Б. М. ТЮЛЬПАКОВ

ТОПОНИМ МОСКВА В СВЕТЕ ЭТНИЧЕСКИХ

ПРОЦЕССОВ В ЗАПАДНОМ ВОЛГО-ОКСКОМ

МЕЖДУРЕЧЬЕ

//ИСТОРИЯ СССР. 1991. №5.

История Москвы, происхождение названия города вызывают

непреходящий интерес как в нашей стране, так и за рубежом. На

сегодняшний день выдвинуто множество различных гипотез, легенд и

версий, которые с разной степенью убедительности и аргументированности

объясняют происхождение топонима Москва.

И. М. Снегирев, заложивший научные основы топонимии Москвы,

впервые оценил бытовавшие гипотезы 1, а историк Москвы И. Е. Забелин

рассмотрел легенды2. Сводка точек зрения на происхождение названия

Москва дана М. Фасмером 3 и В. А. Никоновым 4. Анализ основных гипотез

предприняли А. Г. Векслер, позже Г. П. Смолицкая и М. В. Горбачевский 5.

Сейчас бесспорным является лишь то, что в основе топонима лежит

гидроним, название реки.

В последние годы распространение получила балто-славянская гипотеза В.

Н. Топорова 6. Трехступенчатая этимология выводит название Москвы из г

балтоязычных таzg-/ mask-/ mast — славянских моск- /мозг (мож)-/мощ

(мост),— сближает их, трансформирует в понятия — нечто 'жидкое', 'топкое',

'слякотное', 'смрадное' и применительно к гидрониму Москва — в семантемы

«гнилая» или «болотистая» река. Однако при внешней убедительности

гипотезы трудно согласиться с В. Н. Топоровым и авторами других работ,

признавшими формальное совпадение балтоязычного и славянского корней

достаточным для удовлетворительного объяснения происхождения названия

реки 7. Невозможно представить, чтобы р. Москва, являясь в древние времена

основной жизнеобеспечивающей транспортной артерией в крае,

ассоциировалась у дославянского населения, а затем и у славян с такими

эпитетами, как «гнилая», «болотистая» река. Вовсе несостоятельным является

отождествление автором гипотезы народного названия р. Москвы (в прошлом

— Смородина) с "русифицированным вариантом балтизма smard // inti, -us

'смердеть' 8.

Географ А. П. Афанасьев, отрицая балто-славянскую гипотезу, в

частности, указывает, что в названиях крупных рек не встречаются

характеристики, которые автор гипотезы положил в основу образования

гидронима Москва. Подобные признаки присущи лишь ручьям и небольшим

речкам, но не рекам протяженностью несколько сот километров; а р. Москва

еще около тысячи лет назад вытекала не из болота, по которому она якобы

получила свое название, а из большого озера ледникового происхождения 9.

Не прибегая к полному этимологическому анализу балто-славянской ги-

потезы, приведем лишь три лежащих на поверхности аргумента, ставящих

под сомнение правомерность ее существования. Прежде всего следует

отметить, что исходные корневые комплексы балто-славянской параллели,

образующие лит. mazgoti — 'мыть', 'обмывать', 'стирать', лтш. mazgat — 'мыть'

и рус. москоть — 'москатильный' (краски, клей, масло), 'промозглый', имеют

слабые семантические связи и далеко отстоят (поздние) от древней

балтоязычной и славянской лексики. Трансформированные семантемы

'жидкое', 'топкое', 'слякотное' и 'смрадное' являются безадресными, поскольку

крупные реки и их

Тюльпанов Борис Михайлович, инженер по радиоэлектронике, член

краеведческого клуба «Москва».

36

притоки лесной полосы Средне-Русской возвышенности, сходные по своим

гидрографическим режимам, не позволяют идентифицировать (выделить)

конкретную реку из их множества. Вторичные семантемы — «гнилая»,

«болотистая» река, как правило, встречаются только в славянских названиях

ручьев и речек. Другим уязвимым местом гипотезы является показ образования

семантической мотивировки лишь для единичного случая — гидронима Москва

— без исследования семантического поля балтоязычной гидронимии

Подмосковья. И, наконец, в истории Древней Руси, пожалуй, нет или почти нет

аналогий, когда бы названия новых городов не соответствовали событиям или

явлечиям объективного характера. Так, в IX—XII вв. в Ростово-Суздальской

земле было основано 10 крупных городов, из них 6 носят имена их основателей

либо сыновей Юрия Долгорукого. «Именными» городами являются Ярославль

(1071 г., основан Ярославом Мудрым), Владимир (1108 г.— Владимиром

Мономахом), Юрьев (1151 г.— Юрием Долгоруким), Боголюбов (1155 г.—

Андреем Бого-любским, сыном Юрия Долгорукого). Город Дмитров (1154 г.) и,

очевидно, {(.снятии (1134 г.) названы Юрием Долгоруким в честь своих

сыновей. Пе-реславль (1155 г.), по-видимому, также является «именным»

