13. Москва, 22 июня 1941 года. Кремль без Сталина?

Давайте же, с вами, более пристально рассмотрим события первых дней войны. Тут, без «мемуаров» Жукова, не обойтись. Ночь перед нападением Германии на Советский Союз. Все спят – один лишь он, Жуков, из лучших генералов, бодрствует! Звонит на дачу Сталина: «Тревога! Тревога! Враг напал на нашу страну! Срочно все просыпайтесь и дайте мне разрешение немцев побить! Что, не хотите отвечать, товарищ Сталин? Да вы хоть понимаете спросонья, что я вам говорю? Ага! Дошло, наконец! То-то, же! … Сейчас, еду в Кремль, и вас там жду». Читатель спросит, почему эти события изображены так карикатурно? А как надо относиться ко всему тому, что написано Жуковым о первом дне войны? Все описание происходящего – в лучшем случае, художественная лирика, в худшем - подлое вранье, и не более того. То, что у Жукова было всего 3 класса церковно-приходской школы и 4-й класс городского училища (собственноручная запись в Личном листке по учету кадров), плюс командирские курсы, т.е., довольно скромный литературный багаж. К тому же обыск на даче Жукова, кажется, 48 года показал полное отсутствие советских книг на русском языке?! И ведь исхитрился написать мемуары довольно объемные по содержанию. Разумеется, ему в этом «помогали». Но все равно, это его маленький личный «подвиг» – к тому же, хотелось, наверное, выглядеть и «беленьким и пушистеньким». Отчасти это удалось. Но, думается, эти мемуары ему написали в Институте истории СССР и те, полторы тысячи замечаний сделали не ему, а он им. Посудите, сами. Жуков был на своей даче, как затворник. У него было ограничено свободное перемещение. К тому же надо было работать с архивными материалами. Молотову же, не дали такой возможности. Просто Жукова «использовали», как имя, для написания более-менее, приглядной картинки, под названием «Великая Отечественная война». Но вернемся, к Жуковским «мемуарам».

Министр иностранных дел Германии И.Риббентроп на пресс- конференции сообщает о начале войны против СССР. 22 июня 1941 года.

Вообще, эта «страшилка» о спящем Сталине является типичным оговором человека. Ему, Сталину что, и спать нельзя, что ли? Что же касается начальника охраны Власика, то это специфика работы охраны высокого должностного лица. Начальник охраны обязан спать вместе с охраняемым лицом. Как же будет чувствовать себя начальник охраны Сталина на следующий день, если накануне бодрствовал всю ночь? Его обязанность руководить охраной, а не быть ночным сторожем у дверей спальни товарища Сталина. Для этого есть другие лица из той же охранной команды. Теперь, по поводу самого звонка. Все это глупость, написанная с одной целью – скрыть истинные события произошедшего.

Сталину не надо было подходить к телефону, т.к. Жуков, видимо никогда не был на даче Сталина, поэтому и не знал, что там находится телефонный коммутатор. На коммутаторе находится оператор связи, а не начальник охраны, как нас пытается уверить товарищ Жуков. Когда абонент звонит на дачу, он попадает на оператора, находящегося на коммутаторе и представляется ему, называя свою фамилию, должность и, по возможности, цель звонка. Что Жуков и сделал, как абонент, когда мы читаем его «Воспоминания». Если бы дело происходило днем, то оператор соединился бы, по внутренней связи со Сталиным и выяснил бы у него, желает ли тот разговаривать с данным лицом. Получив утвердительный ответ, оператор просто бы соединил абонента со Сталиным, в какой комнате тот находился бы в данный момент. В случае же, с Георгием Константиновичем, как он рассказывает нам, дело происходило ночью и Сталин, разумеется, должен был спать. А по воспоминаниям охранника Сталина Лозгачева, «когда он спит, обычно их (телефоны – В.М.) переключают на другие комнаты». А мы уточним, что телефон переключают в комнату начальника охраны. Поэтому, когда, якобы Жуков звонил на дачу Сталина, он, сначала должен был попасть на оператора, тот соединил бы его с начальником охраны. Выяснив, какие важные обстоятельства вынудили Жукова звонить на дачу, начальник охраны пошел бы в спальную комнату и разбудил бы спящего Сталина. После этого оператор бы переключил звонящего Жукова на телефонный аппарат спальни Сталина. Но, наверное, для Жукова и всех тех, кто готовил данные «Воспоминания» к публикации, именно так, не интересно.

