Часть III

Прекрасное в его земных измерениях [211]

Глава 1 Эстетика в жизни древних египтян

Если ты придешь с этим к дому Сестры,

Если ты устремишься к обиталищу ее,

Жилище ее станет иным,

Украсившись песнями и танцами.

Начало сладостных, найденных в письменах речений,

начертанных писцом некрополя Нахт-Собеком

Понятие эстетического в Древнем Египте, хотя и не имело конкрет­ной формы выражения, буквально пронизывало самую сущность ду­ховной и материальной культуры жителей долины Нила. Народ, создавший ее, воплощал эстетические принципы во всех сферах своей жизни — осознанно или интуитивно критерий красоты присутствует везде, где протекает созидательный процесс.

Жизнь в представлении египтян не прекращалась со смертью че­ловека, а продолжалась в иной форме проявлений, связанных с идеей загробного мира. Вероятно, потусторонний мир ассоциировался с по­нятием «иминти», что означало «запад» или «некрополь». Обе фазы жизни составляли единое целое, и земное существование в трансфор­мированном виде распространялось на бытие загробное, нашедшее свое воплощение в системе заупокойного ритуала.

К символическому переходу в загробный мир египтяне готовились при жизни. Не только фараоны и их приближенные строили себе гробницы, эти своеобразные «дома вечности», где тело обретало «бес­смертие», но и простые смертные заботились о месте своего вечного упокоения.

Источником, проливающим свет на образ жизни древних египтян, служат материалы археологических раскопок, древнеегипетские литературные памятники, а также описания античных авторов. Все вместе взятое позволяет предпринять попытку реконструирования картины жизни обитателей долины Нила с позиций ее эстетического выражения.

Поскольку религиозная система мировосприятия вошла в плоть и кровь египтян, все сферы их творческой и практической деятельности несут в себе прямое или косвенное отражение ее влияния. [212]

Систематические археологические раскопки, предпринятые в последние годы прошлого века Фл. Питри и Дж. Квибелом и продолжающиеся их преемниками и поныне, подтверждают существование уже в эпоху неолита и энеолита устойчивых представлений о загроб­ном мире. В неолитических поселениях, обнаруженных в районе современного Меримде Бени Салама, погребения находились в непо­средственной близости с хижинами, а нередко и внутри них. Пред­меты погребений — сосуды с белым и красным орнаментом, амулеты, шиферные палетки, украшенные с большой тщательностью, — позво­ляют предполагать, что им придавалось особое значение, ибо они сопровождали покойного в его вечной жизни в загробном мире. Хотя следов мумификации в погребениях неолитического типа не обнару­жено, забота о сохранности тела, мыслимого в своей нерасчлененно­сти, уже ясно ощущается. Смерть представлялась как глубокий сон, погружаясь в который покойный продолжал жить. В таком осмысле­нии смыкались фазы жизни и смерти, обычаи и образ жизни реаль­ного мира переносились в мир загробный. Сложение заупокойного культа находит отражение в речениях «Текстов Пирамид», записи которых относятся к Древнему царству, но истоки уходят значитель­но глубже.

1

Планировка и убранство жилищ

Подобно тому как акт творения мироздания в мифопоэтическом пред­ставлении связывался с установлением порядка, сменившего перво­зданный хаос, самые ранние поселения, возникшие в долине Нила, имели строго организованную планировку, отражавшую назначение основных сооружений. Неолитические поседения, обнаруженные в районе современного Меримде, свидетельствуют о наличии овального или круглого плана в расположении жилищ. Не случайно, что для обозначения города или поселения закрепилась подобная форма иеро­глифического знака.

В эпоху Раннего и Древнего царств с их интенсивным ростом поседений и городов наряду с круговой планировкой встречается и прямоугольная, с выделением двух основных пересекающихся ма­гистралей (поселение в Гелиополе и Иероконполе). Эта планировка легла в основу более поздних городов Среднего и Нового царств, рас­копанных в Эль-Лахуне и Эль-Амарне.

Градостроительство в эти эпохи, являвшееся предприятием круп­ного масштаба, привело к введению в практику планов, упоминание о которых содержится в надписях храма в Эдфу. Происхождение их связывалось с божественным актом. В системе упорядоченности пла­нировки проявлялась специфика мышления древних египтян — стремление к организации пространства, вносившей эстетический критерий соразмерности. [213]

Создаваемые в ритуальных целях модели домов — своеобразные «двойники» реально существовавших — позволяют установить фор­мы их перекрытий, систему декора. Здесь использовались простей­шие геометрические формы — плоские, сводчатые и куполообраз­ные, — отвечавшие помимо конструктивных целей пристрастию егип­тян к простым, малорасчлененным объемам.