городом по древ-неславянскому имени личному, сравнительно рано

вышедшему из употребления. Город получил свое название в противовес

Переяславлю южному, который Юрий Долгорукий потерял в междоусобной

борьбе. Названия двух других городов отражают их предназначение и историю

возвышения Ростово-Суздальской земли. Этап становления— Ростов (IX в.),

город «зачинатель» Ростовской земли, развитие — Суздаль (1024 г.), город

«созидатель» Ростово-Суз-дальского княжества |0. Таким образом,

реконструированная балто-славянской гипотезой семантика гидронима Москва

как «гнилая», «болотистая» река при ее переносе на имя города выпадает из

смыслового ряда названий древних городов Северо-Восточной Руси.

Физико-географическая этимология как балто-славянской гипотезы, так и

многих других, в объяснении происхождения названия Москва, проста, но, по-

видимому, далека от истины. Следует также отметить, что в исследованиях при

выявлении и объяснении происхождения гидронимов физико-географические

характеристики водных объектов являются преобладающими. Однако такой

односторонний подход в ряде случаев мешает выявить близкую к истине

семантику, как это, например, имеет место для названия Москва. Разбирая

гипотезы о происхождении названия Москва, И. М. Снегирев указывал на то,

что нельзя доверять ни одной из предложенных этимологии, не подтвердив их

фактами истории 11. Иными словами, чтобы приблизиться к убедительному

объяснению гидронима Москва и его перехода в название города, недостаточно

исходить только из физико-географических характеристик реки. Необходимо

также проанализировать археологический материал, исторические факты и

события, в том числе роль и место р. Москвы в расселении и хозяйственной

деятельности древнего населения края, и установить между ними причинно-

следственные связи, которые способны влиять на появление гидронима и пе-

реход его в название города.

Этническая история Волго-Окского междуречья и ее центра — Московской

земли — показывает, что р. Москва на протяжении нескольких тысячелетий

являлась связующим звеном в цепи расселений древних культур (рис. 1). На-

чиная с эпохи неолита (VI—III тыс. до н. э.) на территорию Волго-Окского

междуречья, как на «остров» в безбрежном океане лесов севера Восточно-

Европейской равнины, с востока и запада накатывались различные этнические

«волны», разрушая старые и создавая новые материальные культуры 12. Этому в

немалой степени способствовали крупные реки: Днепр, Ока, Волга и особое

географическое положение р. Москвы, которая через сеть своих притоков сое-

диняла Верхнюю Волгу с бассейном Оки. Берега р. Москвы хранят многочис-

ленные археологические памятники каменного и раннего железного веков:

стоянки, погребения, городища; курганные могильники славян-вятичей и кри-

вичей.

37

Рис. 1. Этническое заселение западной части Волго-Окского междуречья (III тыс. до н. э.— ХУ в.

н. э.):

а — родо-племенные группы, б — финно-угорский этнос, в — балтоязычный этнос, г — славяне

(вятичи, кривичи), д— граница балтоязычного ареала к X в. Родо-племенные группы: 1. Кашир-

ская (среднеокская). 2. Подольская. 3. Верейская. 4. Московская. 5. Звенигородская. 6. Можайская.

7. Рузская. 8. Истринская. 9. Волоколамская. 10. Дубненская.

На рубеже I тыс. н. э. в Волго-Окском междуречье господствовал финно-

угорский этнос, оставивший на Московской земле археологические памятники

— городища «дьякова» типа. К. западу от финно-угров обитали племена

балтоязычного этноса, который, как и славянский этнос, восходит к индо-

европейской языковой общности. Известно и племенное название балтоязыч-

ного этноса — «галинды», которое приводят астроном и историк Птолемей (II

в.) и готский историк Иордан (VI в.) 13. Племена занимали обширную

территорию от верховьев Днепра до южного побережья Балтийского моря, где

они известны в XIII в. под местным названием — пруссы, ливы, ятваги, латгалы

(предки литовцев и латышей). Граница расселения верхнеднепровской группы

балтоязычного этноса на востоке повторяла западную границу расселения

финно-угров и проходила по Вяземской возвышенности, являющейся

водоразделом верховьев Днепра, Волги, Москвы-реки и Угры.

