1rakitov_a_i_filosofskie_problemy_nauki_sistemnyy_podkhod

теорема об алгоритме Евклида. С помощью этого алгоритма задача отыскания делителя определенного вида (наибольшего общего делителя) во множестве целых чисел решается однозначно и автоматически раз и навсегда. Коль скоро теорема доказана и набор предполагаемых ею действий точно установлен, а получение решения соответствующих задач гарантировано, мы можем считать, что содержание этой теоремы не зависит ни от человека, ни от человечества, реализуется во всех индивидуальных и социальных ситуациях идентичным образом и в силу этого теорема является объективной истиной.

Здесь важно отметить, что вопрос об истинности устанавливается практикой, вычислительными процедурами и операциями, преобразующими исходные числовые объекты. Однако эта практика не является предметной. Предметной не является и установленная с ее помощью истина. Будучи исторически первичной и наиболее важной во всех социально значимых ситуациях, предметно-практическая деятельность составляет ядро и основу всех видов познания, но вместе с тем она не идентична совокупности всех выполняемых и мыслимых видов деятельности. Без такого разграничения построение теории познания вообще было бы невозможным. Объективной истинностью в большей или меньшей степени обладают все виды научного знания, выдержавшие проверку практикой. Предметной истинностью обладают лишь знания, проверяемые предметно-практической деятельностью.

В связи с вышесказанным я считаю важным еще раз вернуться к вопросам о наглядности и наблюдаемости теоретических понятий. Принцип наблюдаемости является одним из основных методологических принципов теоретического естествознания, и прежде всего современной физики45. Наблюдаемость не следует отождествлять с наглядностью. Всякое наблюдение в конечном счете предполагает получение чувственнонаглядного образа. Но такой образ может относиться не к наблюдаемому феномену, а к прибору, опосредующему наблюдение. Так, наблюдая за прохождением тока по проводнику, мы можем зафиксировать колебания стрелки на шкале амперметра или вольтметра. Зрительно

45 См., например, Методологические принципы физики.

;

262

наглядные образы стрелки, ее положения на делениях шкалы могут быть затем с помощью понятий теории измерения истолкованы как показатели силы или напряжения тока. Однако сами свойства, фиксируемые в этих понятиях, не обладают наглядностью и являются теоретическими конструктами.

В современной литературе по философии науки наблюдаемость часто выдвигается в качестве основного отличительного признака, позволяющего отграничить теоретическое знание от эмпирического. Наиболее категорическим образом эта позиция сформулирована В. А. Лекторским: «Подразделение знания на эмпирическое носит исторически условный характер, так как наблюдаемость предметов, учтенная нами при классификации знания, исторически изменяется: ненаблюдаемое сегодня может стать наблюдаемым завтра»46. С таким пониманием дела трудно согласиться. Конечно, грани между теоретическим и эмпирическим знаниями в известном смысле условны и исторически меняются, они менялись еще больше в период становления науки, скажем в доптолемеевский период. Но при всей их условности они реально существуют и устанавливаются отнюдь не критерием наблюдаемости. Само заявление о том, что феномены, бывшие ненаблюдаемыми в один исторический момент, становятся наблюдаемыми в другой, взятое во всей своей общности, представляется мне более чем рискованным. Обратная сторона Луны была ненаблюдаемой во времена Конта, и он приводил это обстоятельство как пример непознаваемости, ибо, как почти все позитивисты, отождествлял наблюдаемость с познаваемостью, отдавая дань традиционным взглядам на критерий познаваемости. Практика опровергла заблуждения Конта. Но даже Конт никогда не думал, что понятие «обратная сторона Луны» является теоретическим и знание об обратной стороне Луны есть знание теоретическое.

Обычно теоретические и эмпирические понятия разграничивают по их отношению к наблюдениям. Считается, что первые обозначают феномены, не поддающиеся непосредственному наблюдению, тогда как вторые фик-

46 Лекторский В. А. Единство эмпирического и теоретического в научном познании,— Проблемы научного метода. М., 1964, стр. 98.