Внешнее оформление жилого дома имеет те же элементы декора, что и храм. На рельефах, воспроизводящих общий облик дома, обыч­но показан колонный портик с капителями в виде лотоса или папи­руса, а также водоем с окружающими его деревьями. Это вводит в пространственную планировку декоративный момент.

Стремление к декоративности проявлялось не только в «пейзаж­ном» решении архитектурного пространства, но и в присущем древ­неегипетскому искусству обобщенном воспроизведении природных форм. В основе декоративного оформления колонных залов и порти­ков лежали принципы художественной стилизации природных форм, не имитирование их, а переосмысление, вследствие чего конкретное изображение претворялось в обобщенный художественный образ. Таковы формы лотосовидных, папирусообразных и пальмовидных ко­лонн.

Устойчивость изобразительных приемов свидетельствует о закреп­лении найденных решений и их канонизации. Искусственным водое­мам придавались правильные геометрические формы, а окружающие их деревья располагались в строгом ритмическом порядке.

Система декора часто воспроизводила узоры тростниковой плетен­ки. Орнамент циновок, которыми убирались внутренние помещения домов, использовался в фаянсовой облицовке гробниц (подземная камера южной гробницы комплекса Джосера; III дин., Саккара).

Подихромная палитра художника отличалась звонкими цветами, сообщая памятникам красочность. Такова раскраска колонн модели портика дома царевича Мекетра, которая обнаружена в его гроб­нице ².

Богатство и пышность декора во внутреннем убранстве жилищ и их внешнем оформлении свидетельствуют о том, что египтяне при­давали этому большое значение в жизни — во временной фазе земного бытия. Земные жилища рассматривались как подобия вечных, существовавших в умозрительном представлении. В обнаруженном на западной окраине Фив поселении мастеров фиванского некрополя в Дейр-эль-Медина жилые дома имели завершения в виде пирамидок. Эта образная перекличка форм позволяет предполагать, что обитание в земном жилище египтяне уподобляли пребыванию человека в доме вечности. [214]

Найденные в потайной усыпальнице вещи — ложе-кровать, бал­дахин, два кресла с подлокотниками (ил. 44) и лари для хранения одежд, — принадлежавшие матери фараона Хеопса царице Хетепхерес (IV дин.) ³, позволили ученым частично воссоздать обстановку царских дворцовых покоев Древнего царства. Приемы стилизации, используемые при изготовлении мебели, просуществовали вплоть до времени Тутанхамона и далее.

Можно думать, что обстановка жилых помещений была скромнее, чем убранство гробниц. Что касается обстановки царских дворцов, то найденные в гробнице Тутанхамона вещи из дворцовых покоев фа­раона (кресла, табуреты) свидетельствуют о роскоши, с которой был обставлен быт фараона, но которая, по-видимому, уступает драгоцен­ной утвари его гробницы. Мебель обычно пышно украшалась орна­ментальными и изобразительными мотивами с частым использовани­ем приема инкрустации.

В стилизованных орнаментальных мотивах при декорировке ме­бели обычно использовалось одно звено или знак (иероглиф, детер­минатив-символ) или группа знаков в последовательном чередовании. Иногда один мотив составлял всю систему декора (знак сема-тауи и др.), занимая все поле изображения, ограниченного рамой, которая придавала композиции замкнутость.

Иероглифы, используемые в системе декора мебели, чаще всего воспроизводили знаки жизни — «анх» и вечности. Это указывало на символическое их истолкование.

Деревянный комод из гробницы Тутанхамона принадлежит к луч­шим образцам древнеегипетской мебели. На табличке, прикреплен­ной к нему, было указано, что эта вещь служила для хранения тонкой одежды фараона. Снизу с четырех сторон проходит орнаменталь­ный резной фриз; его составляют последовательно повторяющиеся мотивы — черные знаки «анх» (жизнь) и золоченые «уас» (сила), установленные на знаках «неб» (владыка).