38

Дьяковская культура просуществовала около тысячелетия. При этом в пе-

риод наибольшего расцвета этой культуры, приходящегося на II—III вв., более

половины всех поселений (городищ) располагались по течению р. Москвы и ее

крупным притокам — Рузе, Истре, Пахре. Каких-либо существенных отличий в

материальной культуре северных, центральных и южных ареалов дьяковских

поселений на протяжении всего тысячелетия не наблюдалось, поскольку изме-

нения, которые отмечались на археологическом материале, происходили синх-

ронно на всех городищах. Все это указывает на одинаковость промыслово-хо-

зяйственной деятельности и тесное общение между собой родо-племенных

групп дьяковского населения. Такая тесная связь была бы невозможна в других

условиях, если бы не было столь удобной транспортной артерии, которой явля-

лась р. Москва. Занимая срединное положение в ареале дьяковской культуры и

являясь главной артерией, связывающей между собой поселения Верхней Волги

н среднего течения Оки, р. Москва обеспечивала постоянный товарный обмен и

промыслово-хозяйственную деятельность населения западной части Волго-

Окского междуречья. Основным занятием населения дьяковской культуры было

скотоводство, определившее оседлый образ жизни на укрепленных поселениях.

Защитные сооружения в виде тына или «стены» просуществовали до первых

веков нашей эры и являлись характерными для поселений дьяковской культуры.

Во II—III вв в системе защитных сооружений происходят коренные изменения,

характеризующие смену этнического населения в западной части Волго-

Окского междуречья.

К середине I тыс н. э. этническая картина западной части Волго-Окского

междуречья резко меняется. На рубеже и в первых веках новой эры южные со-

седи верхнеднепровских племен двинулись на запад и север, спасаясь от

набегов кочевников-сарматов, а затем и гуннов Приток южного населения в

верховья Днепра вызвал перенаселенность территории и подвижку

балтоязычных племен на Восток — в западную часть Волго-Окского

междуречья, занятую финно-угорскими племенами . Огибая с севера и юга

Вяземский лесной массив, верхнеднепровские племена двумя

колонизационными потоками вторглись с запада в Волго-Окское междуречье.

Как и ранее, р. Москва явилась основной водной магистралью расселения

племен, продвигавшихся с верховьев Днепра.

К VI в вся территория дьяковской культуры, от Средней Оки на юге до

Верхней Волги на севере, включая все течение р. Москвы и ее крупные притоки

— Рузу, Истру, Пахру, была заселена балтоязычными племенами. Однако

вскоре началось разрушение монолитного расселения балтоязычного этноса,

территория которого уже простиралась от Балтийского моря до Волго-

Клязьмин-ского междуречья Это произошло в VII—VIII вв., когда в Верхнее

Поднепровье с юго-запада вторглись племена славян-кривичей, отрезав тем

самым восточную группировку племен от западной. В результате на территории

западного Подмосковья образовался «реликт» балтоязычного этноса, который

нашел отражение в древнерусских летописях под именем «голядь»

