120

Политическая антропология

тателей новых культов, создателей местных церквей, которые пред­лагают обновленную социальную обстановку и модель воскрешенной власти. Религиозные столкновения отчетливо выражают политическое соперничество - которому они обеспечивают язык и способы действия -в обстоятельствах, свидетельствующих об ослаблении существующей власти.

Религиозная инновация может вести к отказу, разрешающемуся или в воображаемом плане, или в оппозиции, ведущей к восстанию. Старая Руанда в Восточной Африке в силу автократии суверена и крупного не­равенства, обеспечивающего поддержку аристократических привилегий, познала и ту, и другую из этих реакций. Культ посвящения Кубандва, рожденный в среде крестьянства, заменяетреальное общество огромной братской семьей посвященных. Он противопоставляет мифического ко­роля, царящего над духами, именуемыми Имандва, историческому ко­ролю, деспотически господствующему над своими подданными. Он при­писывает первому качество спасителя, который действует ко благу всех его сторонников, без различения социального статуса. Он основывает мистическое равенство по ту сторону существующих субординации. В соответствии с удачной формулой Л.де Хеша, он изгоняет существую­щий мирской порядок и вводит «фантом лучшего порядка». Второй культ протеста появился позже, в середине последнего века. Он обращается к Ниабжги: женщине без женственности, служанке, уподобленной ко­ролю, усопшей, возвращение которой ожидается. Она должна вернуть­ся, чтобы освободить крестьян хуту от рабства, навязанного им арис­тократами тутси, и освободить своих «жрецов» от преследований, от которых они страдают. Она осуществляет род королевской власти на дистанции, а хранители ее культа обладают реальной властью, которая их противопоставляет уполномоченным суверена Руанды. Она создает, таким образом, антиобщество: эпизодические восстания осуществляют­ся во имя нее и обнаруживают ностальгию по старому социальному по­рядку, предшествовавшему господству тутси. Ее культ свидетельствует об одной из примитивных форм социального движения, которое на всем протяжении своей предыстории и дореволюционной истории постоян­но обращало священное против тех, кто его монополизировал с целью укрепить свою власть и свои привилегии.¹⁹

Глава VI

АСПЕКТЫ ТРАДИЦИОННОГО ГОСУДАРСТВА

После того как оно было преимущественным объектом всякого по­литического размышления, Государство теперь кажется объектом недо­верия; до такой степени, что вызывающая диссертация Ж.Бержерона, предлагающая теорию Государства, заканчивает, тем не менее, положе­нием, что последнее «не является высшим теоретическим понятием».¹ Оно выражает теперь только «одно из возможных исторических устройств, через которое коллектив утверждает свое политическое единство и осу-щестляет свою судьбу», если следовать определению Ж.Фройда;²то же самое следует из концепций Макса Вебера, сводящего Государство к одному из «исторических проявлений» политического. Это проявление характеризует особенно становление европейских политических обществ начиная с XVI века и получает свое завершение в создании современно­го Государства.

Расширенные трактовки Государства, идентифицирующие его со вся­кой автономной политической организацией, находятся в упадке,³ то­гда как анализ политического феномена больше не смешивается с тео­рией Государства, эвристическая ценность которой уменьшилась задол­го до трансформаций, испытанных реальным объектом, на трактовку которого она претендовала. Прогресс антропологии, которая предпи­сывает познание «других» политических форм, и диверсификация поли­тической науки, обязанной интерпретировать новые аспекты полити­ческого общества в социалистических странах и в странах, избавивших­ся от колонизации, частично объясняют эту эволюцию. Необходимость, проявляющаяся на уровне познания и на уровне фактов, вынуждает спе-

" См. особенно EJ.Hobebawm. Primitive Rebels-: Manchester, 1959.

¹ G.Bergeron. Foctionnement de l'Etat. Paris, 1965.

²J.Freund. L'essence du politique. Paris, 1965.

³B качестве иллюстрации этой точки зрения см. W.Koppers. Remarques sur l'origine de

l'Etat et de la societe. In: «Diogene», 5, 1954.

