Средневековый социально-политический быт и феодальная система

Таким образом, в эпоху Карла Великого западный мир не только объединился и обособился, но и закончил выработку тех форм быта, которые отличают его от Византии: там церковь была в подчинении у государства, и аристократические элементы не играли политической роли. В этом социальном строе Запада был залог политической свободы, ибо государство не было всемогущим, и власть в нем не была абсолютной. Но зато на Западе у духовенства возникло стремление подчинить себе государство, превратив светских правителей в простых ставленников главы церкви, а аристократия стала стремиться разложить государство, отождествляя его чуть не с каждым крупным поместьем. Мы и перейдем теперь к общей характеристике второго периода средних веков, когда католицизм и феодализм достигли наибольшего своего развития.

Католицизм и феодализм представляют из себя два наиболее выдающихся на Западе культурно-социальных явления средних веков. Первый был, так сказать, силой центростремительной, второй - силой центробежной. Католицизм объединял нации Западной Европы под властью римского епископа в одно громадное целое, феодализм раздроблял их на множество мелких политических организмов. Католицизм, давая народам Европы целое миросозерцание, охватывавшее все вопросы мысли и личной жизни, имел в то же время свою особую политику, сводившуюся к учению о подчинении государства церкви, свое особое право, известное под названием канонического, и создавал особое привилегированное сословие, клир. У феодализма были также свои идеи, своя политическая система, свои юридические нормы, свое привилегированное сословие - дворянство. Высшее проявление нашли обе эти силы, одна - в монахе-аскете, другая - в рыцаре-воителе. Оба общества, церковное и светское, живя рядом, умели и соединяться между собою, несмотря на противоположность своих принципов. Такое соединение мы видим, например, в монашеско-рыцарских орденах, образовавшихся в эпоху крестовых походов: члены этих братств были в одно и то же время и монахами, и рыцарями. Сами крестовые походы были как бы результатом совокупного действия обеих названных сил: цель этих грандиозных войн была поставлена католицизмом, они велись по инициативе и с благословения церкви, средства же для их ведения доставлены были феодальной системой, военным обществом феодальных господ. Мало того, феодализм вторгается даже в самую церковь: епископы и аббаты не были только духовными лицами, занимавшими известное место в церковной иерархии, во главе которой стоял папа, но стояли, кроме того, на разных ступенях феодальной лестницы, будучи чьими-либо вассалами и сами имея вассалов, владея землями и людьми. Одним словом, духовная и светская системы, католическая и феодальная, переплетались между собою, и это придавало всему строю жизни своеобразный характер. Обе эти стороны средневекового западноевропейского быта заслуживают отдельного рассмотрения по своему значению в истории культуры и социально-исторического строя той части европейских наций, которые в новой истории стали во главе прогресса цивилизации. Мы увидим при этом, чем западноевропейское средневековье отличается от античного мира, и лучше потому поймем, какие изменения произошли в жизни Европы в новое время.

Варвары пришли в Римскую империю с совершенно другими задатками политического быта, чем те, из которых развилась античная городская община. Собственно говоря, первобытные учреждения и греков, и римлян, и германцев представляют много аналогий, но вследствие различия в исторических судьбах этих трех ветвей арийской расы, ход развития их первоначальных учреждений был далеко неодинаков. У всех названных племен в начале их истории мы находим, так сказать, общую систему политического быта: единого главу государства, совет старшин и собрание всего народа. Образование такого государства везде происходило путем объединения более мелких социальных групп, и первое различие, которое мы видим между классическими народами, с одной стороны, и германцами, с другой, заключается в том, что у первых такое объединение на первых порах не пошло далее городской общины, или государства-города, не распространилось на целую нацию, тогда как у последних весьма рано возникли более крупные политические союзы, нежели государство-город, именно государства-нации. Еще во времена Тацита (в I в. по Р. X.) мы совсем не встречаем в Германии тех больших национальных союзов франков, бургундов, лангобардов и т. д., которые позднее переселились в пределы Римской империи, но в эпоху падения последней именно такие союзы и выступают на сцену истории. Таким образом совокупность германских племен весьма рано становилась способной превращаться в государство-нацию, чего никогда не могла достигнуть совокупность городских общин античного мира, знавших только одну форму объединения - союз городов под гегемонией одной какой-либо общины или, что было уже исключением, в форме равноправной федерации автономных общин. Причины такого различия были весьма многочисленны и разнообразны, и влияние указанной германской политической формы на то, что нашли варвары на новой почве, т. е. на муниципальный быт и на устройство империи, имело громадное значение, так что история средних веков не может считаться в политическом отношении простым продолжением древней. Правда, германские государства пережили потом период разложения на феодальные владения, но идея национального государства не умирала в течение всех средних веков.