(Вариант 1). Жуков вспоминает: «Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. Прошу его позвать к телефону И.В.Сталина. Минуты через три к аппарату подошел И.В.Сталин. Я доложил обстановку и просил начать ответные боевые действия».

Все выше изложенное очень напоминает описание заурядной коммунальной квартиры на несколько семей, а не дачи главы государства. Так и видится картина: у наружной двери, на тумбочке, находится общий телефон, возле которого на табуретке примостился спящий генерал, выполняющий обязанности вахтера. Ночной звонок Жукова пробудил его от глубокого сна. Еще бы: «Звоню непрерывно». Это как? Вроде электрического звонка в двери, что ли? Наконец, уяснив, кто звонит, генерал топает по общему коридору к комнате Сталина с целью разбудить вождя и убедить его подняться с постели. Наверное, пришлось напугать товарища Сталина, так как «минуты через три», он, видимо не одетый и в тапочках на босу ногу, подошел к телефону в коридоре.

В более позднем издании «Воспоминаний» уточнены некоторые детали. Все же должны знать, кто у «глупого» Сталина такой «нерадивый» генерал, спящий у телефонного аппарата. И к тому же не ясно, из-за чего этот «нерадивый» генерал пошел будить Сталина.

( Вариант 2) «… Наконец слышу сонный голос генерал Власика (начальника управления охраны).

- Кто говорит?

- Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

- Что? Сейчас?! – изумился начальник охраны. – Товарищ Сталин спит.

- Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.

Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:

- Подождите.

Минуты через три к аппарату подошел И.В.Сталин».

Как видите, в другом варианте «Воспоминаний» Жукову пришлось сразу своим сообщением напугать начальника охраны, а то бы тот, ни за что бы ни пошел будить Сталина. Ну, а то, что на даче был, судя по всему, всего один (?!) телефон, и видимо, «на тумбочке у входа», пишущую братию с Жуковым во главе, видимо не смущало. Насколько все это описание соответствует истине, остается только догадываться.

Итак, по Жукову, Сталин жив и здоров. Рано утром 22 июня приехал в Кремль. Рассмотрел предложенные ему проекты документов, внес поправки и дополнения. Но документ о создании Ставки, который доставили Жуков - Тимошенко, Сталин, якобы, не подписал, а отложил, чтобы потом, обсудить этот документ на Политбюро. Жуков пытается ввести читателя в заблуждение, представляя работу высшего эшелона власти как спонтанную реакцию на агрессию Германии. По Жукову, дело, надо понимать, происходило так, что до 22 июня представители высшего звена Советской власти собирались под руководством Сталина чаи гонять, и только с началом военных действий, стали думать, как руководить страной в данной ситуации, а тут сам Жуков подсуетился и «документ о Ставке» в «клювике» Сталину принес.

Как должны повести себя заговорщики, если нападение Германии на Советский Союз и является сигналом для государственного переворота внутри нашей страны? Разумеется, попытаться взять в свои руки центральную власть, т.е. первое – устранить главу государства (на данный момент это был Сталин). Мы не можем исключить и такой вариант - «нейтрализация» главы нашего государства, является сигналом к началу агрессии Германии. Второе - сместить сторонников Сталина с государственных постов (может быть и путем их физического уничтожения). Вспомните убийство Л.П. Берии в 1953 году и его соратников. Как устранить Сталина? Выбор средств невелик: стрельба и отравление. На счет стрельбы еще в 1937 году эту функцию брал на себя сторонник Тухачевского, некий Аркадий Розенгольц, нарком внешней и внутренней торговли, «зачищенный» в 38-ом. Предлагаю отрывок из книги В.Лескова «Сталин и заговор Тухачевского». Валентин Александрович скрупулезно изучал данное дело и вот как он описывает планируемые действия А.Розенгольца:

«Он должен был ранним утром попасть к Сталину на прием под предлогом разоблачения заговора… И вот, явившись в его рабочий кабинет, в присутствии Молотова, Кагановича, Ежова и Поскребышева (а лучше без них), Розенгольц собирался лично произвести покушение на Сталина, а его спутники, тщательно выбранные, с большим боевым опытом, должны были стрелять в других, кто находился бы в кабинете. Важно было вывести из игры Сталина, с остальными, даже если их в кабинете не будет, оппозиция полагала, что легко справится, благодаря их ничтожеству».

