1rakitov_a_i_filosofskie_problemy_nauki_sistemnyy_podkhod

/

упоминаний. Преобразования подобного рода, та;к же как и математические, фиксирующие лишь зависимость различных переменных, не укладываются в принятое здесь определение даже в случае, когда в них, как, например, в группе преобразований Лоренца/ фигурируют переменные, обозначающие время. Отмеченное различие между формальными, математическими преобразованиями, по существу не зависящими от времени, и содержательными преобразованиями, зависящими от него тем или иным образом, не является непреодолимым. В ряде случаев, когда речь идет о реализации формальных преобразований в практической деятельности, скажем в исследовательской, жесткое разграничение этих типов преобразований лишено эпистемологического смысла.

В связи с введением фактора времени в определение преобразований особый интерес приобретает различение обратимых и необратимых преобразований. В теории функции часто различают прямые и обратные функции. Смысл такого различения состоит в том, что если для пары а и Ъ имеется функция F, которая сопоставляет элементу а элемент Ь, то найдется функция F~l (обратная F), которая сопоставляет элементу Ь элемент а. Произвольное преобразование Тг°, превращающее а в Ь, оказывается необратимым, если не существует преобразования TV-1, которое за какой-либо интервал времени могло бы преобразовать Ь в а. Никому еще не удалось синтезировать из пепла и угля сгоревшее полено, и этим хорошо иллюстрируется необратимость некоторых физических и химических преобразований. Существенной чертой таких преобразований является то, что, будучи определенными на некотором множестве элементов или подсистем данной системы, преобразования имеют своим конечным результатом элементы или подсистемы, отсутствовавшие до начала действий. В преобразованиях, следовательно, могут возникать и действительно возникают некоторые продукты, вообще не входившие в состав исходных элементов и подсистем. Такие преобразования я буду называть порождающими. Они часто встречаются в процессе научного исследования на этапе выработки нового знания. Изучение процедур и операций, входящих в состав порождающих преобразований, исключительно важно для эпистемологии и методологии научных исследований.

W

\

Порождающие преобразования следует отличать от математических функций, значения которых неизвестны |в момент задания соответствующих аргументов. Такие значения^ не только существуют (в математическом смысле),\несмотря на неизвестность, но и могут быть вычислены, по определенным правилам 17. Напротив, новые знания, создание которых является целью того или иного исследования, не существуют в момент формулирования исследовательской проблемы или задачи; они возникают в результате особых когнитивных преобразований. С учетом всего сказанного мы можем теперь применить к преобразованиям принятые выше определения отношений и функций. В структуре преобразований отчетливо прослеживаются свойства транзитивности — интранзитивности, симметричности — асимметричности, рефлексивности — иррефлексивности. Мы будем также говорить об изо- и гомоморфных преобразованиях, о структурах преобразований и о преобразовании структур. Я полагаю, что эта терминология не вызовет никаких затруднений, и буду вводить лишь незначительные уточнения и разъяснения, когда это потребуется. Рассмотрением понятия «преобразование» завершается концептуальное оснащение варианта системного подхода и понятия «система», которые найдут применение в • данной работе.

Предлагаемый здесь концептуальный аппарат систем- шо-структурного анализа, как уже говорилось, ориентирован на обсуждение философских проблем науки. Набор этих проблем при известных условиях можно рассматривать в качестве особой системы. В рамках основного вопроса философии применительно к научноЕму знанию часто приходится выяснять, как те или иные объекты познания, выступающие в виде различных материальных систем, отображаются в науке, в свою очередь понимаемой как система. При этом оказывается, что процесс отображения системы объектов в системах научных знаний осуществляется посредством специфической системы познавательной деятельности.

Разработанный здесь концептуальный аппарат позволяет, описывая эти качественно разнородные системы посредством однотипного набора понятий и категорий,

17 Существование тех или иных объектов или процедур доказывается с помощью логики и составляет содержание специальных теорем.

/

включенных в синтагму системы, добиться высокой степени унификации и упрощения. Поэтому мы оказываемся перед задачей выявления взаимосвязей между системами объектов, познавательной деятельностью и готовыми научными знаниями, описываемыми в-терминах свойств, отношений, структур, изо- и гомоморфных отображений, через функциональные зависимости и преобразования. Если бы наша синтагма включала различные нормы конституент для качественно разнородных систем, то сопоставление последних, а также анализ их взаимодействия были бы не только сложны, но и просто неосуществимы. Системный подход, опирающийся на унифицированный концептуальный аппарат, позволяет придать самому исследованию философских проблем наук более четкий и определенный характер. По ходу дела в последующих главах будет введен ряд новых специальных системных понятий, предназначенных для решения более частных и конкретных проблем.