С другой стороны, развитие городской жизни в Греции и Италии не только задержало национальное объединение, но и послужило также препятствием развитию власти государя. Тенденции всякой городской общины по самому существу своему республиканские, и мы, действительно, видим раннее исчезновение царской власти в городовых государствах античного мира, и только, например, в Македонии, где племенной быт никогда не был вполне вытеснен городским, древние цари сохранились и в историческую эпоху. Таким же образом сохранилась королевская власть и у германских народов, хотя и изменялась в своем характере под влиянием воззрений церкви, идей римского права и развившегося уже на почве средневековой Европы феодального строя. При уничтожении царской власти в городах Греции и Италии особое развитие получило во многих городах, хотя и не сразу, народное собрание, в котором участвовали все члены государства. Первоначально и германцы имели подобные веча, но по мере образования крупных политических тел все затруднительнее и затруднительнее становилось посещение общенародных собраний, так что мало-помалу они должны были прекратить свое существование. Только позднее средневековая Европа выработала новую, не известную древности форму участия населения в управлении, именно представительную систему, которая резко отличает политический строй новой Европы от непосредственного народовластия античных республик: в эпоху феодального строя почти в каждом западном государстве старинные непосредственные собрания всего народа уступили место представительным собраниям земских чинов.

Обращаясь к классам населения, мы находим также аналогии между классическими народами и германцами в начале их истории. Троякое деление народа на знатных, простых свободных и ниже их стоящий класс (полусвободных) есть один из первоначальных фактов, с которыми мы встречаемся и у греков, и у римлян, и у германцев. Но в дальнейшей истории эти народы пошли различными путями. У классических народов, как известно, происходил процесс демократизации государства, но он не дал прочных результатов, и Римская империя были абсолютной монархией, в которой главное социальное значение принадлежало классу крупных землевладельцев. У германцев знать ранней эпохи исчезает весьма скоро, уступив место королевской дружине: развитие королевской власти естественно должно было возвысить эту новую аристократию в ущерб старой, и это возвышение дошло в некоторых странах до того, что новая знать не только поработила народ, но даже раздробила между собою королевскую власть, превратив короля только в "первого между равными". При городском быте было бы невозможно образование такого сословия, каким было средневековое феодальное дворянство, каждый член которого, будучи крупным землевладельцем и господином подвластных людей, урывал себе и клочок государственной власти. Только в германском негородовом государстве, при сохранении королевской власти, окруженной дружиной, при падении народных собраний, при населении, разбросанном по деревням, и могла развиться такая аристократия.

