2 Отметим, однако, что в лингвистической литературе есть работы, в которых рассматриваются различия между коллективным и индивидуальным знанием (напр., а. А. Заленская).

эмоции, оценки и коннотации, связанные с тем или иным феноменом.

Здесь представляется необходимым сделать следующую оговорку: понятие «социальные представления» ввел Серж Московичи (S. Moscovici), и изначально речь шла о социальных формах представления научного знания. По мысли М. Л. Макарова, данная теория исторически восходит к разграничению индивидуальных и коллективных представлений в социологии Э. Дюркгейма. Излагая теорию Дюркгейма, С. Московичи пишет: «Согласно Дюркгейму, каждый из нас двойственен. С одной стороны, мы обладаем коллективным сознанием, включающим в себя верования и представления, которыми мы владеем совместно с другими либо по традиции, либо по согласию. С другой стороны, мы обладаем индивидуальным сознанием, содержащим идеи и образы, которые нам присущи и которые мы получили с помощью опыта или рассудка. Эти два состояния сознания разделяются и противостоят друг другу, и наше существование было бы в значительной степени осложнено, если бы общество не гармонизировало их. Оно достигает этого или благодаря соответствию индивидуальных сознаний коллективному сознанию, или через соответствие индивидуальных сознаний, которые поддерживают друг друга и взаимно дополняют друг друга».

Наиболее часто приводимая дефиниция указанного понятия принадлежит Д. Жоделе (D. Jodelet): категория социальное представление обозначает специфическую форму познания, а именно, знания «здравого смысла», содержание, функции и воспроизводство которых социально обусловлены. В более широком плане социальные представления — это свойства обыденного практического мышления, направленные на освоение и осмысление социального, материального и идеального окружения.

Для С. Московичи социальные представления — явление более социальное, чем когнитивное, они представляют

собой многоуровневую систему действий, идей и ценностей, которая обладает двойственной функцией: во-первых, установить порядок, позволяющий индивидам ориентироваться в материальном и социальном мире и воздействовать на них; во-вторых, обеспечить членам сообщества возможность общения, снабдив их кодом для социальных обменов, наименований и классификации различных аспектов жизни, индивидуальной и групповой истории (U. Flick) (см. подробный анализ теорий, рассматривающих социальные представления, в книге М. Л. Макарова). Применительно к лингвистическим исследованиям о разграничении социального и индивидуального писал еще И. А. Бо-дуэн де Куртенэ, различая в языке «как индивидуально-психическое, так и коллективно-психическое» (выделено мною. — В. К.).

Говоря об индивидуальных и коллективных представлениях, разграничиваемых в рамках предлагаемой концепции, я, конечно, не беру пограничные случаи, как, например, гипотетически возможный спор об устройстве вселенной между представителем современного цивилизованного, как принято говорить, общества и племенем, находящемся на уровне развития каменного века, какие еще можно найти в дебрях Африки, Америки или Океании. Например, в древности люди верили, что Земля покоится на трех слонах и одной черепахе (как один из вариантов устройства мироздания). Тогда это были знания, основанные на общих представлениях о сути предмета. То, что Солнце вращается вокруг Земли, являлось до Н. Коперника элементом знаний и считалось объективным, единственно возможным постулатом, своего рода аксиомой, не требующей каких бы то ни было доказательств, этому учили и это не нуждалось в проверке и подтверждении. Но сегодня, имея новые знания о мироздании (аксиоматичные, «объективные» на сегодняшний день), мы говорим о представлениях древних или средневековых ученых (в этом случае критерием

разграничения является «объективность», «адекватность» первых и отсутствие данных качеств у вторых).