(славянизированный вариант слова «галинды») 15

Этнос балтов-«голяди» в западном Подмосковье археологически устанав-

ливается «позднедьяковским» культурным слоем, оставленным на городищах

дьяковского типа При этом отчетливо прослеживается преемственность «позд-

недьяковской» культуры с культурой Тушемля Смоленщины по схожести

археологического материала и оборонительным сооружениям. Пришлые балты

заселили практически те же места, которые до них уже были освоены —

городища, ранее возведенные дьяковскими племенами 16

Смена этноса в западном Подмосковье, начало которой следует отнести к

II—III вв., проходила далеко не мирным путем. Этот вывод подтверждается

существенным изменением облика керамической посуды, хозяйственных изде-

лий, набором украшений и главным образом коренной перестройкой форти-

фикационных сооружений городищ 17. Большая часть дьяковских городищ под-

вергается полной реконструкции. Жилые площадки городищ расширяются

39

и окружаются системой двойных и тройных валов и рвов. На городищах соору-

жается система обороны, исключающая внезапность захвата и возможность

поджога жилых строений, забрасывания их смоляными факелами и горящими

предметами. Население подобных городищ могло выдерживать длительную

осаду, не испытывая недостатка воды, так как крайний оборонительный вал с

защитным тыном обязательно захватывал ручей или участок с б низко распо-

ложенным к поверхности водоносным слоем, где мог устраиваться колодец Вне

всякого сомнения, расселение балтов в западной части Волго-Окского

междуречья происходило при упорном сопротивлении финно-угорского насе-

ления. Это противоборство продолжалось, видимо, до конца V в , когда насе-

ление дьяковской культуры было окончательно вытеснено в восточную часть

междуречья и за Верхнюю Волгу. То, что процесс расселения балтов

происходил не мирным путем, а насильственным вытеснением дьяковских

племен, подтверждает ареал распространения балтоязычных гидронимов на

этой территории и отсутствие гидронимов финно-угорской языковой группы 18

Несомненно, что у дьяковского населения существовали названия водных

объектов западной части Волго-Окского междуречья. Однако они не дошли до

наших дней вследствие исторического разрыва, отсутствия преемственности

между культурами финноязычного населения и славян. Иными словами, финно-

угорские гидронимы не сохранились, так как не было прямого языкового

контакта славян с населением дьяковской культуры, а последних с балтами из-за

существенных языковых различий.

Несмотря на то, что быт, промыслово-хозяйственная деятельнось и в целом

материальная культура финно-утров и балтов мало отличались друг от друга, р.

Москва для балтов, как впоследствии и для славян, играла более важную роль,

чем для дьяковского населения. В этом убеждают дошедшие до нас мно-

гочисленные балтские гидронимы, сохранившиеся до нанп'Х дней в основном в

неизменном виде.

Правда, в западной части Волго-Окского междуречья сохранилось около

десятка гидронимов, которые могут быть отнесены к финноязычной группе, но

все они в основном расположены в пограничных районах расселения. Это еще

раз указывает на то, что историческая преемственность гидронимов при смене

этнического населения была возможна только при длительных пограничных

контактах разноязычных этнических групп или мирной ассимиляции одних

другими. По всей видимости, только первый случай имел место при расселении

балтов в Волго-Окском междуречье.

К настоящему времени в западном Подмосковье выявлено около 130 го-

родищ раннего железного века. Предполагается, что с учетом несохранившихся

и ненайденных было 200—250 таких поселений 19. Все городища по культурЬ

ным напластованиям относятся к однослойным (дьяковские), двухслойным

(дьяково-балтские) и трехслойным, в верхнем слое которых содержится архео-

логический материал славянского времени. При этом более 60% городищ

содержит культурный слой, оставленный балтами.

География городищ и археологический материал позволяют выделить в за-

падном Подмосковье пока условно 11 родо-племенных групп и их центры-гО-

родища, на возможность существования которых впервые указал Р Л. Розей-

фельд20. Две группы расположены на Верхней Волге — Рыбинская и Дуб-

ненская, далее — Волоколамская, Истринская, Рузская, Можайская, Звени-

городская, Московская, Верейская, Подольская и Каширская на Средней Оке

Вместе с тем в заселении бассейна р. Москвы наблюдаются и некоторые

особенности. Так, по среднему течению реки расположено более 25 городищ, в

верховьях — 7 и лишь 3 в нижнем ее течении При этом «московская группа»

является наиболее ранней и плотной по заселению территорией, насчитываю-

щей 12 городищ, расположенных на 90-километровом участке р. Москвы, в сов-

ременных границах города (рис. 2). Поселения-городища находятся на мысах

коренных берегов реки, вблизи или напротив бывших обширных пойменных

40

Рис. 2. Дославянские городища и селища, славянские поселения XII—XIV пв в границах

Москвы: а — городище, б — городище (предполагаемое), в — селище, г — селище

(предполагаемое), д — поселение славян, е — граница территории Москвы.

лугов Тушина, Крылатского, Лужников, Замоскворечья, Зарядья, Нагатина,

либо в поймах ее крупных притоков, которые использовались населением для

выпаса скота, заготовки сена, охоты и рыбной ловли в старицах и небольших

озерках.

Укрепленные городища использовались балтами на протяжении

нескольких веков Но уже в V—VI вв. в связи с ростом родовой общины,

развитием пашенного земледелия и главным образом с устранением набегоз

дьяковских пле-

41

мен балты стали их покидать и переходить на селища, которые устраивались на

надпойменных террасах вблизи рек21.