122

Политическая антропология

Аспекты традиционного государства

123

циалистов переместить центр их размышлений; и те из них, которые в этом преуспели, больше не очарованы «институтом институтов: Госу­дарством». Д.Истон примерно двадцать лет выражал это изменение и разоблачал пороки, свойственные тем определениям политической об­ласти, которые исходят единственно из государственного фактора. Они, действительно, приводят к более или менее явному утверждению, что до появления современного Государства не было политической жизни; они ориентируют на изучение одной формы политической организации и заставляют пренебрегать рассмотрением специфичности политического феномена; они ведут к неясности в той самой мере, в какой Государство рассматривается как главный каркас с плохо определенными контура­ми (D.Easton. The Political System. 1953). Спор остается открытым. По­литическая антропология может в него внести свой вклад: стремясь стро­го определить условия, с которыми она связывает употребление поня­тия Государства в отношении некоторых обществ, подпадающих под ее рассмотрение, ставя вновь с возросшей строгостью проблему генезиса, характеристик и форм первоначального Государства. Таким образом она вновь обретет - но с новой научной информацией и с новыми средства­ми - некоторые из тех интересов, которые привели к ее рождению.

1. ОБСУЖДЕНИЕ ПОНЯТИЯ ГОСУДАРСТВА

Самые расширительные трактовки делали из Государства признак всей общественной жизни, форму общественного устройства, которая действует с того момента, когда культурное состояние одерживает верх, что является необходимостью, вытекающей из «самой сущности челове­ческой природы». Государство тогда отождествляется со всеми средства­ми, позволяющими создавать и поддерживать порядок в границах опре­деленного общественного пространства: оно «воплощается в локальной группе».⁴ Этот способ рассмотрения характерен особенно для теорети­ков консерваторов, которые хотят прославлять Государство, лишая его исторического аспекта. Таким образом, для Бональда Государство яв­ляется первичной реальностью, инструментом, с помощью которого все общество обеспечивает свое управление. В сходной трактовке-далекой наследнице политической мысли Аристотеля - Государство отождеств-

ляется с наиболее масштабной группировкой, с высшим общественным единством, с организацией глобального общества. Историк Е.Мейер предлагает определение в этом смысле: «Господствующую форму обще­ственного объединения, которая содержит в своем существе сознание полного единства, покоящегося на себе самом, мы называем Государ­ством» (E.Meyer. «Histoire de l'Antiquite», 1912). Критериями идентифи­кации государственной формы являются, следовательно, его всеобъем­лющий характер, его автономия и его власть господства. Перед лицом трудностей, вытекающих из употребления понятия Государства в широ­ком смысле, юристы вынуждены ограничить его употребление и опреде­лить Государство как систему действующих юридических норм. Они его характеризуют как юридический феномен и подчеркивают, что он реа­лизует на самом высоком уровне институционализацию власти. Эта трак­товка является ошибочной, ибо она сводит государственный факт к его «официальным» аспектам и ставит проблему не на том уровне, каковой должен быть прежде всего политическим.

Между этими двумя позициями - одной чрезмерно широкой, другой узкой - находятся более обычные определения. Они характеризуют Го­сударство тремя главными особенностями: отношением к пространст­венным рамкам, к территории; согласием населения (или нескольких групп населения, если оно не является единым), живущего на названной территории; существованием более или менее сложных органических структур, которые составляют фундамент политического единства. Эти критерии не являются действительно специфическими; они вновь встре­чаются при попытках определения политической области;⁵ они приме­няются к самым разным политическим обществам; они влекут за собой слишком широкое понимание понятия Государства. Впрочем, колеба­ния и сомнения характерны и показывают, как трудно понять негосу­дарственную политическую организацшо даже в случае так называемых племенных обществ. Были сделаны попытки точно определить по край­ней мере эталон: тип современного Государства, выработанный в Евро­пе, который может служить моделью для новых политических обществ, находящихся на пути созидания. Ж.Фройдприбегаетсэтойцельюк «иде­альному типическому методу Макса Вебера». Он выделяет три харак­теристики: 1) первая, уже подчеркнутая в немецкой социологии, состоит в строгом различении «между внешним и внутренним»: она означает не­примиримость по части уверенности; 2) вторая говорит о закрытости государственного политического единства: в веберовском смысле, она

⁴ W.Koppers. L'origine de l'Etat. Un essai de methodologie. In: «VI Congres int. Sciences anthropol. et ethnol.», t.ll, vol.1, 1963.

' См. главу II «Область политического».