263

сируют доступные наблюдению предметы, процессы и события. Следует подчеркнуть, что эмпирические или наблюдаемые понятия по существу фиксируют множество свойств и отношений тех или иных феноменов, которые способны порождать у наблюдателя определенные наглядные образы. При этом важно отметить, что между наглядностью и наблюдаемостью есть глубокая связь, но нет совпадения.

Например, астрономические наблюдения за движением планет создают сложный наглядный образ движения небесных светил вокруг Земли. Образ этот является синтетическим, поскольку возникает не в единичном акте наблюдения, а в результате синтеза многочисленных актов, имевших место на протяжении значительных интервалов времени. Вместе с тем движение, приписываемое планетам согласно гелиоцентрической точке зрения, также является наглядным, поскольку мы можем чувственно представить себе такое движение с помощью рисунка, воображения или оптико-геометрической модели (планетарий), но оно не является наблюдаемым (по крайней мере земным наблюдателем).

Таким образом всякое наблюдение порождает наглядный образ, но не всякая наглядность есть результат непосредственного наблюдения. Тем не менее важно иметь в виду, что, апеллируя к наблюдаемости явлений, независимо от того, идет ли речь о прямых или косвенных наблюдениях, мы вместе с тем апеллируем к наглядности. Сказать, что те или иные теоретические понятия могут быть редуцированы к наблюдаемым эмпирическим понятиям, — значит сказать, что в конечном счете они могут быть редуцированы к однозначно фиксируемому множеству наглядных образов.

Разумеется, никто всерьез не считает чувственнонаглядный образ черной стрелки на шкале измерительного прибора «образом» измеряемого посредством прибора магнитного момента частицы. Признавая, что понятия, фиксирующие в теоретической форме феномены микромира, не поддаются прямой редукции к предикатам наблюдения и что она возможна лишь с помощью ряда опосредовании, многие современные методологи видят в этом отличительную черту новейшего теоретического естествознания. Однако я полагаю, что несводимость теоретических понятий к эмпирическим есть свойство теоретических понятий вообще.

264

Вопреки распространенному мнению, что опосредованный характер наблюдаемости, так же как и ненаглядность теоретических понятий, — свойство лишь современной неклассической науки и обнаруживается только в высших разделах теоретической физики, химии и биологии, я думаю, что они вообще не являются обязательными признаками теоретического знания, ибо отграничение этого последнего от эмпирического следует проводить по другим критериям.

Более того, я хотел бы усилить это утверждение, подчеркнув, что наглядность и наблюдаемость вообще не являются свойствами теоретических понятий, а их теоретический смысл определяется функциями законов науки, рассмотренными в предыдущем параграфе, в реализации которых эти понятия участвуют. Для пояснения этого положения я сошлюсь на то, что по мере того, как понятия здравого смысла и повседневного опыта переходят в когнитивные структуры науки, и особенно в законы теории, их смысл и значение радикально меняются. В случае, когда теоретические понятия наподобие «фазового бесконечно мерного пространства» возникают и сразу эксплуатируются в теоретических структурах, это утверждение почти очевидно.

Для пояснения своей позиции я приведу несколько примеров, не претендующих на строгую доказательность. Понятие «глина» в обиходном языке, как правило, используется для обозначения определенных почвенных образований, полезных ископаемых, используемых для строительных работ, изготовления посуды, керамических изделий разного назначения. В число ее признаков входит способность образовывать в смеси с водой пластическую массу, которая после высыхания сохраняет приданную ей форму, а после обжига приобретает твердость камня. В этом смысле понятие «глина» наглядно, поскольку все перечисленные признаки однозначно соответствуют свойствам или качественным определенностям, воспринимаемым нашими органами чувств. Понятие «глина», фигурирующее в специальных трудах по геологии и минералогии, включает в себя дополнительно ряд других признаков: добавляются признаки, указывающие на то, что глины есть осадочные породы, и этим фиксирующие их происхождение. К признакам глины относятся также сведения о размерах' образующих ее частиц. Это позволяет вводить количественное их отли-

265

чие от частиц других осадочных пород. Главными химическими компонентами глины являются Si02 (30— 70%), AkOz( 10-40%), Н20 (5-10%).