Произведения художественного ремесла отличались совершенст­вом исполнения. Применяемая система декора носила символический характер; это относится не только к парадным тронам фарарнов, но и к предметам домашнего обихода, сохранившимся в меньшем числе и изготовленным более скромно. В быту использовались маленькие низкие стульчики, сиденье которых воспроизводит в условной ма­нере шкуру леопарда или льва. Ножки стульев и кресел обычно вы­резались в форме львиных и бычьих лап. В украшении нижних ча­стей стульев, а также в декоре полов можно встретить изображения человеческих голов негроидного типа с высунутыми языками. Местоположение их намекало на «поверженность» врагов, попираемых но­гами властителя. Таков маленький складной стул с изображеничм го­лов негров из гробницы Тутанхамона. [215]

По свидетельству Диодора, египтяне гораздо меньше внимания уделяли украшению своих земных жилищ, чем гробниц. Но тем не менее никакие наставления философии и поучения жрецов о бренности земной жизни не могли заставить людей отказаться от стрем­ления к роскоши в их оформлении ⁴. Роскошество скорее понималось в пристрастии к украшательству, чем к материальной ценности. С этой точки зрения эстетические наклонности развивались под не­посредственным влиянием религиозных воззрений, диктовавших стиль убранства домов, планировку жилых помещений, в декорировании которых немаловажное место отводилось растениям, имевшим культовое значение, водоемам и садам. Система их планировки подчиня­лась законам ритмической организации пространства. Тот же прин­цип, что и при соотношении колонн в храмах, выдерживался в более скромном масштабе в декорировке портика жилого дома высаженными перед ним деревьями. Об этом можно судить по росписям гроб­ниц и моделям жилых домов⁵, дошедшим в основном от эпохи Но­вого царства.

В храме Ментухотепа I в Дейр-эль-Бахари (XI дин., Среднее царство) сложная архитектурная планировка сочетала горизонталь­ную протяженность террас с вертикальными конструкциями колонных портиков, дополняемыми аллеей зеленых сикомор, посаженных правильными рядами вдоль стен; их стройные стволы вторили ритму колоннад храма. Система расположения основных помещений дома чаще всего исходила из их группировки вокруг открытого двора, и все они обычно были связаны друг с другом. Главные элементы строе­ний — входной портик или крыльцо с двумя колоннами или двойным рядом колонн, дверные проемы в виде пилонов, открытый двор — те же, что и в храмах. Эти компоненты были заимствованы из жилой архитектуры на раннем этапе ее возникновения и переработаны в соответствии с новым конструктивным назначением в крупномас­штабных каменных сооружениях ансамблей храмов. Затем они сно­ва, в трансформированном виде, возвращаются в жилые постройки, приспосабливаясь к их бытовому назначению. Любые трансформации или заимствования никогда не были в Египте чисто внешними и всегда оправдывались конструктивной логикой. В этом смысле к жиз­ни древних египтян неприменим подход с позиций чисто эстетиче­ских. Облекая любые конструктивные задачи в художественные фор­мы, египтяне руководствовались целесообразностью назначения самих вещей, ибо прообразом ритуальных памятников служили бы­товые изделия и постройки. Это удерживало их от перегруженности лишними деталями и вырабатывало чувство меры.

Однако не следует думать, что древние египтяне были рациона­листами и подчиняли уклад своей жизни исключительно логический целесообразности или ритуальным предписаниям. [216]

Подчеркивая логику их мышления, всегда следует учитывать, что нам приходится опираться на памятники изобразительного искусства или тексты, в которых ход мысли выражен посредством изображения или слова.

При попытке восстановить облик жилищ древних египтян необ­ходимо учитывать социальный фактор, поскольку имущественная дифференциация выставляла свои условия, формируя эстетические потребности в пределах материальных возможностей. Жилые квар­талы, где селились люди, равные по имущественному положению, имели сходный тип строений и аналогичную планировку.

Раскопки древнеегипетских поселений эпохи Среднего царства в Кахуне, Хаваре, Эль-Лахуне ⁶, предпринятые английским археоло­гом Ф. Питри, обнаружили регулярность планировки основных соору­жений. Сохранившиеся изображения интерьеров домов в росписях и моделях дают представление о строгой упорядоченности каждого элемента, геометрически правильной разбивке участков земли, отве­денных под сады, водоемы, беседки, в соответствии с местоположе­нием основных сооружений. В воспроизведении общей композиции система упорядоченности приведена к некой геометрической схеме — в жизни этот принцип планировки, безусловно, осуществлялся более

естественно и живописно.

Если памятники изобразительного искусства дают нам все же опосредованные данные о жизни египтян, а ритуальные тексты гово­рят языком иносказания, то самым живым источником, раскрываю­щим картины жизни народа, является его поэзия.

2