124

Политическая антропология

Аспекты традиционного государства

125

определяет «закрытое общество», занимающее четко определенное про­странство; 3) последняя свидетельствует о полном присвоении полити­ческой власти: она требует противодействия в отношении всех форм вла­сти, имеющих частное происхождение. Эта конструкция идеального типа современного Государства не исключает трудностей, ибо первая из ука­занных характеристик применяется ко всем формам политического един­ства, между тем как две другие могут, по крайней мере в тенденции, слу­жить характеристиками некоторых из так называемых традиционных Государств. Поэтому Ж.Фройд вынужден подчеркнуть критерий, счи­тающийся главным: государственную рациональность. Он позволяет ему противопоставить «инстинктивные» политические творения (племена или города) и «импровизированные» политические структуры, образо­вавшиеся в результате завоевания (империи или королевства), Государ­ству, которое является «делом разума». Это не мешает признать, что вся­кая государственная конструкция остается продуктом прогрессивной рационализации существующей политической структуры.⁶

Проблемы социологии Государства регулярно отодвигались, преж­де чем они были решены или даже поставлены. Так, только что упомя­нутая трактовка выливается единственно в концепцию Государства как образа и реализации разума, вдохновленной политической философией Гегеля. Встает вследствие этого вопрос: не внушают ли политические философы ответы, которые социологи и антропологи еще не смогли пред­ложить? Надо его рассматривать тем более, что вклад первых часто бы­вал отвергнут по причине нормативных ориентации, почитании или ос­париваний, которые подразумеваются в их теориях. Сопоставление не может быть проведено просто, оно стало бы смехотворным; скорее важ­но продемонстрировать, что оно необходимо и научно действенно. Так, проведение параллели между комментариями, которые Гегель посвятил языческому Государству, и теориями традиционного Государства, ко­торые формулируют некоторые антропологи - в числе их африканист Макс Глюкман - обнаружило бы некоторое показательное сходство. С той и с другой стороны акцент сделан на этнической основе древнего Государства, на внутренних противоречиях, которые противопоставля­ют отношения полов, родство, понятое в широком смысле, и государ­ственный организм, на нереволюционном, по существу, характере Госу­дарства, которое в этом случае ассоциируется с «миром» и с обществом, причем, относительно них считается, что они находятся в динамическом равновесии.

Прежде чем оценить вклад политической антропологии, необходи­мо отметить некоторые вехи, заимствованные в социологических тео­риях Государства. Маркс показывает, что последнее не является ни эма­нацией трансцендентной рациональности, ни выражением рациональ­ности, имманентной обществу. Он представляет в разных аспектах отношение Государства к обществу, сохраняя постоянно критическую направленность. 1) Государство отождествляется с общественной орга­низацией; дается недвусмысленное утверждение: «Государство есть орга­низация общества». 2) Государство является «официальным резюме» общества; в своей переписке Маркс уточняет эту точку зрения, замечая: «Установите такое-то гражданское общество и вы будете иметь такое-то Государство, которое является только официальным выражением гражданского общества». 3) Государство является фрагментом общества, которое воздвигается над ним; оно является продуктом общества, до­стигшего некоторой ступени развития. Эти определения не являются ни эквивалентными, ни дополнительными, ни совершенно совместимыми. Если держаться третьей интерпретации, наиболее упрощенной, то про­блема кажется обойденной, но именно на этой интерпретации основал Ф.Энгельс свою теорию Государства:

«Общество создает себе организм в целях защиты своих общих инте­ресов против внутренних и внешних врагов. Этот организм есть госу­дарственная власть. Едва родившись, она делается независимой от об­щества, и это тем более, чем более она становится органом некоего клас­са и заставляет непосредственно установить господство этого класса».⁷ Оставив в стороне еще не решенные трудности, марксистская мысль тем не менее предложила элементы социологии Государства. Вытекаю­щая из нее теория может быть по праву названа социологической и ис­торической, ибо она делает из Государства продукт общества, динамич­ной, ибо она доказывает, что внутренние противоречия и конфликты делают его необходимым, наконец, критичной, ибо она его рассматри­вает как официальное выражение общества и «первую идеологическую власть над человеком».

Политическая социология Прудона заключает в себе также крити­ческую теорию Государства, столь радикальную, что она трансформи­руется в тотальную оппозицию в отношении всех политических систем, которые только заставляют поддерживать уважение к государственной власти. Прудон разоблачает общее заблуждение, состоящее в приписы­вании Государству специфической реальности, обладающей в себе са-

⁶ J.Freund. L'essenee du politique. C.560 и др.

⁷ Ф.Энгельс. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии».