В то время, в 37- ом, это не удалось. Видимо заговорщики, повторили попытку покушения во второй раз, в 41- ом. Скорее всего, была использована попытка отравления. Как известно в 1953 году «операцию по отравлению» осуществить удалось. Как убрать сторонников Сталина, которые находятся в Москве? Желательно установить свой контроль над Московским военным округом и ввести в столицу войска верные заговорщикам. Затем произвести захват ключевых учреждений государственной власти. В конце июня 1953 году командующего МВО Артемьева заговорщики смогли отправить на маневры под Ярославль, а на его место тут же назначили и.о. командующего Москаленко, своего ставленника. С помощью такой несложной рокировки они смогли на время парализовать действия противной стороны и привлечь на свою сторону «колеблющихся» военных. В результате, государственный переворот удался.

Кстати, люди принимавшие участие в «аресте» Л.П.Берии, (а точнее в его убийстве) и не скрывали этого факта. Более того оставили кучу воспоминаний по данной теме. Одни, участие в «аресте», делали по убеждению, другие из корыстных побуждений, а третьи – по приказу. Как вспоминает Москаленко – один из тех, кто навсегда «арестовал» Берию, вместе с ним были Баксов, Юферев, Батицкий, Неделин, Зуб, Гетман и Г.К.Жуков – это из военных. Ими руководил Булганин, вместе с Хрущевым. Кроме того, Москаленко не указал Бирюзова, который по его собственным словам, якобы, лично пристрелил Берию. Не каждый, согласитесь, станет хвастаться такими «подвигами». Кроме того, Москаленко предложил, пригласить на «операцию» Василевского, что тоже не красит этого маршала, но Булганин, по каким-то причинам отверг эту кандидатуру. Василевский, все равно бы не согласился, т.к. был очень осторожный человек. Булганин это видимо знал, поэтому не желал тратить время на уговоры. А ведь эти люди были и в 41 году. Правда, не в таких высоких званиях и должностях, как в 53 году, но, тем не менее, некоторые, как сам Москаленко, были генералами. Представляете, как они прошли войну? Это очень интересно, но, к сожалению, это другая история. Хотя с Жуковым и Хрущевым, мы уже встретились, и они показали себя во всей красе. С Москаленко и Неделеным, мы встретимся в первых числах войны на Юго-Западном фронте, с Булганиным – на Западном, под Вязьмой, с Василевским – под Москвой и, вместе с Бирюзовым – под Сталинградом в 42-м году. Об их «вкладе» в общую победу, мы еще, в будущем, поговорим. А перед нападением Германии были такие люди в Москве, как Булганин, Москаленко и компания, способные совершить подобное дело?

И мы возвращаемся в день 22 июня 1941 года, в Москву. Был ли Сталин в этот день в Кремле? Вопрос этот, далеко не праздный и простым он кажется только, на первый взгляд. Мог ли руководитель государства отсутствовать на своем рабочем месте, в Кремле, в столь важный для страны момент? Тема-то, как понимаете, весьма «щекотливая». Прямо об этом никто, разумеется, не говорит. Но, ни у кого в воспоминаниях нет прямого упоминания о том, что он видел или слышал, что Сталин был в Кремле 22 июня. Вот в чем вопрос? Что со Сталиным могло быть? И что же, в таком случае, вообще, могло происходить в «окрестностях» Кремля? Автор признается, что здесь он не совсем точен. Есть ряд воспоминаний, где упоминается о том, что Сталин был в Кремле 22 июня. Но это или воспоминания тех, кто либо сам причастен к заговору, как например Г. К. Жуков, А.И. Микоян, тот же Н. Г. Кузнецов, или такие лица, показания которых требуют определенных пояснений, как например, Молотов или Каганович. Обо всех этих и других воспоминаниях, будет рассказано ниже.