В качестве резюме этой главы я считаю полезным привести одно рассуждение Гегеля:

«Философствование без системы не может иметь в себе ничего научного; помимо того, что такое философствование само по себе выражает скорее субъективное умонастроение, оно еще и случайно по своему содержанию. Всякое содержание получает оправдание лишь как момент целого, вне которого оно есть необоснованное предположение или субъективная уверенность»18.

18 Гегель. Энциклопедия философских наук, т. 1, с. 100.

\

Главаv3

НАУКА КАК ФУНКЦИОНИРУЮЩАЯ СИСТЕМА

1. Понятие науки:

эпистемологический идеал 'Пожалуй, одним из самых примечательных

обстоятельств в развитии философии науки является отсутствие общепризнанного и достаточно адекватного опреде-;, ления науки. Наличие большого числа различных ее определений вызывается тремя факторами:

1. Тем, что в сменяющие друг друга исторические эпохи в разных культурных традициях статус науки [/приписывался не только различным, но и противоположным видам знаний и познавательной деятельности.

2.Разнообразием исходных философских позиций.

3.Большим разнообразием систем знаний или отраслей исследования, за которыми фактически закреплено

название той или иной науки и которые на первый ; взгляд обнаруживают мало общих черт.

Дж. Бернал даже утверждал, что невозможно создать какое-либо универсальное и адекватное определение науки', хотя вопреки этой позиции он сам предложил несколько широких определений. Его точка зрения оказала заметное влияние на многих историков и философов. В этой связи стоит отметить, что ни Кун, ни Прайс, ни Тулмин, ни Лакатос не делают даже попыток предложить такое определение и в своих исследованиях, как правило, апеллируют к интуитивным и, я бы сказал, весьма размытым представлениям о сущности и природе науки, бытующим преимущественно в среде физиков и отчасти математиков. На это уже не раз обращали внимание многие оппоненты Куна, подчеркивавшие невозможность исторического анализа эволюции науки

1 См. Бернал Дж. Д. Наука в истории общества. М., 1956.

85

•

й революции в научных парадигмах без более или менее точного определения самого понятия «наука».

Так как знакомство с историей науки действительно обнаруживает огромное разнообразие знаний и видов познавательной деятельности, то получавших статус научности, то лишавшихся его, вопрос о выделении критериев и признаков науки путем последовательного сравнения исторически сменявших друг друга видов знания и выделения их общих черт не может быть решен на основе так называемого беспредпосылочного подхода, опирающегося на чисто эмпирический анализ материала. Сама техника такого анализа, предварительный отбор, классификация и типология познавательных процедур, результатов, видов знания и аргументации, областей применимости логических структур предполагают наличие некоторого методологического регулятивного принципа.

Этот принцип весьма лаконично и красочно сформулирован в тезисе К. Маркса, гласящем, что «анатомия человека — ключ к анатомии обезьяны»2. В более развернутом виде это положение означает, что исторический процесс безотносительно к тому, идет ли речь об обществе в целом или об отдельных социальных феноменах, может быть понят лишь на основе исследования структур и закономерностей его высших, наиболее развитых форм. В этом не только проявляются единство и взаимосвязь исторического и логического в методах исследования развивающихся объектов, но и известная детерминированность первого вторым. При этом не следует смешивать детерминированность методов с детерминированностью в изучаемой с их помощью предметной области. Исторически более сложный, развитый и совершенный в структурном отношении объект В возникает после более простого и менее совершенного объекта А, надстраивается над ним и часто включает его целиком или частично в более или менее трансформированном и ассимилированном виде.

Однако историческое исследование в том смысле, в каком оно всегда есть познание прошлого с позиций настоящего, предполагает во имя подлинного историзма необходимость подхода к феномену А с помощью логических структур и методов анализа, разработанных на

2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 731.

