детерминации социального поведения индивида и т. д.). Например, символический интеракционизм, акцентируя микросубъективный и микрообъективный уровни социальной реальности, в то же время обращается к анализу макроуровней этой реальности.

Предложенные Тернером и Ритцером теоретические модели имеют несомненное эвристическое и практическое значение для упрочения парадигматического статуса социологии. Но это лишь первый шаг в данном направлении. Изолированный «логико-социологический» подход к анализу современного состояния социологического знания, как правило, оказывается не в состоянии адекватно оценить систему теоретической мысли того или иного социолога либо социологической теории в целом. Дело в том, что вследствие «чисто» логико-социологического анализа системы мысли оказываются разъяты на отдельные утверждения, отвечающие произвольно избранным критериям «научности».

В действительности же внешне эквивалентные понятия и утверждения вовсе не равнозначны, если рассматривать их в составе соответствующих теоретических систем, в которых они выполняют различные функции. Подобную операцию разъятия Тернер произвел, в частности, с социологической концепцией К. Маркса, продемонстрировав в результате формальное тождество некоторых ее положений с тезисами современных теорий конфликта. Тернер игнорирует коренные различия содержательных аспектов сопоставляемых концепций. Целостный, истинно социологический подход к теории Маркса показал бы абсолютно разную социально-классовую направленность внешне аналогичных суждений. Общий логико-социологический подход не отменяет специального методологического анализа теорий, но вносит в него необходимые коррективы. Кроме оценок теоретических позиций с точки зрения универсально отвлеченных критериев научного знания об обществе в целом не меньшее значение приобретает анализ роли, которую эти позиции — являются ли они в свете позднейшего опыта «истинными» или «ложными», «научными» или «ненаучными» — играли и играют в жизни тех конкретных сообществ и групп, в которых они возникли, привились и функционировали в качестве адекватного общественного знания. Такой аспект анализа и у Д. Тернера, и у Дж. Ритцера, и у многих других представленных нами теоретиков отсутствует. И в свете того, что было сказано выше о почти неизбежной фрагментарности сравнительного логико-методологического анализа понятий и утверждений разных теорий, дальняя цель авторов не кажется такой уж ясной и бесспорной. Не обернется ли будущая комбинация из наследия рассматриваемых им «парадигматических перспектив» западной социологии вместо синтетического разрешения проблем социального порядка и построения модели уровней социальной реальности насильственной эклек-

Литература : 543

тикой понятий, суждений и примеров, вырванных из своего контекста? Такое вполне может случиться.

Однако, несмотря на эти критические замечания, анализ внутренней логической структуры основных парадигм западной социологии и попытки их синтеза представляют несомненный интерес. Более того, начали вырисовываться контуры второго плана в интеграции западной социологической мысли. Он состоит в выявлении внутренних связей двух главных проблем. А эти связи реально существуют. На различных уровнях социальной реальности в их различных комбинациях усиливается или ослабевает действие интеграционных или дезинтеграционных факторов, определяющих качество социального порядка, степень организации или дезорганизации социальной жизни общества.

Поиски в направлении единой теории («метатеории») продолжаются. Собственно, идея такой метатеории родилась с рождением социальной мысли. Вспомним Гоббса с его вопросом: как вообще возможно существование общества, организованной социальной жизни? Более специальный пример — теоретизирование Э. Дюркгейма («Социологический метод», 1899).

В конце XX столетия, после продолжительных дебатов социологических школ, каждая из которых, углубляясь в исследование какой-либо из сторон социальной реальности, могла абстрагироваться от других ее сторон, наука об обществе вновь возвращается к интегративной тенденции. Возвращается на качественно новом этапе, обогащенная изощренной методикой эмпирического исследования, использованием достижений многих наук — психологии и философии, истории и этнографии, а также других отраслей естественного и общественного знания.

Литература

1. Автономова Н. С. Рассудок, разум, рациональность. М., 1988.

2. Автономова Н. С. Философские проблемы структурного ана лиза в гуманитарных науках. М., 1977.

3. Критика современной буржуазной теоретической социоло- гии. М., 1977,.

4. Миллс Р. Властвующая элита. М., 1954.

5. Мюрдалъ Г, Современная проблема третьего мира. М., 1972.

6. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977.

7. Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969.