Что касается различий между индивидуальными и коллективными представлениями, то совершенно очевидно, что они далеко не всегда совпадают. Так, мы можем не соглашаться с «общепризнанной» и/или «официальной» оценкой того или иного произведения, того или иного события, того или иного персонажа. Вспомним в связи с этим, например, ситуацию, имевшую место в советские годы, когда официальная оценка была единственно разрешенной, но при этом, пожалуй, далеко не всегда являлась «общепризнанным» коллективным представлением (в нашем понимании), но она была хорошо известна и являлась безусловно коллективным достоянием. Так, столь неоднозначные персонажи советской истории, как Павлик Морозов и Павка Корчагин, как показывают результаты анкетирования, получают диаметрально противоположные оценки информантов (от абсолютного «плюса» до абсолютного «минуса»), при этом «плюсы»/«минусы» не обусловливаются возрастом информантов или местом их проживания. Таким образом, можно предположить, что и в советские годы данные персонажи имели несколько «вариантов» представлений: во-первых, официальное — абсолютно положительное, оно закладывалось в процессе «официального» воспитания и образования, представляло собой «официальное» коллективное представление; во-вторых, индивидуальное — могло совпадать с официальным представлением и быть положительным, но могло и значительно отличаться от него и носить сугубо негативный характер; такие индивидуальные отрицательные представления также могли складываться в некоторое коллективное представление. При этом каждый представитель того или иного сообщества, имея свое собственное представление, несомненно, знает и о том, как воспринимается тот или иной «культурный предмет» (термин Н. В. Уфимцевой) в контексте той или иной,

в нашем случае — русской, культуры. Например, я могу не любить творчества Л. Н. Толстого и не считать «Войну и мир» гениальным произведением, но я, как русский человек, безусловно, не могу не знать, что этот роман признается таковым в истории русской литературы; в данном случае речь идет о разнящихся индивидуальных и коллективных представлениях, и именно представлениях, потому что они включают в себя оценки и коннотации, субъективные по природе своей. Более того, у меня могут вообще отсутствовать индивидуальные представления (сложившиеся на основе собственного индивидуального опыта), но для адекватной коммуникации я обязательно должна владеть представлениями коллективными. К примеру, некто может считать главного героя романа Сервантеса «Дон Кихот» глупым, жалким стариком и не разделять симпатий автора или же считать его милым, но странным и неадекватным человеком, а некто может оценивать его просто как опасную личность (наличествуют индивидуальные представления). Так, актриса Т. Васильева, безусловно, симпатизируя и сочувствуя Дон Кихоту, назвала его «клоуном номер раз в мире» (передача «Времечко. Ночной полет» от 27.02.99), а известный актер, режиссер и писатель В. Ливанов считает Дон Кихота достаточно страшным персонажем, предтечей кровавых диктаторов (та же т/п от 13.05.99; см. данную трактовку образа в фильме В. Ливанова «Дон Кихот возвращается»). Итак, некто может иметь свое собственное представление как о самом романе, так и о главном герое или вообще не читать этого произведения (индивидуальных представлений нет), но если кто-либо назовет кого бы то ни было Дон Кихотом, то этот «некто», безусловно, поймет, что имеет в виду собеседник. Так же, как если бы кого-то назвали Колобком, Сусаниным или Моцартом (разумеется, за каждым из данных имен стоит свой комплекс представлений, который может быть более или менее сложным, но самый общий принцип функционирования данных единиц в речи один и тот же).

Итак, если говорить о разграничении знаний и представлений на уровне синхронии и попытаться обобщить только что сказанное, то основные различия могут быть представлены в виде следующих оппозиций:

знания	представления
формируются информационными единицами	представлены образами (в самом широком смысле)
коллективны	коллективны и/или индивидуальны
характеризуются «объективностью»	характеризуются «субъективностью» (внешней и внутренней 3)
«аксиоматичны», т. е. не требуют доказательств	«теоретичны», т. е. могут требовать доказательств и объяснений
хранятся в «развернутом» виде (в виде единиц информации)	хранятся в «свернутом» виде (в виде образов)
требуют работы памяти, лишены коннотаций; «рациональны»	необходимо включают коннотации, оценки; «интуитивны»

И напоследок одна забавная история, случившаяся с Юрием Ростом, о которой он когда-то написал в «Литературной газете» и которая иллюстрирует расхождения между коллективными, «общепризнанными» знаниями и представлениями и представлениями индивидуальными. Итак,