Глава 2. Со стороны виднее

Выключив компьютер, Мрачный затушил сигарету и собрался лечь спать, но тут раздался телефонный звонок.

• Да, - сказал Мрачный.

• Здорово, борода! – услышал он, и у него перехватило дыхание!

• Это ты?!

• Ja-ja, - ответил голос в трубке и засмеялся.

Это была его фишка. Конечно, это был он, и никто другой.

• Откуда ты?

• А как ты думаешь? Ну, а вообще я звоню узнать, как ты там поживаешь.

• А ты как – там?.. То есть, как оно все – там?

• Знаешь, отсюда все видится гораздо более по-другому, чем вы видите сами. Это равносильно тому, как человек воспринимает сам себя: абсолютно иначе, чем окружающие. Люди кажутся самим себе на некоторых, как они считают, неудачных фотографиях ужасными, а остальным – такими, какие они есть на самом деле. Так вот, в вашем мире все не так ужасно, как вам самим кажется – уж поверь, мне-то теперь со стороны виднее!

Так сказал друг Мрачного, который разбился в горах полгода назад.

Когда он сказал «пока» и в трубке раздались гудки, Мрачный машинально уселся на кровать. У него колотилось сердце и дрожали руки, а в голове стоял странный гул. Все-таки это он звонил, решил он: ведь это его голос, хоть и немного другой, чем был при жизни… с каким-то прозрачным придыханием, напоминающим шелест листвы или шуршание дождя.

Узнав о его гибели, Мрачный плакал, наверное, впервые в своей сознательной жизни. От горя, от жалости к нему, в таком молодом возрасте окончившим свою жизнь, от жалости к себе: я остался теперь совсем один – и еще от обиды на него: зачем он умер, ведь я-то все еще жив?..

Он и был единственным другом Мрачного. Единственным человеком, который его понимал и принимал. Почему они, такие разные (один - неисправимый оптимист, другой - пессимист), подружились еще в школе, было загадкой. Друг Мрачного был совершенной его противоположностью: жизнерадостным, очень общительным, живущим по принципу live fast, die young, любящим развлечения. Его жизнь была быстрой, бурной и полной до краев – и хоть друзей у него была толпа, именно Мрачный оставался его самым близким другом, именно его он ценил больше всех. Пока он был жив, ему удавалось нет-нет вытянуть куда-нибудь поразвлечься своего угрюмого друга: в ночной клуб, где один лихо выплясывал и знакомился с девушками, а другой сидел, потягивая пиво и ни на кого не глядел, или к друзьям - поиграть в карты. Но чаще всего они вместе ходили в горы: друга постоянно тянуло забраться повыше и преодолеть опасные подъемы, а Мрачный его неизменно сопровождал. После его смерти он полностью ушел в подполье: куда-то ходить ему стало не с кем, да и неохота – только иногда он выбирался в горы.

Конечно - ему жутко его не хватало. Бессонными ночами он звал его про себя: приди же, черт возьми, поговорим! Какого лешего ты взял и вот так ушел, никого не спросив?.. Но если серьезно - я бы хотел увидеть тебя – хотя бы один раз! Еще один раз, последний!

*В ту ночь прийти он не смог. Но он позвонил мне. И сказал то, о чем я раньше не знал.

Глава 3. Еще нужен

Дней через десять опять шел дождь. Мрачный пришел с работы поздно, как обычно, долго сидел в Нете, лег спать под утро и еще долго ворочался в постели. С ним это бывало настолько часто, что он уже почти привык. А когда наконец заснул, то увидел обыкновенный странный сон: друг позвонил ему, когда он находился на работе. И позвал поехать на море. Мрачный тут же согласился, вышел, увидел его, сияющего: сияли на солнце волосы, сияли яркие глаза, а над головой будто нимб светился, как у архангела. Он смеялся над Мрачным, над его обалдевшим видом – и забрал его с собой. Просто взял его в ладонь (он оказался каким-то неимоверно огроменным, почти как Колосс Родосский) - и друзья взмыли в небеса…

Мрачный проснулся в восемь утра от пиканья будильника на сотке, поспав от силы полтора часа. Вспомнив свой сон, а затем ночной телефонный звонок десятидневной давности, подумал в очередной раз: «Это всё правда, или у меня были глюки?»

Умывшись, Мрачный выпил чашку растворимого кофе, который терпеть не мог. Бриться не стал, так как, чтобы унять хаос в голове, решил пройтись до работы пешком. Это, однако, не помогло – скорее, ухудшило дело. Дождя уже не было, но в воздухе стояла противная холодная влажность и воняло выхлопами, и люди вокруг месили ногами грязь. Аварий он не видел, и кошки через дорогу не бегали. Во всем теле парень чувствовал разбитость, словно его пинали несколько часов кряду; такое бывает, когда проспишь ночь на полу или на жесткой неудобной постели.

Он на шесть минут опоздал, и коллеги посмотрели на него с удивлением: обычно дизайнер приезжал на работу на полчаса раньше.