8. Adams E Skinner on freedom and dignity // South. J. Philos. 1973. № 2.

544 Глава 22. Заключительная

9. Adorno Т., Frenkel-Brunswick E., Leninson В., Stanford N. The authoritarian personality. N.Y., 1950.

10. Advances in social theory and methodology / Ed. K. Knorr- Cetina, A. Cicourel. N.Y., 1981.

11. Alexander J. Theoretical logic in sociology. Berkeley, 1982. Vol. 1. Positivism, presuppositions and current controversies.

12. Baali P., Moore M. The extended deliberatian:Definitions of sociology (1951—1970) // Sociol. and Social Res. 1972. Vol. 56.

13. Behavioral Sociology / Ed. D. Bushell. N.Y.,1969.

14. Bell D. The coming of post-industrial society. N.Y., 1973.

15. Bell D. The cultural contradictions of capitalism. N.Y., 1976.

16. Bell D. The end of American exeptionalism // Publ. Inte rests. 1975. № 41.

17. Bell D. The end of ideology. N.Y., 1960.

18. Bell D. The revolution of rising entitlements. N.Y., 1975.

19. Bell B. Toward the great installation. Reflections on culture and religion in a post-industrial age // Soc. Res. 1975. Vol. 42, № 3.

20. Biderman A. D.,Sharp L. M. Evolution research. Provement and method // Social Sci. Inform. 1972. Vol. 11 (3/4).

21. Bierstedt R. The social order. N.Y., 1974.

22. Birnbaum N. Toward a critical sociology. N.Y., 1971.

23. Beau P. Exchange and power in social life. N.Y., 1964.

24. Blumer H. Symbolic interactionism. Perspective and method. N.Y., 1969.

25. Bottomore T. Sociological theory and the study of social con flict // Theoretical sociology / Ed. R. McRinney, E.Tiryakian. N.Y., 1970.

26. Boudon R. The logic of social action. An introduction to sociological analysis. L., 1979—1981.

27. Buck G. L, Jacobson A. L. Soc. evolution a. structural-func tional analysis; An american test // Amer. Sociol. Rev. 1986. Vol. 33, №3.

28. Burth R. Toward a structural theory of action: Network models of social structure, perception and action. N.Y., 1982.

29. Campbell A., Converse P., Rogers W. The guality of American life. N.Y., 1976.

30. Cicourel A. Notes on the integration of micro- and macro- levels of analysis // Advances in social theory and methodology / Ed. K. Knorr-Cetina, A. Cicourel. N.Y., 1981.

31. Coleman J. Social theory, social research and a theory of action // Amer. J. Sociol. 1986. Vol. 91.

Литература 545

32. Collins R. Conflict sociology: Toward an explanatory science // Amer. Sociol. Rev. 1975. № 45.

33. Collins R. Is 1980's Sociology in the Doldrums? // Amer. J. Sociol. 1986. Vol. 91.

34. Collins R. On the microfoundations of maerosociology // Ibid. 1981. Vol. 86.

35. Compendium social statistics. N.Y., 1967.

36. Coofc K. S. Emerson's contributions to social exchange theory // Social exchange theory. Beverly Hills (Calif.), 1989.

37. Coser L. The functions of social conflict. Geneve, 1956.

38. Coser L. Masters of sociological thouht. N.Y., 1977.

39. Dahrendorf M. Class and class conflict in industrial society. Stanford, 1959.

40. Demographic yearbook 1971. N.Y., 1972.

41. Dictionary of sociology and related science / Ed. H. P. Fair- child. Totowa; N.Y., 1968.

42. Dollard I. Caste and class in southern town. N.Y., 1937.

43. Eisenstadt S. Social change, differentiation and evolution // Amer. Sociol. Rev. 1964. Vol. 29, № 3.

44. Eisenstadt S. N., Helle H. J. General introduction to perspec tives on sociological theory // Macro-sociological theory / Ed. S. N. Eisenstadt, H J. Helle. E, 1985.

45. Elias N. Was ist Soziologie? Miinchen, 1970.

46. Ellul J. The technological society. N.Y., 1965.

47. Emerson R. Social exchange theory // Social psychology: Social perspectives / Ed. M. Rosenberg, R. H. Turner. N.Y., 1981.

