4.5 Коммуникативная инженерия

Теория судебной лингвистической экспертизы. Коммуникативная инженерия – психолингвистическое направление, изучающее влияние суггестии с использованием приемов «социальной инженерии» на массовое сознание. На современном этапе в судебной лингвистической экспертизе нельзя прямо задать вопрос эксперту «Использованы ли приемы коммуникативной инженерии для отрицания общественной значимости гр. N?».

Коммуникативная инженерия раскрывает пространственно-временную форму социальных явлений и должна быть признана в качестве самостоятельного объекта лингвистического анализа, тем более что она не отражается в прямом восприятии текста, но несет в себе большой объем объясняющей информации. Интертекстуальность с опорой на культурно-языковую компетенцию наряду со стилистической контаминацией – процесс, характеризующий субъективацию социальной оценки индивида. Язык позволяет не просто описывать какие-либо объекты или ситуации внешнего мира, но интегрировать их, задавая нужное адресанту видение мира, управлять восприятием объектов и ситуаций, навязывать их положительную или отрицательную оценку.

Это направление в общем языкознании получило новый теоретический импульс в связи с изучением социоинженерных технологий при проведении предвыборных избирательных кампаний (то есть это соотношение публичного и индивидуального; влияние массового сознания на искажение имиджа адресата, а именно: «разрушение взаимопонимания, перекрывание каналов коммуникации, формирование негативного имиджа, моделирование неблагоприятного информационного контекста, создание негативных метасообщений, моделирование неблагоприятного сенсорномоторного контекста, дискредитация союзников соперника, дискредитация источников сообщений»¹¹⁴). Многие практикующие эксперты-лингвисты не владеют понятийным аппаратом «коммуникативной инженерии» и не способны выявить и описать эти приемы и способы в своем заключении. Коммуникативная инженерия подразумевает совмещение анализа приемов аналитико-синтетического мышления с «прочтением» формализованных процедур (технологий) речевой деятельности. Например, логический эллипс, нередко используется как средство понижения социального статуса оппонента или импликатура клеветы. Пример. «Адвокат заработает на смерти башкирских детей 1,5 миллиона долларов» (Комсомольская правда. 29.06.2004). Речь идет о юристе, оказавшем семьям детей, погибших в авиакатастрофе, помощь в получении компенсации морального вреда. За свою работу любой адвокат должен получить вознаграждение. Однако, автор фразы выносит обстоятельства, связывающие логическую связь выполненная работа/получение вознаграждения в импликатурный план текста и путем образного типажа создает «образ корыстного и циничного дельца от юриспруденции». Широкое использование логико-семантических сценариев перенесения компрометирующей информации на лицо находится вне приемов анализа структурной лингвистики. Языковая демагогия нередко бывает связана с нарушением словесных пресуппозиций, то есть смыслов, которые должны быть истинными, чтобы данное слово не нарушало общего смысла предложения, не делало его ложным или семантически аномальным.

Например, И.В. Заложная считает, что главной особенностью средств актуализации имплицитных инвективных смыслов в тексте является их сопряженность со специфическими языковыми трансформациями, направленными на привлечение внимания читателя к тому или иному значимому в смысловом отношении фрагменту. Под такими трансформациями понимается феномен языковой игры¹¹⁵ в широком ее понимании. Коммуникативная инженерия заключается в создании предпосылок формирования социальной оценки на уровне логико-грамматической структуры текста: например, «внедрение в структуру текста вертикальных внутритекстовых связей и использование специфики его синтагматического построения, применение приемов импликации, раскрытие противоправной информации в отношении кого-либо, навязываемая авторская оценка с целью создание инвективной глобальной ситуации»¹¹⁶. Создание научного аппарата интерпретации текста на основе анализа единиц коммуникативной инженерии создаст прецедент совмещения в одном экспертном заключении одновременно и лингвистической и социопсихолингвистической составляющих. Таким образом, одновременно в судебной лингвистической экспертизе будут совмещены функции и лингвистической и психологической экспертизы.