126

Политическая антропология

мой своей собственной властью. Фактически Государство происхо­дит из общественной жизни. Выражая и устанавливая общественное отношение иерархии и неравенства, оно происходит из общества, силу которого оно присваивает, оставаясь ему чуждым, и осуществляет на­стоящий захват «коллективной силы». Отношение политического с об­ществом сопоставимо с тем, какое связывает капитал с трудом: обще­ственная жизнь и централизованное Государство находятся неизбежно в отношении радикального противоречия, отчет о котором дает ниже­приведенная схема:

Закон взаимности

Обмены

О бщественная жизнь

Государство

Отказ от взаимности

Власть Принуждение

Еще более, чем на неравенствах, основанных Государством, Прудон настаивает на противоречиях между обществом и Государством: проти­воречиях между множественным (общественная жизнь характеризуется разнообразием отношений между группами) и унитарным (Государство стремится укрепить свое собственное единство), спонтанным и механи­ческим, меняющимся и неподвижным, творчеством и повторением.⁸ Пер­вая из этих противоположностей основывает требование Прудона в пользу «децентрализации» или «политической федерации». Она порож­дает также постоянное столкновение, хорошо нащупанное политолога­ми-антропологами, столкновение между сегментарным и унитарным, ко­торое развивается внутри всякого общества. Прудоновская теория по­литического делает акцент на некоторых методологических треб ов аниях: обязанность понимать движение, посредством которого общество создает себе Государство, ухватить последнее в его отношении к общественному целому, постичь его как официальное (и символическое) выражение соци­ального и как инструмент сохранения установившихся неравенств.

Дюркгейм замечает, что Государство вытекает из разделения обще­ственного труда, из трансформации форм солидарности, и стремится показать, что Государство является только одной из исторических фи­зиономий, принятых политическим обществом. Впрочем, он озабочен тем, чтобы хорошо отделить первое от последнего: Государство - это организм, ставший превосходящим в совокупности общественных групп, которые составляют политическое общество. Специализированная груп­па, обладатель высшей власти, оно является местом, где организуются

⁸ См. анализ P.Ansart. Sociologie de Proudon. Paris, 1967.

₁

127

Аспекты традиционного государства

обсуждения и вырабатываются решения, которые касаются коллектива в целом. Эта интерпретация приводит к концепции Государства, кото­рую можно было бы назвать мистической. Прибегая к метафоре, Дюрк­гейм характеризует последнее через его способность «думать» и «дей­ствовать», и делает из него социального мыслителя. Он придает ему так­же функцию протекционизма против опасности деспотизма в обществе, ибо вторичные группы могут понести поражение от государства, и на­оборот, между тем как с расширением его области действия увеличива­ется доля свободы и достоинства индивида. Дюркгейм, таким образом, не воспринимает ничего от предшествующих критических теорий и, со­гласно формулировке Л.Козе, он с помощью «диковинно абстракт­ной и интеллектуалистской концепции» гипостазирует Государство, не обращая внимания на исходящее от него принуждение и на двусмыслен­ность его отношения к обществу.⁹ Макс Вебер, хотя и отождествляет ста­новление Государства с движением рационализации, свойственным со­временной цивилизации, уделяет меньше внимания исторической струк­туре Государства, чем интерпретации политического феномена в его всеобщности. Он делает акцент на одной из характеристик, скрытых анализом Дюркгейма: Государство является инструментом господства, группировкой, имеющей монополию на законное физическое принуж­дение - и располагающей, следовательно, военной силой, созданной с этой целью; как вская группа господства, оно доверяет меньшинству средства решения и ориентации общей деятельности общества. В этом смысле Государство наделяется властью вмешиваться во все области, и оно это осуществляет благодаря «рациональной» администрации. Оно определяется некоторым образом как развитая и постоянная форма груп­пы господства и как выразитель развитой рационализации политиче­ского общества. Макс Вебер не разрабатывал динамической и кри­тической теории Государства, но он избежал ловушки благоговения, в которую угодил Дюркгейм. И главное, он присоединился к одному из наблюдений Прудона, который проводил параллель между отношени­ем Государства к социальной жизни и отношением религии (или Церк­ви) к моральной жизни. Он показал, действительно, родство, существу­ющее между эволюцией государственной структуры и эволюцией струк­туры Церквей, которые составляют настоящую власть иерархократии. В силу этого веберовские анализы предвосхищают недавние интерпре­тации Государства, к чилу которых принадлежит интерпретация антро-

' См. главным образом у Дюркгейма «Разделение общественного труда», Париж, 1893 и «Уроки социологии» с введением Ж.Дави, Париж, 1950.