48. Executive office president, budget highlight fiscal year 1973. Wash. (D.C.), 1972.

49. Foucault M. Folie et deraison. Histoire de la folie a 1'age classique. P., 1961.

50 Foucault M. Naissance de la clinique. P., 1963.

51. Foucault M. Surveiller et punir. P., 1975.

52. Friedrichs R. The Potential impact of B.F. Skinner upon American sociology // Amer. Sociol. 1974. Vol. 9, № 1.

53. Garfinkel H. Studies in Ethnomethodology. Englewood-Cliffs (N.Y.), 1967.

54. General introduction to perspectives on sociological theory. Macrosociological theory / Ed. S. N, Eisenstadt, H. J. Helle. L., 1985.

55. Giddens A. The constitution of society: Outline of the theory of structuration. Berkeley, 1984.

56. Good W. I. Principles of sociology. N.Y., 1977.

546 Глава. 22. Заключительная

57. Habermas J. The theory of communicative action. Boston, 1984. Vol. 1. Reason and Rationalization of Society.

58. Hechter M. Introduction // The microfoundations of mac- rosociology / Ed. M. Hechter. Philadelphia, 1983.

59. Hechter M. A theory of group solidarity // The microsocio- logy / Ed. M. Hechter. Philadelphia, 1983.

60. Hindess B. Actors and social relations // Sociological theory in transition / Ed. M. L. Wardell, S. P. Turner. Boston, 1986.

61. Homans G. The nature of social science. N.Y., 1967.

62. Horowitz I. The treatment of conflict in sociological litera ture // Intern. J.Group Tensions. 1971. Vol. 1, № 4.

63. Kinsey A., Pomeray W., Martin C. Sexual behaviour in the human male. Jamale, 1948.

64. Kinsey A., Pomeray W., Martin C. Sexual behaviour in the human female, 1950.

65. Lazarsfeld P., Thielens W. The academic mind. Illinois, 1958.

66. L6vi-Strauss C. Mythologiques. P., 1964—1971. Vol. 1—4.

67. L6vi-Strauss C. La pensee sauvage. P., 1962.

68. L&vi-Strauss C. La voie des masques. Geneve, 1975. T. 1—2.

69. Lynd R., Lynd H. Middletown. N.Y., 1929.

70. Lynd R., Lynd H. Middletown in transition. N.Y., 1957.

71. Macrosociological theory. Perspectives on sociological theory / Ed. S. N.Eisenstadt H. J. Helle. L., 1985. Vol. 1.

72. Mayo E. The human problems of an industrial civilization. N.Y., 1946.

73. Mead G. Mind, self and society. Chicago, 1934.

74. Mennell St. Sociological theory, uses and utilities. N.Y.; L., 1974.

75. Modern dictionary of sociology / Ed. G. A. Theodorson, A. G. Theodorson. N.Y., 1969.

76. Mumford L. The myth of the machine.Technics and human development N.Y., 1967.

77. Murdal G. An American dilemma. N.Y., 1944.

78. Parsons T. Societies: Evolutionary and comparative per spective. New Jersey, 1966.

79. Parsons T. The social system. Glencoe, 1951.

80. Parsons Т., Shils E. A. Toward a general theory of action. Cambridge, 1951.

81. Parsons Т., Shils E. A. Working papers in the theory of action. N.Y., 1953.

82. Richmond A. Colour prejudice in Britain. L., 1954.

Литература 547

83. Ritzer G. Sociological Theory. N.Y., 1988.

84. Roethlisberger F., Dickson W. Management and the worker. Boston, 1939.

85. Root L. E. The challenge // The challenge of system analysis / Ed. G. Kelleher. N.Y.

86. SmelserN. Sociology. N.Y., 1973.

87. Smith R. W., Preston F. W. Sociology. N.Y., 1977.

88. Stauffer S. The American soldier. N.Y., 1949—1950. Vol. 1—4.

89. Study guide to accompany I.Robertson: Sociology. N.Y., 1977.

90. Tavics J. A. Survey of popular attitudes toward technology // Technol. and Culture. 1972. Vol. 13, № 4.

91. Thomas W.,Znaniecki F. The Polish peasant in Europe and America. N.Y., 1927.

92. Thrasher F. The gang. Chicago, 1927.

92a. Touraine A. The post-industrial society. N.Y., 1971.

93. Turner H. The structure of sociological theory. Homewood (III). 1978

94. Weber M. Theory of social and economic organization. N.Y., 1968.

93. Whyte W. Street corner society. Chicago, 1943.

94. Wirth L. The getto. Chicago, 1928.

95. Zorbaugh H. The gold coast and the slim. Chicago, 1929.