Такое определение глины еще не означает, что это теоретическое понятие, ибо оно не включено в состав какого-либо специального закона, входящего в строго построенную теорию. Тем не менее здесь уже не все признаки столь наглядны, как в предыдущем определении, и не поддаются простому наблюдению. В частности, химический состав определяется методом специального анализа, а структурные формы обретают смысл лишь в контексте химической теории. Таким образом, простое соприкосновение с теорией делает весьма привычное понятие из сферы предметной деятельности гораздо менее наблюдаемым и наглядным, не лишая, правда, его этих свойств полностью. Повышение теоретического статуса понятий, введенное в структуру научных определений, я называю релятивизацией, имея в виду, что в этой процедуре устанавливаются хотя бы частично его отношения к законам какой-либо теории.

На более высоком уровне релятивизации самые обычные понятия могут почти полностью лишиться наглядности, и их предметная идентификация становится чрезвычайно сложной и опосредованной.

В качестве следующего примера повышения теоретического статуса понятия я приведу изменение смысла и значения понятия «вода», которое происходит в контексте современной физической и квантовохимической теории. Изучение пространственной структуры молекулы воды и механизма внутримолекулярных связей прошло ряд стадий. В 1964 г. Линнетом была предложена теория строения молекул воды, опирающаяся на три постулата:

1)все электроны атома или молекулы электростатически отталкиваются один от другого;

2)из-за магнитного взаимодействия два электрона с противоположными спинами отталкиваются меньше, чем электроны с одинаково ориентированными спинами;

3)если ядра находятся в равновесном положении, то электроны располагаются так, чтобы отталкивание между ними было минимальным.

В книге Г. Н. Зацепиной «Свойства и структура воды» дается графическое изображение предполагаемой этими постулатами пространственной конфигурации мо-

266

лекулы воды47. Различного рода кружочки и линии изображают ионы, атомы и соответствующие физические связи. Вряд ли нужно объяснять, что действительные физические связи и включенные в них компоненты молекулы не являются чувственно воспринимаемыми и, следовательно, наглядными и наблюдаемыми. Наблюдаемыми в точном смысле слова являются соответствующие показания приборов или, быть может, рентгено-структурные изображения и т. д.

По мере все более глубокого изучения свойств и структуры воды происходит все большая релятивизация понятия «вода», и привычно связанные с ним наглядные образы и представления, участвующие в обычных познавательных операциях на уровне здравого смысла, уступают место понятиям и когнитивным структурам, порой не поддающимся никакой наглядной интерпретации. Тем не менее они дают глубокое и притом объективно истинное знание, которое может быть проверено как в теоретической, так и предметно-практической деятельности. Конечные эмпирические следствия, нуждающиеся для своей проверки в наблюдениях и эксперименте, обычно включают в свой состав понятия наблюдения, подразумевающие определенные наглядные образы. Но как раз эти понятия не фигурируют в формулировках соответствующих законов.

Наконец, я кратко остановлюсь на эволюции понятия «масса» в классической и релятивистской физике. Даже попав в уравнение классической динамики, это понятие, по крайней мере в глазах Ньютона и его ближайших последователей, по-видимому, обозначало нечто наглядное или по меньшей мере поддающееся прямому наблюдению. Поэтому в старых учебниках массу определяли как количество вещества. Значительно позднее с уточнением концептуального аппарата теоретической физики это понятие стали определять как меру инерции тела. Создание релятивистской физики, прежде всего специальной теории относительности, заставило различать массу покоя (т0) и массу движения (т). Из уравнения

т = -----------—Z——-

47 См. Зацепина Г. Н. Свойства и структура воды. М., 1974.