Давайте-ка, рассмотрим эту тему о Сталине в Кремле, поближе. При Хрущеве бытовало мнение, что Сталин 22 июня растерялся, утратил самообладание, короче, от страха сбежал к себе на дачу и не показывался в Кремле несколько дней!? Странно, не правда ли, зная твердый и решительный характер Иосифа Виссарионовича. Даже Г.К.Жуков, на удивление, подчеркивает, что «И.В. Сталин был волевой человек и, как говорится, не из трусливого десятка». Так что, очень все сомнительно, насчет трусости Сталина. Но Хрущев, все-таки приводит в своей подлой речи на ХХ съезде партии, факт, якобы, об отсутствии Сталина в течение нескольких дней: «… вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте». Сам Хрущев, в это время не был в Москве. Значит, все это он привел с чьих-то слов? Как бы Хрущев не врал на ХХ съезде партии о Сталине, все же информацию об отсутствии его впервые дни войны в Кремле не побоялся вставить в свою речь. Неужели никто не мог бы опровергнуть его, как бы ложь, по - поводу отсутствия Сталина. Товарищи по партии, в то время, почему-то, в рот воды набрали. Что же Молотов не опроверг выступление Хрущева? Он же знал правду. Почему промолчал? Это через тридцать лет Ф.Чуеву расскажет, что вместе со Сталиным речь готовили. Мог хрущевскую ложь опровергнуть секретарь Сталина А.Н.Поскребышев, но, представьте себе, что именно в 1956 году умер. В энциклопедии «Сталин» изданной под редакцией В.В. Суходеева о Поскребышеве приведены очень скромные данные о рождении и смерти (1891 – 1956). Согласитесь, что смерть человека, именно в год ХХ съезда, проработавшего со Сталиным несколько десятков лет и тем белее, в тот трагический для страны день – 22 июня 1941 года, выглядит очень странно, если не сказать больше, очень подозрительно. И не важно, когда наступила его смерть, до съезда в феврале или после съезда. Важно, что она наступила в очень сложный исторический момент: развенчание Сталина. Тоже, можно сказать и о Н.С.Власике, начальнике личной охране Сталина. Он же точно, мог знать, звонил ли Жуков на дачу или нет. Однако о нем в энциклопедии не сказано ни слова, не то, что о дате рождения или смерти. Так все же, с чьих же слов Хрущев мог знать об отсутствии Сталина в Кремле? А кто был первым посланцем из Москвы 22 июня и кого Хрущев встретил на аэродроме в Киеве? Совершенно верно, это был Жуков, прилетевший на Юго-Западный фронт, якобы, по поручению Сталина. Мы к этому моменту еще вернемся. А в отношении Хрущева, можно сказать следующее. Никита Сергеевич был не настолько глуп, чтобы нести с высокой трибуны съезда беспардонное вранье. Правильнее будет сказать, что его речь – это полуправда, густо сдобренная ложью с определенной, разумеется, целью. Поэтому, Хрущев и сказал об отсутствии Сталина в Кремле, в свойственной ему манере полуправды.

Но, просто, оставлять Сталина в этот день за пределами Кремля «советским военным историкам» было опасно, поэтому в брежневские времена точку зрения Хрущева, о трусливом бегстве Сталина на дачу, несколько смягчили: Сталин, дескать, на даче был, но ничего там не делал, а думал и переживал на тему: «Почему Гитлер его обманул и внезапно напал на Советский Союз?». В дальнейшем, властьпридержащие решили, все же на всякий случай, «оставить» Сталина в Кремле с первых дней войны. Уже в конце Горбачевской перестройки в журнале «Известия ЦК КПСС» были опубликованы страницы, якобы, из «Журнала записи лиц, принятых И.В.Сталиным в Кремле» в период с 21 июня по 3 июля 1941 года. Это дало повод историкам-патриотам утвердиться в мысли, что Сталин находился все время на своем боевом посту в Кремле и отвести наветы Хрущева о паническом состоянии Сталина. Казалось бы, вопрос закрыт, но есть определенная неудовлетворенность: почему отсутствуют страницы за 19, 29 и 30 июня? Никакого вразумительного ответа из официального печатного органа ЦК КПСС исследователям начального периода войны предложено не было. Ну, нет и все тут! Как сейчас модно говорить: без комментариев.

