2.3 Перевод герундиальных оборотов

Поскольку в русском языке такой формы нет, то особые трудности вызывает перевод такой грамматической единицы как герундий, который занимает важное место в наших исследованиях.

Сочетание герундия с притяжательным местоимением или существительным в притяжательном падеже (так называемые герундиальные обороты) представляют собой эквиваленты придаточных предложений и в большинстве случаев переводятся придаточными предложениями, соответствующими синтаксической роли герундия в предложении.

Существительное в притяжательном падеже, входящее в состав герундиального оборота, переводится соответствующим русским существительным в именительном падеже (подлежащим придаточного предложения), притяжательное местоимение герундиального оборота переводится соответствующим русским личным местоимением в именительном падеже (также подлежащим придаточного предложения), а герундий такого оборота переводится личной формой соответствующего русского глагола (сказуемым придаточного предложения) [10, c.55].

They tell me there's no chance of their getting married for years. - Говорят, что [их] свадьба отложена бог знает на сколько.(John Galsworthy «The Forsyte Saga»).

"Well," he said, "I couldn't help Irene's having no money.»

В данном примере существительное в притяжательном падеже Irene’s автор перевёл соответствующим существительным собственным Ирэн в именительном падеже, герундий having переведен лишь словом «нет», подразумевая глагол в личной форме «не имея».

Если у Ирэн нет своих средств.(John Galsworthy «The Forsyte Saga»).

Вывод: итак, прежде чем начать перевод герундиального оборота (признаком оборота является наличие притяжательного местоимения или существительного в притяжательном падеже перед герундием), необходимо выяснить его функцию в предложении по занимаемому им месту, а затем переводить соответствующим придаточным предложением. В большинстве случаев, по-видимому, нет оснований ограничивать передачу герундия и герундиальных оборотов в переводе какой-нибудь одной формой. Выбор слова зависит от наличия в русском языке форм, наиболее соответствующих герундиальной конструкции в целом, а в ряде случаев и от контекста всего предложения. Даже функция герундия в предложении имеет второстепенное значение.

3. Функциональные стили

В предыдущих главах мы говорили о переводе герундия – неличной формы глагола, и о переводе вообще. Невозможно переоценить перевод литературы, так как с её помощью разные народы обмениваются друг с другом мыслями и идеями. Для становления образования каждого человека важно познакомиться с шедеврами мировой литературы. Однако не каждый может познавать произведения на языке – оригинале. Лишь благодаря писателям - переводчикам нам становятся доступны бесценные кладези всемирной литературы. И когда мы читаем переводной текст, мы воспринимаем его как художественный, и не задумываемся о том, какой труд приложил переводчик для максимально достоверной передачи смысла оригинала литературного произведения. Но переводческое творчество всё-таки вторично, и его самостоятельность относительна. В переводческом идеале крупнейших мастеров перевода находит закономерное отражение ведущая роль объективных факторов по отношению к субъективному началу. Конкретная мера этих отношений реализуется в переводческой практике индивидуально, однако она обусловлена заданными параметрами оригинала, в котором объективирован замысел. Таким образом, объективная мера фиксирована в исходном тексте и выступает эталоном правомерности перевода. Игнорирование этой объективной меры влечет за собой разлад с текстом, искажение важнейших черт его содержания и функции.

Будучи результатом вторичной, относительно самостоятельной деятельности, перевод тесно связан с оригиналом как продуктом первичного творчества и выступает его вариантом. Стиль относится к первичному творчеству, перевод – к вторичному. Перевод неразрывно связан со стилем, поэтому считаем целесообразным сказать несколько слов о стилистике и о стилях в частности.

Происхождение слова стиль проясняет суть стилистики. А именно: стилистика всегда связана с проблемой выбора. Одну и ту же мысль можно выразить по-разному. Поискам лучшего, оптимального варианта выражения мыслей (в данных конкретных условиях) и учит стилистика - наука о стилях. Стили, которые выделяются в соответствии с основными функциями языка, связанными с той или иной сферой деятельности человека, называют функциональными. Функциональные стили - это, прежде всего разговорный и книжные, а книжные включают в себя научный, официально-деловой, публицистический, и особо стоит стиль художественной литературы. Для каждого функционального стиля характерны определенные; средства языка: слова, их формы, фразеологизмы, словосочетания, типы и виды предложений. Причём принадлежность этих средств к тому или другому стилю осознаётся при сопоставлении их с нейтральными средствами (от лат. neutralis-не принадлежащий ни тому, ни другому роду, средний), т. е. общеупотребительными. Именно эти средства, являющиеся межстилевыми, создают единство литературного языка [11].

В соответствии со сферами общественной деятельности в современном русском языке выделяют следующие функциональные стили: научный, официально - деловой, газетно-публицистический, художественный и разговорно-обиходный. Каждый функциональный стиль речи имеет свои типичные черты, свой круг лексики и синтаксических структур, которые и реализуются в той или иной степени в каждом жанре данного стиля. Поскольку объектом нашего исследования стали произведения художественной литературы, считаем целесообразным более подробно рассмотреть художественный стиль.