86

историческим прошлым и о влиянии прошлого на настоящее, он замечает: «...чтобы истолковать скудные документы, I позволяющие нам проникнуть в этот туманный генезис, I чтобы правильно поставить проблемы, чтобы их хотя бы представить себе, надо выполнить одно важнейшее , условие: наблюдать, анализировать пейзаж современ-!' ный. Он сам

исследование генезиса ! науки, а тем более выделение какихлибо стабильных структур, свойств и отношений, подлежащих последую-I щей фиксации в ее определении. Его позиция характе-, ризует понимание исторического процесса в целом, и прежде всего методологическую ориентацию в исследо-; вании материальной культуры. Тем не менее она не ' только перекликается с установкой Маркса, но в извест-• ной мере и разъясняет ее. В выражении «перспектива I целого, из которой необходимо исходить», подчеркивается как раз та мысль, что более сложная в функциональ-[ном и структурном отношении и вместе с тем генетически более поздняя система содержит в развитом и пол-I ном виде характеристики, часто трудно уловимые на »; ранних стадиях эволюции изучаемого объекта.

Другой важный момент, содержащийся в словах Маркса и отчетливо прослеживаемый у Блока, состоит в том, что в исследовании исторически сменяющихся фаз и состояний сложных объектов мы должны исходить из принципа системности. Блок, в частности, говорит о структуре земельных отношений во Франции. Маркс

* Блок М. Апология истории или ремесло историка. М., 1973, с 29.

87

иллюстрирует свою мысль сравнением анатомии обезьяны

ианатомии человека. Но и в том, и в другом случае речь идет, как нетрудно заметить, о системных объектах, о выявлении генезиса их подсистем, наиболее устойчивых структур, различного типа отношений, свойств и закономерностей. Этот подход органически присущ методологии Маркса, его диалектическому методу, ибо

Маркс был одним из создателей подхода, получившего в последнее время название системного4.

Теперь можно в самом общем виде сформулировать предварительные условия определения науки: ,

а) наука должна рассматриваться как функциони рующий и развивающийся системный объект;

б) определение науки должно быть сформулировано применительно к ее высшим, наиболее развитым и слож ным формам;

в) в ряду последовательно исторически меняющихся форм науки должны выделяться и рассматриваться те подсистемы, структуры, свойства и отношения, которые являются доминирующими в высших формах науки. Оценка остальных подсистем, свойств и отношений, эли минированных в историческом генезисе науки или зна чительно трансформированных, может быть получена с учетом ее высшей и наиболее совершенной стадии раз вития;

г) распространение определения науки на системы знаний, претендующие на статус научности, но более или менее существенно отличающиеся друг от друга, может быть осуществлено по степени соответствия при нятому определению. Основу ранжирования должны со ставлять наиболее фундаментальные структуры, свойст ва и закономерности, по отношению к которым только

имогут устанавливаться степени отклонения или при ближения соответствующих подсистем и отношений, за фиксированных в менее развитых системах знания;

д) философские и методологические предпосылки, необходимые для выработки адекватного определения науки, должны быть обоснованы и отчетливо сформу лированы.

Выполнение этих условий в значительной степени компенсирует негативное влияние факторов (1—3) на

4 См. Кузьмин В. П. Принцип системности в теории и методологии К- Маркса. М., 1976,

88

выработку адекватной и унифицированной концепций науки, применимой как к анализу ее становления, так и 1к рассмотрению ее функционирования в современном [ развитом виде.

Требование рассматривать науку как системный объект отнюдь не является детищем XX в. Известно, что признаки системности знания вообще и научного знания в частности были отчетливо поняты уже Платоном и Аристотелем. Последний вычленял логическую структуру знания, устанавливая между суждениями, составляющими тело науки, определенные логические отноше-| ния, которые можно назвать отношениями доказуемости к и выводимости.

В философии Нового времени системная природа Взнания, как и системность природы, была зафиксирована английскими эмпириками от Бэкона до Милля, французскими натурфилософами от Гольбаха до Кондильяка, картезианцами и, наконец, представителями ^немецкой классической философии.

| Известно, что Гегель, бывший великим идеалистиВреским трубадуром системности, решил вопрос о приро-ше системности однозначно. Основой системности явля-Ийггся абсолютный дух, реализация которого в материальном мире детерминирует систему природы, реализация ш обществе детерминирует историю, а самопознание предопределяет в качестве последовательных стадий обыденное сознание, науку и философию. Сциентистская . реакция на гегелевский идеализм в конце XIX и особенно в XX в. привела к противопоставлению гегелев-ргкому монизму плюралистического подхода. Отказ от идеи единичного и универсального системообразующего принципа быстро привел к развитию «сепаратных» си-; стемных исследований. Наиболее быстро они развивались в биологии (Берталанфи, Анохин и др.) и в технических науках, главным образом в связи с конструированием сложных систем связей и управления (Винер, Розенблют и др.). Однако открытым оставался вопрос о применении системных концепций к науке и о понимании роли системообразующих принципов в построении и организации различных систем, особенно знания. Понятию «системообразующий принцип» в литерату-■Ь по теории систем и философии науки почти не уделя-■р должного внимания, а между тем он важен для Понимания характера и строения самых различных

