Годы революции.
«России меня научила революция»,- так ответила Цветаева на вопрос, откуда взялись в её творчестве неподдельные народные интонации. Ей нравилось вступать в разговоры с простыми людьми,- она записывала эти разговоры на улице, в дороге; потом издала страницы своих записей под названием «Вольный проезд», «Октябрь в вагоне». К Февральской революции она отнеслась безучастной. Её строки: « Пал без славы орёл двуглавый. Царь! – Вы были неправы»- смутны по смыслу, неопределенны. Происходившие события, несмотря на масштабность, не затронули души Цветаевой, она как человек в них отсутствует, и стихотворение остаётся закрытым.
Покамест день не встал С его страстями стравленными, Из сырости и шпал Россию восстанавливаю.
Вскоре свершилась Октябрьская революция, которую Марина Цветаева "не приняла и не поняла". В мае 1922 года Цветаева со своей дочерью уезжает за границу к мужу, который был белым офицером. Жизнь была эмигрантская, трудная, нищая. Поначалу белая эмиграция приняла М. Цветаеву как свою, ее охотно печатали и хвалили. Но вскоре картина существенно изменилась, прежде всего для М. Цветаевой наступило жестокое отрезвление. К 30-м годам Марина Цветаева совершенно ясно осознала рубеж, отделивший ее от белой эмиграции. Белоэмигрантская среда, с мышиной возней и яростной грызней всевозможных "фракций" и "партий", сразу же раскрылась перед поэтессой во всей своей жалкой и отвратительной наготе. Постепенно ее связи с белой эмиграцией рвутся. Ее печатают все меньше и меньше, некоторые стихи годами не попадают в печать.
С течением времени понятие “Родина” для нее наполняется новым содержанием. Поэт начинает понимать размах русской революции (“лавина из лавин”), она начинает чутко прислушиваться к “новому звучанию воздуха”. Марина Цветаева всегда будет занимать достойное место. Подлинное новаторство её поэтической речи было естественным воплощением в слове метущегося, вечно ищущего истины, беспокойного духа. Решительно отказавшись от своих былых иллюзий, она ничего уже не оплакивала и не предавалась никаким умилительным воспоминаниям о том, что ушло в прошлое. В ее стихах зазвучали совсем иные ноты: Берегитесь могил: Голодней блудниц! Мертвый был и сенил: Берегитесь гробниц! От вчерашних правд В доме смрад и хлам. Даже самый прах Подари ветрам! Отрешённость ото всего и ото всех звучит в разных вариантах в этом стихотворении. Н.Берберова в книге «Курсив мой» вспоминает: “М.И. Цветаеву я видела в последний раз на похоронах <...> князя С.М. Волконского, 31 октября 1937 года. После службы в церкви на улице Франсуа-Жерар... я вышла на улицу. Цветаева стояла на тротуаре одна и смотрела на нас полными слёз глазами, постаревшая, почти седая, простоволосая, сложив руки у груди. Это было вскоре после убийства Игнатия Рейсса, в котором был замешан её муж С.Я. Эфрон. Она стояла, как зачумлённая, никто к ней не подошёл. И я, как все, прошла мимо неё <...> В Праге она (М.И. Цветаева) производила впечатление человека, отодвинувшего свои заботы, полного творческих выдумок, но человека, не видящего себя, не знающего своих жизненных... возможностей, не созревшего для осознания своих настоящих и будущих реакций. Её отщепенство... через много лет выдало её незрелость: отщепенство не есть, как думали когда-то, черта особенности человека, стоящего над другими, отщепенство есть несчастье человека — и психологическое, и онтологическое, — человека, недозревшего до умения соединиться с миром, слиться с ним и со своим временем, то есть с историей и с людьми”.
Её отношение к войне было также неоднозначно. Но в её стихотворениях нельзя не заметить жалость и печаль, переполнявшие её слово:
Бессонница меня толкнула в путь.
- О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой!-
Сегодня ночью я целую в грудь –
Всю круглую воюющую землю!..
И чувство тревожности не покидает её на протяжении этого времени. Бедствия народа – вот что прежде всего пронзило её душу:
Чем прогневали тебя эти серые хаты,-
Господи!- и для чего стольким простреливать грудь?
Поезд прошел, и завыли, завыли солдаты,
И запылил, запылил отступающий путь…
"Родина не есть условность территории, а принадлежность памяти и крови, - писала она, - Не быть в России, забыть Россию - может бояться только тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри - тот теряет ее лишь вместе с жизнью". С течением времени понятие "Родина" для нее наполняется новым содержанием. Поэт начинает понимать размах русской революции ("лавина из лавин"), она начинает чутко прислушиваться к "новому звучанию воздуха".