На территории московской родо-племенной группы (в границах

современной Москвы) рядом с Дьяковским, Мамоновским (Андреевским),

Кунцевским, Тушинским городищами выявлены поселения (селища)

дославянского населения, в том числе в Коломенском, два на Ленинских горах,

в Филях, Химках и других районах города. Характерно, что вблизи городищ или

непосредственно на селищах в XII—XIII вв. возникли поселения славян,

которые установлены по курганным погребениям 22. Упоминания о славянских

(русских) селах и поселениях (селищах) балтов дошли до нашего времени в

древнерусских летописях, духовных и договорных грамотах великих и

удельных князей и других исторических документах XIV—XV вв.23

Весьма показательно то обстоятельство, что на территории московской родо-

племенной группы не только крупные реки, но и часть мелких рек носят

балтские названия. Древние названия мелких речек могли сохраниться только

при условии существования постоянных поселений на их берегах, при передаче

этих названий из уст в уста. Это говорит о том, что окрестности Москвы, воз-

можно, были населены гуще, чем территории других родо-племенных групп

западного Подмосковья. Поэтому именно Москва, располагавшаяся в узле рас-

селения балтских племен, раньше других в западном Подмосковье попала в

зависимость от Ростово-Суздальского княжества.

Археологами отмечено три колонизационных потока древних славян в

Волго-Окское междуречье. С северо-запада и запада шли новгородские словене

и кривичи, с юга — вятичи. На рубеже IX—X вв. новгородские словене, рассе-

ляясь в юго-западном направлении, остановили дальнейшее продвижение смо-

ленских балтов в Заволжье и в восточную часть Волго-Окского междуречья.

Волна смоленских кривичей, двигаясь с верховьев Днепра в Волго-Клязьмин-

ское междуречье по миграционным следам балтов, ассимилируя и активно во-

влекая их в свою хозяйственную деятельность, в XI в. значительно сократила

территорию расселения балтоязычных племен на севере западного Подмо-

сковья. Северная граница территории балтов стала проходить по р. Рузе, а во-

сточная — по правому берегу среднего и нижнего течения р. Москвы, переходя

в некоторых местах на левый берег, как, например, в районе будущей

территории Москвы (Сходненское, Тушинское и Кремлевское городища).

Археологические памятники как ранних (IX в.), так и более поздних (X—XI

вв.) кривичей локализуются в верховьях Ламы, на левом берегу Рузы и ее

притоках — Озерне, Истре, а также в междуречье Клязьмы и Москвы, на восток

и юг, до р. Оки24. Непосредственно на территории современной Москвы

кривичских памятников-курганов не выявлено, но они дугой охватывают ее с

востока, приближаясь на 15—20 км, территория же самой Москвы была

заселена балтами.

Несколько по-иному складывались условия славянской колонизации запад-

ного Подмосковья с юга. Появление первых поселений вятичей на Верхней Оке

датируется рубежом VIII—IX вв.25 Следы проникновения вятичей в южную и

центральную части западного Подмосковья начинают прослеживаться по

курганным захоронениям лишь со второй половины XII в.26 К середине XII в,,

северная граница расселения вятичей мало изменилась и проходила по среднему

течению Оки и ее притоку — р. Угре. Летописи не сообщают точной даты и не

указывают причины позднего расселения вятичей в западном Подмосковье, не

содержат они сведений и о границах территории расселения летописной

«голяди» и ее взаимоотношениях со славянским населением и соседними кня-

жествами.

Кривичских курганов в бассейне р. Протвы нет, но вместе с тем в XII ,в.

Уставная грамота смоленского князя Ростислава Мстиславича (1136 г.) фик-

сирует даннические центры Смоленского княжества в южных районах запад-

ного Подмосковья — на р.,Шане (Путтино), Протве (Бобровники, Беницы),

42

Истье (Доброчков), Пахре (Добрятино) и в верховьях р. Москвы (Ветца,

Искома)27. При этом наблюдается определенная географическая закономер-

ность: центры располагаются по периферии территориального образования «ре-

ликта» балтоязычного этноса середины XII в.

Образование феодальных центров на востоке Смоленской земли яаилось

продолжением естественного процесса колонизации смоленских балтов, предки

которых, поселившись в западном Подмосковье, образовали родо-племенные

центры в бассейнах Протвы и Москвы. Длительные контакты с балтоязычным

населением, по-видимому, позволили княжеской администрации Владимира

Мономаха, в состав которой могли также входить ассимилированные балты,

сравнительно мирным путем завершить колонизационный процесс, так как эти

события не попали на страницы летописи.

Таким образом, вся территория балтоязычной «голяди» по Протве и ее при-

токам, Пахре до впадения Десны и верхнему течению р. Москвы к середине XII

в. принадлежала Смоленску, образовав восточный выступ Смоленского

княжества (рис. 3). Балтоязычное население по среднему течению р. Мосвы, в

том числе в районе Москвы, очевидно, в то время уже платило дань ростово-

суздальскому князю.