267

(где о —скорость тела, с —скорость света) следует, что масса движения является функцией определенной величины— скорости движения тела. Неизменность массы в классической динамике есть результат невозможности измерить ее изменения при малых скоростях и из-за отсутствия технически адекватных средств измерения.

С современной точки зрения масса есть особая функциональная величина, играющая роль коэффициента в ряде уравнений классической и релятивистской физики, служащая в подобных случаях для установления пропорциональности других величин и отнюдь не требующая для выполнения этой роли какой-либо наглядности. Поэтому Т. Кун, утверждающий, что понятия массы' в релятивистской и классической физике несоизмеримы, несравнимы и относятся к разным, парадигмам, находится в плену своей концепции и совершенно не прав. Впрочем, для нас гораздо важнее не установить сомнительность точки зрения Куна, а обнаружить то, что уточнение теоретического смысла и повышение познавательного статуса понятий в структуре законов как бы обратно пропорционально их наглядности.

Отличия между теоретическими и эмпирическими понятиями не есть отличия «уровня», а результат различной функциональной нагрузки. Перед теоретическим и эмпирическим знаниями стоят различные цели, н именно этим определяется познавательный статус реализующих их когнитивных структур. Эти замечания еще раз демонстрируют важность рассмотрения исследовательской деятельности как функции цели и вместе с тем требуют не только фиксации разграничений и различий в различных подсистемах научного знания, но и философского осмысления их более глубокого единства.

Приведенные здесь соображения не должны казаться относящимися исключительно к области так назызаемых точных естественных наук и математики. Я обращался к определенным видам теоретического знания, исходя из соображений его приближенности к соответствующему эпистемологическому идеалу. Следует еще раз заметить, что в этом направлении двигаются и другие науки. Тот, кто читал историю Геродота, вряд ли найдет в ней теоретические понятия. Пользуясь упоминавшимся выше выражением Фейнмана, я бы сказал, что этот выдающийся греческий историк в научном отношении стоит еще на позиции вавилонского метода. Но уже в трудах

268

современных историков, особенно там, где теоретические задачи ставятся и решаются сознательно, встречаются теоретические понятия «исторический прогресс», «общественно-экономическая формация», «социальная структура» и т. д., в состав которых входят признаки, лишенные наглядности и не поддающиеся непосредственному чувственно-образному наблюдению. Их соотнесение с эмпирическим базисом исторической науки представляет столь же сложную процедуру, как и в других, рассмотренных выше, случаях.

Многие научные дисциплины, такие, как биология, экономика, социология и лингвистика, проделали за последние 100—150 лет путь в направлении своей «теоретизации», равный с содержательной точки зрения тому, который проделала астрономия от первых египетских и вавилонских наблюдений до первой теоретической системы Птолемея за две с половиной тысячи лет. Возможно, что мы находимся в преддверии создания в этих и других областях исследования чрезвычайно совершенных теоретических построений в относительно недалеком будущем, и интенсивные исследования в области философии науки, почти полностью не известные древности, должны стать мощным катализатором этого процесса.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Ракитов А. И.

Философские проблемы науки. Системный подход. М., «Мысль», 1977.

270 с.

Развитие современной науки поставило па повестку дня как одни из актуальнейших логико-методологические и гносеологические проблемы науки. Дальнейшие темпы роста научного знания в значительной мере зависят от решения ключевых вопросов теории науки: определения закономерностей логической структуры науки, философского обоснования научного знания, взаимодействия науки с обществом и ее влияния на природу. Этим проблемам и посвящена работа Ракитова. Она характеризуется разносторонностью охвата проблем, строгостью и глубиной научного анализа. Исследованием охватываются не только логические факторы науки, но и социальные, что повышает практическую ценность исследования.

10501001

170 Р 004(01)-77