Вот, в общих чертах, в чем заключается различие между политическим развитием классических народов, с одной стороны, и германцев, с другой. Понятно, что в своем развитии германские учреждения должны были испытать сильное влияние со стороны римских в том виде, как они существовали в эпоху падения империи, и сами оказать влияние на последние. Германские учреждения не могли сохраниться по всей чистоте и развиваться только из собственных основ, равно как и не в состоянии были совершенно вытеснить учреждения римские. И из последних те, которые были более способными к жизни, должны были приладиться к новому порядку вещей или получить новое значение. Целые века прошли прежде, нежели сколько-нибудь определенно установились политические отношения средневековой Европы, прежде, нежели произошло полное слияние старого населения областей империи с пришельцами, прежде, нежели выработалась своеобразная система, которая надолго утвердилась в Европе, и следы которой чувствовались на всем складе ее жизни даже в новое время. Когда, наконец, система эта установилась, политический строй Европы сделался окончательно непохожим ни на государственный быт древности, ни на первоначальный государственный быт германцев. Католико-феодальная система, характеризующая средневековой быт, была в сущности отрицанием государства, как мы его понимаем: над ним выросла власть церкви, обнаружившей явное стремление превратить Западную Европу в теократию; под ним вырос целый общественный слой, показавший не менее явное стремление высвободиться из-под государственной власти и превратить каждое частное поместье в самостоятельное политическое тело. Фиктивная Римская империя, восстановленная Карлом Великим, всемогущая католическая церковь, слабые национальные короли, своевольные феодальные владельцы, в число которых попали и епископы с аббатами, пирамидально-иерархический строй общества феодальных сюзеренов, вассалов, подвассалов, спускавшихся целой лестницей до последнего крепостного, - вот характеристика политического быта средних веков со всеми его несообразностями: римским императором был немецкий король, которого в Рим иногда совсем не пускали; духовный глава церкви в качестве как бы высшего государя распоряжался королевскими коронами; национальный король признавался иногда только за "первого между равными"; феодалы титуловались в своих владениях "Божиею милостию"; выделившееся из остального общества духовное сословие насчитывало среди своих членов немало феодальных владельцев, и члены феодальной иерархии были в одно и то же время господами и подвластными, господами одних и подвластными других. Объяснить происхождение этой путаницы - задача нелегкая, но тут всегда нужно помнить, что источники всего того, с чем нам приходится иметь дело в истории средних веков, заключаются либо в наследии древности, либо в том, что принесли с собою германцы, либо в идеях и учреждениях церкви, и что ни один из этих элементов не развивался, не подвергаясь влиянию других.

Установление феодализма было непосредственным результатом внутреннего разложения государств, образовавшихся из монархии Карла Великого, но в сущности отдельными своими сторонами феодализм восходит ко временам Римской империи и древнегерманского быта. Крупные поместья (латифундии) в Западной Европе ведут свое начало еще из эпохи Римской империи, и уже тогда в этих крупных поместьях стало развиваться мелкое хозяйство прикрепленных к земле крестьян (колонат). Когда германцы заняли провинции империи, они очень быстро освоились с таким поземельным устройством, причем их первоначальная сельская община пришла в упадок. Благодаря тому, что варвары сами еще не занимались промышленностью и торговлею, в их государствах землевладение получило первенствующее значение, раздача же королями, вместо жалования за службу, государственных земель в частное владение (бенефициев) только увеличила и без того большое количество крупных землевладельцев. С другой стороны, уже в римскую эпоху и свободные люди, не имевшие земли, и мелкие собственники искали покровительства сильных и богатых землевладельцев, нередко передавая им свое имущество. Государственная власть боролась тогда с таким стремлением в народе, но после падения империи, в эпоху смут, это стремление только усилилось. Развившаяся в то время отдача себя мелкими людьми под защиту и опеку знати (коммендация) была только продолжением старого обычая, но она имела и другой источник - в дружинных отношениях самих германцев, потому что и здесь один человек поручал себя другому, становился его "верным" или служебником (вассалом). Наконец, еще римские императоры последних времен начали уступать некоторые из публичных прав крупным землевладельцам, возлагая на них обязанность собирать налоги или поставлять солдат, наблюдать за порядком и наказывать за мелкие проступки. Надобность в такой передаче некоторых обязанностей государственных чиновников помещикам только усилилась при варварских королях, и так называемый иммунитет, т. е. изъятие отдельных поместий из ведения государственных чиновников лишь завершил процесс, начавшийся еще в римскую эпоху. Таким образом, при империи уже были как бы зародыши феодальных сеньерий в виде крупных поместий с зависимым населением и с судебно-административною властью помещиков. При варварских королях эта система могла только развиваться, потому что германский быт мог лишь содействовать дальнейшему развитию и крупного землевладения (раздачею бенефициев), и частной опеки помещиков над свободным населением (необеспеченностью личности), и расширению их власти (по неумению варваров отличать частные отношения от государственных). Германцы смотрели на всякую уплату налога, как на признак несвободы, а потому не хотели сами платить налогов, чем лишали казну доходов; кроме того, и на каждого платящего оброк за землю они смотрели, как на утратившего личную свободу. С другой стороны, в германской дружине выработались отношения зависимости, которые по германскому взгляду приличествовали и свободным людям и которые легли впоследствии в основу вассальной службы.