Балтоязычная «голядь» дважды попадает на страницы летописи в XI— XII

вв. и еще раз в XIII в. как этнос литва. Первый раз «голядь» упоминается под

1058 Г. В связи с карательным походом киевского князя Изяслава Ярославича.

Вторично балтоязычная «голядь» упоминается на Протве в контексте

летописных событий 1146—1147 гг., в период максимального накала междо-

усобной борьбы Ольговичей и Давыдовичей, в которой активное участие при-

нимает ростово-суздальский князь.

Юрий Долгорукий заключает союз с новгород-северским князем Святосла-

вом Ольговичем и проводит ряд военных мероприятий на рубежах своего

княжества, которые в дальнейшем обеспечивают ему успех в борьбе за киевский

стол. Особенностью походов Святослава Ольговича является развертывание

военных действий не в центральных районах Смоленской земли, а на

территории «голяди» по Протве и ее притоку Угре. Поход был не случаен, так

как по территории «голяди» проходила «прямоезжая» дорога на Киев, и местное

население могло оказать серьезное сопротивление войскам Юрия Долгорукого и

военным действиям его союзников. Поход на «голядь» был не случаен еще и

потому, что в 1146 г. Святослав Ольгович, спасаясь от Давыдовичей, несколько

месяцев провел в «Лесной земле» вятичей. За эту услугу он, очевидно, обязался

оказать военную помощь вятичам, у которых сложились далеко не

дружественные отношения с «голядью» на Протве. Возможно, это было связано

с попытками захвата вятичами территории балтов к северу от среднего течения

Оки. Такое утверждение представляется правдоподобным, если учесть, что

условия для свободного расселения вятичей в Западном Подмосковье не было.

Такой вывод подтверждается тем, что вятичи отказались выдать Давидовичам

Святослава Ольговича, а затем участвовали в его походе на Протву 28. Так или

иначе, но с этого времени «реликт» балтоязычного этноса — историческая

«голядь» — исчезает со страниц летописи, а Юрий Долгорукий, как отмечал В.

О. Ключевский, с этого времени «водил уже прямой дорогой из Ростова к Киеву

целые полки» 29.

Исчезновение «голяди» со страниц летописей нельзя понимать .как унич-

тожение балтоязычного населения на западе Подмосковья. Это противоречило

бы нравам и обычаям феодальной Руси. По-видимому, после разгромного

похода Святослава Ольговича на Протву в верховья р. Москвы «голядь»

перестала существовать как самостоятельный этнос, оказавшись в зависимом

положении. По крайней мере два обстоятельства указывают на то, что бал-

тоязычное население не исчезло, а продолжало проживать на прежней тер-

ритории и позже, в XIII—XIV вв. Это, во-первых, события 1248 г., когда в сра-

жении с литовцами на Протве был убит владимирский князь Михаил Хоробрит,

43

Рис 3 Княжеские владения и этнос в западной части Волга-Окского междуречья к середине

XII в

а — зона влияния Ростово-Суздальского княжества, б — зона влияния Смоленского княжества, в

— зона влияния Черниговскою княжества, г — зона влияния Рязанского княжества, д — «реликт»

балтоязычного этноса — летописная «голядь», е — поход Святослава Ольговича, ж —

приблизительная граница княжеств, з — граница балтоязычного ареала

44

брат Александра Невского30. Не был ли организован литовцами поход на

Протву за 700 км от Прибалтики, где проживала родственная им «голядь», в

целях привлечения местного населения для набегов на южные земли Вла-

димирского княжества? Такое предположение вполне правомерно, и угроза кня-

жеству, видимо, существовала, поскольку поход против литовцев возглавил сам

владимирский князь в условиях, когда Северо-Восточная Русь еще не оправи-

лась от Батыева нашествия Во-вторых, обширный балтоязычный топоними-

ческий субстрат, содержащийся в духовных и договорных грамотах Ивана Ка-

литы и его сыновей XIV в., позволяет утверждать, что балты не исчезли и во

время монголо-татарского ига 31.