89

системных объектов. Системообразующий принцип пред-; ставляет методологическую (в широком смысле) установку, показывающую, вокруг каких объектов или процессов и ради решения каких задач и проблем сосредоточиваются и образуются те или иные подсистемы и элементы данной системы. Очень часто непонимание соответствующего системообразующего принципа не позволяет разглядеть реально существующую систему.

В качестве примера бессистемности знаний, не относящихся к науке, иногда приводят телефонную или поваренную книги5. Действительно, между фамилиями абонентов и телефонными номерами, а также отдельными кулинарными рецептами трудно установить логические связи и отношения, присущие научным теориям или эмпирическим описаниям. Из этого, однако, не следует, что поваренные или телефонные книги совершенно бессистемны и содержащаяся в них информация хаотична. Если бы дело обстояло так, пользоваться информацией, заключенной в них, было бы невозможно. По-видимому, в основе различных систем, в частности научного знания и здравого смысла, лежат различные системообразующие принципы.

В самом общем виде системообразующий принцип здравого смысла или повседневного практического знания (никем, впрочем, специально не формулировавшийся и, как правило, не осознаваемый) заключается в том, чтобы концентрировать знания «вокруг человека» по принципу «все для человека» или, иными словами, строить их таким образом, чтобы они содействовали решению повседневных бытовых, производственных и культурных задач. В этом смысле обыденное знание не хаотично и не бессистемно. Этот принцип заключается в отборе, выработке и объединении знаний в зависимости от их целесообразности, полезности или практической выгодности в рамках повседневной общественной и бытовой деятельности.

Напротив, поскольку основная и высшая цель всякой науки — познание объективной истины, т. е. выработка знаний об основных законах, свойствах и отношениях материального мира, включая общество и самого человека, системообразующий принцип науки требует

5 Cohen M. К.-, Nagel E. An introduction to the logic and scientific method. London, 1939, p. 21.

90

построения знаний в систему, как бы сконцентрирован-1ую вокруг соответствующих предметных областей. Иными словами, такие системы строятся по принципу «все об объекте». Из этого, конечно, не следует, что между системами знаний, образующими обыденный или здравый смысл, с одной стороны, и науку — с другой, лежит непроходимая пропасть. Наоборот, они не только соединены генетическими, историческими связями, ибо наука в конечном счете выделилась и обособилась из здравого смысла, но и находятся в отношении дополнительности. Следует особо подчеркнуть, что наука и здравый смысл, будучи во многих пунктах противоположны, шо своему содержанию, методам, уровням знаний и организации не отменяют и не исключают друг друга.

Для большинства представителей аналитической философии характерно резко отрицательное отношение к

.'здравому смыслу как форме донаучного, вненаучного Щ даже антинаучного мышления. Доводя эту позицию до логического завершения, следовало бы считать, что наука со временем должна полностью вытеснить и заменить собой здравый смысл. Я считаю эту позицию -совершенно неверной и неприемлемой. Ф. Энгельс, подчеркивавший ограниченность здравого смысла за пределами домашнего обихода в сфере, относящейся к компетенции науки, отмечал в то же время, что «...здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в ^четырех стенах своего домашнего обихода»6. Этим он 'по существу как бы разграничивал сферы действия науки и здравого смысла.

В самом деле, если многие обыденные знания, например о взаимном расположении двух деревень, гончарные навыки кустаря или счетовода, пользующегося ;обычными счетами, наивны и не удовлетворительны с точки зрения геодезиста, топографа, специалиста по изготовлению керамических фильтров или математикапрограммиста, то сведения, относящиеся к геодезии или геофизике, технологии приборостроения или к высшим разделам математики, просто не нужны для решения Оовседневных задач, включая и некоторые производственные. Более того, сам здравый смысл подвергается постоянным изменениям, в том числе под влиянием нау-ft, ассимилируя, хотя и в несколько упрощенной форме,

6 Маркс К-, Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 204.