Мрачный был не из тех людей, которые нравятся окружающим: нравиться он не хотел. «Стоит посмотреть на мою злую рожу, - разоткровенничался он как-то, - особенно если я оброс щетиной – и тут же отпадает желание со мной общаться. Я это знаю на собственном опыте: пару зеркал я уже разбил, наклюкавшись как следует, одно в гостях, другое в туалете ночного клуба – уж очень мерзкой казалась мне эта небритая морда, глядевшая на меня с откровенной ненавистью. Да и вообще, я могу врезать кому угодно, в том числе и какой-нибудь назойливой дамочке, если она меня слишком достанет – и мне не будет стыдно. Джентльмены никогда не поднимают руку на женщину; что ж, это их частное дело. Я-то не джентльмен».

Много морд набил Мрачный за все свои прожитые годы. Но с другом своим не дрался никогда. Ни разу.

В школе он дрался со всеми и постоянно. Ему не раз влетало за это от учителей, завуча и директора, и не раз его покойной матери приходилось краснеть, когда ее вызывали в школу. Но вот в их пятый класс пришел новенький с волосами цвета солнца – и его посадили за одну парту с Мрачным: а сидел он один, поскольку сидеть с ним рядом никто не рисковал. И, как ни странно, сразу набить новенькому его конопатую рожу мальчишке не захотелось – и он удивился. Решил подождать, пока захочется, но шло время, день за днем, и бить его Мрачному по-прежнему не хотелось. Он удивился еще больше. До того момента, когда он понял, что никогда не сможет его ударить, прошло еще недели две. Рыжий видел, как его угрюмый сосед по парте бьется с другими – но все равно продолжал спокойно садиться рядом и совсем его не боялся.

И примерно месяца через два, когда вся мужская половина класса однажды собралась после уроков на заднем дворе школы, чтобы поймать Мрачного и хорошенько отколошматить, отомстив тем самым за все свои расквашенные губы и разбитые носы, – он один встал на его сторону. А поскольку никто не посмел поднять руку на рыжего, так как, во-первых, было не за что, а во-вторых, каждый из этих пацанят в чем-нибудь да был ему должен (он, будучи до ужаса башковитым, постоянно всем помогал) – то одноклассники, почесав в затылках и попереминавшись с ноги на ногу, разошлись, и разборка не состоялась. С того дня и началась их тесная дружба.

Он был рыжий, конопатый, и обалденно красивый, с ярко-голубыми глазами; девчонки начинали умирать по нему везде, где бы он ни появился. Когда все выросли, должно быть, один Мрачный ему не завидовал: ведь если бабы тебя любят – тебе плюс…

Все это парень вспоминал, сидя на рабочем месте, тупо уставившись в монитор своей машины и давя окурки в пепельнице один за другим. Только ему одному во всей конторе было позволительно курить, не покидая рабочее место – видимо, потому, что с ним просто никто не хотел связываться и лишний раз что-то говорить.

И тут заверещал телефон. Секретарша сказала Мрачному, что его спрашивает какая-то дама, и он был удивлен. Обычно ему никогда не звонили – ведь у него не было ни родных, ни друзей. Если его и беспокоили, то только сотрудники по внутреннему, или клиенты.

И он вновь услышал его голос!

• Что, Мрачный, ерундой на работе страдаешь? – друг засмеялся.

• Ты! – воскликнул он, ошеломленный и обрадованный.

• Угу. Слушай, нет желания на море съездить?

• Прямо сейчас?

• А чего тянуть?

• А для этого мне тоже надо…?

• Что – кирдыкнуться? – он опять хохотал так весело, будто и не умирал никогда. – Да нет, зачем же. Ты, говорят, там еще нужен.

• Кто говорит?

• Те, кто знает… Так вот, тебе просто надо перейти на другой уровень сознания.

Тут Мрачный вспомнил, что находится на работе.

• Эй, - сказал он, - сейчас я отпрошусь с работы - сможешь перезвонить мне домой минут через двадцать?

• Это проблемно, - ответил друг. – Ну хорошо, давай попробуем. Если я не перезвоню ровно через двадцать минут, тогда в следующий раз.

Мрачный засек время на часах и, опустив трубку, сразу же пошел к шефу отпрашиваться. Но его не оказалось на месте - тогда он позвонил ему на сотовый.

• В чем дело? – спросил тот. – Какие-то проблемы?

• Мне надо.

• Ладно, иди. Только оставайся в эфире – ты можешь срочно понадобиться!

Мрачный стремительно покинул офис, тут же отключил сотовый и кинулся искать свою машину среди ряда припаркованных, пока не вспомнил, что сегодня он без колес. Хмарь на небе немного рассеялась, и бледный круг солнца тускло проглядывал сквозь густоту облаков. Стало чуть светлее, но, тем не менее, похолодало.

• Извини, брат, - услышал парень за спиной. Мужик с небритой, испитой рожей смотрел на него умоляюще. За его спиной стояло еще человека три – закадычные друзья-приятели.

• Извини, брат, не выручишь? Ты хороший человек, я вижу… Помоги, пожалуйста… Я, конечно, не отдам тебе деньги, но помоги, пожалуйста. Очень надо выпить. Извини, пожалуйста, я не отдам, конечно…

• Знаю, что не отдашь, - Мрачный сунул ему кучу мелочи и пошел прочь.

• Спасибо, брат! – и он услышал за спиной, как его приятели обложили его матом с головы до ног.

*Я тут еще нужен, говорят Они – те, кто знает. Интересно, а кто знает?