Во всяком случае после событий 1147 г вятичи «Лесной земли», не встречая

больше сопротивления балтоязычной «голяди», стали постепенно продвигаться

к северу в Подмосковье, заселяя берега Нары, Пахры и ее притоков, верхнего и

среднего течения р. Москвы, где встретились с кривичами в окрестностях

Москвы. Для рязанских вятичей также создались благоприятные условия для

расселения на север. Они могли оказаться на территории Москвы несколько

раньше верхнеокских вятичей, поскольку путь их был короче и проходил по

нижнему течению р. Москвы. Археологические находки на территории

Москвы показывают, что рязанские вятичи также участвовали в ее заселении 32. Столь позднее расселение вятичей на север от Средней Оки позволяет

утверждать, что последние не могли участвовать в образовании гидронимов

западной части Подмосковья до второй половины XII в , в том числе и гидро-

нима Москва

Таким образом, этническая история западной части Волго-Окского между-

речья показывает, что р. Москва на протяжении нескольких тысячелетий

являлась связующим звеном в цепи этнических расселений древних культур с

востока на запад, ядром формирования культуры фннно-угров в раннем

железном веке, заселения и освоения leppiuopan ocuidvm н славянами в I тыс. н.

э

Подмосковье хранит большое количество языковых памятников —

названий рек. Гидронимы относятся к трем этническим пластам: финно-угров,

бачтов и славян. Финно-угорские гидронимы встречаются главным образом на

востоке Подмосковья, в то время как балтоязычные, будучи вторыми по

времени, составляют значительный пласт географических названий на всей

территории западной части междуречья Оки и Волги. Характерной

особенностью названий рек Подмосковья является закрепление балтоязычных

гидронимов как за крупными, так и сравнительно небольшими (средними)

реками, тогда как славянские названия относятся только к самым малым —

ручьям и речкам.

При этом славяне одну часть гидронимов балтоязычного происхождения

усвоили и сохранили в неизменном виде, другую переосмыслили в

соответствии с особенностями своего языка или дали им новые названия

Подмосковный ареал балтоязрлчной гидронимии включает около 300

балтоязычных названий поселений и рек, из них более 60 названий притоков р.

Москвы. В границах ныне существующей территории Москвы сохранилось

более 10 таких гидронимов: Алчанка, Бубна, Голяденка, Ичка, Рачка, Сетунь,

Филька, Химка, Че-чера, Яуза и др. 33

Балтоязычная гидронимия представляет определенную сложность для

установления семантики Попытки лингвистов использовать для выявления се-

мантических мотивировок названий рек главным образом физико-географи-

ческие характеристики, как это имеет место для славянских (русских) названий

рек, не дали положительных результатов 34.

Более успешным оказался подход к выявлению мотивов номинации гид-

ронимов, исходя из анализа этнических процессов, протекавших в западной

части Волго-Окского междуречья в раннем железном веке (I тыс. н. э).

К настоящему времени этимологизировано около 100 балтизмов, в том

числе выявлена семантика более 20 названий поселений. Результаты анализа

45

семантического поля балтоязычной гидронимии позволяют говорить о суще-

ствовании трех тематических групп (рядов) семантических мотивировок на-

званий рек. Первую тематическую группу образуют семантемы, служившие

географическими ориентирами в период расселения племен в западной части

Подмосковья. Вторая связана с семантемами, отражающими промыслово-

хозяйственную деятельность населения и фауну. В основе третьей группы

лежат физико-географические характеристики и гидрология рек. К первой груп-

пе относятся главным образом названия больших рек и их крупных притоков,

ко второй — средних и, наконец, к третьей — речек и ручьев. Выборочный

этимологический анализ балтоязычной гидронимии верховьев Днепра на тер-

ритории Смоленщины показывает, что и там наблюдаются семантические

параллели гидронимам западного Подмосковья второй и третьей тематических

групп 35.

Русскоязычная номенклатура гидронимов сформировалась на основе двух

лексических пластов балтоязычной номинации водных объектов, главным

образом рек. Почти все гидронимы являются композитами (сложными

словами), состоящими из семантической основы (слова) и форманта,

образованного от балтоязычного аппелятива 'вода' или 'река'. Первый

(древнейший) пласт гидронимов связан с формантом -ва ('вода'), который

восходит к индоевропейской языковой общности (др.-инд. udakam, прус,

wanda, лит. vandou, лтш. unda). На раннем становлении балтийского языка

аппелятив являлся не только понятием воды как физического предмета, но и

водных объектов вообще. Затем много позже, видимо, в раннем железном веке,

понятие трансформировалось и стало применяться к наиболее крупным

водным объектам, в том числе многоводным и протяженным рекам. На западе

междуречья Оки и Волги с формантом -ва отмечено всего четыре названия:

Москва, Протва, Болва, Смедва. Пояс волго-окских гидронимов на -ва,

расширяясь, уходит на запад, в верховья Днепра (Водва, Дедва, Дрезва, Нидва,

Титва и др.), и далее в Прибалтику, на территорию Литвы и Латвии, где

гидронимы представлены формантами -(u)va, -(а)иаз6.