Русь для Цветаевой - достояние предков, Россия - не более чем горестное воспоминание "отцов", которые потеряли родину и у которых нет надежды обрести ее вновь, а "детям" остается один путь - домой, на единственную родину. Марина Цветаева всегда восхищалась страной, в которой она родилась, она знала, что ее родина загадочна и необычайна. в ней крайности порой соединяются без всяких переходов и правил. Что может быть теплее своей земли, вскормившей и вырастившей тебя, как мать, без которой нельзя обойтись, которую нельзя предать? Ширь и просторы родного края, ветер "российский, сквозной" - вот, что впитала в себя Марина. Она не мыслила себя без России, а сын был ее вторым "я". Марина Ивановна чувствовала вину перед сыном, лишенным родины. По признанию Цветаевой, она "накачала его Россией" и не ошиблась. У такой матери не мог родиться космополит. Вернувшись на родину, он ушел на фронт и погиб в 1943 году. Но эту боль Марине Ивановне уже не суждено было пережить. За границей Цветаева работала во имя будущего, она свято верила, что вернется назад, а уж дети - наверняка. Жить вдали от России сложно, ведь читатели ее произведений остались "там", да и душа рвалась на родину. Важное значение для понимания поэзии Цветаевой, которую она заняла к 30-м годам, имеет цикл "Стихи к сыну". Здесь она во весь голос говорит о Советском Союзе как о новом мире новых людей, как о стране совершенно особого склада и особой судьбы, неудержимо рвущейся вперед - в будущее, и в само мироздание - "на Марс". Нас родина не позовет! Езжай, мой сын, домой - вперед - В свой край, в свой век, в свой час - от нас - В Россию - вам, в Россию - масс, В наш - час - страну! В сей - час - страну! В на - Марс - страну! В без - нас - страну! В "Стихах к сыну" Марина Ивановна писала: Я, что в тебя - всю Русь Вкачала - как насосом! Бог видит - побожусь! - Не будешь ты отбросом Страны своей. Россия строилась, жила своей жизнью, весь мир смотрел на нее с ужасом или надеждой. Марина Ивановна поняла, что погибнет, если не вернется, но и возвращаться - на погибель. Как всегда ее душу терзали противоречия, но решение вернуться взяло верх. Если уж суждено погибнуть, так уж лучше на родине. Предчувствия не обманули Марину Ивановну, действительность оказалась намного суровее, чем представлялась издалека. Цветаева восприняла все как закономерную данность. Она предпочла уйти, чем раскаяться в своем поступке. Наконец-то встретила Надобного - мне: У кого-то смертная Надоба во мне. Что для ока - радуга, Злаку - чернозем - Человеку – надоба. И именно Россию, необъятную и суровую, непреклонную и терпеливую она завещала своему сыну.
Столь же твердо Цветаева смотрела и на свое будущее. Она понимала, что ее судьба - разделить участь "отцов". И именно Россию, необъятную и суровую, непреклонную и терпеливую она завещала своему сыну:
Дитя мое... Мое? Ее - Дитя! То самое былье, Которым порастает быль. Землицу, стершуюся в пыль,- Ужель ребенку в колыбель Нести в трясущихся горстях: -"Русь - этот прах, чти - этот прах!"
Возвращение на Родину. В 1939 году М. Цветаева восстанавливает свое советское гражданство и возвращается на родину. Это не чрезмерная гордыня избранной одиночки, а естественные любовь и тоска по родине, которые заставили Цветаеву вернуться домой. Но это была уже другая Россия, погрязшая в страхе всеобщей подозрительности и поиска врагов народа. Она мечтала вернуться в Россию "желанным и жданным гостем". Но так не получилось. Марина Ивановна столкнулась с препятствиями и горем, которые ей казались непреодолимыми, и она предпочла уйти из жизни, нежели страдать и роптать. Слишком тяжелой оказалась эта долгожданная встреча с Россией.
Грянула война. Эвакуация забросила М. Цветаеву сначала в Чистополь, а затем в Елабугу. Тут-то ее и настигло одиночество, о котором она с таким глубоким чувством сказала в своих стихах. Измученная, потерявшая веру, 31 августа 1941 года Марина Ивановна Цветаева покончила жизнь самоубийством. Могила её затерялась…Но недолго пришлось ожидать исполнения её юношеского пророчества, что её стихам «как драгоценным винам, настанет свой черед».Сегодня поэзия и сама драматическая судьба Марины Цветаевой продолжают быть предметом большого читательского интереса, подлинное узнавание этой поэтессы всё ещё продолжается.