Заключение
Марину Цветаеву - поэта не спутаешь ни с кем другим. Марина Цветаева хотела быть разнообразной, она искала в поэзии различные пути.
Мне кажется, что читательский отклик на Цветаеву, быстро переросший в то, что можно назвать даже модой, был ещё и откликом российской души на своего поэта, близкого ей всем своим складом – страстным, безоглядным, безмерным, поэта, которому всегда была тесна мечта о сиюминутном благополучии, а «тяга небесная», словами самой Цветаевой, неизменно сильнее «тяги земной».
Поэзия М. Цветаевой была монументальной, мужественной и трагической. Стихи были для Цветаевой почти единственным средством самовыражения. Как и у всех крупных поэтов, тема России в ее стихах является одной из ведущих. Марина Цветаева - большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха XX века значителен. Наследие Марины Цветаевой велико и трудно обозримо, среди созданного Цветаевой, кроме лирики, - семнадцать поэм, восемь стихотворных драм, автобиографическая, мемуарная, историко-литературная и философско-критическая проза. Ее не впишешь в рамки литературного течения, границы исторического отрезка. Имя Марины Цветаевой неотделимо от истории отечественной. Она необычайно своеобразна, трудноохватима и всегда стоит особняком. С поэзией Цветаевой в сознание людей влилась мощная струя освобождающей дух независимости, такой убежденности в праве человека на внутреннюю свободу, на выбор своего пути , без оглядки на какие бы то ни было авторитеты , что оборонительные редуты цензоров разного ранга вовсе не выглядят бессмысленными. Было чего опасаться. Цветаевские стихи и цветаевская проза зазвучали явственным противовесом фальшивым идеологическим ценностям, которые загоняли всех в отмеренное пространство разрешенного и поощряемого. Обострённость мировосприятия М.И. Цветаевой не раз отмечалась в мемуарной прозе разных авторов. С.Эфрон, муж М.И. Цветаевой, пишет: “Марина — человек страстей... Отдаваться с головой своему урагану для неё стало необходимостью, воздухом её жизни. <...> Одна голая душа! Даже страшно”. Всё равно патриотический огонёк теплится в душе Цветаевой, и творчество постоянно возвращается к истокам – кусту красной рябины, о котором говорится в первом стихотворении. Хотя возвращение её обернулось трагедией, она оставила богатое наследие в виде стихов, посвящённых России и исповедующих глубочайшую любовь к родной земле. Ее стихи пронзают мою душу, заставляют задуматься о бренности существования и о непреходящих ценностях, глянуть на мир ее глазами и удивиться его красоте, принять окружающее таким, какое оно есть. Такому пониманию мира, доброты и самое главное любви к Родине учит меня творчество Цветаевой, этим оно мне близко и понятно.
Родина
О, неподатливый язык!
Чего бы попросту - мужик,
Пойми, певал и до меня:
-Россия, родина моя!
Но и с калужского холма
Мне открывалася она-
Даль,- тридевятая земля!
Чужбина, родина моя!
Даль прирожденная, как боль,
Настолько родина и столь-
Рок, что повсюду через всю
Даль – всю её с собой несу!
Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорящая: «Вернись
Домой!»
Со всех- до горних звёзд-
Меня снимающая мест!
Недаром голубей воды,
Я далью обдавала лбы.
Ты! Сей руки своей лишусь,-
Хоть двух! Губами подпишусь
На плахе: распрь моих земля-
Гордыня, родина моя!
12 мая 1932
«Тоска по родине! Давно…»
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно всё равно –
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что-мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне всё равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной – непременно-
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться – мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично, на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья – он,
А я – до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все – равны, мне всё равно,
И, может быть, всего равнее –
Роднее бывшее – всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты – как рукой сняло:
Душа, родившаяся где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей- поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё – равно, и всё – едино.
Но если по дороге – куст
Встает, особенно – рябина…
1934 год