Представляет определенную сложность установить хронологические рамки

начала процесса славяноязычной трансформации (лексико-синтаксического

словообразования) балтийской лексики гидронимов и образование гидронимов

на -(u)va, -(a)va в Прибалтике. Но бесспорно, что процесс начался с первого

знакомства славян с балтоязычной лексикой при их расселении в бассейны

Днепра и Верхней Волги. Представляется, что балто-славянские языковые

контакты в Древней Руси оказывали заметное влияние на лексику балтоязычно-

го населения. В результате этих контактов в IX—X вв. или раньше могли

появиться у балтоязычного населения лексические формы гидронимов с фор-

мантом -ва, в том числе на территории расселения балтоязычных племен — в

Пруссии, Литве и Латвии. По крайней мере гидронимы с формантами -(и)иа, -

(a)va письменными источниками Древней Руси на территории Прибалтики не

зафиксированы. Не могли быть они зафиксированы, например, в литовском

языке, поскольку письменность в Литве возникла лишь в XVI в., а в XIII — XIV

вв. вся переписка литовских князей велась на древнерусском, а затем и

польском языках 37.

Второй пласт гидронимов, составляющий основную массу балтизмов,

связан с формантом -а(-я), который образован от балтоязычного аппелятива

'река' (прус, аре, лит. ире, лтш. ире). Формирование балтоязычных гидронимов

с аппелятивом 'река' следует отнести к этапу массового расселения и освоения

западного Подмосковья, когда балтоязычному населению потребовалась

номинация многочисленных рек и речек.

Из множества балтизмов западной части Волго-Окского междуречья к пер-

вой семантической группе отнесено более 20 гидронимов. Так, было выявлено,

что название реки Пахры происходит от слова pakra (stis) и имеет семанти-

ческую мотивировку 'край', 'окраина', а сама река понималась в значении

46

«крайняя» (окраинная) река на границе восточного расселения балтоязычных

племен. Еще две параллели. Гидроним Руза образован от слов ruase, rohse —

'рубеж', 'полоса', 'черта', которые определяют семантическую мотивировку как

река — «рубеж», «порубежная» река. Название Истра происходит от istrist —

'косой, вкось', 'наискосок', т. е. «косая» (по диагонали к р. Москве) река. Не

менее показательными являются объяснения гидронимов Лама, Лобь, Вазуза,

Шоша. В основе Лама лежит архаичный (древний) корень -lam-, образующий

lame — 'трудный', 'тяжелый'; lamena, lamenou, эквивалентные употреблению

двух основных слов на «трудно-» (труднодоступный /-ая/ и др.) или в значении

затруднять движение, переселение, перевозку, плавание и др., определяет ее как

река, трудная (затрудняющая) для передвижения, переселения, плавания. И,

наоборот, гидроним Вазуза (vazint, vazineti — 'проезд', 'продвижение',

возможность езды /плавания/) характеризует реку как доступную для

передвижения (плавания). Еще одна параллель для рек — притоков Верхней

Волги. Гидроним Шоша (Sasa, sasai — 'струпья', 'парша', 'гниль') — «гнилая»

(болотистая) река и Лобь (lobas, lobis) — «хорошая» (добрая) река. По-

видимому, уже на раннем этапе расселения балтов эти реки входили в водный

путь, соединяющий Днепр, Оку с Верхней Волгой. Так, Лама соединяла Оку с

Верхней Волгой через р. Москву, Рузу, Волошню (ualktis — 'волок', 'шлейф').

Показательны гидронимы Болва и Протва. Они, очевидно, отражают

взаимоотношения финно-утров и балтов до расселения последних в западном

Подмосковье. Болва происходит от слов bolove, bolvas — 'мзда', 'преподношение

(дань)', определяющие ее как река сбора дани, «данническая» река. В то же

время в основе гидронима Протва лежит корень pert-/part-/par — perti, pratvinty

— 'спорить', 'переть', 'колотить', 'прорывать', допускающий семантическую

мотивировку — река 'споров', 'борьбы' или 'прорыва'. К этой же семантической

группе можно отнести гидронимы Берега, Колочь, Иночь, Искана, Истья, Педня

и др.

Краткий анализ гидронимов крупных рек и их притоков, составляющих пер-

вую группу, показывает, что они, по-видимому, возникли на самом раннем

этапе колонизации территории западной части Волго-Окского междуречья (II—