Художественный стиль противостоит всем ранее названным стилям эстетическим принципом организации речи, ее образностью, поскольку используется для образного отражения действительности, образного моделирования человека и его переживаний. Художественный стиль индивидуально вариативен, поэтому многие филологи отрицают его существование. Но нельзя не учитывать, что индивидуально-авторские особенности речи того или иного писателя возникают на фоне общих особенностей художественного стиля.

В художественном стиле все подчинено цели создания образа при восприятии текста читателями. Вопрос о языке художественной литературы и его месте в системе функциональных стилей решается неоднозначно: одни исследователи (В.В. Виноградов, А.Н. Васильева, Б.Н. Головин) включают в систему функциональных стилей особый художественный стиль, другие (Л.Ю. Максимов, М.М. Шанский, Д.Н. Шмелев) считают, что для этого нет оснований. В качестве аргументов против выделения стиля художественной литературы приводятся следующие: 1) язык художественной литературы не включается в понятие литературного языка; 2) он многостилен, незамкнут, не имеет специфических примет, которые были бы присущи языку художественной литературы в целом; 3) у языка художественной литературы особая, эстетическая функция, которая выражается в весьма специфическом использовании языковых средств.

В языке художественной литературы наиболее полно и ярко отражаются лучшие качества литературного языка, это его образец, на который равняются в отборе и употреблении языковых средств. Вместе с тем язык художественной литературы во многих случаях выходит за пределы литературного языка в область языка национального, общенародного, используя все его стилистические ресурсы, от самых "низких" до самых "высоких". Он может включать в себя языковые черты и даже целые фрагменты различных функциональных стилей (научного, официально-делового, публицистического, разговорного). Однако это не "смешение" стилей, так как употребление языковых средств в художественной литературе обусловлено авторским замыслом и содержанием произведения, т.е. стилистически мотивировано. Элементы других стилей в художественном произведении используются в эстетической функции, а не в той, которую они выполняют в стиле-источнике.

К сожалению, до сих пор в нашей лингвистической литературе не устранена путаница, возникающая в связи с разнообразным толкованием термина «стиль». В связи с этим анализ употребления того или иного языкового факта, в том числе и стилистического средства, проводимый на произведениях одного писателя, рассматривается как попытка описать индивидуально-художественный стиль данного автора. Цель подобных исследований — выявление разнообразных функций (в том числе и потенциально возможных) различных стилистических средств языка. Ведь «отношение средств выражения к выражаемому содержанию» (В. Виноградов) полнее всего раскрывается там, где есть возможность широко использовать многообразие оттенков этих средств, т. е. в стилях художественной речи [11].

Художественный стиль – пожалуй, наиболее полно описанный из функциональных стилей. Вместе с тем, вряд ли из этого можно сделать вывод о том, что он наиболее изученный. Это объясняется тем, что художественный стиль – самый подвижный, творчески развиваемый из всех стилей. Более того, новизна и необычность выражения становится условием успешной коммуникации в рамках этого функционального стиля.

Несмотря на ограниченный круг тем, затрагиваемых в художественных текстах (жизнь человека, его внутренний мир), средства, которые используются для раскрытия их, неограниченно разнообразны.

Говоря о репрезентативности перевода художественного текста, надо заметить, что количество её критериев здесь заметно возрастает. Переводчик должен удовлетворить большему числу требований, чтобы создать текст, максимально полно представляющий оригинал в иноязычной культуре. Среди таких критериев, конечно, следует назвать сохранение по возможности большого количества троп и фигур речи как важную составляющую художественной стилистики того или иного произведения. Перевод должен сигнализировать об эпохе создания оригинала. "У каждой эпохи, - писал К. Чуковский, - есть свой стиль, и недопустимо, чтобы в повести, относящейся к тридцатым годам прошлого века, встречались такие типичные слова декадентских девяностых годов, как настроения, переживания, искания, сверхчеловек... В переводе торжественных стихов, обращенных к Психее, неуместно словечко сестренка... Назвать Психею сестренкой - это все равно, что назвать Прометея братишкой, а Юнону - мамашей" [12, с. 94]. Поскольку наша работа основана на произведениях английских авторов, среди которых «Сага о Форсайтах» Сомерсета Моэма, приведем пример такого явления:

Death being contrary to their principles, they took precautions against it, the instinctive precautions of highly vitalized persons who resent encroachments on their property.- Смерть противоречила их принципам, и они принимали против нее все меры предосторожности, инстинктивной предосторожности, как делают очень жизнеспособные люди, восстающие против посягательств на их собственность.

Такие ловушки подстерегают переводчика на каждом шагу. Особенно трудно передать речевой облик персонажей. Хорошо, когда говорит старомодный джентльмен или взбалмошная девица – легко представить, как они говорили бы по-русски. Гораздо сложнее передать речь ирландского крестьянина по-русски или одесский жаргон по-английски. Здесь потери неизбежны, и яркую речевую окраску поневоле приходится приглушать. Недаром фольклорные, диалектные и жаргонные элементы языка многие признают совершенно непереводимыми: George, speaking aside to his brother, Eustace, said:

"Looks as if he might make a bolt of it--the dashing Buccaneer!" - Джордж сказал потихоньку своему брату Юстасу: «Он еще даст отсюда тягу, этот лихой пират!»(John Galsworthy «The Forsyte Saga»).