Дифференциация прагмалингвистических целей (внешние и внутренние) иллокутивного речевого акта выявляет в публицистическом дискурсе специфические сценарии коммуникативного троллинга¹¹⁷ (англ. trolling – ловля рыбы на блесну) – размещение провокационных сообщений с целью привлечения внимания реципиентов или стимул, побуждающий к дискуссии. Суть коммуникативного троллинга – вызвать интерес у читателей газеты, слушателей радио или телезрителей, путем привлечения внимания на игре контрастов к, так называемым, «жареным фактам» или аналитическим обобщениям. Инвективные стратегии в текстах СМИ не обращены непосредственно к «герою репортажа», но направлены на формирование «общественного мнения», общего настроения в массовом сознании. Через информирование широких масс (публичность) происходит отрицание общественной значимости лица, если информация раскрывает «нелицеприятные факты» (ср., «хтонизация» социальной оценки: человеко-блядь-образная обезьяна; товарищ пенис¹¹⁸).

На сегодняшний день ни одна лингвистическая экспертиза не даст ответ на наличие/отсутствие приемов коммуникативного троллинга в текстах СМИ, хотя порой суть «речевого» спора сводится к «юридическим придиркам» к словоупотреблению. Эксперт на интуитивном уровне чувствует эту разницу, но не может ее манифестировать в экспертизе. Ближайшая задача теории судебной лингвистической экспертизы – найти области расхождения «интересов» коммуникативного троллинга и коммуникативной перверсии.

«В нашей практике судом и следственными органами в рамках исследования печатных текстов и аудио- видеоматериалов перед экспертом психологом наиболее часто ставились следующие вопросы: «реализуется ли в тексте осознаваемое коммуникативное намерение автора? Если да, то какое именно намерение?»; «является ли материал, представленный на экспертизу, пропагандистским?»; «может ли текстовый материал, представленный на экспертизу, оказать побудительное воздействие на сознание, волю и поведение человека?»; «содержит ли представленный материал признаки, указывающие на психологическое давление, психологическое воздействие, манипулирование в процессе взаимодействия?»; «в каком психологическом состоянии находятся участники коммуникации?»; «находятся ли участники коммуникации в состоянии стресса или ином состоянии, которое могла бы снизить уровень сознательного контроля за своими действиями и ограничивать свободу волеизъявления?». Объектом экспертного исследования в этих случаях могут выступать самые различные текстовые материалы. <….> В настоящее время все больше осознается необходимость интердисциплинарного подхода к тексту как инструменту познавательно-коммуникативной деятельности. Сказанное определяет значимость рассмотрения текстов с привлечением не только эксперта-психолога, но и специалиста в области лингвистики и, соответственно, целесообразность назначения не собственно психологической, а комплексной психолого-лингвистической экспертизы¹¹⁹. Е.Н. Волков в своей работе «Преступная эксплуатация…» обобщил приемы психолингвистического «манипулятивного» воздействия на личность, на ее представления и эмоционально-волевую сферу, а также на групповое и массовое сознание¹²⁰.

Оценочно-статусное значение лексемы языка, связанное с перформативными условиями речевого словоупотребления, представляет собой конкретизацию норм аксиологического кодекса, сложившегося в лингвокультуре. Таким образом, в языке существуют разряды слов, которые способны в речи отображать в своем словоупотребительном значении скрытые негативные социально-оценочные смыслы, распознавание которых возможно только при анализе многолинейных¹²¹ логико-семантических структур конфликтного текста в судебной лингвистической экспертизе. Аморфность предмета исследования в теории судебной лингвистической экспертизы ведет к интерпретационной неустойчивости семантического и коммуникативного ядра и появлению «интерпретационных шумов», не позволяющих принять однозначное исследовательское суждение-вывод. В процессе коммуникации социальная информация является сочетаемой (или парной, или многоуровневой) с социокультурными сценариями. В языкознании до сих пор отсутствует четкая дефиниция предмета судебной лингвистической экспертизы (то есть постоянный набор «приписываемых» признаков для диагностики), потому что нет понимания значения роли коммуникативной инженерии в интерпретации «спорного» текста; нет понимания роли коммуникативной инженерии, которая моделирует по заданному алгоритму коммуникативное событие к социальной реальности.