Есть предположение, что Сталина, просто не могло быть в эти дни в Кремле. Очень даже возможно. Поэтому, дескать, в тетради нет записей лиц приходивших в его кабинет. А где в этот момент находился его секретарь Поскребышев? Хочется спросить: он что, тоже уходил вместе со Сталиным? Разумеется, нет. Поскребышев оставался на своем рабочем месте. И что он делал, чай пил вместе с Чадаевым? Или все же занимался делами, которые направлялись в Кремль? Журнал или тетрадь, так и не пришли к единому мнению архивисты, ведется не по приходу: пришел человек или не пришел в кабинет, а как правило, по дням месяца. Где и фиксируются прибывшие. А если никого не было, то должна быть отметка в конкретном дне, например, «посетителей не было». А если человек просто принес Сталину на просмотр, важные документы. Ведь этот журнал был создан не для того, чтобы через несколько десятков лет, тыкать в нос любопытным, с целью доказать, что, дескать, Иосиф Виссарионович был в Кремле и нечего это дело будоражить, а совсем с иными целями. В Кремль заходят люди по делам, им выписывают пропуска, между прочим, по предъявляемым документам и, видимо по особому списку лиц, имеющих право входа, затем они идут по нужным адресам. Там ведь, в Кремле, не один товарищ Сталин работал. Но мы рассмотрим именно приход к Сталину. На входе в Кремль товарищу выписывают пропуск в кабинет к Сталину и этот товарищ идет по указанному адресу. Придя в кабинет, этот товарищ отмечается в журнале, может быть и Поскребышевым, о времени прибытия, а уходя – о времени убытия, что мы и наблюдаем в предъявленных документах. Для чего это делается? Когда заканчивается время дежурства охраны Кремля, то на контрольном пункте проверяется журнал входящих лиц. Ситуация: человек зашел в Кремль, но не вышел. Где он? Журнал регистрации в каждом кабинете Кремля подскажет, был ли указанный человек здесь или еще находится на приеме, или с ним что-то случилось по дороге. Поэтому и вызывает усмешку данный журнал, что не указаны инициалы человека пришедшего, например, к Сталину. Звонят из внутренней охраны Кремля: «У вас Кузнецов?» Что ответить? Разумеется: «Какой? Среднего роста, плечистый и крепкий … и (вместо знака ГТО) орден на груди у него. Больше не знают о нем ничего?» Так что ли? Фамилия, правда, известна, и это уже хорошо.

Вообще, все записи лиц, при внимательном изучении вызывают сильное сомнение в подлинности данного документа. Хочу уточнить. Речь идет лишь о первых нескольких днях войны, т.е. с 22-го по 3 июля, примерно. Остальное пришлось, видимо, подгонять под этот текст, убирая инициалы присутствующих. Во-первых, не факт, что Сталин в эти дни находился в Кремле. В Журнале зафиксированы люди, приходившие в кабинет Сталина, но само-то, присутствие Сталина никак, и, ни кем, не зафиксировано и не отражено. Во-вторых, почему фамилии присутствующих лиц без инициалов, я уже не говорю о полном написании имени и отчества? Особенно умиляют сноски редактора к дням посещений, например, 21 июня: «Видимо, нарком ВМФ СССР Н.Г.Кузнецов». Интересно, как бы объяснял секретарь, ведший «такие» записи, интересующимся лицам, например, внутренней охране Кремля, какой именно Кузнецов побывал в кабинете у Сталина? Наверное, данному секретарю надо было бы, проконсультироваться у редактора журнала «Известия ЦК КПСС». В-третьих, можно ли считать фальшивкой данные материалы, например, по приведенной записи от «1 июля 1941 года»? Уже известны члены образованного 30 июня ГКО, но Молотов при записи в журнале не отражен, как член ГКО, а Микоян, к удивлению, отражен, как член ГКО, хотя стал им значительно позже. Или запись от «26 июня 1941 года». Прием «Тимошенко – 13.00», после записи – «Яковлев - 15.15». Что это? Небрежность при подготовке издания данных материалов или брак при «корректировке» в архиве? Кроме того, в одном случае эти документы при публикации называются «Тетрадью …», в другом «Журналом записи лиц принятых И.В.Сталиным. Разноголосица, явно не способствует истине. А ведь, всего-то, ставится под сомнение несколько дней, а смотрите, сколько нагородили препоны.

Что же имеем в «сухом» осадке? Сомнения? Да. И можем ли мы теперь, абсолютно точно сказать, что Сталин был в Кремле? То, что предложено публике как «Журнал…», назвать документом можно с большой натяжкой. К тому же сам «документ» требует пояснений и дополнений. А ведь неспроста все это покрывается дымовой завесой? Я могу понять историков–патриотов грудью вставших на защиту вождя трудового народа с призывом: «Руки прочь – от Сталина!» и не желающих обращать внимание на отсутствие трех дней в «Журнале», но хотел бы заметить, что отсутствие в Кремле 22 июня и в последующие дни, товарища Сталина, ну, никак не умаляет достоинство этого великого человека. Даже, скажем, совсем наоборот. Его отсутствие, лишний раз подчеркивает, с какой смертельной опасностью ему пришлось столкнуться в те первые, трудные и трагические июньские дни и проявить небывалое по силе мужество и стойкость. К тому же, не явился ли, и божий перст судьбы, спасая Сталина для России. Ведь погибни Сталин в начале войны, вряд ли бы мы сейчас дискуссировали на эту тему.