Лингвистический принцип перевода, прежде всего, предполагает воссоздание формальной структуры подлинника. Однако провозглашение лингвистического принципа основным может привести к чрезмерному следованию в переводе тексту оригинала - к дословному, в языковом отношении точному, но в художественном отношении слабому переводу, что явилось бы само по себе одной из разновидностей формализма, когда точно переводятся чуждые языковые формы, происходит стилизация по законам иностранного языка. В тех случаях, когда синтаксическая структура переводимого предложения может быть и в переводе выражена аналогичными средствами, дословный перевод может рассматриваться как окончательный вариант перевода без дальнейшей литературной обработки. Однако, совпадение синтаксических средств в двух языках встречается сравнительно редко; чаще всего при дословном переводе возникает то или иное нарушение синтаксических норм русского языка. В таких случаях мы сталкиваемся с известным разрывом между содержанием и формой: мысль автора ясна, но форма ее выражения чужда русскому языку. Дословно точный перевод не всегда воспроизводит эмоциональный эффект подлинника, следовательно, дословная точность и художественность оказываются в постоянном противоречии друг с другом. Бесспорно, что перевод опирается на языковой материал, что вне перевода слов и словосочетаний художественный перевод не может существовать, и сам процесс перевода тоже должен опираться на знание законов обоих языков и на понимании закономерностей их соотношения. Соблюдение языковых законов обязательно как для оригинала, так и для перевода. Но художественный перевод отнюдь не изыскание только лишь языковых соотношений.

Техника перевода не признает модернизаций текста, основываясь на простой логике равенства впечатлений: восприятие произведения современным читателем подлинника должно быть аналогичным современному читателю перевода. Речь не идет о филологически достоверной копии языка перевода на тот момент времени, когда был написан оригинал [13, c.58]. Современный перевод дает читателю информацию о том, что текст не современен, и с помощью особых приемов старается показать, насколько он древен.

Свидетельством древности текст могут служить те доминанты перевода, которые мы уже называли. Специфика синтаксических структур, особенности тропов – все это имеет конкретную привязку к эпохе. Но названные особенности передают время лишь опосредованно, ведь в первую очередь они связаны с особенностями литературных традиций того времени, литературным направлением и жанровой принадлежностью. Напрямую же время отражено в языковых исторических особенностях текста: лексических, морфологических и синтаксических архаизмах. Ими и пользуются переводчики, чтобы создать архаичную стилизацию. Стилизация это не полное уподобление языка перевода, языку прошедшей эпохи, а лишь маркировка текста с помощью архаизмов.

Вывод: Художественный перевод - искусство. Искусство – плод творчества. А творчество несовместимо с буквализмом. Это уже отчётливо осознавала русская литература XVIII в. Она отграничивала точность буквальную, подстрочную от точности художественной. Она понимала, что только художественная точность даёт читателю войти в круг мыслей и настроений автора, наглядно представить себе его стилевую систему во всём её своеобразии, что только художественная точность не приукрашивает и не уродует автора. Этот взгляд на перевод русский восемнадцатый век оставил в наследство девятнадцатому, девятнадцатый – двадцатому.

А Б.Л.Пастернак в «замечаниях к переводам Шекспира» выразился так: «… перевод должен производить впечатление жизни, а не словесности».

Но раз перевод – искусство, ничего общего не имеющее с буквалистическим ремеслом, значит, переводчик должен быть наделён писательским даром. Искусство перевода имеет свои особенности, и всё же у писателей-переводчиков гораздо больше черт сходства с писателями оригинальными, нежели черт различия.

Переводчикам, как и писателям, необходим многосторонний жизненный опыт, неустанно пополняемый запас впечатлений.

Язык писателя-переводчика, как и язык писателя оригинального, складывается из наблюдений над языком родного народа и из наблюдений над родным литературным языком в его историческом развитии.

Только те переводчики могут рассчитывать на успех, кто приступает к работе с сознанием, что язык победит любые трудности, что преград для него нет.

Национальный колорит достигается точным воспроизведением портретной его живописи, всей совокупности бытовых особенностей, уклада жизни, внутреннего убранства, трудовой обстановки, обычаев, воссозданием пейзажа данной страны или края во всей его характерности, воскрешением народных поверий и обрядов.

У всякого писателя, если только он подлинный художник своё видение мира, а, следовательно, и свои средства изображения. Индивидуальность переводчика проявляется и в том, каких авторов и какие произведения он выбирает для воссоздания на родном языке.

Для переводчика идеал – слияние с автором, но слияние требует исканий, выдумки, находчивости, вживания, сопереживания, остроты зрения. Раскрывая творческую индивидуальность, но так, что она не заслоняет своеобразия автора.