128

Политическая антропология

п олога Лесли Байта, который использует понятие Государства-Церкви и признает за каждым из названных аспектов один и тот же механизм ин­теграции и регуляции гражданских обществ.¹⁰

2. СОМНЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

Только что изложенные философские и политические вехи помога­ют лучше оценить попытки политических антропологов охарактеризо­вать так называемое традиционное Государство и определить условия его появления. Их начинание включает еще плохо преодоленную труд­ность, которая заметна, с одной стороны, в деле четкого разграничения политической организации и Государства, с другой стороны, в деле со­здания типологии в той самой мере, в какой этатистское общество дол­жно быть отделено от близких общественных форм и особенно от обще­ства с властью вождя. Известные определения имеют в целом очень ши­рокий характер, и вследствие зтого не выражают специфики предмета. Согласно Р.Лови, «Государство включает жителей определенного про­странства, которые признают легитимность его силы, когда она упот­ребляется лицами, признанными вождями или правителями» (R.Lowie. «Social Organization», 1948). Территориальные рамки, отделение управ­ляющих и управляемых, законное употребление принуждения, такими были бы характеристики, позволяющие идентифицировать «первичное» Государство. Фактически они необходимы, но недостаточны, ибо они применяются также к политическим обществам, лишенным государствен­ного аппарата. Та же самая неопределенность существует в случае опре­делений, которые ограничиваются в признании Государства фактом «поддержания политического порядка в жестких территориальных гра­ницах». Напротив, новая характеристика появляется, когда уточняют, что Государство в его самой простой форме обнаруживается тогда, когда одна группа родства приобретает постоянную власть управлять коллективом, навязывать свою волю. В этом случае выделение специа­лизированной группы, занявшей дистанцию к отношениям, которыми управляет родство, располагающей монополией и привилегиями вла­сти, предстает как первая подходящая характеристика. Придание зна-

^{1 0} По вопросу политической социологии М.Вебера обращаться к его «Gesammelte politisctie Schriften», 2 ed., Tubingen, 1958.

129

Аспекты традиционного государства

ч имости территориальному критерию, функция поддержки социально­го порядка в некотором роде из этого вытекают.

Американский антрополог Лесли Вайт хотел определить традици­онное Государство через его формы и функции. В этом последнем аспек­те он его определил как силу, взявшую на себя обязанность охранять «целостность социо-культурной системы, часть которой оно составля­ет» - охранять одновременно против внутренних угроз и против вне­шних, что подразумевает способность мобилизовать человеческие ре­сурсы и материальные средства и опереться на организованную силу. Роль охраны «системы в ее целостности» раскрывает очень своеобраз­ную функцию: поддержания отношений субординации и эксплуатации. Государственная организация должна, действительно, быть поставлена в отношение с «фундаментальным и глубоким разрывом», который скры­вают все формы гражданского общества, разрывом, отделяющим гос­подствующий и управляющий класс (короли, знать, жрецы и воины) от подчиненного класса (свободные рабочие и крестьяне, крепостные, рабы), обеспечивающего все производство благ. Древнее Государство уже проявляется как продукт этого неравенства, которое оно впослед­ствии поддерживает, протежируя реализующей его экономической сис­теме, сохраняя выражающую его структуру «классов» и наблюдая за сдерживанием сил, стремящихся к его разрушению. Как и в марксистс­кой теории, которой она вдохновляется, соединяя ее с функционализ­мом, в этой интерпретации Государство характеризуется путем его иден­тификации с «политически организованным правящим классом». Что касается специфичности традиционного Государства, ее сдедует искать частично в связи политического и религиозного, которую уже Спенсер подчеркивал и на которой сделал акцент Л.Вайт, утверждая, что Госу­дарство и Церковь являются только двумя аспектами политического механизма («The Evolution of Culture», 1959).

С.Надель, который был одним из лучших мастеров политической антропологии, стремился прояснить фундаментальные понятия. Он оп­ределял политическую организацию, используя две главных характри-стики: 1) ее способность полного включения: она содержит «все инсти­туты», которые обеспечивают управление всем обществом и его сохра­нение; 2) ее монополию на законное обращение к силе и употребление высших санкций - тех, которые не допускают апелляции. Государство характеризуется тогда как специфическая форма политической органи­зации. В своей большой работе - «A Black Byzantium» (1942) - Наделъ (S.Nadel) удерживает в основном три критерия различения: 1) террито­риальную суверенность: Государство -это политическое объединение,

130