Глава 1. Имя

1.1 Имя: номинализм и реализм

Имена повсюду, где есть человек. Человеческое сознание так устроено, что называет мир вокруг себя. Благодаря этому человек имеет возможность осуществлять взаимосвязь с названными, определенными таким образом, вещами. Обладание собственным именем указывает на социальную природу человека, на наличие самого именующего. Именование – это совсем не то, что создание имён, но там где звучат имена, там и есть имятворчество, потому что человек не просто использует имена, а, каждый раз называя, он вновь творит общение с миром, с вещами, с другими людьми, с самим собой или даже с высшим разумом.

Тема имени находит свое развитие и постановку проблемы в античности. Платон в диалоге «Кратил» изложил две противоположные точки зрения на проблему имени, представленные позициями собственно Кратила и так называемого Гермогена. Предметом дискуссий стал спор о «природном» или условном характере слов, иначе говоря о том, как соотносятся друг с другом предметы и их наименования.

Кратил говорит, что у всего существующего есть правильное имя, врожденное от природы, и что не то есть имя, чем некоторые люди, условившись так называть, называют. Ученик Гераклита отстаивал мнение о том, каждое имя неразрывно связано с той вещью, названием которой оно служит, что в именах раскрывается сущность вещей, что имя отражает природу обозначаемой вещи, подобно теням предметов, отражению деревьев в реке, нашему собственному отражению в зеркале.

Гермоген, напротив, полагал, что вещи обозначаются словами исключительно согласно обычаю, по установлению людей. Гермоген считал, что никакое имя никому не врождено от природы и что правильность имен основана исключительно на соглашении. «Ни одно имя никому не врождено от природы, оно зависит от закона и обычая тех, кто привык что-либо так называть»¹ – так говорит Гермоген.

Сократ в платоновском диалоге выполняет роль медиатора, призванного объединить разногласия двух концепций под одну идею.

Сократ не может не согласиться с Гермогеном в том, что соглашения людей порождают имена вещи, в противном случае ему трудно объяснить такие факты, как многозначность слова, синонимию, изменение названий, отсутствие словесных обозначений для целого ряда вещей. Тогда имя вещи становится ее более или менее правильной интерпретацией, во всяком случае, настолько специфической, что в отличие от увеличения или уменьшения чисел через прибавление отдельных единиц она уже не меняется при разных ее внешних изменениях. Сократ полагает, что имеются сущности вещей или объективные идеи, но существует также и отражение их в человеке. Вот что он отвечает в диалоге Гермогену: «…таким образом, бесценнейший мой, законодатель, о котором мы говорили, тоже должен уметь воплощать в звуках и слогах имя, причем то самое, какое в каждом случае назначено от природы. Создавая и устанавливая всякие имена, он должен также обращать внимание на то, что представляет собою имя как таковое, коль скоро он собирается стать полновластным учредителем имен. И если не каждый законодатель воплощает имя в одних и тех же слогах, это не должно вызывать у нас недоумение. Ведь и не всякий кузнец воплощает одно и то же орудие в одном и том же железе: он делает одно и то же орудие для одной и той же цели; и пока он воссоздает один и тот же образ, пусть и в другом железе, это орудие будет правильным, сделает ли его кто-то здесь или у варваров. Так?.. »².

В диалоге подчеркивается активное самовыражение вещей, эйдосы отпечатываются в сознании человека. Сократ поясняет что, с одной стороны, слово далеко не всегда отражает сущность предмета; с другой стороны, полная случайность связи между словом и предметом сделала бы невозможным человеческое общение. Акт репрезентации может и гораздо более точно воспроизводить идеальную сущность вещей.

Подлинно правильный язык может существовать только в идее; вначале между звуками слова и обозначаемыми понятиями должна была существовать внутренняя связь; однако затем от правильных первоначальных слов было образовано такое множество других, что внутренняя связь между звуком и значением уже не может быть усмотрена, и закреплена она лишь благодаря общественной традиции.

Сократ не оставил после себя письменных трудов, но с его деятельностью связывается поворот в философии – от рассмотрения природы и мира к рассмотрению человека. Его учение состояло в живой беседе, в общении со своими учениками. Сократ умел построить диалог так, что человек сам открывал для себя знание и имя.

Концепция, полагавшая закрепление значения за определёнными именами на основе соглашения среди людей, нуждалась в развитии теоретической базы. Для того чтобы различать один объект от другого, потребовалась система классификации.

Основания конвенционального характера связи между языком и реальностью развивал Аристотель. Имя стало замещаться понятием, частью речи. Язык был подвергнут классификационному анализу, в результате которого распался на отдельные составляющие.

Платон в диалоге «Кратил» задал общие точки двух линий в философии, показав решение проблемы имени. Но на протяжении истории философской мысли идеологические расхождения приняли оборот и воплотились в самостоятельные философские течения: реализм и номинализм.

Благодаря Аристотелю, а в Новое время и Гоббсу с Локком номиналистически-рационалистическая линия развивалась основательнее. Это приводило к тому, что основное внимание в познании реальности переключалось на изучение функциональных отношений и структурных связей между вещами, а не на созерцание всего сущего, что было характерно для реализма.

Онтологически-реалистическая концепция языка исходит из представления о том, что между языком и реальностью наличествует связь, и именно в имени познается реальность, как истинное бытие.

Мысль о сокровенной многоплановой природе имени и о разных подходах к ее постижению с позиций номинализма или же реализма так поясняет В.Н. Топоров в статье «Имя как фактор культуры»: «Во всех сферах духовной жизни человека – религиозной, провиденциально-профетической, спекулятивно-философской, художественно-эстетической, социально-общественной – роль имени не только велика, но по-особому отмечена. И то, что поддается учету и пересказу, образует лишь поверхностный слой той тайны, которая связана с именем. Но даже прикосновение к этому слою намекает и на глубину этой тайны, и на ту силу, которая от нее неотделима»³.

Такая таинственность природы имени, утверждает Топоров, дает возможность действовать по отношению к нему в двух направлениях. Имя может быть низведено до роли конвенционального знака, но оно может быть и возведено на тот уровень, где оно выступает как носитель высшего смысла (как в религиозных откровениях или поэзии).

Таким образом, из выше представленного можно сделать следующий вывод: изначально в истории философской мысли произошло разделение мировоззрения относительно природы языка и имени. Спор номиналистов и реалистов продолжается на протяжении всей истории развития философской мысли. Для исследования имени в контексте данной работы, следует подробнее рассмотреть специфику отношения к феномену имени в современных тенденциях реализма и номинализма. ХХ век для философии стал поворотным в отношении лингвистических проблем. Философские проблемы стали определяться как лежащие в области языка, поэтому их решение стало связываться с анализом языковых выражений, как в аналитической философии. Подробнее эта тема рассматривается далее.