Экономическую основу феодализма составили крупные поместья, получившие значение замкнутых "домовых"<<*23>> хозяйств, при страшном упадке обрабатывающей промышленности и торговли на Западе в эпоху падения Римской империи. Землевладение сделалось главною основою политической власти, и государство все более и более разлагалось на мелкие замкнутые организмы феодальных сеньерий, этих поместий-государств средневековой эпохи. Варварские короли оказались не в состоянии поддерживать римскую государственность, и собственная власть их все более и более ослаблялась. Во франкском государстве короли, как было уже упомянуто, вознаграждали за государственную службу раздачею земель из своих имений, бывших прежде казенною собственностью империи, и тем подрывали материальную основу своей силы, так как получали доходы лишь из своих имений. Графы, как назывались чиновники, управлявшие областями, за свою службу получали земли, т. е. происходило соединение государственной службы и землевладения, причем владельцы очень скоро обнаружили стремление обратить и эти земли, и свои должности в наследственные. Им удалось достигнуть того и другого. Раз должность графа делалась наследственною, граф из простого правителя области становился ее князем, и государство распадалось на столько же княжеств, сколько в нем было графств. Вместе с тем такими же самостоятельными правителями делались также и вообще крупные землевладельцы. Короли сами помогали такому превращению землевладельцев в своего рода государей. Вследствие общего расстройства управления они изымали некоторые поместья из ведения своих чиновников и предоставляли самим землевладельцам поддерживать порядок и творить суд в их поместьях. Наконец, сами же короли, чувствуя свое бессилие ограждать слабых от своеволия знати, начали требовать, чтобы каждый неимущий или малоимущий делался "человеком" какого-либо господина. Результатом всего этого и было установление феодализма, сущность которого сводится к следующим трем признакам.

Во-первых, страна, где устанавливался феодализм, распадалась на множество мелких владений, из которых одни были больше, другие - меньше, одни были настоящими княжествами, другие более походили на поместья, и владельцы которых пользовались правами, принадлежащими обыкновенно государям. Во-вторых, эти владения в одно и то же время были и как бы настоящими государствами, и как бы простыми только поместьями. Власть феодального владельца была властью государя-помещика или помещика-государя. Кто был покрупнее, тот больше походил на государя, кто - помельче, тот скорее напоминал помещика, но в обоих случаях в одном лице совмещался и государь, и помещик. В-третьих, все эти государи-помещики и помещики-государи становились одни к другим в определенные отношения. Более мелкие владельцы искали защиты и покровительства у более крупных, а те желали иметь у себя побольше таких подчиненных союзников, которые могли бы им оказывать помощь. Поэтому феодальные владельцы заключали между собою договоры, в силу которых более мелкие владельцы делались вообще вассалами более крупных, а эти последние становились их сеньерами (сюзеренами). Так как вассальные владельцы могли сами быть сеньерами по отношению к другим (т. е. у вассалов могли быть свои вассалы), то феодальные владельцы как бы располагались на разных ступенях своего рода лестницы власти и подчинения.

Эта сложная политическая система была возможна только при социальном господстве землевладения, при преобладании земледелия в экономической жизни общества, при существовании лишь натурального хозяйства. Едва только в конце средних веков началось накопление капиталов, развитие промышленности и торговли и внедрение в экономическую жизнь денежного хозяйства, как феодализм стал идти на убыль. Пока в силе были экономические условия, приведшие к феодализму, городская жизнь была очень слабо развита, и сами даже города подпадали под власть феодальных владельцев. Что касается до сельского населения, то оно в феодальную эпоху находилось в крепостной зависимости, - состояние, бывшее в сущности продолжением колоната времен Римской империи.

Я остановился здесь несколько подробнее на процессе возникновения феодализма и на его сущности по двум причинам. Во-первых, на примере феодализма мы можем видеть, что в первой половине средних веков на Западе происходил настоящий экономический и политический регресс, приводивший общество и государство к крайнему раздроблению на мелкие, замкнутые и самодовлеющие группы, к тому, что на социологическом языке носит название дезинтеграции. Во-вторых, феодальное устройство сделалось отправным пунктом всего дальнейшего экономического и политического развития Западной Европы, которое состояло в возникновении и усилении торгово-промышленной деятельности и денежного хозяйства, в переходе социального значения от поместий к городам и в объединении феодальных сеньерий в большие государства.